Текст книги "Симбиоз"

Автор книги: Ярослав Кудлак

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)

Светка открыла бутылку водки, хлебнула прямо из горлышка и, поперхнувшись, закашлялась.

– Уж я его пилила, пилила… Давай, говорю, в кино сходим, на дискотеку, давай вечеринку устроим, компанию соберём… Я ведь как монашка живу, сил моих больше нет! А он мне одно и то же твердит: «Ну, мопсик, ты же знаешь, я очень занят, мне всё время за приборами следить надо… Ты сама сходи, куда хочешь, о'кей? Вот, деньги возьми…» Да зачем мне его деньги, мне мужчина нужен, мужик! Он вчера приехал в отличном настроении, прыгал всё вокруг меня… Цветы притащил…

Света кивнула на огромный букет тюльпанов в вазе на столе.

– Мы хорошо поужинали, он так весело разговаривал, ухаживал, прямо как когда-то… А потом мы пошли спать. И всё.

Неожиданно Света оперлась руками на стол передо мной, наклонилась и горячо зашептала мне прямо в лицо:

– Ты можешь себе представить, что мы с ним уже целых полгода этим не занимались? Ты себе такое представляешь?

Несколько секунд она смотрела мне в глаза, её длинные ресницы вздрагивали. Потом как-то сникла и отодвинулась. Налила себе водки в стакан и сказала, глядя в стену:

– Слушай, ну его в баню. Давай напьёмся сегодня. Вдрызг. С тобой вдвоём. А то квасить одной уже осточертело.

И мы надрались. Боже мой, как мы с ней надрались! Дальнейшие события того вечера почти не запечатлелись в моей памяти. Смутно помню, что я ей доказывал, мол, Отто – великий учёный, а все великие живут где-то в других местах, только не у себя дома. В других мирах, во! Потом мы пошли на двор подышать свежим воздухом и стали качаться на детских качелях, причём Светка настаивала на том, чтобы я её ловил, когда она на ходу будет с них прыгать. Самое забавное, что я её действительно поймал, но мы оба тут же оказались лежащими на земле. Мы не ушиблись, только перемазались с ног до головы. Света рыдала, крепко меня обняв, и в промежутках между всхлипываниями нечленораздельно жаловалась. Я её утешал, причём гладил не по голове, а по остальным круглым местам. Потом мы как-то вдруг снова оказались в квартире.

Помню, как Света требовала, чтобы я снял штаны, ей, мол, нужно их застирать. Затем мы очутились на диване, закутанные в полотенца, пили водку из горлышка, передавая друг другу бутылку, и хохотали, как ненормальные, над телепередачей про искусственное осеменение коров. Больше ничего не помню.

Проснулся я рано утром на том же самом диване, прикрытый двумя полотенцами. От похмелья всё вертелось перед глазами, голова трещала, как спелый арбуз, а кроме того, тошнило. Вдобавок я обнаружил, что лежу без штанов. Они нашлись на спинке кресла и оказались влажными. Выбирать не приходилось. Натянув мокрые штаны и кривясь от головной боли, я заглянул в спальню. Светка безмятежно дрыхла, закутавшись в одеяло с головой. Будить её я не стал. Стараясь не шуметь, я оделся, вышел из квартиры, закрыл за собой дверь и отправился домой…

• • •

Света позвонила снова дня через два около восьми часов вечера. Тяжело дыша в трубку, она проговорила:

– Серёга, собирайся, я немедленно за тобой заеду.

– Куда собирайся? Мне работать надо, я статью пишу!

– Едем к Отто. Я ему сейчас устрою.

– Светик, уволь меня от ваших семейных неурядиц.

– Собирайся, говорят тебе! Ты мне нужен как свидетель.

– Иеговы?

– Прекрати острить, болван! Я на машине, сейчас за тобой заеду, минут через двадцать.

– Господи, зачем такая спешка? Пожар? Война?

– Хуже. Чтоб через двадцать минут вышел.

– Ну хорошо, хорошо…

Светка заинтриговала меня изрядно, поэтому я быстро оделся и стал ждать. И действительно, ровно через двадцать минут нетерпеливо заверещал домофон. Мне стало ясно, что и вправду случилось нечто экстраординарное, иначе Светлана не примчалась бы с такой скоростью. Я выскочил в коридор, запер квартиру и ссыпался вниз по лестнице. Светка ждала в автомобиле. Я прыгнул на переднее сиденье, захлопнул дверь, и машина рванулась с места.

– Итак? Что ещё у вас там случилось?

Вместо ответа Светлана загнула непечатную брань.

– Не выражайся, – наставительно произнёс я. – В твоих милых устах это не звучит. Кстати, смотри на дорогу, а не на меня. И не гони так. Нарвёшься сейчас на полицию, будет тебе весело.

– Чихать… Полиция-юстиция… На него самого надо полицию натравить. Сволочь такая… Ничего, сейчас я с ним поговорю…

– Да что же случилось, в конце концов?

– А вот что!

Она вдруг затормозила и включила свет в салоне.

– Посмотри мне в глаза!

Я глянул и обомлел. Белки глаз отливали нежно-салатным цветом.

– Теперь понял? – злобно спросила Светка.

– Не понял… Что это значит?

– Вот это я сейчас и узнаю. Я сейчас всё узнаю… – шипела она, вцепившись окостеневшими руками в руль. Машина снова тронулась. – То-то я удивлялась, что это он так подобрел? Обхаживал, увивался вокруг… Психопат, совсем обнаглел со своими опытами…

– Так это его работа?!

– А чья, Пушкина?!

– Н-да-а…

Больше мы с ней ни о чём не разговаривали до самой лаборатории. Света припарковала машину перед входом, и мы почти бегом поднялись по лестнице на крыльцо. Строгий вахтёр за стеклянной перегородкой поинтересовался, что нам нужно. Я назвал наши имена и сказал, что нам надо срочно повидать господина Бауэрнштайна. Охранник поколебался немного, но всё же вызвал лабораторию по внутреннему селектору, в то время как Света старательно от нас отворачивалась. Получив ответ, стражник сказал, что мы можем пройти вниз.

Мы помчались по лестнице в уже знакомый мне полуподвал. Дверь в лабораторию оказалась приоткрыта, поэтому мы влетели туда галопом, не останавливаясь. И тут Света стиснула руки и завизжала совершенно инопланетным визгом, а я бессильно прислонился к косяку. Посреди помещения, залитого ослепительным светом, сидел на табурете почти голый Отто Бауэрнштайн. И он был весь, абсолютно весь, пронзительного зелёного цвета.

• • •

Из протокола судебного процесса.

СУДЬЯ. Вас зовут Светлана Викунина, двадцать шесть лет, по профессии вы косметолог, проживаете по адресу Бисмарк-штрассе, семнадцать?

СВИДЕТЕЛЬНИЦА. Да, верно,

СУДЬЯ. С обвиняемым не состоите ни в родстве, ни в свойстве?

СВИДЕТЕЛЬНИЦА. Нет… То есть да.

СУДЬЯ. Пожалуйста, выражайтесь яснее.

СВИДЕТЕЛЬНИЦА. Мы были с ним вместе, с этим…

СУДЬЯ. Обвиняемым.

СВИДЕТЕЛЬНИЦА. Да. Ну, вы понимаете.

СУДЬЯ. Понимаю. Напоминаю, что в суде надо говорить только правду. Госпожа Викунина, что вы можете рассказать по поводу случившегося?

СВИДЕТЕЛЬНИЦА. Да что тут рассказывать, и так всё ясно. Он сидел в лаборатории сутками. Просто не отлипал от своих инфузорий. Даже ночевал там. А потом однажды явился ко мне. С цветами пришёл, ласкался, как кот… Ну, мы с ним поужинали и в постель пошли, только я тут уже ничего не помню… А потом оказалось, что он мне сначала снотворного подсунул, а потом укол сделал, с инфузориями этими гадскими! Я и не заметила ничего, только позже, дня через три, в зеркало смотрю, а у меня глаза… Я ему сразу в лабораторию позвонила, наорала на него, а он говорит: приезжай, мол, я тебя осмотреть должен. Ну, села в машину, приехала… Он меня осмотрел, анализ крови сделал. Сказал, что всё отлично, всё идёт как надо. Аж руки потирал, сволочь. Да. Я, плакала, умоляла его… Только смеялся, гад. А потом вытолкал меня вон. Говорит, сиди дома и будь паинькой, тогда помогу.

ОБВИНИТЕЛЬ. Разрешите несколько вопросов к свидетельнице.

СУДЬЯ, Пожалуйста.

ОБВИНИТЕЛЬ. Вы знали, какие опыты проводил господин Бауэрнштайн в своей лаборатории?

СВИДЕТЕЛЬНИЦА. Нет, конечно, откуда? Ну, он меня грузил всякими терминами, да я не вникала особо. Я и представить себе не могла, что он надо мной их проводить станет.

ОБВИНИТЕЛЬ. То есть он воспользовался вашим беспомощным состоянием, чтобы сделать из вас «подопытного кролика»?

СВИДЕТЕЛЬНИЦА. Ну да, точно. Да вы посмотрите на меня, куда я теперь пойду с такой зелёной рожей! Он же меня изуродовал! Пусть вот над своими дружками бы экспериментировал!

ОБВИНИТЕЛЬ. Лично для меня сразу стало очевидно, что поступки господина Бауэрнштайна совершенно неблагородны и явно преступны… Тем более после такого свидетельства. Вы проходили медицинское обследование?

СВИДЕТЕЛЬНИЦА. Да. Врачи ничего не могут с этим поделать. Уж и облучали, и антибиотики давали… Бесполезно! Говорят, нужно провести дополнительные исследования, то-сё… А я… чёрт… я же… (плачет).

СУДЬЯ. Госпожа Викунина, успокойтесь, пожалуйста.

ЗАЩИТНИК. У меня есть вопрос к свидетельнице, ваша честь.

СУДЬЯ. Прошу вас.

ЗАЩИТНИК. Скажите, пожалуйста, вы заметили какие-либо изменения в состоянии своего здоровья?

СВИДЕТЕЛЬНИЦА. Ну… Сначала никаких. Только позеленела. А потом… Ну, стала меньше есть. Похудела. Даже сил вроде бы прибавилось. Курить вот бросила.

ЗАЩИТНИК. А почему?

СВИДЕТЕЛЬНИЦА. Не знаю… Расхотелось, что ли? Ну, потом вообще чудеса пошли. Например, сижу и вдруг чувствую, что уже давно не дышу! Минут пять точно! Мне так страшно стало, представить себе не можете! Начала дышать, а мне это и не нужно! Вроде как воду пьёшь без жажды… А вообще, хорошо себя чувствую. Даже гастрит прошёл, а он у меня был хронический.

ЗАЩИТНИК. То есть никаких вредных последствий вы не ощутили? Только полезные?

СВИДЕТЕЛЬНИЦА. Да вы на меня посмотрите! Разве с такой кожей можно показаться на людях?

ЗАЩИТНИК. Ну, на мой взгляд, вы и в зелёном виде смотритесь весьма привлекательно. Ваша честь, у меня вопрос к обвиняемому.

СУДЬЯ. Пожалуйста.

ЗАЩИТНИК. Господин Бауэрнштайн, вы можете сообщить суду о негативных побочных явлениях, возникающих в результате симбиоза с фотохромными инфузориями?

ОБВИНЯЕМЫЙ. Нет, ни моим сотрудникам, ни лично мне подобные явления неизвестны.

ЗАЩИТНИК. Верно ли то, что от инфузорий, уже поселившихся в организме, невозможно избавиться никакими методами?

ОБВИНЯЕМЫЙ. Нет, это неправда. Есть очень простой способ. Для поддержания жизнедеятельности фотохромных инфузорий необходим свет. Если вы так хотите от них избавиться, достаточно всего лишь провести чуть больше полутора суток в абсолютной темноте. Это, конечно, не очень приятно, но обеспечивает стопроцентную гарантию (шум в зале). Я сам, чтобы проверить это, вводил себе в кровь культуру инфузорий, давал им возможность прижиться, а затем прятался в тёмном помещении, и уже через сорок два часа анализы показывали полное отсутствие посторонних микроорганизмов. Опыты, предварительно проведённые над животными, подтверждают это, все результаты исследований занесены в акты.

СВИДЕТЕЛЬНИЦА. Та кты что, всё время это знал? И молчал?

ОБВИНЯЕМЫЙ. Ну, мопсик мой, я не мог поступить иначе. Это нарушило бы чистоту эксперимента.

СВИДЕТЕЛЬНИЦА. Да знаешь, кто ты после этого? Ты просто… (следует несколько непонятных русских слов, в зале отдельные смешки и шум).

СУДЬЯ. Попрошу воздержаться от выяснения отношений в зале суда. Есть ещё вопросы к свидетельнице?

ОБВИНИТЕЛЬ. Нет, ваша честь.

ЗАЩИТНИК. Нет, ваша честь.

• • •

– Заходите, ребята, я вас жду, – совершенно спокойно промолвил Отто.

– Отто, – простонал я, – ты что с собой сотворил?

– То, что надо, – сказал Бауэрнштайн и встал. – Моя работа почти закончена. Остались лишь кое-какие малосущественные детали.

– Ты… маньяк! – Светка с трудом подбирала слова. – Ты что с собой сделал? Ты что СО МНОЙ сделал?

– А ну-ка, мопсик, дай я на тебя полюбуюсь… – Отто подвёл Светлану к столу и стал рассматривать её лицо под всевозможными углами. Затем он вытащил какие-то странные аппараты и начал тыкать ими свою подружку в разные места:

– Чудесно… Просто прелесть… Погоди, мне нужно сделать анализ крови…

– Да мне плевать! – взорвалась Света.

– Ты когда это успел?

– Несколько дней назад, дорогая… Не вертись… Я сначала себе их ввёл, но реакция долго не наступала… Не бойся, это не больно! Тогда я решил попробовать ещё раз, только теперь на тебе… Но, право, не ожидал такого результата! Ну а тем временем, у меня они тоже проснулись…

– Ты что, – дрожащим голосом заговорила несчастная Светка, – хочешь сказать, что я стану такой же, как ты?

– Ну, ты – светлокожая блондинка,

– Отто задумался. – Так что, думаю, ты будешь ещё зеленее.

– У-у-у-ху-ху-ху-у-у! – завыла Света, искривив своё смазливое личико, и замахнулась на Отто кулачком. – Сво-о-о-ла-а-ачь!

– Отто, ты перешёл всякие границы,

– возмущённо сказал я. – Тебя отдадут под суд. И правильно сделают. Где все твои лаборанты? Они уже в курсе?

– А даже если и отдадут! – Отто подбоченился. – Что они со мной могут сделать? Я всё им докажу! Теперь я знаю много больше, чем ты даже можешь себе вообразить! Прогресс им остановить не удастся, этим дуболомам! А лаборантов я пока отправил в отпуск, чтоб не мешали. Столько работы нашлось, что уже скрывать её стало невозможно… Ничего, мои «разбойники» меня поддержат, в этом я не сомневаюсь. А вот ты, Серёжа, напрасно тогда отказался. Ты мог бы стать первым, понимаешь, первым в мире! Ты даже не представляешь, сколько пользы от моих инфузорий…

Вдруг Отто поперхнулся и рванулся ко мне. Я шарахнулся, было, но Бауэрнштайн оказался проворнее и схватил меня за воротник.

– Светка, гляди! – заорал он, вытаращившись на меня. – Посмотри ему в глаза!

У меня противно задрожали колени. Света подбежала, посмотрела, ахнула и достала из сумочки зеркальце. Я заглянул в него. В глазах явственно виднелись зелёные прожилки. Мне стало плохо.

– Ничего не понимаю, – забормотал Отто, уставясь в пол. – Я же тебе инъекцию не делал… Я вообще никому, кроме себя и Светы… А ведь они, как СПИД, только через кровь передаются. Или…

Тут Бауэрнштайн поднял голову и подозрительно на меня уставился. Я постарался взять себя в руки и сказал:

– Значит, ты ошибся, старик. Они заразны. Кроме как от Светки я ниоткуда их не мог подцепить.

– Вот именно, – взгляд Отто становился всё враждебнее. – Я же говорю: они передаются, как СПИД. Через кровь или…

– Да! – вдруг заявила Светлана. – Да! Я с ним переспала! Вот! Получи, маньяк чёртов! Доволен теперь?

– Света, ты что? – ахнул я. – Совсем обалдела? Когда это?

– «Когда, когда…» – передразнила Светка. – Напился, как свинья, вот и не помнишь ничего!

Я похолодел.

– Ну и подлецы же вы оба, – медленно произнёс Отто. – А ты ещё другом называешься…

– Ты бы лучше мне время посвящал, а не своим инфузориям! – заявила Света. – Женщину любить надо, понял, дурак? Тем более такую, как я! Чего ты ещё ждал?

– Не знаю… – снова опустил голову Отто.

– Отто, дорогой! Клянусь, я не хотел! Я же вообще этого не помню!

– Заткнитесь, идиоты! – заорала Светка. – Вы бы лучше подумали, как нам снова нормальными стать!

В глазах Отто запрыгали зелёные чертенята.

– К сожалению, дорогая, мне об этом ничего не известно, – соврал он с видимым наслаждением.

– Ой-ёй-ё-о-о-ой! – заныла Света. Потом вдруг успокоилась, вытерла слёзы, достала макияжный набор и быстренько привела себя в порядок. – Значит, так. Отто, сиди в лаборатории и думай, как эту зелёную гадость убить. А я пойду к своему врачу. Пусть отрабатывает зарплату по полной. До свидания, мальчики, не подеритесь тут из-за меня. Но учти, милый, если ты меня не приведёшь в прежний вид, я тебя засужу, так и знай. Адвокат у меня хороший, схлопочешь по самое не могу.

И Светлана удалилась, размахивая сумочкой. Ещё некоторое время цоканье каблуков гулко раздавалось в пустом здании, а затем и оно стихло.

Мы с Отто молчали. Настроение у обоих было препаршивое.

– Кто с мечом к нам придёт… – пробормотал, наконец, Отто.

– Дружище, я…

– Помолчи лучше! – Отто свирепо глянул на меня, но сразу скис.

– Вот что, – произнёс он через минуту.

– Ты хочешь передо мной оправдаться, а заодно и вылечиться?

– Спрашиваешь…

– Тогда ты должен мне помочь. Понимаешь? У тебя есть контакты и связи. Инфузорий нужно распространять, ясно? Я сейчас позвоню лаборантам, пусть подключаются. А сам займусь разработкой вакцины. Только смотри мне, чтоб не болтал языком направо и налево! Поможешь – получишь первую прививку. Иначе навсегда останешься зелёным. Действуй.

Вот каким необычным и, если так можно выразиться, куртуазным образом я сделался «добровольным» реализатором идей Отто Бауэрнштайна. Разумеется, он тогда слукавил. Видать, хотел меня и Свету крепко проучить. Но я теперь ни о чём не жалею.

Сразу же, без промедления, он позвонил всем четырём лаборантам. Не знаю, что он там наговорил по телефону, но уже через полчаса все они явились одновременно, словно солдаты на парад. Узрев ярко-зелёного шефа, лаборанты ошалели, как дворник Тихон при виде Ипполита Матвеевича, но Отто не дал им времени на размышления. Загнав своих научных разбойников в лабораторию, он вытащил из клетки крысу Наташу, разложил таблицы, включил проектор и начал рассказывать. Через полтора часа он слегка вспотел и сильно охрип, но шайка пришла в восторг. Если бы не низкие потолки, они бросились бы качать Отто. Их энтузиазм заразили меня. Не сходя с места мы стали разрабатывать план действий.

То, что произошло потом, известно, пожалуй, всем. Мы арендовали небольшой загородный домик, перетащили туда часть необходимого оборудования и занялись выращиванием инфузорий, а я решительно приступил к поиску добровольцев и вербовке агентуры. Поразительно, что власти так долго раскачивались. До сих пор не могу понять, почему несколько уток, издохших от «птичьего гриппа», смогли напугать всю Европу, а зелёных бомжей и панков никто поначалу не заметил. Зато когда заметили… Что тут началось! Какой вой поднялся, какая ненависть выплеснулась! Нас всех тут же арестовали. И правильно сделали, а не то разъярённые блюстители нравственности могли просто разодрать нас на части. Как мило объединились в травле мусульмане с христианами, красные с коричневыми и даже евреи с арабами! Право, мы получали массу удовольствия от таких прозвищ, как «слуги сатаны», «ненормальные евгеники», «антихристы эволюции», «варвары от науки», «лабораторные инквизиторы», «нацистские дарвинисты» и пр. По городам массами ходили протестующие фанатики, периодически вступая в драки с толпами наших последователей. Правительства всех стран срочно мобилизовали свои резервы для борьбы с «зелёной чумой» и начали отлавливать позеленевших. Ну, все вы знаете, что это ни к чему не привело. Методов борьбы с «зелёнкой», как окрестили этот симбиоз журналисты, тогда никто не знал (Отто молчал, словно партизан), а среди инициированных твёрдо распространялся принцип: позеленел сам – озелени другого. Теперь, когда полуобнажённые зеленокожие люди стали обычным явлением по всему земному шару, а сам термин «зелёные» наконец-то перестал обозначать известную политическую партию, странно даже вспоминать всю эту истерию начала двадцать первого века. Затем состоялся суд, нас всех приговорили к разным срокам… И вскоре амнистировали. Распространение фотохромных инфузорий остановить уже было невозможно, да и не хотел этого никто. Большинство поняло, какие гигантские преимущества несёт им зелёная кожа. Отто Бауэрнштайн прославился на весь мир безо всякой Нобелевской премии, да и мне, как видите, не удалось избежать известности… Но теперь-то вы знаете, как всё произошло на самом деле. Никому не известно, сколько раз мелкие и не очень лицеприятные с точки зрения морали события решали судьбу мира. Поэтому не стоит петь дифирамбы насчёт моих заслуг перед человечеством, я их совершенно не стою. Роль моя во всей этой истории довольно неблаговидна…

Да, чуть не забыл! А Светка ведь своего Отто всё равно бросила. Несмотря на его славу и деньги. Нет-нет, я тут совершенно ни при чём. Она сбежала с каким-то тёмно-зелёным латиноамериканцем…

Ганновер,

12.04.2008.

Рисунки Дмитрия Некрасова.

«Наука и жизнь» N 9, 2009.