Текст книги "Соблазн"
Автор книги: Янка Рам
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)
Янка Рам
Соблазн
Глава 1
В отпуск по личным обстоятельствам
– Державин! – рявкает грозным голосом Альбина Валерьевна, заведующая отделением детской травматологии.
Не спеша разворачиваюсь.
Её тёмные волосы собраны наверх, оголяя изящную шею, переходящую в манящее декольте.
– Степан Дмитриевич, – недовольно поправлю я, – если вдруг запамятовали.
– Зайди немедленно.
– Соскучилась? – снижаю голос.
– Прекрати, Стеф! – шикает она. – Ты достал! Жалоба опять на тебя.
Устало закрываю глаза.
– И что?
– Зайди.
– У меня обход. Последний пациент. После – всенепременно!
– Жду.
Агрессивно цокая стальными шпильками, обгоняет. Красивые бёдра, обтянутые белым халатом, ритмично двигаются. Провожаю взглядом…
Захожу в палату. Долговязый парнишка лет тринадцати. Новенький.
– Привет.
Заглядываю в карту.
– Ты Данила, так?
– Павлов… – добавляет несмело.
– А я – Стеф Дмитриевич. Вывих с отёком. Мхм… Показывай. Что ж тебе в травмпункте не вправили?
– Мамка не дала. Говорит, криворукие там. Сюда привезла.
Ощупываю под его болезненное шипение плечевой сустав. Смотрю на рентгеновский снимок.
– А зря не дала. Отёк теперь, болит, наверное, адски…
– Угу… – шмыгает носом.
– Здравствуйте… – подозрительно за спиной.
Оборачиваюсь. Заходит женщина средних лет. Недовольно смотрит на меня. Видимо, «мамка».
– Вы кто?
– Дежурный врач.
– Нам дежурный не нужен. Тем более такой молодой и неоптыный. Нам нужен специалист! Данила профессионально занимается баскетболом…
Пока она гордо вещает мне про достижения сына и его гиперценность, пересаживаю пацана на стул, бросаю на спинку полотенце и аккуратно перекладываю его руку через эту конструкцию.
– Спину выпрями, – помогаю принять правильную позу.
– Поэтому я к нему только лучшего травматолога подпущу! – финалит она свою речь. – А что это Вы делаете?
Присев, дёргаю за предплечье вниз. Хруст, вопль пацана…
Делов-то!
– Всё-всё… – успокаивающе хлопаю по здоровому плечу шокированного мальчишки. – Всё на месте. Мужик! Молодец… Даже не плакал! – купирую я его попытку зареветь. – Через пару недель будешь снова трёхочковые закидывать. И отёк пройдёт, и боль. Вот так прижми…
– Вы что?.. – идёт пятнами мать. – Да кто Вам позволил?..
– А в травмпункте у нас не криворукий травматолог, а вполне квалифицированный, – назидательно внушаю ей. – И вообще, сначала здоровьем сына займитесь, а потом его карьерой. У него же сколиоз…
– Что Вы себе позволяете? – задохнувшись от возмущения, переходит она на шёпот. – Вы ж ему руку сломали!
– Медсестру сейчас к тебе отправлю, – бросаю я мальчишке.
– Спасибо, – бормочет он, стесняясь стенаний матери.
– Да я на Вас жалобу напишу! – несётся вслед. – Тоже мне «платное» отделение!
– Платная у вас палата, а отделение самое обычное.
– Понабрали мясников!
Игнорирую, закатив глаза.
Иду к Альбине. Вхожу без стука, запираю за собой дверь, падаю на её роскошное кожаное кресло. Отталкиваясь кроссовками от пола, делаю оборот вокруг оси. И торможу, останавливаясь лицом к окну. Она оборачивается, потушив сигарету. Молча сверлим друг друга взглядами.
– Жалоба, – напоминаю я.
– Стеф!! Ты нахера дочери зама мэра сказал, что она толстая? Ей четырнадцать!
– Я сказал – двадцать лишних килограммов, которые деформировали скелет, расплющили ей стопу. И их срочно нужно скинуть. Что не так?
– Ты ей сказал, что такие мальчики, как ты, любят стройных!
Ах ты, мстительная маленькая стукачка! Рассказала… А я ведь и правда хотел помочь.
– Это была… мотивация, – ухмыляюсь я. – Я ей понравился!
– А если она покончит собой?? У неё теперь депрессия!
– Если ты заглянешь в азы психотерапии ожирения, Альбина, то там умные мужики написали, что пищевые наркоманы к самоубийству не прибегают. Однако юношеская влюблённость может… изменить пищевое поведение. Особенно при стресс-факторах… А с депрессией она уже поступила к нам…
– Ты идиот, скажи мне?
– Аля, родоки откормили её, как свинью, и не готовы ничего слышать. Они её угробят. И она уже достаточно взрослая, чтобы включиться в ситуацию.
– Нет, ты точно идиот! Не надо никого спасать! Просто делай свою работу, и всё. Травматолог! Здесь и сейчас! А там – хоть передохнут пусть все!
«Не-е-т, это уже не жалоба, – оцениваю я её состояние. – Это что-то личное».
– Травматолог-ортопед, – поднимаю я палец вверх, уточняя. – Сегодня, кстати, будет ещё одна жалоба.
– На что? – закрывает она устало глаза.
– В этот раз именно на то, что молча сделал свою работу.
– Как же ты достал…
– Уволь! – развожу руками. – Если я херовый травматолог – уволь.
– Ты – лучший, – меняется её интонация на виноватую. – Но…
А вот и личное.
– Ну давай теперь про нас, – киваю я поощрительно.
Открывает шкафчик, достаёт две рюмки и бутылку с остатками коньяка, разливает.
– Не чокаясь? – уточняю я, ловя её настрой.
– Стеф, мне тридцать восемь.
– Я помню.
– А тебе двадцать шесть, – срывается её голос.
Выпиваю залпом коньяк и со стуком ставлю рюмку на стол. Началось…
– А ещё ты мой начальник, и у нас служебный роман, – подсказываю ей.
– Кошмар…
– Ночью ты другие эпитеты подбирала.
– Трахаешься ты как Бог! Но…
– Да говори уже!
– Пойми меня, пожалуйста, Державин…
– Ну?
– Я не могу сделать публичным факт нашей связи. Не могу!
– Почему? Все и так в курсе.
– Это сплетни!
– И чем же я не вышел? – сжимаю челюсти.
– Слишком большая разница в возрасте! Это просто… Да меня по костям разберут и за спиной будут пальцами тыкать! Ты что, не понимаешь, что при моей должности…
– Ну и не делай его публичным, – пожимаю плечами, – пусть сплетничают дальше.
– Нет. Дальше так продолжаться не может… Стеф, я знаю, ты умный мужчина, ты меня поймёшь.
Её пальцы и губы дрожат.
– Мне Тихорецкий предложение сделал. Если я соглашусь… Через пару лет у нас с ним будет своя частная клиника. Лучшая в городе… В крае!
– Чего?.. – обтекаю я.
Сердце колотится в груди, и шея немеет.
– Это не повлияет на наши отношения! Это просто…
– Стоп.
Поверить не могу…
– Стёпочка… Я очень тебя люблю. Но пойми меня…
– Я понимаю… – слепо смотрю на рюмку.
– И… я не могу тебе дать место моего зама теперь, понимаешь? До него дошли сплетни. Я буду выглядеть бледно…
– М, – киваю я. – А почему? Я же выполняю все его функции по факту.
– И выполняй! Я тебе буду каждый месяц премию выписывать.
А шли бы вы нахуй вместе с Тихорецким!
Встаю.
– Всех благ.
– Ты куда?..
– В отпуск. Без содержания. Заявление принесу завтра.
Глава 2
Предложение, от которого нельзя отказаться
В моём новом кабинете много светильников и мало света. Всё оформлено в восточном, но современном стиле. «Лакшери». Веду рукой по массажной кушетке. Белоснежная настоящая кожа…
На стене несколько моих дипломов, оформленных в дорогущие рамки, и в центре чёрная с золотом табличка: «Женская клиника мануальной терапии».
– И запомни, Стеф, наши пациенты ходят на массаж не за здоровьем, а за релаксом. Поэтому используй свои знаменитые пальцы правильно. Никакой, даже обоснованной боли, только приятные ощущения.
– А я думал, за релаксом ходят в салоны.
– Мы и есть салон, но с гарантией профессиональности специалистов. Клиент должен выходить тактильно удовлетворённым. С приятным послевкусием и желанием вернуться. Я очень рад, что ты наконец-то созрел на моё предложение.
Низенький, полноватый, но деловой Синицын протягивает мне руку. Я пожимаю. Мы вместе учились. Это клиника его отца.
– Деньги ты получаешь на карту в конце каждой недели.
– А порядок суммы?
– Твой коллега получает… – набирает мне на телефоне впечатляющее число, – столько. Думаю, у тебя клиентов будет больше.
– Почему больше?.. – вздёргиваю я бровь.
Синицын, ухмыляясь, рассматривает меня в зеркало, висящее на стене. Рубашка слишком обтягивает грудные мышцы и бицухи, замечаю я, надо сменить на размер побольше. А то как стриптизёр!
– Почему… Ты же у нас непревзойдённый спец, Державин! – с ноткой сарказма. – А если догадаешься оголить свои рельефные руки, так вообще отбоя не будет.
– Э-э-э… Синицын! – возмущённо ловлю его взгляд в зеркале. – Я не оказываю интимных услуг.
– И это правильно. Затрахают до смерти! Стоит только раз согласиться. Как эстафетную палочку передавать начнут. Пусть просто облизываются и представляют, насколько ты хорош. А коллега твой, по слухам, не брезгует и услугами интимного плана для некоторых респектабельных дам. Но если вдруг тебе захочется пойти по его стопам – не в рамках клиники. Наша репутация не должна скатиться к салону интимных услуг.
Оттягиваю ворот рубахи, ослабляя галстук.
Мда…
Но! Чем плоха эта работа? Временно – вполне себе. Массаж – часть моей специализации. Хорошо освоенная мной часть.
– Удачи. Надеюсь, сработаемся.
В меде мы с ним неплохо ладили. Звёзд он с неба не хватал, но был упёртым, и смог доучиться до конца. А я – хватал. Но карьера моя теперь на паузе. Как и личная жизнь.
Синицын уходит, оставляя меня одного. Изучаю свой кабинет, проводя инспекцию и записывая в блокнот всё, чего мне здесь не хватает для нормальной работы.
– Степан Дмитриевич, – заглядывает медсестра с ресепшена. – Можно?
– Конечно.
Молоденькая брюнетка, взгляд цепкий, игривый.
– Я – Зоя.
Киваю.
– До обеда, – заглядывает она в блокнот, – массаж шейно-плечевого отдела… общий массаж тела…
Она перечисляет, стреляя в меня заигрывающими взглядами.
– Давай так. Ко мне ты отправляешь тех, кто посложнее, а к… Как его?
– Гарин?
– Да, Гарин.
Не понравился мне мой коллега. Пока курили, скормил кучу утомительной и несъедобной пошлятины про свои подвиги.
– Вот к Гарину всех, кто на релакс, а ко мне всех, кому поправить здоровье. По возможности.
– Я поняла, – улыбается она. – Там мама с девочкой тринадцатилетней записались. Сотрясение у неё.
– Вот! Отлично. Этих ко мне.
– И беременная с растяжением…
– И её ко мне.
– А ещё мужчина… Что-то там особенное у его жены, хочет лично поговорить со специалистом. Именно с Вами.
– Тогда – тоже ко мне.
– А кофе хотите?
– Кофе, прекрасная Зоя, делает твои кости хрупкими и организует тебе дегенерацию каркаса подкожно-жировой клетчатки. В народе – целлюлит. Поэтому не пей, Зоя, кофе и никому не предлагай.
– А что предлагать?
– Чай, лучше – зелёный. Без сахара.
– Может, Вы ещё и не курите?
– От перфекционизма Бог миловал. Курю. Врачам положено саморазрушаться. Для вселенской гармонии.
– Хорошо…
– Чего ж хорошего?
– Потому что я – тоже курю.
Хорошенькая…
Морщась, трёт шею, пытаясь размять её сзади пальцами.
Ай… какой прозрачный ход, Зоя! Ты б ещё экстренно ногу подвернула…
Мне хочется закатить глаза, но я сдерживаюсь, исследуя, как далеко она зайдёт.
– Кресло неудобное… – закусывает губу. – Поправите шейку, Степан Дмитриевич?
«Шейку матки?» – практически саркастически вылетает у меня. Но я опять сдерживаюсь.
– Можно просто Стеф.
– Стеф…
Подхожу к ней в упор и, глядя в глаза, сжимаю шею, вдавливая средние пальцы в подчерепную впадину, а большие под челюсть. Тяну вверх под её тихий писк, делая несколько едва ощутимых вращательных движений.
– Расслабься…
– Ооо… – выдыхает Зоя.
Спускаюсь на трапецию, вдавливаясь в нервные окончания пальцами, в несколько плавных движений разминаю застывшие мышцы.
– Так лучше? – поднимаю бровь.
С энтузиазмом кивает.
– Руки у Вас… волшебные, – с восхищением.
Знаю…
Но что-то не готов я больше к служебным романам. Ну его нахуй. Сердце, конечно, не разорвало, но по самолюбию ёбнуло! Поэтому игнорирую её восторженный взгляд, ухожу к раковине и долго мою с антисептиком руки, пока она не уходит.
Поработав с девочкой, что с сотрясением, выписываю им рецепт:
– Глицин, валериана и покой.
– А нам участковый мексидол прописал.
– Ну что Вы, какой мексидол? Сотрясение лёгкое, внутренней гематомы нет. Придёте ещё пару раз на правку. Не нужно ей таких тяжёлых препаратов.
– Спасибо Вам большое.
– Пожалуйста! Будьте здоровы.
Ближе к обеду Зоя приглашает следующего клиента.
Мужчина… Лет тридцати пяти. В идеально сидящей тройке. Солидный, лощёный. Линия его щетины на щеках практически фигурная. Не иначе – ко мне сразу из барбершопа.
«Хорошая осанка», – отмечаю я намётанным взглядом.
Критично осматривает помещение, не спеша здороваться. Переводит на меня требовательный давящий взгляд. Рефлексы мои взбрыкивают, требуя осадить его, но я подавляю этот всплеск.
– Вы – массажист?
– И массажист тоже, – киваю я.
Оценивающе разглядывает.
– Профессиональный? Или…
Киваю на стену с дипломами. Подходит, читает…
– Вы мне подходите.
Не уверен, что смогу ответить взаимностью. Мне неприятна его надменность. Но «клиент» же! В крайнем случае, отправлю его к коллеге в соседний кабинет.
– Я хочу заказать массаж для жены.
– Просто массаж?
– Не просто. Вы сделаете ей массаж с… «окончанием».
Не сразу врубаюсь. Он пристально вглядывается в моё лицо.
С окончанием – это… как шлюхи-массажистки? Которые дрочат тебе после массажа?
Пф!
Не сдержавшись, брезгливо морщусь.
– Я не оказываю интимных услуг!
– А Вы сделайте исключение.
– Почему именно я? – непонимающе смотрю на него. – Вызовите эскорт!
– Мне Вас рекомендовали, как лучшего специалиста… по женскому телу. К тому же моя жена – чистая девочка, и никогда не позволит прикоснуться к себе каким-то… жиголо.
– А мне позволит? – фыркаю я.
– Ну Вы же специалист… Расслабьте…
На стол ложится приличная пачка бабла и фото девушки.
Зависаю на фотке… Вау. Какая красивая!
Я даже забываю на пару мгновений, что ему от меня нужно. Девушка на фото захватывает все мое внимание. Большие выразительные омуты ее глаз смотрят не на фотографа, а в сторону. Открытые плечи, изящные ключицы, маняще выпирающая из разреза платья грудь… Светлые густые волосы до самого пояса роскошной волной обрамляют лицо. И губы трепетно приоткрыты, словно требуют…
Улетаю в фантазию, как прохожусь языком по этим приоткрытым губам, вдавливаясь им в её тёплый рот. И меня прёт от предвкушения головокружащей нежности! Волна крови неожиданно резко приливает в пах. Вздрагиваю. Встряхнувшись, беру фотографию в руки, поднимая на него взгляд с немым вопросом.
Нахера такой потрясной девочке массаж с окончанием? Ты чего, блять, не можешь сам трахнуть свою жену как следует?
– Вы должны её расслабить и сделать всё, чтобы она… не отказалась от удовольствия. Но… только пальцы. Никаких других прикосновений, обмена жидкостями и прочего. Просто массаж. Интимный.
– Так она… не в курсе деталей услуги?
– Нет.
Интересное кино!
– Вы извините, но я – пас. Я врач, а не…
Кручу в руках её фотку.
– Нет, – повторяю категорически.
Кладу фотку на стол поверх денег.
– Жаль, – тут же теряет он ко мне интерес. – Мне сказали, что у Вас тут два массажиста. Где кабинет второго?
Мой глаз начинает дёргаться от мысли, что он подложит эту девочку под скабрезника Гарина.
– Второй работает с обеда.
Смотрит на свой ролекс.
– Я подожду.
Сгребает со стола пачку денег и фотку и не замечает, как она выскальзывает и летит на пол. Падает картинкой вниз. Меня передергивает от ощущения, что девушка испачкана. Но я не говорю ему о том, что фотка упала. Потому что мне хочется взглянуть на неё еще разок.
Мужчина разворачивается на выход. А у меня перед глазами до сих по его жена. И фантазия начинает развиваться не в ту сторону. В этот чистый розовый ротик почему-то теперь втрамбовывается грязный язык Гарина. Ой, фу! Мерзость какая… Совсем ёбнулись мужики! Жён своих раздают.
Клиентка «не в курсе деталей услуги». Что делать-то?!
– Подождите! – торможу его. – А… если она не позволит? Категорически!
– Не позволит – так не позволит. Ваша задача – попробовать это сделать.
– Окей, я согласен. Я попробую.
Деньги возвращаются на мой стол.
– Завтра.
Он выходит, я поднимаю фотку и падаю в кресло. Не отводя глаз от ее лица, отталкиваюсь кроссовками от пола, пуская кресло по кругу. И еще раз… И еще раз…
Я просто сделаю ей массаж. И всё. Хороший массаж всего тела. А потом она мне «не позволит».
Договорившись с совестью, прячу фотку в карман.
Глава 3
Мудрая мысль
На плазме курс пилатеса.
Повторяя за инструктором, тяну связки паха, преодолевая болезненные ощущения.
Борис против того, чтобы я ходила в общую группу в спортивном центре. У него бзик на моей «культурной изоляции». Он очень серьёзно относится к нашему кругу общения. И боится, что слишком обывательские пошлые подружки могут испортить меня.
Это утомляет, но не слишком принципиально для меня, и я не спорю.
С ним вообще сложно спорить. Его невозможно переспорить. Как только у него заканчиваются доводы и аргументы, он прерывает разговор, уходя в свой долбанутый телефон. И никогда не возвращается к теме, ставя точку по умолчанию.
И я уже сама, как ребёнок, которому слишком многое запрещают, начала делать многие вещи тайком. Если он узнает, разнесёт меня за инфантилизм и «глупые протесты»! Но я очень надеюсь, что мои «косяки» не столь принципиальны, чтобы это вылилось во что-то более серьёзное, чем выговор и стандартная неделя игнора. Он всё равно почти всё время меня игнорирует, отдавая предпочтение телефону. Главное, чтобы не прилетело Илюшке. Тот ещё не выработал иммунитет к игнору отца.
Вообще-то, Борис – хороший отец. Внимательный, требовательный… «И любящий!» – хотелось бы добавить мне. Но что такое любовь мужчины, я так до сих пор и не разобралась. Мой отец был всегда занят для меня, Борис тоже всегда занят… Но оба они утверждают, что очень меня любят. А других мужчин в моей жизни не было. Видимо, их любовь выражается в заботе о семье. Каждый же выражает её по-своему, так?
Я – «слишком примитивно». Борис – «зрело». «Любовь – это решение двух зрелых людей посвятить себя друг другу». И я посвящаю, как могу. И он посвящает, как может – он заботится о том, чтобы наша семья «повышала свой уровень».
Иногда, когда я смотрю в зеркало, мне хочется побиться своей красивой ухоженной головой о стену.
Ну а в целом всё прекрасно. У нас показательно успешная семья, высокопоставленные друзья и прекрасный сын. Наш доход растёт. «Время – деньги». Но, видимо, лично я стою не так уж и много. Потому что времени на меня нет… А рост дохода никак, совершенно никак не отражается на «уровне моей удовлетворённости». Но это всё, конечно, потому что я «глупая девочка» и не смотрю в будущее.
Но как же быть с настоящим?
Падаю на спину, разглядывая себя в зеркальный потолок. Для чего я так убиваюсь над фигурой, если секс у нас всегда в темноте и наскоро, чтобы Борис мог расслабиться и работать спокойно дальше? Аа… ну да. Идеальная форма жены – лицо и показатель респектабельности мужа.
Швыряю полотенце, лежащее в изголовье, в стену.
Я, честно сказать, хреновая жена. Мне кажется, я начинаю презирать своего горячо любимого когда-то мужа. Во время его убедительных монологов в моей голове всё чаще высвечивается неоновыми буквами это ужасно позорное слово «развод». Но в наших семьях не разводятся. Ничто изнутри не должно затронуть репутацию семьи. Бунтарка из меня посредственная. Никогда я не решусь на развод.
Пытаюсь вспомнить, было ли у нас когда-нибудь по-другому? Было. Когда я, восемнадцатилетняя дурочка, боялась и слово сказать против, заглядывая ему в рот.
Такое себе «другое».
Слышу смех сына в соседней комнате. А это значит, происходит нечто, что наверняка расстроит отца. Весёлый смех – это первый признак.
– Катюш? – кричу я. – Вы точно учите французский?
– Точно!
Прошлая гувернантка была уволена месяц назад. За несоответствие «нашему уровню». К Екатерине он тоже отнёсся отрицательно. Но это была одна из моих редчайших побед.
Мой будильник на фитнесс-браслете пиликает восемь часов.
Борис очень пунктуален. Быстро убираю в гостиной за собой, забегаю на пять минут в душ и иду в детскую. Илья, валяясь на коврике вместе с Катей, смотрит французские мультики.
– Кать! Да ты что?.. Убери телефон немедленно. У вас же урок французского. Если Борис увидит телефон… Никаких гаджетов!! Ты же знаешь!
– Виктория Алексеевна, ему шесть, учить язык по мультикам – это самое то!
– Мамочка… – складывает Илюшка умоляюще свои маленькие пальчики. – Пожалуйста! Я не скажу папе.
В окно вижу, как во двор заезжает гелик мужа.
– Быстренько!! За стол! – командую я нервно.
Илюшка сдружился с Катей, и я очень боюсь, что Борис уволит и её.
Быстро убираю с пола пару игрушек и бросаю им на стол пропись по французскому.
Дверь открывается…
– Привет! – выхожу его встречать.
– Да… да… конечно. Через сколько? – смотрит на часы, разговаривая по гарнитуре. – Обязательно перезвоню, – нажимает кнопку, скидывая вызов.
– Добрый вечер! – ещё раз пытаюсь я, но он поднимает вверх палец, прося подождать.
Вторая линия, как обычно.
– Андрей Семёнович? Это Борис, да… мхм… Ясно-ясно…
И мне всё ясно! Ухожу в столовую накрывать ужин. Переодевшись, он сначала заглядывает в комнату сына, о чём-то строго разговаривает с Катей, а потом заходит ко мне. Я разогреваю ему плов.
– У тебя был свободен весь день, Тори, и ты не можешь вовремя мне подать ужин? Чтобы я пришёл и сразу сел за стол? Ты же знаешь, что…
Мысленно выключаю звук, молча игнорируя этот выпад.
– Как прошёл твой день, дорогая? – переключается он, когда я наконец-то сервирую ему ужин и сажусь напротив со стаканом йогурта.
– В раздумьях…
Ну давай, спроси меня, о чём я думала, и что меня беспокоит! Пожалуйста!
– Женщине думать нужно только над мыслью, полученной из приличного источника. Иначе она начинает думать глупости. Каков источник?
У меня очень красивый муж. У него очень интеллигентное породистое лицо, красивые зелёные глаза, умный пронзительный взгляд, прямой нос, идеально очерченные губы, белоснежные, отполированные у лучшего стоматолога зубы…
Но как же сложно его любить, ежедневно слушая, что выходит из этого рта. А когда-то он казался мне самым умным из мужчин!
– Ты не спрашиваешь, как прошёл мой. Почему?
– Борь… – вздыхаю я уныло.
– Борис, – поправляет он с ноткой недовольства.
– Борис. Ты скучал по мне?
– Не понял вопрос. Ты же знаешь мой график и ритм.
«А я тоже не скучала», – вдруг осознаю я. Его возвращения домой приносят всё больше нервотрёпки и напряжения, чем радости.
– Дорогой, – отставляю я в сторону йогурт. – Меня надо спасти от разочарования. Прямо сейчас. Поцелуй меня.
– Я ем. Поцелую тебя, когда ляжем в кровать. У всего, Тори, должна быть уместность.
– Чтобы лечь в кровать, должен же быть повод, Борис! Этого нужно захотеть!
– Ты опять настроена скандалить? В таком случае мне жаль, что ты не оценила времени, которое я выделил на разговор с тобой. Можешь пойти и подумать об этом. Вот тебе подходящая мысль!
– Ну что ж! Пойду подумаю, – швыряю опять с чувством полотенце. – Эту мудрую мысль.
