Текст книги "Риан O`Ши и дорога друидов (СИ)"
Автор книги: Янка Лось
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)
– Вы пришли спасать врага. Достойный поступок, – снова проскрипел дуб и замолк.
Сумерки вокруг напоминали предгрозовое тревожное небо, когда ждешь, что вот-вот ливанет. Или молния жахнет. Когда я был маленьким и жил совсем не здесь, мимо нашего дома каждое утро проезжал пастух. Он подъезжал к окну на лошади и просил у мамы воды. Сейчас я думаю, что она ему нравилась, а тогда просто слушал его байки. Если бы пастух умел писать, он бы на книжках озолотился. Так вот, самая грустная история была о том, как у него корову молнией убило. С тех пор я грозы боюсь. Но это секрет. И в городе на самом деле не страшно.
Как бы то ни было, надо было вспоминать все, что я знал про ферн, и разыскивать проклятого Горманстона. Главное правило ферна – не сходи с тропы или строй ее сам, если ты это можешь. Но хрен знает, могу ли я это. Ши обычно все делали песнями, но сочинять песни еще надо уметь. Я не пробовал. Те, которые я пел под окном у Ди на Хэллоуин, вроде «едет ведьма на свинье» не считаются.
И тут я услышал вопль. Такой, как в любимых Ди ужастиках включают перед встречей с монстром. Я заозирался в поисках чудовища.
Тропинка от дуба уходила в лес. Деревья поскрипывали, трава внизу была густо зеленая, будто нарочно нарисованная. Крик повторился, но уже ближе. Я подобрал багет и взял его как дубину. Наверное очень глупо выглядело, но я бы посмотрел, как другие бы на моем месте себя повели.
Вопли приближались, и вот из-за кустов выскочил собственной персоной Дугал Горманстон. Встрепанный, с листьями в волосах, исцарапанным лицом и в порванной рубашке. Он не сразу меня заметил, а когда сделал это, его стеклянный взгляд обрел тоскливое выражение.
– Что ты здесь делаешь? – просвистел он, пытаясь восстановить дыхание.
– Пришел дать тебе пинка за порчу священного дерева. Ди предлагала снять с тебя кожу, но я сегодня добрый.
Это я все сказал, загораживая тропу – а что, рядом бежать?
Горманстон взвился, насколько позволила ему усталость. Судя по виду, кто-то гонял его по окрестностям уже несколько часов:
– Он сейчас нас обоих сожрет, придурок! Пусти!
– Сам такой, кто… – и тут я увидел. Из кустов, деловито перебирая ремнями-ножками выкатился чемодан.
– Вот эта скотина на колесиках с клыками! – взвыл Горманстон, пытаясь отобрать у меня багет. – Ты что, решил воевать булкой?!
Чемодан приподнял переднюю часть, раскрылся и зашипел, показывая два ряда мелких острых зубов. Наверное так выглядела бы хищная доисторическая жаба.
– Лучше булкой, чем воплями, – я бросил в чемодан багетом, тот подпрыгнул и с лязгом захлопнул коричневые челюсти, из которых брызнули крошки, – а теперь…
Но Горманстон не стал меня слушать и припустил по дорожке в лес. Чемодан ловко приподнялся на лапках-ремешках и рванулся за ним. У меня не осталось выбора. Вторые полбатона скрылись в зубастой пасти, а я понесся следом за этим городским недоумком.
– Стой! Стой, тебе говорят. Остановись и спроси его имя! Тогда он начнет тебя слушаться!
Мама сказала бы “станет твоим другом”, но дружить с клыкастым чемоданом не хотелось.
– Тебе надо, ты и спрашивай! – крикнул Горманстон
– Я не могу, это же твой кошмар! Да остановись ты, все равно не убежишь! Я знаю, и папа тоже говорил…
– Все они говорят, а потом уходят! С чемоданом!
– Ага, а чемоданы возвращаются?
Я своего добился, Горманстон остановился, развернулся и врезал мне кулаком в скулу. Лучше бы он так со своим хищным багажом сражался!
Чемодан, почуяв кровь, снова зашипел и стал подкрадываться. Кошмар не мой, но меня он, признаюсь, закошмарил знатно.
– Имя! – взвыл я, потирая скулу.
.
Ярость придала Дугалу Горманстону решительности. Он свел брови, сжал кулаки и заорал:
– Как тебя зовут, скотина?!
Чемодан подпрыгнул на месте, клацнул пастью и, кажется, покосился на меня с серьезными жральными намерениями. Когда у врага нет глаз, сложно понять, что он думает. Я хотел отступить, но было неловко. Скажут ведь, что оставил Горманстона на съедение дикому чемодану, отравил редкий вид ядовитым горожанином…
– Догадайсссяаааа… – послышалось со стороны бешеного багажа. Он перебирал ножками-ремешками, но прыгать не торопился. Видно, здесь все как в легенде. Сначала проиграй, потом съедят.
– И что теперь? – отозвался Горманстон. Злость спадала, и в его голосе звенела паника.
– Ну вспомни, ты ему в детстве ручку не отрывал? Может, написал на боку что?
– Нет. Его нельзя было трогать. Там была всего одна надпись. Кожаная бирка с тиснением. Чарльз Гарольд Горманстон.
Чемодан склонился вперед, как кланяются лошади, поджав передние лапки.
– Прррррррррррррравильно! Ссссссслушаю, хозяин!
– Я тебе не хозяин! – осмелел Горманстон. – Проваливай к тому, чьи пожитки таскал!
– Ссссслушаю! – чемодан мгновенно развернулся и потрусил прочь в сторону леса.
Дугал Горманстон повернулся ко мне. Несмотря на прохладу он достал из кармана чистый платок и вытер лоб. Вот ведь хмырь, даже растрепанный с платком ходит!
– Что, блин, это было?!
– Твой кошмар, я ж сказал. Мы сейчас в междумирье. Здесь обитает всякая дрянь, которую выбросило из нашего мира и из мира ши. Кошмары, иллюзии, злобные маги, которые натворили чухни…
– То есть, мы в огромной магической помойке? – вздохнул он, морщась, а потом достал еще один платок и протянул мне. – Кровь вытри, я тебе разбил немного. А то на нее еще какая-нибудь пакость сбежится. Я такое в ужастике видел.
Кажется, они с Ди нашли бы общий язык.
– Ладно. Вернемся к дубу. Тебе надо перед ним извиниться, а то нас обратно не выпустят.
Горманстон вздохнул:
– Я думал, это просто дерево. Я злой был.
– А на экскурсии в телефон смотрел, да? Про ферн и дерево, растущее в трех мирах – сказал я папиным профессорским тоном, – обязательно рассказывают.
– Смотрел. Я вообще не хотел сюда ехать, эти поездки с классом скукотища. Но у вас здесь ничего так развлечения. Покруче, чем в парке аттракционов, – он все еще косился на кусты, куда убежал чемодан.
– Это еще что. А вот если моему папе сказать, что ши не существует, будет страшнее чемодана, он тебя просто заболтает до смерти! А то модно стало сомневаться…
– Давай уберемся отсюда, а? Про ши снаружи дорасскажешь. Что там, говоришь, надо сделать с дубом? Я готов даже поцеловать.
Я боролся с желанием навешать ему на уши лапши и посмотреть, как Горманстон будет три круга ползать на четвереньках вокруг дуба и повторять «я баран», но шутить с ферном не хотелось. Да и Горманстон вроде как искренне раскаивался. Поэтому мы просто встали рядом, положили каждый правую руку на кору, и он сказал, что никогда больше не будет вырезать что-то на живых деревьях, и чтоб ему провалиться, если врет.
Вокруг были все те же сумерки, и ничего не происходило.
Я предложил закрыть глаза, ничего больше не спрашивать и петь про желтую подводную лодку. Горманстон посмотрел на меня как на психа, но я запел, и он честно старался подпевать. Потом земля на мгновение ушла из-под ног, и я заорал, плюхнулся, открыл глаза и выплюнул длинную горькую травину.
Вокруг были темнеющие сумерки, сероватые тонкие деревья и мох. А с таким трудом спасенный Горманстон полз на животе куда-то вперед.
И только тогда я понял, что не так. Рядом раздавалось жалобное повизгивание, и никто из нас точно так голосить не мог. Впереди барахтался увязший в болотной грязи щенок с одним висячим ухом. Как он вообще тут оказался?
Пока я поднимался, Горманстон успел доползти до собаки, но сам увяз, и теперь они оба, один визжа, а другой ругаясь, превращались в грязевых монстров. Я огляделся в поисках палки и нашел сухой остов мелкой елки. С трудом открутив его от корня окончательно и вспоминая все, что знал про болота, протянул вперед. Мои кроссовки уже нахлебались мутной жижи, но пока мох с чавканьем их отпускал. Видно, топь начиналась чуть дальше.
Горманстон пыхтел, почему-то чихал и явно старался не говорить все, что думает о моей меткости и попытке ткнуть ему елкой в лицо. Когда они наконец подобрались ко мне, это были два комка грязи, немного напоминавшие собаку и человека.
– Спасибо, – выдохнул Горманстон, все еще сжимая щенка, тот дрожал и не хотел никуда убегать. – Слушай, возьми его. У меня аллергия на шерсть. Чхи.
– Да не за что. Ты мне нужен. Ты должен в полиции сказать, что я тебя не убивал.
– Что?!
– То. Чтобы меня на соревнования допустили.
– А если не скажу?
– Тогда я тебя обратно убью!
Горманстон завис, а потом расхохотался. И его даже стукнуть расхотелось.
– Это уже не междумирье. Слышишь, идет кто-то? – сказал я. Хрустели ветки и слышались голоса.
Щенок узнал меня и принялся лизать руки, но чище их грязной мордой не сделал.
– Надеюсь, не чемодан, – ответил Горманстон, все еще всхрюкивая от смеха – Но если он – пусть ест. Сил нет бегать.
Он вытянулся на земле лицом вверх и закрыл глаза.
К нам бежали Флай и Ди. Лица у них были ошалелые.
А еще минут через пять прямо на нас вышли поисковики и обрадовались так, словно мы все были пропавшими, причем их близкими и любимыми родственниками. Нас поили чаем из термоса и кормили шоколадом, и щенок тоже съел батончик, хотя ему вообще-то нельзя, но он же не знал, что нельзя.
Та самая продавщица, уже в необъятных штанах с накладными карманами и шнурованных ботинках, шла с поисковиками и обрадовалась нам тоже. Особенно щенку.
– Я заблудился, – сказал Горманстон. – Провалился в болото. Риан меня вытащил.
И тогда нас все сфоткали на телефоны столько раз, словно это была наша с Горманстоном свадьба. Я только вздохнул, прикидывая, в скольких соцсетях появлюсь завтра с синяком на скуле и болотной грязью до ушей. Ну и ладно, зато со щенком.
А еще немного позже ко мне протолкался папа, а за ним мама Ди и папа Флая. Папа обнял меня, щенка и немного Горманстона, и щенок его облизал, и Горманстона облизал, и меня облизал. И у меня немного защипало в глазах, наверно, потому, что я вообще устал.
Подъехал университетский минивэн с гербом на боку, мы все забрались внутрь, и я заснул раньше, чем минивэн поехал. Мне снился дуб. Он улыбался мне и подмигивал. Под дубом сидел я, только волосы длиннее, чем у Ди, и одет, как фольклорный танцор на праздник, разве что без бубенчиков. Я подумал, что у меня дурацкий вид, и проснулся.
Оказалось, что уже утро, что папа сделал яичницу без сосисок, потому что сосиски съел щенок, и что Ди должна зайти через пятнадцать минут – вместе идти на праздник. А как папа вел меня из машины домой, я не помню, потому что не просыпался, только перебирал ногами.
Праздник был отличный. Ну, они у нас всегда отличные. Я люблю эту сутолоку, и уличные вкусняшки, и музыку, и уличные театры. Флай встретил нас у ярмарочных павильонов, и мы пошли гулять втроем, а считая щенка – вчетвером. Мы ели жареные сосиски, и яблоки в карамели, и мороженое всех цветов с нашлепками разного шоколада, и щенок тоже ел, а потом повалился набок в тени и заснул, дрыгая лапой во сне. Я пошел купить на всех лимонада по рецепту черт знает какого века и встретил Горманстона. Он тоже пришел за лимонадом, оказался в очереди у самого столика, на котором стоял огромный ледяной кувшин с краном, увидел меня и купил еще три стаканчика. И нести помог.
Оказалось, он вроде ничего парень. Просто когда от них ушел отец, его занесло, и все заносило, заносило и заносило. Я сказал, что я его понимаю, у меня вот мамы нет. Все говорят, что она умерла, а я-то знаю, что нет. А Ди сказала, что тоже его понимает. У нее мама от отца ушла, потому что он напивался до изумления, так она говорит. А Флай сказал, что у него и мама, и папа, и две бабушки, и дед, и братья с сестрами, зато все живут друг у друга на голове, так что полная семья – не панацея. И он вообще всех понимает. И мы все, с Горманстоном, пошли смотреть, как будут зажигать вечерние костры, потому что начинало темнеть. И мы с Ди прыгнули через костер, а потом Дугал с Ди прыгнули через костер, а щенок прыгнул сам с собой. Мы назвали его Бобби, потому что ничего умнее не придумали.
На соревнованиях через два дня мы с Рэйвеном получили приз зрительских симпатий.
Дугал переписывается с Ди в соцсетях про ужастики.
А мне он написал бумажное письмо, потому что я ему честно сказал, что так лучше. И вложил фотку. Ему завели собаку без шерсти, ужасно смешную. На нее у него нет аллергии. Зовут Эсмеральда. Познакомим с Бобби, когда он в гости приедет.
