Текст книги "Счастливая случайность (СИ)"

Автор книги: Янита Владович

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 13 страниц)

А через миг она ощутила мужские руки на своих плечах – нерешительное, осторожное прикосновение. Она не стала вырываться, и тогда Винченцо прижал ее к себе, торопливо заговорил:

– Этим вечером я хотел предложить тебя расширить границы нашего заговора. Не знаю почему, но я все время думаю о тебе. Не просто думаю, я хочу тебя, мечтаю раздеть, поцеловать каждую частичку твоего тела. Я надеялся, что, возможно, в тебе пылает хоть часть того огня, который сжигает меня. Потом ты рассказала о своем браке. А еще я помнил, что в день нашей встречи, ты познала очередное предательство. Тебе не нужен просто секс, а я, увы, ничего другого тебе предложить не могу.

– Я…

– Подожди, – Винченцо на ощупь прикоснулся к ее губам. – Я не говорю, что ты не нуждаешься в сексе. Но если бы сегодня ты уступила моим желаниям, то завтра могла пожалеть о своей несдержанности. Ты нуждаешься в первую очередь в чувствах, а уж после в ощущениях. Или ты думаешь, я этого не понимаю?

– Ты хочешь сказать, что я фригидна? – сквозь слезы спросила Мэри-Бет, которая поняла его слова именно таким образом.

Винченцо развернул ее к себе и удивленно переспросил:

– Фригидна?! Cara mia**, не понимаю, как подобное могло прийти тебе в голову? Женщина, которая целовала меня на этом диване, – он оглянулся на свидетеля их, пусть и короткой, но бурной страсти, – ни в коей степени не была фригидна.

– Но…

– Я имел в виду, что ты не прыгаешь в постель с первым встречным. Ты должна узнать мужчину, которому подаришь свое тело. Тебе нужно испытывать к нему хоть какие-то чувства. Поняв все это, я решил уйти. Но ты… твои губы были так близко, и я не удержался от соблазна. А потом во мне проснулась совесть. Ты спросишь, черт возьми, откуда у тебя совесть, Энцо? Сам не знаю, но я понимал, что не смогу воспользоваться тобой, когда ты в таком состоянии.

– В каком еще состоянии?!

– Воспоминания расстроили тебя. Очень сильно расстроили, но секс не лучшее лекарство. Поверь мне!

– Твои слова выглядят вполне разумными.

– Конечно!

– Но с недавних пор я решила не прислушиваться к голосу разума.

– И что это значит? – осторожно поинтересовался Винченцо.

– Я вся пылаю. И с этим нужно что-то делать.

Мэри-Бет отступила на шаг и, заведя руку за спину, расстегнула молнию. Стянув платье с плеч, она позволила ему свободно упасть на пол. На ней осталось лишь черное кружевное белье и чулки.

Ничего не говоря, Мэри-Бет повернулась и пошла к двери в спальню. Напоследок окинув потенциального любовника пристальным взглядом, она скрылась в спасительном мраке комнаты.

Ее трясло. Мэри-Бет прижалась спиной к двери, пытаясь устоять на ослабевших ногах. Как она вообще решилась на подобное? Однако воспоминания о боли, горечи и отчаянии, разрывавшие сердце на части, когда она считала, что не обладает женской привлекательностью, вынудили ее перешагнуть и через воспитание, и через моральные принципы, и через привычную скромность.

В один миг невозможно изменить себя, и Мэри-Бет не стала полностью обнажаться, но и не надела пеньюар, как поступила бы раньше.

Включив освещение над кроватью, она устремила взгляд на дверь. Мэри-Бет рассчитывала, что Винченцо примет правильное решение. И чем меньше времени ему понадобится для этого, тем лучше, потому что ее смелость убывала с каждой секундой

Гл. 11

Винченцо ошеломленно смотрел на дверь, за которой скрылась девушка.

Возвращаясь в ее квартиру, он не предполагал, что события примут подобный оборот. Хотя кто он такой, чтобы спорить с судьбой?

На этот раз он не собирался отказываться от чудесного подарка, чтобы там не говорила совесть. А она, к счастью, молчала, наверное, понимая тщетность любых слов.

Несколькими широкими шагами Винченцо преодолел расстояние до двери, успев расстегнуть половину пуговиц на своей рубашке. Открыв дверь, он замер: его взгляд остановился на Мэри-Бет. Она стояла в лучах яркого света, и Винченцо мог видеть каждую частичку ее почти обнаженного тела. Судорожно сглотнув, он представил, как сорвет с нее последние клочки одежды, а потом бесконечно долго будет целовать это совершенное тело, исследовать его, изучать…

Однако прежде следует все прояснить: утром не должно возникнуть никаких сожалений.

– Лайза, я…

– Просто иди ко мне, – нетерпеливо приказала она.

Гл. 12

Проснуться в мужских объятиях, почувствовать его возбуждение и самой воспылать желанием – так необычно, так пугающе заманчиво.

Гонимая неведомым демоном, Мэри-Бет потихоньку выскользнула из-под одеяла. Как была, обнаженная, она пересекла комнату, а на пороге ванной обернулась, бросив жадный взгляд на мужчину, расслабленно раскинувшегося на постели.

Он был прекрасен. И он не спал!

Их взгляды встретились – ее испуганный и его заинтересованный. Ахнув, Мэри-Бет юркнула в ванную комнату. Опасаясь вторжения, она дрожащей рукой заперла дверь. Лишь угроза превращения в сморщенную сливу заставила ее выбралась из душа.

Наспех высушив волосы, Мэри-Бет завернулась в полотенце – это была единственная вещь, позволившая прикрыть наготу, и вернулась в спальню. В ее душе теплилась надежда, что Винченцо уснул или хотя бы вышел на кухню.

– Привет!

Мэри-Бет что-то проворчала в ответ. Ей захотелось вернуться обратно в ванную, но не сидеть же там весь день! К тому же она проголодалась.

Направляясь к шкафу, она старательно отводила глаза от выставленного напоказ тела Винченцо. Однако ей не нужно было смотреть, Мэри-Бет прекрасно помнила, каким он был вчера – горящий взгляд, обнаженное тело.

Роясь в белье, она едва не сгорела от стыда, доставая трусики и бюстгальтер. Ночь минула, и на смену распутнице пришла ханжа, которая не желала выставлять напоказ свое нижнее белье.

Несмотря на вчерашнее представление, ей определенно не хватало смелости переодеться прямо в спальне. На его глазах.

Интересно, что бы сделал Винченцо, если бы она попыталась проделать все это перед ним? Наверное, последовало повторение вчерашней ночи. Не желая поддаться соблазну, Мэри-Бет поспешила в ванную.

Когда минут через десять она вернулась обратно, комната была пуста. Неужели Винченцо ушел? Нет, вся его одежда на месте, точнее разбросана по полу.

Мэри-Бет подняла рубашку, потянулась за брюками... Представив, что по квартире разгуливает обнаженный мужчина, она опустилась на пол. Приложив руку к сердцу, она попыталась успокоить не в меру разбушевавшееся воображение. Но было поздно, вожделение уже разгорелось не на шутку.

Ей бы горестно застонать, но Мэри-Бет счастливо рассмеялась: ее мучило вожделение, но это значило, что она жива. Прекрасное, удивительное, волшебное чувство!

Сложив одежду на кровать, она заметила отсутствие простыни. Слава богу, он все же постеснялся предстать перед ней в костюме Адама!

Мэри-Бет нашла Винченцо на кухне: он колдовал над завтраком. Именно «колдовал», поскольку без помощи магии из ее скудных запасов ничего существенного не приготовить.

Было так непривычно видеть на кухне мужчину, а уж закутанного в простыню – и подавно.

– Ты решил уподобиться древним римлянам? – спросила Мэри-Бет.

– Что?

– Я имею в виду тогу.

– Мы, в Италии, уже давно отказались от подобной одежды. Но иногда так приятно вспомнить прошлое, – с серьезным выражением лица заявил Винченцо и расправил на плече шелковую простыню.

Мэри-Бет хихикнула, а потом громко рассмеялась – безудержно, весело, заразительно. Винченцо пытался сдержаться, но через несколько секунд присоединился к веселящейся девушке. Под потолком еще долго витали бурные раскаты смеха, сдобренные ненавязчивым ароматом свежеприготовленного кофе.

– Я могу воспользоваться ванной? – поинтересовался Винченцо.

– Конечно. Пошли, я найду для тебя новую зубную щетку и бритвенный станок.

– Надеюсь, не розовый?

– Боишься, что твоя мужественность не устоит перед этим женским цветом?

Потерев ладонью успевший зарасти подбородок, Винченцо решил, что один раз ему ничем не грозит. Он не считал возможным появиться небритым в отеле, где его может заловить Колетт, не говоря уже о журналистах.

– Розовый так розовый, – обреченно вздохнул Винченцо и последовал за Мэри-Бет в спальню. – О-о! Ты собрала мою одежду. Порой я бываю так неаккуратен, – добавил он.

На Мэри-Бет обрушились воспоминания о том, как его одежда летела на пол. Она едва успела сдержать стон – поскольку тело вновь пронзила судорога желания. Она стала просто ненасытной! Нужно немедленно взять себя в руки.

Вручив Винченцо бритву и щетку, Мэри-Бет поспешила прочь, однако ей пришлось выслушать наставления по поводу завтрака.

Вернувшись на кухню, она порезала сыр и красиво разложила его на тарелке, а на другую высыпала упаковку сладковатых крекеров. Ей было непонятно, как можно соединить эти два вкуса, соленый и сладкий, но решила самостоятельно не проверять. Налив себе кофе, Мэри-Бет присела на краешек стула. Чинно попивая бодрящий напиток, она изредка поглядывала на дверь, ожидая, когда же появится Винченцо.

Ей все еще не верилось, что все это происходит на самом деле. Неужели она когда-то была холодной и безразличной к плотским утехам? Да, была, и ее брак тому пример. Но появилась другая, абсолютно новая Мэри-Бет, которая искренне наслаждалась происходящим между мужчиной и женщиной.

Огонь страсти, разожженный Винченцо, до сих пор не погас. Время от времени он затухал, но искры желания продолжали тлеть в ее теле, и достаточно малейшего повода, чтобы они вспыхнули ярким пламенем.

Мэри-Бет порадовалась бы избавлению от комплексов, да только опасалась впасть в другую крайность. Ей не хотелось превратиться в нимфоманку, бегающую за каждым мужчиной.

– Что за грустные мысли с утра пораньше?

Мэри-Бет повернулась и замерла от очередного взрыва желания. В любом виде – обнаженный или полностью одетый – Винченцо будоражил ее чувства.

– Когда ты уезжаешь? – выпалила она первое, что пришло в голову.

– Ты меня выгоняешь?!

Винченцо ошарашено взирал на женщину, с которой провел удивительную ночь. Неужели она не может дождаться, когда он уйдет?

– Нет! Я… – Мэри-Бет была так потрясена его предположением, что ничего не сумела сказать в свое оправдание.

– Что ты? – Винченцо подозрительно смотрел на девушку. Ее искренне изумление смягчило гнев, однако он желал услышать объяснение.

– Я имела в виду, когда ты уезжаешь из Нью-Йорка. Мне хотелось знать, сколько у нас осталось времени.

– Понятно. Мы думали уехать в понедельник. Ник сумел устроить выступление в Монреале в следующую субботу, а через неделю мы выступаем в Бостоне. И на этом наше турне заканчивается.

– Заканчивается? – потеряно прошептала Мэри-Бет.

Ей казалось, будто он сообщил, что заканчиваются их отношения. Да ведь еще непонятно, существуют ли они, их отношения, или все завершится этим же утром.

– Да.

– Значит, ты уезжаешь завтра?

– Думаю, мне удастся поменять билеты на вторник. Или среду. – Увидев надежду в глазах Мэри-Бет, Винченцо едва не сказал о четверге, но вовремя спохватился. Он мог отложить отъезд лишь до среды, но даже ради этого придется выдержать нелегкую битву с Ником.

Да, судьба предоставила им так мало времени, однако в Мэри-Бет вновь проснулся оптимист, напомнивший, что до среды еще три дня. Три дня и три ночи блаженства. И нужно быть благодарной за подобные милости.

– И какие у тебя планы?

– Сначала, я хотел бы тебя поцеловать.

– Неужели?!

– Да, – кивнул Винченцо и сразу перешел к делу.

Он подошел к ней, помог встать, прижал Мэри-Бет к себе и впился в ее губы.

Этот поцелуй обещал бездну новых наслаждений. И Мэри-Бет удивилась, когда все вдруг закончилось.

– А теперь завтрак, – жизнерадостно объявил Винченцо.

Мэри-Бет ошеломленно наблюдала, как он налил себе кофе, преспокойненько уселся на свободный стул и приступил к завтраку. Как будто этого умопомрачительного поцелуя не было вовсе!

Словно подкошенная, Мэри-Бет рухнула на стул. Ей кусок в горло не лез, а мужчина энергично поглощал крекеры и сыр, запивая их горячим кофе. Оцепенение постепенно отступило, и она заинтересовалась новым для себя блюдом. Следуя примеру Винченцо, положила толстый кусочек сыра между двумя крекерами и осторожно откусила, прожевала и глотнула. Необычно.

– Вкусно, – сказала Мэри-Бет, а в ответ услышала лишь неразборчивое бормотание.

Через несколько минут на столе не осталось ни крошки – ни сыра, ни крекеров.

И тогда Винченцо сказал:

– Пора собираться.

– Уже?

– Хочу вернуться в гостиницу до того, как Колетт и остальные объявят поисковую операцию.

– Так позвони им.

– Все равно нужно ехать. Не могу же я появиться у твоего брата в мятой одежде.

– Ленч, – простонала Мэри-Бет.

– Поскольку я уже знаю, куда ехать, давай встретимся на месте. Я привезу всю компанию.

Гл. 13

Ленч прошел без осложнений.

Это было удивительно, учитывая, что за столом присутствовали мегера Колетт и диктатор Саймон, но они на время усмирили свои худшие черты характера.

Под легкие шутки и веселые рассказы гости энергично поглощали сначала суп из щавеля с хрустящими булочками, а потом и салат из курицы и ананаса. Поданное на десерт миндальное парфе вызвало бурю одобрения со стороны сладкоежек. Среди тех, кто восхвалял кулинарные способности хозяина дома, особо выделились голоса Моники, Мэри-Бет и Ника.

Потом оживленная компания перешла в музыкальную комнату, и Моника сыграла «Лунную сонату» Бетховена. Когда последний аккорд растворился в почтительном молчании слушателей, юная пианистка с надеждой посмотрела на Винченцо Бальдуччи. Конечно, о ее таланте твердили и родственники, и преподаватель, но девочке хотелось услышать мнение своего кумира.

– Что ж, – произнес Винченцо, вставая и направляясь к роялю, – ты удивила меня, Моника. Для своего возраста ты играешь необычайно хорошо. Если же оценивать игру в целом, то были некоторые огрехи.

– Понятно.

Моника старалась не расплакаться: великий пианист не оценил ее игру.

– Эй, не унывай, – воскликнул Винченцо. – В твоей технике нет ничего такого, что нельзя исправить продолжительными тренировками. Или ты думаешь, я только сел за рояль, и у меня все сразу получилось?

– А разве нет?

– Мы тренировались часами. Вито, скажи!

– Да, мать безжалостно нас гоняла.

– Если ты хочешь достичь чего-то в мире музыки, тебе придется позабыть о свободном времени, потому что у тебя его не останется. А теперь давай разберемся, где можно было сыграть по-другому.

Винченцо сел рядом с Моникой и приступил к преподавательской работе: он показывал нужное место на нотном ряде, объяснял, в чем она ошиблась, а потом играл правильный вариант.

Вскоре Моника пожаловалась, что у нее не получается «Одиннадцатая соната» Моцарта. Винченцо любезно исполнил это произведение, позволив девочке вблизи наблюдать за игрой профессионала. Потом Моника попыталась его сыграть самостоятельно.

Когда музыка смолкла, Винченцо сначала похвалил юную пианистку, а потом указал на парочку ошибок. Глядя на их склоненные головы, Мэри-Бет размышляла о том, каким замечательным отцом мог бы стать Винченцо. Или уже стал?

Оказывается, она так мало знала о жизни своего любовника, а неуемное желание узнать хоть что-то личное убивало ее. Значит, придется порыться в Интернете.

Вдруг Колетт прервала свой разговор с Даниэллой и направилась к роялю. Когда же она положила ладонь на плечо Винченцо и зашептала ему на ухо, мысленно Мэри-Бет рванулась вперед, чтобы оттолкнуть навязчивую особу.

В действительности же Мэри-Бет осталась сидеть. Внешне невозмутимая, она пыталась справиться с чувством, которое овладело всем ее существом. Однако старая, как мир, ревность была слишком сильна.

Но как? Почему? Неужели она влюбляется в Винченцо? Или уже влюбилась?

Нет-нет! Просто слегка заигралась, вот и все. Даже в детстве Мэри-Бет не любила делиться игрушками. А до своего отъезда Винченцо принадлежал исключительно ей одной.

Но вот мужчина поднялся, устанавливая дистанцию между собой и невесткой, и сказал:

– Ты абсолютно права, Колетт. Нам пора.

– Уже? – разочарование не только слышалось в голосе Моники, но и отразилось на ее личике.

– Да, у нас сегодня еще концерт.

– Я понимаю. – Превозмогая непривычное смущение, Моника спросила: – А я могу задать вам один вопрос?

– Да, – улыбнулся Винченцо, уже ответивший более чем на несколько дюжин вопросов.

– Но пообещайте ответить честно.

– Обещаю.

– Я хочу принять участие в международном конкурсе, который проводит фонд Ван Клиберна. Для любителей, конечно, – смущенно добавила девочка, испугавшись, что Винченцо Бальдуччи подумает, будто она замахнулась на академическое исполнение. – Как вы думаете, я не слишком самоуверенна?

– У тебя обязательно все получится, Моника. Ты, главное, помни одно: мастерство исполнения зависит от таланта, но в большей степени оно определяется усилиями, которые ты приложишь во время тренировок.

– Да, я понимаю, – ответила Моника, а глаза ее лучились счастьем: ее кумир верил в нее.

– Удачи в конкурсе, – Винченцо еще раз улыбнулся своей юной почитательнице и направился к Мэри-Бет.

Она же поднялась из кресла, в котором просидела последний час, и пошла ему навстречу.

– Мы встретимся сегодня? – тихо, чтобы никто другой не услышал, спросил Винченцо.

– Да.

– Это тебе, – он вручил ей крошечный листочек, сложенный вдвое, до этого хранившийся в кармане его пиджака.

– Что это? – не сдержала любопытства Мэри-Бет, а сердце сладко замерло. Неужели, любовная записка?

– Список продуктов, которые ты должна купить, а после концерта я буду учить тебя готовить.

Мэри-Бет видела в глазах Винченцо неудержимое желание поцеловать ее. Стремясь подразнить его, она облизала губы, а в награду услышала судорожный вздох.

– Энцо, ты идешь?

– Да, сейчас, – отмахнулся от брата Винченцо.

И, не справившись со своими желаниями, прильнул к губам девушки. Поцелуй длился лишь несколько секунд, но Мэри-Бет была благодарна и за это. Теперь она могла продержаться до вечера.

Хозяева отправились провожать гостей, а Мэри-Бет села за рояль. Пальцы сами потянулись к клавишам. Однако долго играть не получилось – в музыкальную комнату вернулся Саймон.

– Бетси, что все это значит? – уперев руки в бока, он навис над сестрой. Его хмурая мина не предвещала ничего хорошего.

Похоже, наступило время для серьезного разговора. Мэри-Бет вообще удивлялась, как это Саймон сумел так долго сдерживать себя: с самого ее дня рождения. Просто отмахнуться от брата не удастся, и она решила обойтись, как говориться, малой кровью.

– Сай, что ты хочешь услышать?

– Правду!

– Нас с Винченцо тянет друг к другу. И поскольку мы взрослые люди, не обремененные никакими обязательствами, то… – Мэри-Бет не закончила, давая брату возможность самому додумать остальное.

– Но вы так мало знакомы.

Неподалеку раздалось хмыканье Даниэллы. Скрестив руки на груди, она поглядывала на супруга, пытаясь взглядом напомнить, как они сами оказались в кровати после столь же непродолжительного знакомства.

Саймон развернулся к ней и возмущенно заявил:

– Она же моя сестра!

– Довольно, Саймон, – велела Даниэлла.

– Но…

– Сай, все будет хорошо, – попыталась успокоить брата Мэри-Бет. – И ты не волновался так, когда я встречалась с Родериком.

Сказала и едва не откусила себе язык. Теперь брат обязательно поинтересуются, почему бывший кавалер получил отставку, а ей так не хотелось снова выкручиваться и лгать.

– Кстати о твоем мистере Бернсе. Что случилось с ним?

Мэри-Бет вздохнула. Она сама накликала эту беду.

– Мы с ним расстались, и я не собираюсь обсуждать эту тему.

– И все же…

– Саймон, пожалуйста, проверь, как там Джош.

– Но аппарат молчит, – Саймон кивнул в сторону блока беби-ситтера.

– Мне кажется, что он сломался. Пожалуйста, – Даниэлла, сделав большие глаза, многозначительно посмотрела на мужа.

Саймону нельзя было отказать в сообразительности, он все понял и перестал артачиться. Едва за супругом закрылась дверь, Даниэлла предложила золовке:

– Поговорим?

– Я прекрасно понимаю, почему ты выставила Саймона из комнаты, – начала Мэри-Бет, когда они устроились на диванчике, – но не собираюсь ничего рассказывать сверх того, что уже сказала.

– Я понимаю, ты желаешь сохранить все в тайне, но пойми, если Саймон вбил себе в голову какую-то идею, его уже ничто не успокоит. Поэтому, если ты желаешь получить хоть небольшую передышку, придумай, что ему такое сказать.

– Хорошо, я расскажу. – Мэри-Бет замолчала, собираясь с силами. – Я не была интересна Родерику. В тот день, когда я познакомилась с Энцо, я узнала, что Родерик… что у него…

– Он изменял тебе?!

Мэри-Бет печально улыбнулась: ее дальнейшие попытки прояснить ситуацию лишь окончательно запутают Даниэллу, так пусть лучше считает Родерика изменщиком, в определенной степени он им был.

– Вот гад! – возмутилась Даниэлла. – Боже!

– Что?

– И он еще имел наглость прийти на твою вечеринку.

– Сейчас мне кажется, что все это было так давно.

– Из-за твоего сексуального пианиста? – понизив голос, поинтересовалась Даниэлла.

– Он не мой!

– Конечно, – согласилась Даниэлла, но ее улыбка легко выдавала истинные мысли.

– Ладно, мой, – не сдержалась Мэри-Бет. – Временно.

– Значит, вы уже…

– Да. Да!

– И как? – спросила Даниэлла, хотя можно было и не интересоваться, блаженство, осветившее лицо золовки, говорило само за себя.

– Божественно!

– Послушай, Мэри-Бет. Может, это вовсе не мое дело, но я хотела спросить. – Даниэлла замялась, не зная, как сформулировать свой вопрос более тактично. – Ты уверена, что у вас с Винченцо намечается что-то серьезное? Может, ты связалась с ним лишь потому, что Родерик оказался таким мерзавцем?

– Родерик здесь абсолютно ни при чем, – возразила Мэри-Бет. Да, ее знакомство с Винченцо произошло благодаря Родерику, однако ко всему остальному бывший кавалер не имел никакого отношения. – Между мной и Энцо словно искра вспыхнула. Если бы я верила во всяких там магических существ, сказала бы, что маленький Амур напроказил, пронзив наши сердца своими волшебными стрелами. А так я даже не знаю, как объяснить происходящее.

– Но это хорошо?

– Безусловно.

– Мне почему-то кажется, что сейчас должно прозвучать «но», – с сомнением заметила Даниэлла.

– Есть такое.

– Что именно?

– Вскоре концертный тур закончится, и Энцо уедет домой, в Италию.

– Паршиво.

– Не то слово, – вздохнула Мэри-Бет. Желая прекратить этот разговор, она встала. – Наверное, я пойду.

– Даже не попрощаешься с Саймоном?

– В последнее время у него появились диктаторские замашки, так что, думаю, мне лучше с ним сегодня не встречаться.

– С кем это ты не хочешь встречаться? – поинтересовался Саймон, входя в музыкальную комнату.

Он выбрал столь подходящий момент для своего появления, что можно было заподозрить его в подслушивании. И ради его же блага, Мэри-Бет надеялась, что он этого не делал.

– Не важно. Мне пора бежать. Поцелуйте от меня племянничка, когда тот проснется.

– Постой, Бетси, нам нужно поговорить.

– Тебе все расскажет Элла. В разумных пределах, конечно, – Мэри-Бет посмотрела на невестку, взглядом призывая ту не сильно распространяться по поводу ее недавних откровений. – Пока-пока.

Мэри-Бет убежала, радуясь, что допрос с пристрастием отложен до лучших времен. Устроившись в такси, она достала записку Винченцо. Как он и обещал, это был лишь перечень продуктов: куриное мясо, ветчина, огурцы, помидоры, зелень розмарина, майорана и базилика, а также фарро*.

Она и понятия не имела, что такое фарро.

Спустя почти три часа Мэри-Бет, уставшая, но довольная, приехала домой. Она просто лучилась гордостью, поскольку выполнила поручение Энцо. И даже узнала, что фарро – это непременный ингредиент тосканской кухни. Продавец оказался столь любезен, что поведал ей парочку рецептов, но у нее в голове, занятой мыслями о предстоящем вечере, не осталось ни одного.

Мэри-Бет вывалила покупки на кухонный стол, решив начать приготовления к приходу своего любовника. Любовник! Одно это слово вызывало у нее дрожь.

И все же привычная аккуратность одержала верх, так что пришлось вначале разобрать продукты.

Потом она сорок минут перебирала свой гардероб, отвергая то один, то другой наряд: слишком официальный, слишком скучный, слишком откровенный, слишком будничный, слишком вычурный. У нее набралось столько этих «слишком», что впору было встречать Винченцо прямо в халате.

И тут взгляд Мэри-Бет упал на трикотажное платье: незамысловатый фасон, но цвет сполна искупал эту простоту. Она обожала этот оттенок оранжевого, поскольку он добавлял цвета ее волосам.

Минимум косметики – и она готова.

Едва Мэри-Бет запихнула вещи обратно в необъятный гардероб, как прозвучал сигнал домофона. Она бросилась к двери и едва дождалась, пока Винченцо поднимется по лестнице.

Звякнул звонок, и в тот же миг дверь была открыта. Вглядываясь в лицо гостя, Мэри-Бет крепко сжимала дверную ручку, боясь, что если отпустит ее, то не удержится и примется целовать гостя прямо в дверях.

– Привет.

Винченцо отцепил пальцы ее от ручки и шагнул в квартиру. Не позаботившись закрыть дверь, он впился в губы Мэри-Бет голодным поцелуем.

– Может, закажем пиццу? – поинтересовалась она в перерыве между поцелуями.

– Только если ты согласна выступить в качестве десерта, – прошептал Винченцо, обводя языком изящную ушную раковину.

– Как я понимаю, у меня нет другого выхода, – печальным голосом заметила Мэри-Бет, хотя глаза ее радостно блестели.

– Я люблю, когда всего много, – пояснил Винченцо. Развернув девушку, он хлопнул ее по ягодице и сказал: – Звони. И поторопись, я ужасно голоден.

Мэри-Бет заказала самую большую пиццу. И пока они ждали рассыльного, то, по предложению Винченцо, решили вкусить немного десерта. Диванчик в гостиной служил им столом, а сами они выступали в качестве главного угощения. Глубокие поцелуи сменялись шутливым чмоканьем, явно откровенные касание чередовались со щекоткой.

Мужчина и женщина откровенно забавлялись, наслаждаясь столь невинным времяпрепровождением.

Вскоре они перебрались на кухню, где быстро расправились с пиццей. Винченцо все время норовил откусить от ее куска, а когда на губах Мэри-Бет оставались пятна томатного сока, предлагал свою помощь. При этом его содействие каждый раз заканчивалось поцелуями.

А потом Винченцо увлек ее в спальню, чтобы вознести на небеса. Неоднократно…

Гл. 14

Следующие несколько дней Мэри-Бет прожила, словно в сказке.

Днем они с Винченцо гуляли по Нью-Йорку, осматривая достопримечательности. И Мэри-Бет заново открывала для себя город, в котором прожила уже почти год.

Так, в понедельник они пешком прошлись через Бруклинский мост, разглядывая сквозь паутину стальных канатов небоскребы Нижнего Манхэттена. Потом отправились в царство орхидей, папоротников, пальм, кактусов и других растений – Оранжерею Инид Гаупт.

Вечером же Винченцо решил ввести девушку в мир кулинарии. Под его чутким руководством Мэри-Бет приготовила цыпленка, щедро сдобренного розмарином и майораном, сделала салат из помидоров, фарро и базилика. Она, как дитя, радовалась каждому комплименту, слетавшему с его губ.

На следующий день они отправились на пароме на Статен-Айленд, где им удалось полюбоваться на «Леди Свободу» и мост Верразано*. На обратном пути Мэри-Бет потащила Винченцо на нос корабля и, прислонившись к его груди, наслаждалась удивительной панорамой Нью-Йорка, открывавшейся со стороны Финансового округа.

Вечером они снова выбрались в свет: заехав на Таймс-сквер, купили билеты на мюзикл «Король-лев» – и пусть это не самый выдающийся вид театрального искусства, но Винченцо очень хотел попасть на Бродвей.

После представления они отправились в ближайший ресторан, где поужинали запеченным окунем и тушеными морскими гребешками.

Но самое главное – в течение всех этих замечательных дней Винченцо постоянно доказывал Мэри-Бет ее женскую привлекательность: жаркие объятия ночью, сладостные пробуждения утром, крепкие поцелуи днем и просто случайные прикосновения, но от того не менее желанные.

Вот только сказка оказалась слишком короткой и закончилась отнюдь не традиционным хэппи-эндом. Согласно билету Винченцо, вылет в Монреаль должен был состояться ровно в четыре пополудни из аэропорта имени Джона Кеннеди . А для регистрации требовалось прибыть на полчаса раньше.

Не желая как можно дольше расставаться с любимым, Мэри-Бет сама отвезла его в аэропорт. Винченцо зарегистрировался, сдал багаж. Истекали последние минуты до объявления посадки, а они так и не поговорили о будущем.

Когда объявили посадку, Винченцо, подарив Мэри-Бет прощальный поцелуй, ушел, а она еще долго стояла и смотрела, как уже другие пассажиры проходят через тот же терминал.

С пониманием, что Винченцо больше нет в ее жизни, пришли слезы. Мэри-Бет опустилась в кресло и попыталась сдержать их, но несколько соленых капелек все же прорвались сквозь крепко зажмуренные веки. Люди сновали туда-сюда, поглощенные своими проблемами, и никому не было дела до ее страданий.

Мэри-Бет не знала, сколько просидела в аэропорту. Несмотря на туман, застилавший глаза, ей удалось вернуться домой без приключений. В квартире все напоминало о Винченцо. Сил больше не осталось. Выдернув телефонный шнур из розетки, она рухнула на постель и попыталась выплакать свое горе.

Так она и уснула, вся в слезах, уткнувшись в подушку, на которой все еще оставался запах Винченцо.

Утро принесло облегчение. Конечно, сердце все еще тосковало, но Мэри-Бет благодарила судьбу и за эти несколько дней счастья.

Помня давний совет психиатра, она решила переключиться на другую проблему. Пытаясь придумать что-то пострашнее разлуки с любимым, Мэри-Бет взглянула на часы: она опаздывала!

Преимущество работы волонтером в Детском центре развития и реабилитации – это возможность самостоятельно устанавливать рабочий график. Обычно Мэри-Бет не отлынивала от работы, а до знакомства с Винченцо у нее и причин для этого не было. В понедельник же пришлось взять отпуск на три дня. Неумолимо наступил четверг, и следовало снова влиться в трудовой коллектив врачей и волонтеров.

Время поджимало, и Мэри-Бет поспешила покинуть квартиру, навевавшую ей столько печальных воспоминаний, не забыв напоследок включить телефон.

Она вернулась домой поздним вечером, уставшая – и телесно, и морально. Но это изнеможение должно было поможет ей уснуть.

Красный глазок автоответчика моргал, настойчиво призывая обратить на него внимание. Мэри-Бет нажала кнопку воспроизведения и, рухнув на диван, закрыла глаза. Едва услышав голос звонившего, она резво вскочила, позабыв о том, что сил на активную деятельность у нее вовсе не осталось. Одно лишь звучание любимого голоса позволило открыть второе дыхание.

Мэри-Бет бросилась к автоответчику, перемотала сообщение, нажала кнопку воспроизведения, на этот раз внимательно прислушиваясь к словам.