Текст книги "На изломе алого"
Автор книги: Янина Логвин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]
– Ужасная?А что с моей Санькой не так? Она кривая? Косая? Глупая? Чего ты сюда пришла жалеться? Чего распушила хвост? Рылом не вышли? Так никто им перед тобой не торгует!
– Господи, ужас какой! Да как вам не стыдно! Еще и пьяный… Хам! Вадим Витальевич, нет, я не хотела, но теперь намерена требовать!
– Чего вы хотите? – устало спросил директор.
– Мы требуем, чтобы этого ребенка исключили из школы…
В тот май Сашка впервые обрезала свои длинные волосы – коротко, некрасиво и рвано. И пусть впереди ждало лето – плевать. Если ее видят плохой, значит, она такой станет.
6
Конец школы. Выпускной класс. Май.
На набережной этим вечером было оживленно, и шумела мелюзга. Заходящее солнце слепило в глаза, приятно согревая прохожих и окрашивая город в теплые краски. Сашка нашла Майку возле бьющего фонтанчика в компании незнакомых парней, танцующую на газоне в короткой юбке и босиком. Увидев подругу, девушка перебежала тротуар, вылезла на парапет и захохотала, опасно покачиваясь.
– Чайка, привет! Смотри, я тоже могу, как ты! Эй, все! Смотрите, это не сложно! Я тоже могу…
Не может. Девчонка пошатнулась, и Сашка едва успела поймать ее за руку и сдернуть вниз. Поставив на ноги, хорошенько встряхнула за плечи.
– С ума сошла! Сорвешься в воду, кто тебя полезет доставать? Здесь же глубоко и спуска нет. Черт! – заглянула подруге в лицо, обхватив пальцами подбородок. – Ты что под кайфом? Снова дурь курила? Майка, ты же обещала!
Девчонка встряхнула длинными черными волосами, выкрашенными на тонких концах в синий цвет, и оттолкнула Сашку.
– А ты не читай мне нотаций, мамочка! Я не виновата, что жизнь – дерьмо! Мне скучно, поняла!
Но судя по тому, как девчонку тут же скрутило в смехе, жизнь ее знатно веселила.
– Жаль, что здесь нет Артурчика, – скуксила она симпатичную мордашку, – он бы меня спас, а я бы его отблагодарила. Короче, нам бы с ним понравилось!
Она засмеялась, а Сашка не сдержалась:
– Заткнись, Майка! Тоже мне, нашла кого вспомнить.
Девчонка обиделась. Отошла к скамейке и вылезла на колени незнакомому парню. Тот довольно притянул брюнетку к себе, пялясь на открытые ноги. Провел ладонью по загорелому бедру, удивленно усмехнувшись другу: Майке часто отказывали тормоза.
– Умная, да? – огрызнулась девчонка в сторону Сашки, позволяя себя лапать. – Нет, ты, конечно, умная, чайка, не спорю. Это я дура, только вот ему нравлюсь. Правда, лапа? – Майка обвила руками шею незнакомца и заглянула тому в глаза. – Ну, скажи, что да, – промурлыкала.
– Да вроде ничего, – довольно отозвался парень, – отзывчивая штучка. Кстати, – заметил, – твоя подруга мне тоже нравится, хотя и грозная с виду. Жека, что скажешь?! – окликнул друга.
– Хорошая девочка. Иди к папочке на коленки, покатаю.
Сашка их в упор не замечала – сколько таких лап крутилось возле Майки, не сосчитать. Сама она давно со счета сбилась.
– Не надо было школу бросать, – как ни в чем не бывало продолжила разговор для двоих. – Может, и не была бы такой дурой, – сказала в сердцах.
– Да в гробу я видала твою школу! – девчонка приставила два пальца к горлу и высунула язык. – Достала! Хочу свободы! – Она вскочила и оседлала бедра парня, скрестив руки за его головой. Прижалась в смелом поцелуе к губам.
– Ого! Твою мать! – вскрикнул друг Жека, и Сашка поняла: пора.
Майка шепнула парню что-то на ухо, и его рука тут же скользнула девчонке под юбку, обхватив мягкую задницу. Функция фотоаппарата на телефоне была уже включена и Сашка быстро сделала пару снимков. Включила видео.
– Эй, ты! – окрикнула парня. – Надеюсь, ты знаешь, что делаешь и сколько ей лет?
– А зачем мне знать? – пока еще без понимания в глазах ответил тот, а вот его друг насторожился.
– Затем, что совращение малолетних у нас преследуется законом, – дерзко заметила Сашка и подмигнула незнакомцу: – Правда, Жека? Умные люди даже статью в уголовный кодекс внесли для отлова таких озабоченных, как вы. Чтобы знать за какое место подвешивать. В кодексе и о публичных местах сказано, вроде центральных парков и набережных. Этой дуре и шестнадцати нет, так может ментов позвать, пока ты ее не разложил? Здесь всегда патруль дежурит. У меня и фото в доказательство есть.
Майке давно исполнилось восемнадцать, но номер с малолеткой всегда проходил. Сашка остановила видео и убрала телефон в карман, наблюдая, как подруга сползает с ошарашенного парня и одергивает юбку. Его друг вдруг дернулся, пытаясь встать со скамейки, но брюнетка ловко ударила его ладонями в плечи, толкнув обратно.
– А ты сиди и не рыпайся! – нагло шикнула в лицо. – Все равно ее не догонишь, а проблемы поймаешь. Ты же не думаешь, что мы работает без крыши?
– Да пошла ты! Кто вам поверит? Да ты сама на меня вылезла!
Майка наигранно заскулила:
– Дяденька полицейский, я не виновата! Я после школы гуляла, а он меня поймал и травкой угощал, обсадить хотел. И даже продавать заставлял…
– Какая дурь? Ты в своем уме, чокнутая? – возмутился пацан, все еще не веря, что его разводят. – У меня ее и в помине нет!
– Утю-тю, какой правильный! Афганка! А ты в кармане посмотри.
Парень вскочил на ноги и выбросил коробок с травкой прочь. Майка засмеялась.
– Ай-яй-яй. А пальчики-то оставил!
– Ах ты, сука! Да я тебя…
– Стоять, бруталы! – Сашка достала газовый баллончик и направила перед собой. Выпустила предупредительную струю. – У девочек есть зубки и они кусаются, – широко улыбнулась. – Так что решили? Зовем ментов или расходимся по-хорошему?
– Чего надо? – а вот это уже пошел другой разговор.
Майка бесстрашно шагнула к парню, которого еще недавно обнимала, и погладила его по плечу. Сказала кротко и ласково:
– Да ладно вам, мальчики, чего набычились? Дело-то ерунда! На сумочку не хватает, подкиньте, а? Вы ж не какие-нибудь жлобы-задроты? Я же вижу: нормальные парни. Просто у «Шанель» новая коллекция вышла, а мне родители карманных денег не дают, приходится крутиться. Я же школу прогуливаю, понимаете? Не заслужила. И ты тоже давай, Жека, не жадничай. А видео мы удалим, обещаю. Честное благодарное!
Когда выпотрошила кошельки, поцеловала парня в щеку, прижавшись к нему всем телом.
– Вот спасибо тебе, лапуля! Так и быть, встретимся. Как только школу закончу, обязательно тебя найду! Ты такой нежный, – она наклонилась к уху парня, – и твердый. – Засмеялась: – Ну, прощайте, мальчики!
Черт. Каждый раз одно и то же: Майку часто заносило. Когда остались одни, Сашка не выдержав, развернула девчонку к себе лицом.
– Майка, я не шутила, – сказала серьезно, глядя в черные, как угольки глаза, по-лисьи бесстыжие и хитрые. – Ты же обещала! Откуда травка? Это была не игра, я на самом деле удивилась. Ты ведь слово давала, что завяжешь с дурью!
– Да ладно тебе, Санька, – хитрая девчонка полезла обниматься, но Сашка ее оттолкнула. – Смотри, как все хорошо прошло. И ты сразу догадалась. Я тебе всегда говорила, что мы с тобой отличная команда!
– Еще бы не догадаться. От тебя же шмалью на километр несет! Как он только с тобой целовался, а не послал подальше.
– А чего? – напыжилась Майка, пожав плечами. – Нормально целовался. И, между прочим, еще хотел, ты же видела! Эти домашние мальчики всегда самые голодные. Да плевать он хотел!
– Что, правда, афганка? – насторожилась Сашка.
Денег на дорогую дурь у подруги не было. Если появились, значит, снова с кем-то связалась и могла пропасть на неделю, а то и на две. В такое время Сашка всегда боялась больше ее не увидеть, такой легкой та казалась на подъем и бедовой. Перекати поле – сегодня здесь, завтра – там.
Они познакомились случайно – две одинокие и никому не нужные души, брошенные в большой мир, считай без роду без племени. Два года назад осенью не вернулся отец, и однажды Майка в метро стащила у Сашки все деньги. Кареглазая девчонка считала себя способной и хитрой, но чайка ее выследила и отлупила, отобрав свое. Так и завязалось знакомство. Майка оказалась немногим старше и во многих вопросах опытнее, но неожиданно привязалась к Сашке, как приблудный щенок.
– Да нет – дичка. У Юрки Ларька взяла в долг. Обещала, если что, вернуть минетом, вот он и толкнул фуфло, козел! Но поверил, прикинь! Вот придурок! – брюнетка снова захохотала. – Хорошо, что теперь есть деньги, а то бы ходил и ныл: Маечка, дай…
– Заткнись! – оборвала ее Сашка. Сказала в сердцах, глядя, как подступающее веселье накрывает подругу. – Никто бы возле тебя не ходил, дура, отработала бы долг как миленькая, сама знаешь. Нашла с кем связаться! – Она подобрала с земли коробок и сунула в сумку. – Траву вернем Ларьку, и больше не смей брать. Лучше скажи: с Чвырем-старшим хватит денег рассчитаться? Сколько ты ему должна?
7
– С чмырем, с чирём, с чмориком… – Майка продолжала хохотать, пришлось подтянуть подругу к фонтанчику и умыть. Удивленные прохожие с улыбками косились на них, но Сашка все равно встряхнула девчонку:
– Зудина, возьми себя в руки, наконец! – сказала твердо. – Я не могу с тобой возиться весь вечер, мне пора идти.
Если кто-то и мог успокоить Майку, то она – Сашка. Девчонка закинула голову, и отерла ладонями лицо. Выдохнула устало:
– Все, я в норме.
– Вот и хорошо, потому что я не шутила. Будешь баловаться дурью – не приходи.
– Чайка, не парь мозги. Лучше дай закурить…
Когда пришли в гараж к Чвырю – денег не хватило, и Сашка пообещала отдать часть долга с заказа.
Николаю Волкову нравилась эта сероглазая девчонка с холодным взглядом и неулыбчивым пухлым ртом, чаще всего одетая, как парнишка. Молчаливая, собранная и обязательная. В последнем он смог убедиться еще два года назад, когда однажды она появилась на его стоянке, сказав, что готова занять вакансию ночного сторожа. Тогда он тоже посмеялся с мужиками над тощей пигалицей, да что там, почти прогнал ее, но девчонка упросила дать шанс, дежурила за три копейки, смотрела за машинами в оба, не страдала любовью к горячительному, и он не пожалел.
«Пока, дядя Коля», – пожалуй, в этом обращении крылась ее благодарность и своего рода уважение к нему. Он все о ней разузнал: живет одна, отец уехал на заработки и пропал: то ли бабу нашел, а то ли сгинул. Этой зимой, узнав, что Сашке есть семнадцать, он предложил ей спать с ним за содержание, но она отказалась. Не смутилась, услышав такое предложение от взрослого мужчины, просто отвернулась и твердо ответила «нет». Так сказала, что ему и самому стало стыдно.
Оно и правильно, все-таки у Николая семья, серьезный авто-бизнес, солидные партнеры, свои дочери ровесницы Сашки. Но разве в характере сравнить? Цацки, шмотки, папа хочу то, папа хочу это, – все в мать. Одних туфель на сезон покупали полчемодана, не говоря о косметике. Сашка не просила ничего, разве что однажды, оказавшись в его автотюнинговой мастерской, попросила остаться и посмотреть на работу художника-аэрографиста. Да так загорелась работой, что и сама попробовала. Сначала просиживала в гараже все выходные, помогала с уборкой и разбиралась в мелочах, позже напросилась в подмастерья, а потом и сама вызвалась вести заказ. Девчонка оказалась талантливым художников, чему он в принципе не удивился – в ней всегда чувствовалась неординарность. Жаль удовольствие это было дорогое – аэрография, и не каждый решался доверить малолетке-самоучке свою машину. Да и не было ничего своего у Сашки – ни красок, ни лака, ни аэрографа, ни мастерской, так что доля в деньгах всегда оказывалась невелика. Зато сам Николай разъезжал на стальном бумере, с боковых кузовных панелей и капота которого смотрели длинные лохматые тела и оскаленные волчьи пасти, нарисованные девчонкой. Все это смотрелось весьма реалистично и всегда впечатляло партнеров, добавляя самому Волкову солидность и вес. Нет, определенно он по-отечески уважал Сашку, хотя при взгляде на стройную фигуру и небольшую, но уже налитую грудь, в крови иногда бурлило. Эта красивая девчонка могла бы с легкостью найти благодарного покровителя, но никого не подпускала к себе. Оставшись одна, оканчивала школу, а по вечерам работала официанткой в кафе кинотеатра, и это многих заводило в тупик. Как и компания, в которой она крутилась.
Сейчас Николай с женой вышли из кинозала кинотеатра и прошли мимо зоны кафе, отделенной от центрального фойе декоративной оградой. Увидев Сашку, мужчина легко ей махнул – она же, как всегда, ответила сухим кивком, не больше. За парой шла компания хорошо одетых молодых людей – девчонки и парни, и один из них – высокий худощавый паренек с вихрастой челкой и гитарой за спиной, тоже нашел глазами девушку. Он был бы рад, если бы Сашка ему кивнула, пусть даже так – мимолетно и сухо, как незнакомому грузному мужчине впереди, но она снова его не заметила. Увидев за столиком новых посетителей, равнодушно отвернулась.
Это был поздний сеанс, кафе закрывалось через час. Выйдя из кинотеатра, Игнат распрощался с друзьями и остался стоять у входа, как всегда сочинив, что у него свидание. Конечно, никто из друзей не поверил, а Рыжий отпустил пошлую шутку насчет горячей ночи, ну и плевать. Ехать к Артемьеву на дачу не хотелось, а шумные девчонки не казались симпатичными и раздражали. Зато оставшись один, Игнат мог целый час сквозь стекло свободно наблюдать за Алькой и старался приходить сюда каждую субботу. Иногда она их с друзьями даже обслуживала за столиком в кафе, но всегда делала вид, что они незнакомы. В такие моменты, если кто-нибудь из парней с ней заигрывал, Игнат страшно ревновал и мучился. Хотя знал, что у Альки есть своя жизнь и, судя по всему, она ей нравится.
Чертова Алькина жизнь!
Позвонили родители, но он сбросил звонок, не стал отвечать. Им следует уже привыкнуть к его поздним возвращениям: он и так долго жил по их указке. И нет, он не отбился от рук, просто у него появились свои желания и потребности. Пусть вот такие странные, но его.
«Ужасная девочка» до сих пор жила в их сердцах, заставляя верить каждой сплетне, каждому упреку, брошенному соседями в Альку. Сначала он боролся с этим, как мог, а потом устал. После того школьного вечера, когда его избили, а ее чуть не исключили из школы – она с ним так и не заговорила. И он не мог ее винить. Она осталась учиться в школе с его обидчиками и их обидами, тогда как родители Игната настояли и перевели его в дорогую элитную школу. Этот новый мир мог стать для него куда интереснее, друзей у Игната прибавилось, если бы в этом мире с ним оказалась она – Алька.
– Эй, гитарист, где-то я тебя уже видела, но не могу вспомнить где. Снова торчишь здесь? Не меня ждешь?
Темноволосая девчонка приехала к кинотеатру с целью встретить подругу. Ей нужна была пауза – докурить сигарету и, оказавшись в одиночестве у входа, взгляд невольно остановился на Игнате. Длинноволосая брюнетка в короткой кожаной куртке и коралловых брючках капри часто приходила в их дом на четвертый этаж, Игнат ее узнал, но уверенно ответил:
– Не тебя.
– Жаль, музыкант, а то бы я оценила. Твоя гитара? – спросила от скуки. – Что, и правда, умеешь играть? А мне сыграешь, если хорошо попрошу?
Девушка окинула цепким взглядом высокого симпатичного парня, с модной стрижкой, в дорогом лонгсливе, джинсах и кроссовках. Он показался ей интересным объектом, с которого, возможно, получится легко сбить деньги, если договориться как-нибудь встретиться, но ее оборвала чайка. Подошла и развернула к себе за плечо.
– И не думай, Майка. Отстань от него.
– Чего это?
– Пошли.
В простой футболке и светлых джинсах, с летней курткой подмышкой, Алька выглядела не так ярко как подруга, но все равно выделялась на ее фоне. Сегодня недлинные волосы девушки оказались подобраны на затылке, открыв красивую шею, и Игнат засмотрелся.
Сашка почувствовала этот взгляд и нервно обкусала сухие губы. Это все, что у них было, все, на что она соглашалась – вот такие встречи. Если бы подошел – оттолкнула бы. Ему давно следовало ее забыть, тем более, что девчонок крутилось возле Пуха и его новых друзей немало. Милых, благополучных, красивых девочек из достойного круга и хороших семей, не таких монстров, как она, – разгуливающих ночами по улицам и знающих, как обращаться с ножом, если придется. В подъезде или возле дома ей иногда приходилось встречаться с родителями Савина и выражения их лиц красноречивее слов говорили за них, где ее место. А впрочем, она и так все помнила и понимала: не возле их сына однозначно.
И все равно очень долго было больно от косых взглядов и поджатых ртов, особенно, когда не вернулся отец, и кто-то из соседей увидел ее на ночной стоянке среди водителей, где Шевцов раньше подрабатывал. Когда нечего было есть, и приходилось пропускать школу, потому что от голода и недосыпа валило с ног. Тогда и прилетело от людей в спину первое злое «шалава», поразившее громом. А потом сердце перестало чувствовать и откликаться на боль, и стало легче.
– Да плевать! Пошли они все в задницу, уроды вшивые! Любого ковырни – в душе такая дрянь, только с виду чистенькие! Вот не жалко мне их ни капли! Что им доказывать, у них своя правда. Все равно не поверят, я знаю, – говорила Майка и была права. – Я еще в школу не ходила, когда старшего брата по малолетке посадили. Я тогда о кукле мечтала, такой, знаешь, Барби в розовом платье. Чтобы ресницы веером и волосы длинные, и чтобы только моя. Я бы ей косы плела и песни пела. Пришла в магазин посмотреть, а меня воровкой обозвали. Ну, может, и попробовала стянуть, не помню. А где мне взять-то? Разве я виновата, что у родителей девятая родилась? Что отец из отсидок не вылезает, а мать все деньги ему на передачки спускает, потому что боится? Я что просила меня рожать в эту сволочную жизнь? Они хоть знают, что такое за старшими сестрами драные трусы донашивать, когда они на колени спадают и приходиться затягивать узлы, и драться из-за конфеты? Посмотрела бы я на их рожи, если бы им так пришлось. Нет, я бы тоже хотела родиться в белых перышках, чтобы меня обдували и любили. А раз не вышло, плевала я на их мнение! Пошли они! Да, шалава! Главное внутри чувствовать себя человеком!
В то время Майка помогла ей выжить – ее смех в сером промозглом мире, и теплое присутствие рядом, и Сашка об этом помнила.
Она достала из сумки сигарету, чиркнула зажигалкой и затянулась. Спросила у Майки, кивнув в сторону трех парней на байках, заехавших на тротуар.
– Эти с тобой?
– Ага, – Майка расплылась в улыбке, оглянувшись в сторону мотоциклистов. – Симпатичные, правда? – стрельнула карим взглядом.
– Зачем привезла? Что, снова стало скучно?
– Решила покататься, чего вечеру пропадать, – улыбка у девчонки была светлая, почти невинная, но что и покупались парни.
Сашка вздохнула.
– Майка, я устала и хочу домой. Завтра еще рабочий вечер, а у меня на носу сдача государственных экзаменов. Хочешь, давай без меня, только не теряй голову.
Вот теперь черные глаза распахнулись.
– Какая учеба?! Завтра же воскресенье, Сань! Я всегда говорила, что только дураки в этот день работают! И охота тебе корячиться?
– А тебе? Охота? – они обе поняли, о чем спросила Сашка.
– А мне все равно, – Майка легко дернула плечами, и не думая смутиться. – С меня не убудет, а вот с них – не уверена, – девушка засмеялась, тряхнув смоляной гривой волос. – Чаечка, – шагнула ближе, прилипнув к Сашке, ласково обняла за шею, – ну, не будь занудой, а? Мы всего часик покатаемся по городу, и закинем тебя домой. А дальше я сама разберусь с самым симпатичным. Ну, смотри, какие мальчики – так бы и съела! Пошли!
Сашке было все равно. Когда направились к мотоциклам, только спросила:
– Ты их хоть знаешь?
– Спрашиваешь! – фыркнула подруга. – Конечно! Друзья Влада, – как будто это все объясняло. А впрочем, да, объясняло. Перед ними перед всеми можно было провести черту «За пределы не заходить».
– Я так и думала.
Сашка бросила сигарету в урну и села на мотоцикл. Обняла парня крепче под грудью, прижавшись к спине. Тот оглянулся и надел шлем. Смелость девушки ему понравилась, впрочем, и внешность тоже. Что-то было в ее лице, заставляющее с ней считаться.
– Что, и даже имени не спросишь? – удивленно хмыкнул, включая зажигание. Обычно он сам выбирал, кто с ним поедет.
– А зачем? Вряд ли ты мне понравишься.
Но девчонка держалась крепко, и парень пообещал:
– Ну, это мы еще посмотрим. Думаю, ты меня запомнишь.
– Докажи.
Когда садилась, взгляд нечаянно упал на Игната. Он стоял, сунув руки в карманы джинсов, и в упор смотрел на нее. Сашка закрыла глаза и опустила голову. Чертов Пух!
Заколки слетели с волос, ветер растрепал пряди каштановой копной вокруг Сашкиной головы, пальцы впились в кожу чужой куртки. Проезд загородной трассой оказался сумасшедшим. Майка была права – от быстрой езды сердце бешено билось о ребра, но дышать стало легче, и выветрился из мыслей Савин.
До Сашкиного квартала не доехали. Вместо спокойного вечера, попали компанией на шумную вечеринку в чью-то квартиру. Музыка громыхала еще на входе, и внезапно это Сашке тоже понравилось, как и веселая толпа. Парня звали Антон, и он доказал – она запомнила его имя. Но не лицо. Да и какая разница? Вслед за Майкой ушла танцевать в гущу народа, и было все равно, кто здесь хозяин, а кто гости. Играла известная композиция Linkin Park, и через полчаса отрыва получилось почти забыться.
– Привет, – чья-то рука легла на взмокшую талию и развернула девчонку. – Чайка? Вот это сюрприз. Не ожидал тебя здесь увидеть.
– Эй, Артур, она со мной! – оказывается, Антон крутился поблизости, но его не услышали. Высокий темноволосый парень притянул к себе Сашку, легко отодвинув знакомого плечом.
– Уже нет, Тоха…
Чвырев давно вытянулся, еще в школе, а за последний год заметно подкачался и набрал вес. Под тонкой футболкой угадывались плотные мышцы. Черные волосы кудрявились на челке и висках длинными прядями, крупный рот уверенно щерился. Он стал похож на старшего брата и так же, как Влад, носил на шее бирку опасного парня. Это нравилось девчонкам, и Майка была помешана на Артуре. Наверное, он был хорош собой, если бы Сашка захотела это разглядеть.
Танцевать не перестала, но чужую ладонь с себя сняла. Тряхнула волосами, подняла руки, повернувшись под музыку. Повела стройными бедрами не для посторонних взглядов, для себя. Над поясом брюк мелькнула полоска голой атласной кожи – белой и шелковой, и Артур сглотнул.
– Не борзей, Чвырев. А вдруг я с ним? – ответила, но даже не взглянула на Антона.
– Нет, Шевцова. Ты сама по себе, я давно это понял.
– Вот и молодец, – девчонка ухмыльнулась, изогнулась под музыку, а глаза остались холодными. Невидящими. Словно его не было перед ней.
Артура это всегда задевало и заводило, сколько он себя помнил – ее равнодушие. Он не раз думал: такая ли она бесчувственная, когда спит с другими? Ее подруга не оставляла сомнений, что они обе весело проводят время, и мысль злила. Мальчишкой он мечтал ее обидеть, а потом, когда понял, чего хочет, его стало преследовать навязчивое желание раздавить Чайку собственным телом. Уничтожить собой. Он бы не сразу ее отпустил – буйная фантазия рисовала заманчивые картины и подогревала желание. Он бы вспомнил ей каждого, кто был до него. А потом, возможно, простил. Его хотели девчонки, и он многим нравился, так почему, твою мать, не ей?
Артур не сдержался:
– До поры, Чайка. А потом будешь со мной.
Вот теперь Сашка остановилась. Отбросила пряди волос с влажных щек и подняла изумленное лицо – точеное и по-девичьи нежное. Отодвинула от себя насунувшегося парня.
– Ты рехнулся, Чвырев? С чего бы вдруг?
– Считай, что я так хочу. Я сегодня именинник, мне все можно, а ты у меня в гостях.
Сашка нахмурилась. Оглядела хорошо обставленную гостиную, в которой толпилось человек тридцать, не меньше.
– Ну давай, Чайка, потанцуем, раз уж ты пришла без подарка, – Артур дернул подбородком в сторону Антона. – Он точно против не будет. Правда, Тоха?
Антону не очень понравилось, но имениннику отказывать нельзя, а прав на девчонку у него не было: он кивнул. Как будто что-то решал. Смешно.
– Черт с тобой, Чвырев, – сдалась Сашка, – давай.
Жадные руки тут же оказались на спине и прижали ее к груди, заключили в крепкое кольцо, напомнив клетку. Сашка рванулась, и парню пришлось отступить. Приобнять за талию, не больше. Но это было уже кое-что.
За их спинами грустно вздохнула Майка.
Вероника Маршавина скучала. Не то, чтобы сегодняшняя компания ей не нравилась – нравилась и даже больше. Она очень постаралась привлечь к себе внимание и попасть в избранный круг учеников выпускного класса. Ее друзьями стала элитная молодежь, любимые дети из богатых семей, и девушка ни разу не пожалела, что уговорила родителей перевести ее в платную школу вслед за Игнатом Савиным. И пусть это здорово било по семейному кошельку ее семьи, благополучие единственного ребенка того стоило. Вероника сверкала и отчаянно старалась соответствовать новым подругам и их интересам. Поход на чистку лица к косметологу? Модный шопинг по выходным? Поздняя вечеринка в субботу? Легко! А дома можно и истерику закатить, что ей мешают жить. В конце концов, они все достаточно взрослые, многим уже исполнилось восемнадцать, чтобы самим решать, как распоряжаться собственным временем.
Ее пригласила в компанию Светка Уфимцева, соседка по парте Витьки Артемьева – хитрого Рыжего парня, вокруг которого крутилась жизнь в классе. Невысокая блондиночка с острым как бритва язычком, Светка могла достать до печенки любого, но была человеком легкого нрава, а потому предпочитала все же дружить, а не ссориться. Вероника почти год втиралась Уфимцевой в доверие и та, наконец, ее заметила. Нет, они не стали подругами, но у Маршавиной появился шанс видеться с компанией Светы вне школы, а значит, и с Игнатом Савиным тоже.
Савин. Когда-то давно она дразнила его толстяком и требовала отсесть подальше, а потом и сама не заметила, как втрескалась по уши. Запала на новенького, как только разглядела синеву глаз под темными ресницами и ямочки на щеках. Таких точно ни у кого не было и такого голоса тоже. Веронике нравилось слушать, как он поет. И представлять его своим парнем. Последнее ей нравилось больше всего, и она еще в старой школе решила (когда он похудел и однажды появился с гитарой), что он ее достоин: вот такой, когда на него направлены восхищенные взгляды.
Вероника всегда считала себя лучше других, зеркало не оставляло сомнений, и мысль ей понравилась. Но два года назад на майском балу старшеклассников случилась драка, и Савин ушел из школы. Она успокоилась только тогда, когда перевелась вслед за ним, но в новом классе он едва с ней общался. Игнат не нуждался ни в чьей поддержке, у него появились друзья, и это не казалось удивительным: он уже давно не был упитанным и неуклюжим мальчишкой и его все чаще видели с гитарой.
А еще, и это Веронику порядком выводило из себя, он по-прежнему не замечал в ней симпатичной девчонки.
Длинная модная челка, вихрем откинутая со лба, коротко стриженые виски и резко очерченные скулы с натянутыми желваками, сжатый в твердую линию рот. За два последних года он сильно изменился. После случая с избиением Игнат занимался то ли боксом, а то ли кикбоксингом, Ника слышала об этом лишь краем уха и подробностей не знала, но фигура у парня стала крепче и рельефнее. Он заметно вытянулся, стал шире в плечах и резче в движениях. Она часто засматривалась на него на уроках физкультуры, на тонкую талию и развернутую в плечах спину. А еще поговаривали, что Савин на плече и верхней части бицепса набил татуировку. Почему-то при этих словах у девчонок замирало дыхание.
Он редко кому улыбался, но когда улыбался, к нему тянуло магнитом, и невозможно было отвести глаз.
К вечеру субботы Вероника готовилась тщательно – ожидался поход компанией в кино и вечеринка у Рыжего. До выпускного оставалось меньше недели, платье было куплено, русые волосы по-модному окрашены на концах в светлые пряди, контрольные сданы, и всем хотелось в преддверии последнего звонка почувствовать дыхание взрослой самостоятельной жизни. А может, напоследок надышаться школьной. Все было классно и весело, а обещало стать еще интереснее, пока Савин вдруг не остался у кинотеатра, отказавшись со всеми ехать к Артемьеву.
– Всем до встречи, но я остаюсь. Подожду кое-кого.
– Да брось, Игнат! – возмутился Рыжий. – Кому нужны эти свиданки вслепую и горячий секс с незнакомкой? Поехали с нами!
Машин было две – дорогой «Мерседес» отца Витьки Артемьева, и раритетный дедов «Москвич» Андрея Шибуева, наверняка взятые парнями без спроса. Поездка намечалась увлекательная, тесная, и Вероника уже придумала обставить все так, чтобы сесть Савину на колени. А там можно и поговорить, они ведь давно знают друг друга. Зря она, что ли, сегодня больше часа наводила макияж и выводила брови. Она и «Шанелью» маминой побрызгалась, новым и дорогим парфюмом, чтобы быть особенной, но дура Уфимцева, унюхав, сморщила курносый нос и отвернулась: «Фу-у, Маршавина, ты бы еще у прабабки в сундуке «Красную Москву» отрыла и пуховый оренбургский платок. Шибуев бы тебя тогда на капот «Москвича» посадил и всю ночь катал, как куклу Машу настоящий советский брутал!».
Всем стало смешно, и парни заржали, но рядом был Савин, и она все равно считала себя красивее богачки Светки и ее подружек Юльки Цветовой и Соньки Грач. А потому поправила длинные волосы и как ни в чем не бывало улыбнулась компании: да, кукла. У кого есть глаза, тот увидит.
Не увидел.
– Меня это заводит, – грустно с ухмылкой бросил Савин в ответ на шутку Рыжего и сунул руки в карманы джинсов. – Езжайте без меня. Хорошей ночи.
– Ну, смотри, старик, не скисни тут без нас! Валим гулять, толпа! – Ренат Беленко обнял друзей за плечи и подтолкнул всех сбежать со ступеней. Обернувшись, крикнул другу поверх плеча: – Но если с незнакомкой обломится, адрес ты знаешь, Игнат! Ждем!
Ну да, пусть не рассказывает. Вероника подозревала из-за кого остался Савин. Поняла, когда увидела бывшую одноклассницу за стойкой кафе кинотеатра. Неужели снова будет пялиться на Шевцову, как в школе? Как будто слухи о ней до него не дошли. А ведь, кажется, они живут в одном доме. И как только ее взяли на работу в кафе – такую подстилку? Маршавина Сашку терпеть не могла, но выступать открыто боялась. Говорили, что это она, а не Савин, в тот давний бал сломала Чвыреву нос и врезала Губенко в ухо так, что он им полгода ничего не слышал. И что-то в сером прямом взгляде заставляло Веронику верить, что да. Это сделала она – Сашка.
Сумасшедшая оторва, дочь алкаша, умная и циничная Шевцова нравилась парням и без макияжа и стараний. Если бы Вероника могла, она бы стерла ее ластиком из своей жизни. Р-раз! И как не бывало! В тот последний год, когда весь класс узнал про ее отца, а директор с завучем при всех усомнились сможет ли она закончить вверенную им школу, Шевцова взяла и выиграла три олимпиады, заставив ее – отличницу Нику Маршавину – зеленеть и реветь от зависти, а директора подавиться и замолчать.
