Текст книги "Она любила убийцу"
Автор книги: Янина Хмель
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)
– А кем мечтали стать вы?
Он даже опешил, не ожидая встречного вопроса.
– Я уже забыл, – отмахнулся и перевёл взгляд на дорогу.
– Не верю, – я повернулась к нему всем телом, – успела заметить в вашем взгляде мечту…
– Какую? – искоса посмотрел на меня.
– Хотите, чтобы я угадала, кем вы мечтали быть?
– Если угадаешь… исполню одно твоё желание.
– Либо в «Красной букве» все любят пари, либо сегодня день сказок, а вы из принца переквалифицировались в джина.
Максим Леонидович удивлённо посмотрел на меня.
– Ладно, – я быстро перевела тему, – сколько у меня попыток?
– Одна.
– Всего одна? – возмутилась я. – Разве это честно?!
– Одно желание – одна попытка, всё справедливо!
– Ладно… – я снова посмотрела на босса. У меня было одно предположение, и мне казалось, что эта профессия подошла бы ему. Я задержала взгляд на его лице и тихо произнесла: – Может быть, писателем?
Он замолчал, крепче сжав руль.
– Я думал, это непросто…
– Я угадала?!
– Каким будет твоё желание?
Гелендваген притормозил возле травмпункта. Максим Леонидович отпустил руль и повернулся ко мне полубоком.
– Можно я напишу статью про Ворона?
~ 2022. Июнь, 2~
Ворон – маньяк, который в период с 7 мая по 21 июня 2000 года убил семь женщин. Настоящее имя убийцы – Александр Воронов.
Это было резонансным делом, но я пересмотрела все архивы с самого существования «Красной буквы» и не нашла ни одной статьи о нём.
Когда я упомянула это имя вчера возле травмпункта, Максим Леонидович изменился в лице и отвёл взгляд. Но согласился, если я напишу хороший материал, опубликовать статью.
В общем-то сегодня мой первый день двухнедельного больничного – спасибо за мини-отпуск вывихнутой лодыжке. А Максим Леонидович вчера продолжил играть роль галантного кавалера и после травмпункта отвёз меня домой. Да ещё пообещал сегодня привезти мой макбук, который я оставила на работе: кто ж знал, что туда я не вернусь ближайшие две недели.
Меня очень интересовало дело двадцатилетней давности. Я слышала о Вороне ещё когда была маленькой девочкой, потому что информацию об убийце после его смерти ещё лет пять точно освещали по телевидению. Наверное, тогда это имя засело у меня в подкорке, а теперь просто всплыло и уже не давало покоя.
Лодыжка почти не беспокоила, я даже пыталась настоять на том, что мне не нужен больничный, но Максим Леонидович убедил посидеть дома хотя бы неделю.
Вечером он, как и обещал, привёз мой макбук. Я встретила его в вестибюле дома, где снимала квартиру, при полном параде, как говорится: в домашней почти прозрачной футболке и коротких шортах, с неряшливым хвостом, который собрала впопыхах, когда получила сообщение от босса: «Я на парковке».
– Ты ужинала сегодня? – спросил Максим Леонидович, протягивая мне макбук.
Ему ответил мой желудок, который предательски булькнул.
– Понятно. Составишь мне компанию?
– Я… – мельком взглянула на себя в зеркало в вестибюле и ужаснулась, – я не готова…
– А по-моему, очень даже интересный образ, – улыбнулся босс, – живой. Ты мне должна кофе, ведь вчера мы провели перерыв в травмпункте.
– Можно я хотя бы макбук отнесу? А то мало ли, что случится в этот раз.
Максим Леонидович рассмеялся:
– Жду тебя на парковке.
Я пулей влетела в квартиру, бросила макбук на кровать и быстро, насколько мне позволяла развить скорость травмированная лодыжка, стала приводить себя в порядок. Стянула шорты и футболку, переоделась в джинсы и шёлковую рубашку, волосы убрала в более аккуратный хвост, успела даже нарисовать вполне себе ровные стрелки, хотя у меня всегда на них уходило не больше двух минут. Обула свободные босоножки на плоской подошве – только в эту пару влазила моя перебинтованная эластичным бинтом ступня – и спустилась на парковку.
Отдышавшись, подошла к гелендвагену босса, тот сразу же вышел из машины, открывая передо мной дверцу.
– Надеюсь, ты не пешком спускалась, – он окинул меня строгим взглядом.
Я отрицательно мотнула головой, так как ответить не могла из-за сбившегося дыхания.
Всю недолгую дорогу я не сводила глаз с Максима Леонидовича. Заприметив, что свободная серая футболка с длинным рукавом идёт ему не меньше, чем классические рубашки, в которых я видела его последние две недели. Наверное, он находил время для спорта, так как ткань обтягивала бицепсы, а спереди можно было различить накаченную грудь.
– Надеюсь, ты не вегетарианка?
– А вы против вегетарианцев?
– Нет… – Максим Леонидович заглушил мотор, – просто я привёз тебя в стейк-ресторан.
– И не прогадали, – улыбнулась я. – Как-то я пыталась стать вегетарианкой, но не сложилось.
– А зачем тогда пыталась? – Он вышел из машины и обошёл её спереди, чтобы помочь выбраться мне.
– Жалко животный мир. – Я пожала плечами и подала ему руку.
– Я считаю правильным переход на растительную пищу только по состоянию здоровья. – Максим Леонидович всё ещё придерживал меня за талию.
– Сейчас я с вами соглашусь, но года четыре назад вам бы не удалось меня переубедить. – Я сделала шаг. – Вы можете меня отпустить, я могу передвигаться самостоятельно. Правда, медленно.
Он нехотя убрал ладонь с моей талии.
Внутри стейк-ресторана оказалось очень спокойно. Мы заняли столик на двоих недалеко от выхода. Облегчённо выдохнув, я опустилась на стул.
– Переоценила я свои возможности.
– Это значит, что позволишь мне отнести тебя к машине? – Максим Леонидович присел напротив.
– Если я сейчас съем стейк, то к моим уже имеющимся килограммам прибавятся ещё несколько, – рассмеялась я.
Нам принесли две порции стейков медиум прожарки и чайничек белого чая с двумя чашками.
– Почему вы напряглись, когда услышали имя Ворона? – меня со вчерашнего вечера мучил этот вопрос, и я озвучила его.
Максим Леонидович опять напрягся, опустив взгляд в свою тарелку. Я понимала, что эта история почему-то задевала его, и мне, конечно же, была интересна причина.
– Если напишешь хороший материал, расскажу.
– Почему «если»? Снова пари?
– Я ставил на то, что ты уйдёшь, – внезапно сказал он, нарочно переводя тему.
И я замерла, выронив вилку.
– Не думал, что ты способна на что-то большее… – он замялся.
– Чем писать заметки о погоде, – закончила за него я, выдохнув. Аппетит резко пропал.
– Но даже в твоих заметках о погоде чувствуется характер.
– Не думайте, что обидели меня, – я потянулась к чайничку, чтобы разлить чай по чашкам. – Я люблю удивлять…
Максим Леонидович перехватил мои руки и сжал их в своих ладонях.
– Я сам разолью, – он смотрел мне прямо в глаза, – знаю, что ты любишь удивлять. Вдруг ещё чайник перевернёшь… – и добавил: – На меня.
Я отпрянула назад, опуская взгляд, кисти выскользнули из его ладоней.
Конечно же, меня задели его слова о том, что он думал, будто я уйду после стажировки. Но я старалась не подавать вида, что расстроилась.
Максим Леонидович разливал чай по чашкам.
Я наблюдала, как ровненькая струйка медового цвета заполняла две стеклянные чашки, а после вверх поднималось облако пара.
– Скоро сама будешь с удовольствием принимать участие в пари.
– А вам тоже интересна личная жизнь сотрудников? – спросила я, поймав его взгляд.
Максим Леонидович опешил.
– Нет, личная жизнь кого-либо другого меня не интересует, – спокойно ответил он. – Если она не касается меня.
– Тогда зачем эти пари по поводу и без?
– Потому что журналистика скучна и однообразна.
– Даже криминальная?
– Ещё скучнее, – пожал плечами он. – Поймёшь, когда будешь сидеть среди тысячи бумаг по делу своего Ворона и пытаться собрать информацию так, чтобы читатель дочитал твой материал до конца.
– Он… не мой, – смущённо ответила я, не притронувшись ни к стейку, ни к чаю.
– Тогда почему у тебя такое желание написать статью о нём?
– Не знаю, – честно сказала я. Потому что действительно не знала, откуда это желание. – Не нашла в архивах «Красной буквы» о нём ничего, а ведь дело было достаточно громким. Почему вы не писали о нём?
– Есть причины…
– Которые вы мне, конечно же, не расскажете, – вздохнула я.
– Расскажу, но не сейчас.
Мы испортили друг другу настроение. Я бесцельно водила вилкой по своей тарелке, а Максим Леонидович уже несколько минут жевал холодный кусочек стейка. Чай давно остыл в стеклянных чашках.
– Кажется, ужин не задался… – произнёс он.
– Что-то перехотелось есть, – я отложила вилку.
К нам подошёл официант.
– Можно мне воды? – обратилась к нему я.
– Ты живёшь одна? – спросил Максим Леонидович, когда официант отошёл.
– Да, – коротко ответила ему. Я была напряжена, так как заныла лодыжка.
– А родители?
– Мама живёт в другом городе, отец… – я вздохнула, – …отец умер два месяца назад.
– Прости…
– Всё нормально, – я натянуто улыбнулась, но улыбка сразу же исчезла.
– А почему тогда так напряглась?
– Это из-за лодыжки, – закатила глаза я.
– Всё-таки к машине понесу тебя на руках, – улыбнулся Максим Леонидович.
Официант принёс мне воду, а Максим Леонидович попросил рассчитать нас.
К машине мы шли медленно, я не позволила ему нести меня.
– Теперь ты должна мне ещё и ужин, – заявил босс, помогая мне забраться в гелендваген.
– Э-э… – уставилась на него я, – не смешные у вас шутки.
– А я не шучу.
Пока я приходила в себя после его слов, он занял водительское место.
Я снова подумала о том, что его стало слишком много в моей жизни. И я не понимала, к чему это идёт.
Две недели стажировки мы каждый день по несколько раз сталкивались в узком коридоре офиса, как будто какая-то высшая сила подталкивала нас друг к другу. И эти его двусмысленные фразы, которые можно трактовать разными способами. Да, я как и все женщины «Красной буквы» восхищалась главным редактором, но даже не думала, что между нами может быть что-то, кроме деловых отношений.
~ 2022. Июнь, 5~
Третий день я собирала информацию о Вороне. Максим Леонидович оказался прав: это было скучно. Всё, что удалось отыскать на просторах интернета, – однообразно и неинтересно. Даже фотографий с мест преступлений не было в свободном доступе.
– Видимо, я никогда не узнаю, что связывает Ворона и Шакала, – простонала вслух я и откинулась на спинку кровати.
Хорошо работать дома из постели, пристроив больную ногу на подушке. Переносить жару в шортах и футболке в охлаждённой вентилятором квартире проще, чем в строгом платье, сидя на нагретом офисном стуле.
Я вздохнула и вернулась к поискам. На одном портале наткнулась на эксклюзивную информацию, как сообщал сам портал, что Александр Воронов был как-то связан с последней своей жертвой Наталией Абамелек. Я забила её имя в гугл: было легко найти информацию именно о ней, так как других Наталий с такой редкой фамилией не оказалось.
Наталия Абамелек в период с 1990 по 2000 была самой яркой представительницей эротического-шоу «Бурлеск»11
Бурлеск как эротическое шоу является прообразом современного стриптиза.
[Закрыть] в России, больше известна под псевдонимом «Лия Аба». Но достоверной информации о связи Наталии и Александра я нигде не нашла. Я пометила её имя у себя в блокноте.
На данный момент у меня была только тезисная информация об убийствах без деталей и фотографий с мест преступлений.
Александр Воронов в период с 7 мая по 21 июня 2000 года убил семь женщин разных возрастов и статусов. Каждое убийство было обставлено как один из смертных грехов.
Первая жертва олицетворяла чревоугодие. Девушку нашли в её квартире за обеденным столом, что ломился от еды. На пустой тарелке напротив жертвы её же кровью, которая вытекала из перерезанной вены на правой руке, было написано: «От пресыщения многие умерли, а воздержный прибавит себе жизни»22
Сир. 37, 32–34.
[Закрыть]. Причиной смерти стал выстрел в живот из кольта M1900. Никакой связи с Вороном обнаружено не было.
Вторая девушка представила алчность. Самая богатая из семи жертв была найдена мёртвой в своей ванной, наполненной стодолларовыми купюрами. Ворон задушил её толстой золотой цепью и перерезал вены на правой руке ножом из столового серебра, что вложил в её левую руку, а на каждый палец надел по несколько колец с бриллиантами. Девушка получила пулю в лоб из того же оружия. Но причиной смерти стало удушение. Из правой руки тонкой струйкой капала кровь на гору драгоценностей на полу. На бортике ванны кровью жертвы было написано: «Таковы пути всякого, кто алчет чужого добра: оно отнимает жизнь у завладевшего им»33
Притч. 1, 17–19.
[Закрыть]. Она тоже никак не была связана с преступником.
Третья жертва была завистью. Ворон выколол девушке глаза и тоже порезал вену на правой руке, в ладонь которой вложил два глазных яблока. Пуля была выпущена в переносицу всё из того же кольта. Сам труп нашли в полностью пустой квартире, и только стена, возле которой лежало тело, была обклеена фотографиями Диты фон Тиз44
Американская исполнительница шоу в стиле бурлеска, фотомодель, певица.
[Закрыть], а в середине стены было пустое место, где Ворон написал кровью жертвы: «Кроткое сердце – жизнь для тела, а зависть – гниль для костей»55
Притч. 14, 30.
[Закрыть]. Связь жертвы с Александром не была установлена.
Четвёртая жертва стала унынием. Молодая девушка была найдена повешенной на люстре в собственной спальне, окно было занавешено тёмно-бордовой тканью, а на полу под телом кровью девушки было написано: «Ибо печаль ради Бога производит неизменное покаяние ко спасению, а печаль мирская производит смерть»66
Кор. 7:10.
[Закрыть]. Из правой руки тонкой струйкой стекала кровь, а в левом виске зияла дыра от пули. Эта жертва тоже не была связана с Вороном.
Пятая жертва – единственная, кто была связана с Наталией Абамелек, но по-прежнему не имела связи с убийцей. Она была одной из исполнительниц эротического шоу, в котором Наталия тоже участвовала. Девушка представляла собой блуд и была убита в гостиничном номере. Но сначала Ворон её изнасиловал. После пятой жертвы у следователей появилось ДНК убийцы, но это не приблизило их к его поимке. На белой простыне возле тела было написано кровью жертвы: «Умертвите земные члены ваши: блуд, нечистоту, страсть, злую похоть»77
Кол. 3:5.
[Закрыть]. У девушки тоже были перерезаны вены на правой руке, а пуля была выпущена в область лобка.
Шестая жертва олицетворяла гнев. Девушка сначала была избита, а потом задушена. Тело нашли в мусорном баке возле её дома, в этом случае Ворон написал её кровью прямо у неё на груди: «Жесток гнев, неукротима ярость; но кто устоит против ревности?»88
Притч. 27:4.
[Закрыть] Без связи с убийцей и с пулей в спине.
Каждая девушка из шести жертв была убита по воскресеньям и только последняя седьмая – Наталия Абамелек – была найдена мёртвой в четверг 22-го июня. Тело нашёл её гражданский муж, имя которого нигде не упоминается, в квартире Наталии. Перед смертью Наталия была изнасилована и избита, всё тело девушки было в синяках и ссадинах. Ворон вырвал сердце из её груди и вложил в левую ладонь, а на правой ровным почерком её кровью вывел: «Погибели предшествует гордость, и падению – надменность»99
Притч. 16, 18.
[Закрыть]. У Наталии единственной не были перерезаны вены на правой руке, но были старые шрамы, которые Ворон обвёл её кровью. Звезда бурлеска представляла собой гордыню, а пуля из того же оружия была выпущена в сердце прежде, чем оно оказалось вырвано из её груди.
Интересная деталь: кольт M1900 был последним из серии с ёмкостью магазина в семь патронов, у следующих моделей прибавился один патрон.
Самого́ Ворона не могли поймать два года после совершённых им убийств. Он был один раз подстрелен 30-го сентября 2001-го, но задержали его только 21-го июня 2002-го. При задержании Александр Воронов был убит.
Я пересмотрела все фото Наталии Абамелек, которые мне удалось найти в сети. Она была похожа на Диту фон Тиз: голубые глаза, чёрные локоны до плеч, родинка под левым глазом. Яркие образы в шоу и всегда чёрные стрелки и красные губы. Может быть, Ворон на самом деле за что-то мстил ей? Ведь как минимум от двух жертв были отсылки к Наталии.
Фотографий самого Александра Воронова не было в открытом доступе. Мне удалось отыскать одно фото в плохом качестве. С монитора на меня смотрели тёмно-карие, почти чёрные, глаза, но в них не было злобы. Я бы никогда не подумала, что человек на фото – убийца. Это был красивый мужчина индейской внешности: иссиня-чёрные волосы ниже плеч, квадратнообразной формы лицо без растительности, густые брови и ресницы, толстые, слегка приоткрытые в улыбке губы.
Что же заставило тебя убивать, Ворон?
~ 2022. Июнь, 17~
Я вышла на работу в начале недели и получила персональное задание от босса: написать статью про ненавистное мне потепление. Видимо, он проверял меня на прочность.
Сегодня был последний день сдачи материала, а я смотрела в пустой монитор, где курсор замер на заголовке «Аномальное потепление и его последствия».
– Да кто этот бред вообще читать будет! – вслух сказала я, со вздохом откидываясь на спинку нагревшегося за день кресла.
Коллеги покинули офис часа четыре назад. И, скорее всего, уже разбрелись по барам, что же ещё делать в пятницу после работы? Не писать же статью об аномальном потеплении.
Тёплый ветер гулял по офису, заигрывая с тяжёлыми жалюзи на окнах, а потом переключился на моё лёгкое белое платье из шёлка, поднимая его по мокрым коленям всё выше и выше.
– Ладно, потепление и правда аномальное, – я поднялась, поправила прилипшее к ногам платье и стала ходить из стороны в сторону. Может быть, статья напишется сама, пока я буду бесцельно ходить по офису? Убрала рыжие спутавшиеся пряди за спину, от них становилось только жарче.
– Ты ещё здесь? – услышала голос босса за спиной. Кто-то тоже так и не добрался сегодня до бара.
– А где мне ещё быть, – буркнула себе под нос и обернулась, выдавливая из себя улыбку: – Пишу статью об аномальном потеплении.
Максим Леонидович посмотрел в сторону монитора, который одиноко горел на моём рабочем столе, и заметил пустой лист.
– Вижу, пока безрезультатно, – подмигнул мне он.
– Нет вдохновения, – пожала плечами я и опустилась обратно в офисное кресло, со спинки которого соскользнул мой белый пиджак.
Но Максим Леонидович успел его словить прежде, чем тот коснулся пола.
– Похвально, что ты выбрала писать скучную статью в пятницу вечером вместо того, чтобы расслабиться в компании прохладного напитка в баре, например, – Максим Леонидович протянул мне пиджак.
Он довольно улыбался, ожидая мою реакцию.
– Босс поставил дедлайн, – усмехнулась я, забрав у него пиджак.
– Забудь о нём, – Максим Леонидович расстегнул верхнюю пуговицу рубашки и расслабил галстук. Всегда строгие чёрные брюки сегодня уступили место светлым джинсам, но белая рубашка и чёрный галстук по-прежнему были на своих местах.
После неудавшегося ужина в начале июня мы больше не виделись один на один, лишь пару раз пересекались в офисном коридоре.
– Ты задолжала мне ужин, – добавил он.
Я замерла, уставившись на него широко раскрытыми глазами, пытаясь понять, шутит он или говорит всерьёз.
– А как же… аномальное потепление? – сдавленно произнесла я.
– Да кто этот бред вообще читать будет! – рассмеялся он в ответ и направился к лифтам. – Закрывай свой макбук и догоняй.
Мы зашли в стеклянный лифт. Максим Леонидович нажал на кнопку нулевого этажа.
– Придётся завтра вернуться… – выдохнула я, отводя взгляд, – ведь я оставила макбук и пиджак на столе.
– Аномальное потепление никуда не денется от тебя, – поддел меня босс.
Мы встретились взглядом.
– Мне интереснее собирать материал про Ворона, чем писать про выводы синоптиков, – слетело с моих губ. И когда я стала такая дерзкая с главным редактором?
– Чего ж сразу не сказала, – Максим Леонидович по-прежнему улыбался, мои слова его забавляли.
– Кому интересны желания журналистки, которая едва закончила стажировку, – я вспомнила про пари, в котором он принял участие и поставил против меня.
– Мне, например.
Я снова взглянула на него и снова встретилась с его глазами, которые смотрели так уверенно и дерзко, будто хотели снять с меня кожу.
– Вы просто устали или потепление так подействовало на вас?
Максим Леонидович ухмыльнулся.
Двери лифта открылись, запуская в стеклянную кабину тёплый ветер. Мы вышли на парковке, где гелендваген цвета металлик одиноко дожидался своего хозяина.
Максим Леонидович снял сигнализацию и открыл передо мной дверь, я забралась на сидение рядом с водительским. Холодная бежевая кожа была безумно приятна разгорячённому телу. Я вжалась в спинку сидения и закрыла глаза.
– Кажется, я в раю, – не открывая глаз, произнесла вслух.
Максим Леонидович усмехнулся, заводя мотор. Гелендваген плавно двинулся с места.
– Выбираешь холодное кресло гелика вместо стула за барной стойкой? – поддел меня он, смотря на дорогу.
– Что угодно, только не горячее офисное кресло, – улыбнулась я, открывая глаза и снова встречаясь с ним взглядом. Мне стало неловко, и я резко перевела свой на его правую руку.
Кольцо по-прежнему оставалось на правом безымянном пальце. Максим Леонидович заметил, куда я смотрю.
– Просто привык…
Скорее всего, он был в курсе, что сотрудники разнесли слух о его разводе.
Я залилась краской и отвернулась к окну, ничего не ответив. Кондиционер приятно обдувал плечи и шею, спустив тонкую бретель с левого плеча. Я чувствовала взгляд Максима Леонидовича на себе. На своём левом плече.
– Что ты обычно пьёшь?
– Мой самый любимый напиток – это вода, – честно призналась я. Так как к алкоголю была равнодушна.
– А алкогольный?
– Я не пью алкоголь, – пожала плечами я.
– И снова похвально, – выдохнул Максим Леонидович, расстёгивая вторую пуговицу рубашки.
Я быстро вернула бретель на плечо.
Милана закопает меня заживо, если до неё дойдёт слух, что я в пятницу вечером ушла в бар с Максимом Леонидовичем. Она была без ума от босса и даже не скрывала этого, чуть ли не закатила пир, когда узнала, что он развёлся с женой. Вот только привлечь его внимание ей не удавалось. Взгляд его серо-голубых глаз ни разу не упал на глубокое декольте или длинные ноги Миланы, которые открывала чересчур короткая юбка. Зато сейчас этот взгляд то и дело задерживался на моём простом шёлковом платье по щиколотку. Повезло так повезло.
Я слукавлю, если скажу, что мне было неприятно внимание Максима Леонидовича. Но я не планировала влюбляться в своего начальника… Надеюсь, этот вечер не притаил никаких сюрпризов.
Гелендваген остановился возле антикафе «Двенадцать стульев».
– Не бар? – удивилась я.
– Ну раз ты равнодушна к алкоголю, а я за рулём, то будем пить безалкогольный холодный кофе, – Максим Леонидович заехал на полупустую парковку. – Ведь ты мне его всё ещё должна, – подмигнул мне.
– Видимо, в пятницу пить безалкогольный кофе будем только мы, – усмехнулась я.
Но на удивление антикафе было забито посетителями, с трудом удалось отыскать свободный столик, и то нам просто повезло: мы проходили мимо и заметили, что гости уходят, и сразу заняли освободившиеся места.
– Два безалкогольных ирландских кофе, – Максим Леонидович сразу же передал заказ подоспевшему официанту, а потом обратился ко мне: – Стейк?
Я уже заняла кресло напротив и из-за музыки и голосов не слышала его. Перегнулась через столик, чтобы быть ближе, и переспросила:
– Что вы сказали?
Его взгляд скользнул сначала по моей шее, а потом опустился к декольте. Под платьем не было бюстгальтера.
– Стейк? – сглотнул Максим Леонидович и всё-таки поднял взгляд выше.
– Медиум прожарки, – добавила я, смотря ему в глаза и возвращаясь в своё кресло.
Официант оставил нас.
– Ты занимаешься спортом?
– Иногда бегаю по вечерам. Почему спрашиваете?
– Ты хорошо сложена, – немного покраснел Максим Леонидович.
– Сочту это за комплимент. – Мои щёки тоже вспыхнули.
Максим Леонидович расстегнул манжеты рубашки и закатал рукава.
– Мне кажется, вы скоро вовсе разденетесь, – пошутила я и осеклась.
– Давай на ты? – резко предложил он.
Я замолчала.
– Прости, – Максим Леонидович вздохнул. – Мне показалось, что не совсем комфортно постоянно выкать, тем более в такой неофициальной обстановке…
– Как скажешь, – улыбнулась я.
– Как продвигаются дела с написанием статьи о Вороне? – перевёл тему он.
Нам принесли два кофе.
– Ты оказался прав! Собирать информацию скучно, но не скучнее, чем писать заметки о погоде, – я сделала несколько глотков из огромной прозрачной кружки, которую официант пододвинул ко мне. – М-м, это вкусно!
– А если добавить немного ирландского виски, будет ещё вкуснее, – улыбнулся Максим Леонидович.
– Ты так и норовишь меня споить сегодня, – рассмеялась я.
– Какого ты обо мне мнения! – закатил глаза он, трубочкой размешивая содержимое своего стакана. Лёд громко отскакивал от стекла.
Официант принёс два стейка.
– А можно мой напиток сделать слегка алкогольным? – обратилась я к нему.
– Неожиданный поворот, – Максим Леонидович удивлённо посмотрел на меня.
– А вдруг это и правда окажется очень вкусно?!
– Если тебе понравится, я напишу статью про аномальное потепление за тебя, – подмигнул мне он.
– Очередное пари! – усмехнулась я.
Официант вернул мне мой стакан. Я размешала содержимое трубочкой и сделала несколько глотков. Едва уловимый вкус крепкого алкоголя горячей волной разлился по пищеводу.
– М-м, – протянула я, – вкусно…
– На самом деле? Или ты просто так сильно не хочешь писать эту статью? – Максим Леонидович внимательно следил за моим лицом.
– Да нет же! Это на самом деле вкусно! – я взмахнула руками и чуть не перевернула стакан.
– Верю-верю! – Максим Леонидович успел его схватить, прикоснувшись к моей руке. – Я… выполню своё обещание… – Он медленно убрал свою ладонь.
– Приятного аппетита, – нарушила неловкую паузу я, пододвигая к себе тарелку.
– Да, спасибо, – Максим Леонидович опустил глаза в свою тарелку, – и тебе.
Из-под опущенных ресниц я следила за ним. Он так элегантно орудовал ножом и вилкой, а мои руки отчего-то дрожали и никак не могли расправиться со своим куском.
– Давай я помогу, – он перехватил приборы из моих рук и разрезал на небольшие кусочки мой стейк.
– Спасибо… – смущённо произнесла я, не поднимая головы.
– Значит, статья про потепление с меня, – заключил Максим Леонидович.
