Текст книги "Холодная зона"
Автор книги: Яна Завацкая
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 33 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]
– Ничего себе! – глаза женщины округлились, – но тут вот еще вопросы…
– Когда Советский Союз распался – вам было трудно? Расскажите об этом времени, – попросил кто-то из зала.
– Трудно? Да нет. Я была молодая, мне было всего двадцать лет. Веселое было время. Сначала всем стали платить очень большие зарплаты… и из магазинов сразу все исчезло. У нас и было-то немного в магазинах, а тут последнее исчезло. Зато появились частные киоски, там можно было купить шоколадки – сникерсы, кока-колу и все такое. Так интересно было! У нас совсем не было денег. Маме не платили месяца по три, по четыре, а когда заплатят – эти деньги уже ничего не стоят. Папин институт закрылся.
За спиной Надежды вспыхнул экран.
На экране девушка, похожая на Надежду, в джинсах и старенькой футболке, старательно мыла допотопной шваброй какой-то подъезд. Лестничная клетка. Надпись на стене с матерным словом.
– Я тоже подрабатывала, как могла. Я тогда в институте училась. Мой отец, кандидат наук, продавал у метро сигареты. Потом пробовал торговать телевизорами. Потом в него стреляли какие-то бандиты, он лежал в больнице. После этого был безработным, стал пить и через несколько лет умер.
– Ужас какой! – вставил кто-то.
– А вы говорите, не трудно было!
– Да, вообще было трудно. Но зато интересно! Я после института устроилась работать в один магазин. Мне удалось скопить небольшую сумму денег, но был как раз 1998 год, и все деньги разом обесценились. Я познакомилась с парнем, он переехал к нам. Тут мама… Мама заболела, вроде бы не страшно – грипп, потом пневмония как осложнение. Но все это время она ходила на работу – боялась, что уволят. И наконец, упала в обморок. Ее увезли в больницу, а там не было нужных лекарств, Я и побежала собирать деньги на лекарства. Я обратилась в благотворительный фонд.
Широко раскрыв глаза, Ли смотрела на больничную палату, где на койке лежала женщина с кислородной, плотно прижатой к лицу маской. Мерно стучал какой-то аппарат рядом.
– А что такое благотворительный фонд? Какое благо он творит?
– Когда людям нечем заплатить за лечение, они собирают деньги. У других людей, часто тоже бедных. И помогают некоторым. Кому можно помочь.
– Но ведь это же бред! – вырвалось у Ли, и она вздрогнула, услышав собственную реплику, – не лучше ли бороться за то, чтобы денег на лечение всегда хватало? Ведь это самое главное.
– А как бороться? – пожала плечами Надежда, – как можно добиться, чтобы государство всегда платило за лечение? Нет, хорошо, что люди хотя бы помогали хоть кому-то, не сидели сложа руки. Но на маму мне даже деньги собирать не стали, сказали – вы что, мы на детей-то не можем собрать. Они собирали на лечение больных детей.
Мама Надежды умерла от вроде бы простой болезни, поддающейся лечению. Брат женился на еврейской девушке и уехал в Израиль, с Надей он больше не общался.
Друг Надежды, Николай, расстался с ней и уехал к себе в Воронеж. Надежда была уже беременна, родилась дочь.
К власти в России пришел президент Владимир Путин.
Надежда нашла работу в издательстве. Для дочки было невозможно найти садик, многие садики закрывали – это они от Союза остались. В общем, с ребенком было сложно. Но в целом жизнь улучшалась.
– Тогда в России неплохо стало, – рассказывала Надежда, – мы уже больше не думали, что будем завтра есть. Наоборот, мы с Иркой съездили в Прагу, в Берлин. В общем, хорошая жизнь настала. И у многих все наладилось. То есть, конечно, говорили, что в моногородах, в деревнях жизнь очень плохая… Но кто мог работать, как я, кто устроился – те жили неплохо. Россия стала сильной.
– Империалистической страной, – вставил кто-то. Надежда с удивлением посмотрела в зал.
– Лексика совковая. У нас так никто не думал. Говорили – мы поднимаемся с колен!
– А что такое совковая?
– Ну это… Советский Союз, его еще называли совком.
– А как вы относитесь к Советскому Союзу? – спросил кто-то. Женщина задумалась. На экране за ее спиной плыли кремлевские башни со звездами.
– Трудно сказать. Когда Союз распадался, я относилась очень плохо. Я ведь раньше, как и многие, мечтала о коммунизме. У нас были фантасты, которые писали о коммунизме, как оно все будет здорово – изобилие, счастье, у всех интересная работа, все любят друг друга. В общем, рай на земле. Или вот еще фильм был, «Гостья из будущего». Про светлое будущее мы очень любили мечтать. А потом, в перестройку, нам начали рассказывать, как на самом деле все было… Ну про Сталина, про репрессии. Мечты – это хорошо, но воплощение их оказалось таким ужасным! Понимаете?
Дети молчали.
– Не очень, – наконец ответила какая-то девочка, – почему ужасным?
– Так ведь погибли миллионы людей! Мы же мечтали о гуманном будущем, где каждому отдельному человеку будет хорошо! Даже фраза такая была: счастья всем, даром, и пусть никто не уйдет обиженным! А оказалось, что при социализме расстреляли столько людей! Миллионы посадили в лагеря, сослали в ссылку, раскулачили…
Снова наступило молчание. Лийя взглянула на Гулю – та лишь недоуменно пожала плечами.
– Вы же знаете, Надежда, что в Третью Мировую погибли не миллионы, а уже миллиарды людей, – осторожно заметил Марат, – и то, что планета до сих пор населена – это счастливый случай.
– Но ведь у вас же был социализм! – крикнул мальчишка из последних рядов.
– Но он рухнул! – строго ответила Надежда, – и потом, при социализме никому не было хорошо. Ну или почти никому. Был дефицит продуктов, очереди. Серость, не хватало нормальных товаров. Но главное – там не было демократии! Был тоталитаризм.
– А что это такое? – спросил кто-то из малышей. Марат ответил за женщину:
– Это термин, введенный в ХХ веке буржуазными философами Европы; его смысл – объединить социализм с фашистскими режимами одним термином, якобы у них есть что-то общее.
– Тоталитаризм – это зло! – воскликнула Надежда, – это когда людей убивают и сажают за неправильные мнения!
– Подождите, – поднялся Костик из тринадцатого, – но вы же выросли в советское время! Вам должны были объяснить хотя бы в школе, что такое диктатура пролетариата, классовая борьба…
– Нам объясняли, конечно же! – кивнула Надежда, – Классовой борьбой оправдывали зверства! Но разве может быть что-то важнее человеческой жизни?
– Может, – произнесла Таша, член совета юнкомов, – конечно, может. Это – две человеческие жизни.
– Демагогия, – покривила губы Надежда, – я вижу, вы меня совершенно не понимаете! Вы какие-то фанатики!
– Вы попробуйте нам объяснить, – вежливо предложил Марат.
Женщина задумалась.
– Чтобы объяснить, мне надо хотя бы понять – что именно вам неясно! Что вам непонятно в моих словах!
– Ребята, кто сформулирует?
Лийя нажала на клавишу, не особенно рассчитывая успеть первой, но компьютер выбрал ее. В световом круге девочка поднялась. Ей почему-то вспомнился Бинх.
– Вот вы все время говорите, – начала она, – что социализм, Первый Союз – это плохо. Плохо даже по сравнению с капитализмом! И аргументируете это тем, что там не хватало товаров, и тем, что там шла классовая борьба. Борьба за установление нового общества, за строительство, за победу в войне, и это было очень непросто и тяжело. Это мы все знаем. Мы только не можем понять – а что в этом плохого?
Надежда возмущенно вскочила.
– Ну знаете! Я не могу так разговаривать!
– Успокойтесь, – предложил Марат, – давайте сменим тему. Вам не понять нас, время очень сильно изменилось, люди тоже изменились. Мы не живем в светлом будущем, о котором вы мечтали. Возможно, когда-нибудь оно и наступит, но сейчас оно у нас не светлое. Но мы рады уже тому, что вообще живем, понимаете? Это ведь не само собой разумеется. Давайте поговорим о чем-нибудь другом. Товарищи, задавайте вопросы! – обратился он к залу.
Световой блик упал на белобрысого веснушчатого мальчишку из младших.
– А расскажите про олигархов! – попросил мальчик, – правда, что они ездили на золотых «Мерседесах»?
– Историки все-таки дают! – произнесла Гуля. Возвращались с семинара уже в темноте. Золотой абрис жилого корпуса светился впереди, затмевая яркое звездное небо.
– Да уж, ничего себе работу проделали! Представляешь, не только построить интерактивный образ, но так наполнить его информацией! И где они только все это брали? – задумалась Ли.
– Ира же говорила – брали в архивах интернета, сохранилось же с тех времен довольно много носителей информации со старыми дискуссиями, статьями, рассуждениями. Они и создали такой… собирательный образ.
– Неужели люди тогда так и думали? – фыркнула Ли, – социализм должен быть мягким и гуманным, сразу же должно наступить светлое будущее! Все люди хорошие, никого нельзя наказывать, и тем более, расстреливать. Они, наверное, были очень хорошими людьми! Не то, что мы.
– Хорошими? – Гуля пнула попавшую под ноги шишку. Шишка спланировала и мягко стукнула о сосну, – Вокруг них бушевали войны, люди умирали от голода, людей продавали в рабство… А они были у себя в этой Москве хорошими и гуманными! Осуждали социалистическое прошлое. Считали себя чуть ли не людьми светлого будущего!
– Но они же не знали! – заметила Ли.
– Не знали – или не хотели знать?
Ли не нашлась, что ответить.
Глава седьмая. Смена декораций
Желание ездить по миру у Рея пропало надолго.
Он вкусно питался, ежедневно плавал в бассейне с ароматной водой и с подсветкой, жарился в сауне. Иногда в охотку пользовался тренажерами, хотя тело и так было вполне приличным – молодое, здоровое, сильное тело. Не сравнить, конечно, с мускулистыми геймерами. Но Рей и не рвался к боям.
Он посещал сайты виртуального эроса, а иногда выбирался в Констанц, там был неплохой Дворец Услад, даже лучше лос-анджелесских салонов. В свободное от телесных удовольствий время смотрел интерэки, играл (игры мало отличались от интерэков). Купил очень приличную гитару и потихоньку брякал на ней. Два раза съездил на сенс-концерты в Мюнхен.
Чего еще человеку от жизни нужно?
Леон появлялся у деда редко, а если появлялся – смотрел на Рея, казалось, с легким презрением. Джин по-прежнему была при нем. С племянником, Энрике, отношения тоже как-то не складывались – тот вкалывал как проклятый, всегда ему было некогда. Наоми занималась какой-то благотворительностью, и тоже не бывала дома. Рею было страшно подумать о благотворительности, как страшно вспоминать ЗР. Хотя сама Наоми в ЗР, конечно, не ездила. Но даже думать об этом – будто представлять грязную рану, кишащую червями и гноем.
Рей перестал об этом думать. Разве так было не всегда? Да, с непривычки ему показалось жутко в Зоне Развития. На самом деле и там люди как-то живут. Мечтают. Ищут работу в Федерации, стремятся к лучшему.
Хуже было то, что отношения с Энрике становились все более натянутыми. Собственно, они почти не сталкивались – еду Рей заказывал себе в комнаты, в течение дня общаться им не было никакого резона. Но время от времени Энрике приглашал его выпить кофе. Обычно – в его кабинете, иногда в малой приемной.
На экране – прозрачном листе – разворачивались трехмерные графики, текли вертикальные потоки циферок, метались кривые. Энрике внимательно смотрел в них, кривил лицо, покусывал губу. Щелкал пальцем по странной плоской клавиатуре без букв и цифр. Рей молча смотрел на него. Иногда присутствовал и Перейра, он и Энрике обменивались краткими совершенно непонятными замечаниями.
Затем Энрике обращался к Рею.
– Я договорился с ректором Мюнхенского университета. Он тебя приглашает через неделю. В неформальной обстановке можно будет спокойно обсудить ситуацию…
Рей побывал у ректора, хотя все в нем сопротивлялось этой поездке. Сцепив зубы, он гулял по роскошному парку загородного особняка, любуясь Альпами на горизонте. Беседа ни к чему не привела – выяснилось, что Рею необходимо формальное подтверждение абитура – права на поступление в вуз. Ректор объяснил, к кому и как следует для этого обратиться. Конечно, неформально, все по знакомству, можно не переживать – ему все оформят даже без экзаменов.
Рей так и не собрался ничего оформлять. Это было нетрудно: можно связаться даже виртуально. Но – невыносимо отвратительно. Сама мысль о том, что надо опять бодаться с чиновниками от образования, что-то доказывать, заполнять и получать документы, вызывала у Рея рвотные спазмы и головную боль. Племянник спрашивал его на каждом рандеву, оформлены ли уже бумаги. Наконец, Рей буркнул.
– Дело в том, что я не вижу себя менеджером. Как я буду учиться, если у меня нет ни грамма мотивации?
Энрике вежливо пожал плечами.
– Но ведь я не навязываю тебе факультет! Ты можешь выбрать профессию по вкусу!
Рей вздохнул.
– Я и раньше не знал, кем хочу быть. Это моя вечная проблема! Что я хочу делать? Если бы знать! Музыка – но у вас и музыки-то как таковой уже нет, да и по большому счету это меня уже не интересует.
Энрике пробормотал что-то нейтральное и заткнулся. Но через неделю в присутствии Перейры навалился на размороженного дядю с новым предложением.
– У меня в Лондонском филиале есть вакансия топ-менеджера. Мы не формалисты, диплом не обязателен. Работа не сложная, но кто-то должен ее выполнять. Заработок достаточный, ты можешь себе позволить все. И – Лондон! Подумай, ведь это не Аддис-Абеба, не где-нибудь в ЗР! Вакансия – пальчики оближешь. Держу специально для тебя. Ну как?
Из вежливости Рей съездил в Лондон. Но когда он побывал в будущем собственном кабинете – просторный куб на немыслимом этаже деловой башни, разноцветное стекло, кожа, мерцание мониторов, облака под ногами – отвращение навалилось опять. Сюда придется являться каждый день. Вникать во все эти биржевые сводки, учиться распознавать смысл цифровых потоков и графиков, слушать трескотню сотрудников. Ничего этого Рею не хотелось! Там, снаружи, была настоящая жизнь – рассветы и закаты, крылья-дельтапланы, далекие синие моря и дельфины, белые отели и города в облаках.
– Я думаю, что не смогу работать на этой должности, – честно признался он племяннику, – я некомпетентен. И вряд ли смогу так быстро научиться. Нет, это не мое.
– Но ведь что-то ты должен делать! – не выдержал Энрике.
– А зачем? – уставился на него Рей. Племянник смешался и пробормотал что-то невнятное.
В дальнейшем при встречах племянник в основном пытался посвятить Рея в тайны финансового мира.
– Вот ты видишь эту кривую? Это бычий тренд. Сейчас я передаю в Мельбурн сигнал на продажу. Понимаешь, почему я это делаю?
– Не очень, – признался Рей.
– Видишь, вот это мой виртуальный кабинет. Мои акции. Видишь – океанские резко выросли. А это – наши вложения в австралийскую недвижимость, они сейчас падают. А ты знаешь общий объем состояния нашей семьи?
– Сколько-то миллиардов?
– Сколько-то… Это не так просто, как ты думаешь.
– Спасибо, – поднялся Рей, – не буду тебя больше отвлекать. Мне все равно в этом не разобраться.
Он вышел. Поднялся к себе. Над дверью горел огонек – в комнатах кто-то был, как видно – время уборки. Рей поморщился. Снять бы гостиницу, съехать отсюда – осточертели и эти комнаты, и поучения работящего племянника. Протестантская этика у католика, черт бы его побрал! Пожалуй, можно сгонять в Констанцу, в Восточный Салон – тайский массаж, симпатичные азиаточки. Или хоть на виртуальный секс-портал – после общения с Энрике необходимо раслабиться.
Рей вошел в комнаты. Здесь точно убирали – шустрила полька-прислуга, как ее там… Леа. Два маленьких робота жужжали по полу, а Леа на стремянке протирала сложный карниз и украшения под потолком.
Рей сел в кресло и залюбовался девушкой – очень ладная фигурка. Натуральные светлые волосы, хотя кто их теперь поймет – где натуральные, где нет. Форменное платьице доставало лишь до середины бедра, и Рей наслаждался зрелищем крепкой стройной ножки, в попытке достать высокий карниз девушка поднялась на цыпочки.
– Осторожно, не упади! – вырвалось у Рея. Леа обернулась, блеснули глаза и ямочки на щеках.
– Не беспокойтесь! Уж как-нибудь.
Он вспомнил Джин, полоску стразов меж крепких ягодиц. Девочки из ЗР – они же знают, кто им платит. Дворцы наслаждений, салоны радостей и прочие производители телесного счастья – это все хорошо, виртуальный секс или девочки по вызову – тоже отлично. Но вдруг Рей осознал, почему его родственник все-таки держал постоянную подружку. Живую настоящую девушку – и не на час, а может быть, на всю жизнь.
«Да ведь она хочет меня, это же видно». Леа соскользнула вниз и подмигнула ему. Стала метелкой обмахивать пыль с подрамников абстракций, украшавших его гостиную, рука поднималась вверх, грудь призывно подрагивала. Рей шагнул вперед и почти не понимая, что делает, обхватил девушку за талию.
Леа рванулась, но Рей удержал ее.
Она была невероятно сладкой! Он осторожно взял ее грудь в ладонь, как в чашу.
– Вы что?! – зашипела девушка, – нам нельзя!
Она извернулась и почти выскользнула из его рук, но Рей перехватил ее и держал теперь в объятиях близко-близко к себе. Ее груди уперлись в кожу, пухлые изогнутые губы оказались рядом с его лицом.
– Ну перестань, – тихо сказал он, – я люблю тебя! Я полюбил тебя, как только увидел!
– Не надо! – девушка тихо дергалась в его руках, – пожалуйста, не надо, господин Гольденберг! У меня же другая специальность… я училась. Я не для этого!
– При чем тут специальность? Я люблю тебя, понимаешь? – и он наконец коснулся губами ее губ. Это было как откровение, как пробой тока. Как это сладко, оказывается – не за деньги, не потому, что у девушки «специальность», а просто так.
– Господин… – девушка чуть не плакала, – Гольденберг… прошу вас. Меня же выгонят! Это стоит в контракте, я…
Ее отчаяние казалось искренним. Рей заколебался, но словно услышал насмешливый голос Леона: «тебе надо понять здешнюю жизнь! Они все только об этом и мечтают!»
– Да наплюй ты на свой контракт! – попросил он, – я же все для тебя сделаю!
Он уже наполовину стащил рукава блузки. Девушка сопротивлялась, но Рею удавалось удержать ее. Щелкнула застежка бюстгалтера, роскошные белые шары высвободились и полыхнули в ноздри и глаза Рея. Воспоминание о Леоне вдохновляло его – словно геймер с его мужественной решимостью вселился в неуверенного ископаемого родственника. Леа молча рванулась, но Рей перехватил ее сзади, и удерживая одной рукой за тонкую талию, второй зажал обнаженную грудь.
Кайф!
Если бы она еще дергаться перестала! Дурочка, что ей – трудно, что ли? И ведь точно, приехав из ЗР, она уже прошла не одну постель, не может же быть, чтобы молодая красивая девчонка здесь – и ни разу…
Вспыхнул стенной экран. Рей запоздало вспомнил, что не отключил видеоизображение.
Леа застыла, как кролик перед удавом.
На экране возникло лицо Наоми. Выражение этого облагороженного хирургией лица не поддавалось описанию – родственно-сердечная приветливость, брови ползут вверх, рот раскрывается, возмущение, брезгливость, холодная деловая маска.
– Рей, я хотела обсудить с тобой один вопрос. Но я вижу, ты занят. Леа, когда вы закончите ваши занятия, прошу вас подняться в мой кабинет. Разумеется, приведите себя в порядок.
Жена племянника исчезла с экрана. Рей уже выпустил Лею, которая поспешно застегивалась. Лицо ее было красным.
– Вы не представляете, что вы сделали! – бормотала она в ужасе, – что теперь будет!
– Да ничего не будет, что ты так волнуешься? – Рей снова вспомнил Леона.
– Я нарушила контракт! – Леа застегнула верхние пуговки. Подошла к зеркалу, поправила волосы.
– Вали все на меня, – посоветовал Рей. Не глядя на него, Леа вышла. Рей бросился на диван.
Что он опять сделал не так? Она же – девочка из ЗР. Он не геймер, конечно, но ведь вполне приличный, обеспеченный и не уродливый молодой человек. В чем дело? Как разобраться в этом мире – что здесь можно, что нельзя хотя бы?
Наоми же хотела с ним что-то обсудить – но теперь идти к ней почему-то стыдно. Кстати… обычно видео в комнатах отключают, но может быть, и она забыла это сделать – ведь только что говорила с ним из кабинета.
– Кабинет Наоми, – вслух приказал Рей, – в невидимом режиме.
Вот это да! Видео и в самом деле было включено. В кабинете присутствовали и сама Наоми, и племянник, и Перейра. Леа стояла посреди комнаты, лицо ее было кирпично-красным.
– …значит, вы это спровоцировали! – чеканила Наоми, – Как вы смеете кого-то обвинять в собственной распущенности? Вас не учили на курсах, что вы и только вы несете ответственность за свое поведение? Отвечайте – учили или нет?
– Да, учили, – еле слышно пробормотала девушка.
– Итак, вы нарушили контракт! Если вы помните, я католичка, и не потерплю, чтобы в моем доме устраивались такие сцены! Распущенная сотрудница мне не нужна!
– Но я…
– И кстати! – Энрике зарычал так, что даже Рей вздрогнул – он никак не ожидал такого львиного рыка от интеллигентного племянника, – вы постоянно нарушаете мои указания по поводу сводок! Я не могу так работать! Вы перекладываете их куда вам вздумается!
– Может быть, вы и моего мужа хотели соблазнить? – закричала Наоми, – похоже, вы только об этом и думаете!
– Нет, простите, пожалуйста, – сдавленно пробормотала девушка.
– Простить?! Ну уж нет! – заявила Наоми, – Сначала она вертит задницей, а потом начинает с невинно опущенными глазками просить прощения! Мы не в детском саду, милочка! Вы взрослый человек и извольте по-взрослому отвечать за свои поступки!
– Я полагаю, – вступил Перейра, – юная мисс сочла, что честный труд – не для нее, и решила найти более легкий способ заработка в качестве эскортантки.
Наоми истерично расхохоталась.
– Что вы говорите, Аугусто! Неужели это правда? – обратилась она к девушке. Та качала головой, но никто не обращал на это внимания.
– Ну если это и так, – заметил Энрике, – то наша девица здорово просчиталась! Соблазнять Рея! Рей здесь на птичьих правах, дорогая, прошу заметить, и мы не очень-то счастливы честью содержать всю жизнь родственника, который по справедливости уже должен был окончить свое существование. Тем более – родственника, который даже не собирается как-то отблагодарить нас за все, что мы для него сделали. У Рея, моя дорогая, нет даже своего счета. И полагать, что я позволил бы ему содержать еще и вас – это высшая мера глупости… Впрочем, понятно, что вы не умны – столько времени проработав у меня, имея доступ ко всем семейным тайнам, вы до сих пор не поняли, кто такой Рей!
– Вы что молчите? – агрессивно спросила Наоми, – вам сказать нечего?
– Простите, – выдавила девушка, глядя в пол – ничего подобного больше никогда не повторится!
Ее лицо было залито слезами, она закусила губу, с трудом удерживаясь от рыданий.
– Она опять просит прощения! – Наоми истерично расхохоталась, – как будто мы ей – маменька и папенька. Она будет вертеть своими сиськами, а мы должны это терпеть!
– Но я не вертела сиськами! – погромче сказала Леа. Внезапно Энрике оказался рядом с ней.
– Как ты смеешь спорить!
И он хлестнул девушку по щеке.
Затем случилось что-то странное. Леа сделала выпад вперед, короткое, почти незаметное движение – и Энрике согнулся.
Он почти упал, но удержался на ногах, и лишь шипел от боли, держась за пах. Хлопнула дверь – девушка уже выскочила из кабинета.
– Полиция! – вскрикнула Наоми и выхватила комм, но Энрике махнул рукой.
– Перестань! Не хватало еще…
Он выпрямился и покрутил головой.
– Стерва! Где это она научилась такому? Перестань нервничать, Наоми. Девку я увольняю и по интернету – в черный список, работу она больше не найдет, так что пусть катит к себе в Польшу.
Наоми подошла и поцеловала его.
– Тебе больно, дорогой?
– Да нет уже. Но послушай, наш дядюшка тоже обнаглел. По правде сказать, я уже не знаю, что с ним делать!
– Ему нужно немного времени, Рике, – мягко ответила Наоми, – подумай, он еще так не адаптирован!
– И кстати, даже не собирается адаптироваться! Живет в моем доме как ни в чем не бывало, да еще тискает девок. Теперь вот надо опять нанимать, обучать, а хороших где найдешь? Эта по крайней мере нормально работала, надо отдать должное, хоть я и ворчал. Наоми, да ведь он и раньше так жил! На шее у богатого папеньки, ничего не делая и даже не пытаясь. Но я ему не папенька!
– Ну перестань, Рике! Что он нас, объест? В конце концов можно отселить его, назначить какую-то сумму на содержание. Купить домик или квартиру. Если он тебя раздражает здесь.
Энрике широкими шагами пересек кабинет. Подошел к экрану, на котором текли биржевые графики.
– А я из принципа не хочу, Наоми! Мы тяжело трудимся, зарабатываем деньги, мы всего достигли сами – а он будет попросту прожигать жизнь? Я не позволял бездельничать детям, и ему не позволю. Он в три раза моложе меня!
– Может быть, он еще образумится, – успокаивающе произнесла его жена, – давай лучше подумаем о новой экономке. Я полагаю, лучше взять женщину постарше. Эти молодые вертихвостки хотят не столько работать, сколько пристроиться при богатом мужчине…
Рей выключил изображение. Сел на диван, сжал ладонями виски.
«Гуманизма в нашем мире стало гораздо меньше», – вспомнился ему священник.
«Ты должен понять нашу жизнь», – это уже Леон. И цепочка стразов меж полных ягодиц Джин.
Этот мир так похож на прежний – но он не прежний. Неясная, но сильная тревога захватила Рея. Этот мир изменился, он куда жестче и страшнее.
Может быть, он сожрет и самого Рея.
Но что делать – идти в самом деле учиться или работать? Вести самостоятельную жизнь? Но Рей не работал еще никогда. Гимназию в свое время он закончил с трудом, частную, с индивидуальными занятиями, и то папаше пришлось сделать хорошее пожертвование, чтобы Рею вообще дали абитур.
Одна мысль о работе сейчас вызывала у него панику.
Племянник, способный ударить прислугу, может оказаться способным на любые поступки! Он, в отличие от отца, полностью непредсказуем.
Но что с этим делать – Рей не знал.
Когда Рей попадал в неразрешимую ситуацию, он всегда находил выход. Причем очень приятный. Этот выход нашелся и на сей раз.
Рей снял небольшую квартирку в Мюнхене. Нет, он пока не хотел переезжать от племянника – еше неизвестно, как Энрике расценит попытку жить отдельно на его деньги. Так вроде Рей числится гостем…
Но чтобы не сталкиваться с Энрике постоянно, Рей каждое утро уезжал в Мюнхен, а возвращался поздно вечером. Изредка он выбирался в какой-нибудь очередной «оазис наслаждений» или «зал счастья», но в целом с людьми общаться ему не хотелось. Рей проводил все время в своем убежище. Закуривал кальян – вещества здесь были такие, о которых в его время только мечтали. И все легально. И уходил в интернет.
Домой он возвращался поздно, прошмыгивал мимо родных – и снова нырял в необъятные просторы виртуального мира…
Зачем нужен реальный мир, когда есть матрица?
Даже в интернете Рей не интересовался ни новостями, ни общением. Интернет был переполнен Игрой – флаг-турнирами разного масштаба, командами, тотализатором, фан-форумами. Но игра не интересовала Рея.
Эротические порталы с рядами упругих идеальных девушек на выбор, эротика, дающая почти такой же эффект, как реальные секс-профессионалки. Фантастические истории, ведьмы и колдуны, эльфы, короли, феи, придуманные миры, не имеющие ничего общего с мерзкой реальностью. Волшебное зеркало, куда он с радостью окунался, желая забыться навсегда.
Это все-таки лучше, чем лежать в в урне горсточкой пепла, напоминал себе Рей. Но то ли вещества так действовали, то ли еще что – но чудесный мир все меньше радовал его.
Цифровой Тихий Океан плескался под ногами, и можно было надеть маску и уйти под воду, к кораллам и пестрым рыбьим стаям. А можно пойти по набережной и встретить маленькую тайку, улыбчивую и нежную. Да, все здорово – но уже превращается в рутину.
На реальный океан лететь не хотелось. Там будут реальные девочки, может быть, и покорные. Даже слишком покорные. Женщины, которых не поймешь.
Да и виртуальная вода лучше реальной, и рыбки, если разобраться, куда интереснее, если они нарисованы талантливым дизайнером.
Рей ел изысканные блюда, приготовленные поваром Энрике, курил и принимал таблетки, спал, плавал в бассейне – и снова погружался в невероятные, фантастические миры. Пусть они и стали рутиной – но ведь всегда можно найти что-то новое, оригинальное, еще не испробованное.
Едва беспокойство, тревога, тоска просыпались в душе, Рей легко находил в интернете что-то новенькое – то, что радует и заставляет забыть о горе.
Казалось, свою нишу в этом мире – пусть непритязательную – он нашел. Что еще, в общем-то, человеку надо?
– Я вижу, по-хорошему ты не понимаешь, – племянник говорил, точно отмеряя каждое слово на ювелирных весах. Перейра рядом с ним покачивал головой с благородными бакенбардами, – Рей, поговорим начистоту. Ты уже почти год живешь у меня. И ты совершенно здоров, тебя давно перестали обследовать. Вероятно, ты думаешь, что можно так жить и дальше.
Но я – не Санта-Клаус. И не твой отец. Я предоставлял тебе возможности для начала самостоятельной жизни. В конце концов, Рей, подумай о том, что я не вечен. Хоть я и выгляжу молодо. Мое состояние по наследству перейдет моим детям. Ты уверен, что они и дальше будут тебе платить?
Вероятно, у тебя есть психологические проблемы, и их нужно лечить? Ну что ж, мы можем обратиться к лучшим психиатрам. Почему бы тебе не признаться в этом честно? Я не настаиваю ни на чем, Рей! Согласись, что я был очень, исключительно корректен по отношению к тебе. Но в конце концов, проблемы нужно решать, не так ли?
Почему тебе не обратиться за помощью ко мне?
– Но мне не нужна помощь, – промямлил Рей.
– Вы в курсе, я полагаю, что позавчера обрушилась биржа? – вежливо спросил Перейра.
– Э-э… нет, – озадаченно протянул Рей. Энрике вскинулся.
– Ты понимаешь, что стоимость наших активов сейчас упала в три раза? В мире кризис, Рей! Похоже, часть Германии перейдет в ЗР! Национальное банкротство. А что творится в Испании, на юге Франции? Гренландия проводит учения у берегов Канады! Видные банкиры кончают жизнь самоубийством! Фабрики закрываются. Я сегодня отдал распоряжение о закрытии трех заводов в Зимбабве! Буду пытаться их продать, но вряд ли это удастся. Вероятно, что в результате этого кризиса начнется война между США и Гренландией! Некоторые местности в ЗР обезлюдеют – население вымрет от голода. А ты? Ты сидишь в интернете и куришь эти мерзкие трубки! Ты понимаешь, что такое кризис?
– В наше время тоже были кризисы, – согласился Рей, – я помню. Странно, что до сих пор не нашли способа с ними бороться!
– Да с ними нельзя бороться, уж это-то давно пора понять! Но как ты можешь в такой момент даже не задумываться о происходящем!
– Но Энрике… – Рей задумался, подыскивая подходящие слова, – в том-то и дело, что я знаю, что такое кризис. Да, они бывают. Но всегда проходят. Отец тоже рвал и метал, когда был кризис в 2008-м. Да, он много потерял. Но через несколько лет восстановил все и с лихвой. Ты говоришь, люди в ЗР будут умирать от голода? Да. Это их проблема. Чем я-то могу тут помочь? А с тобой… ну что случится с тобой, с твоим бизнесом? Даже если война… Продашь больше перевязочных средств, медикаментов, полевых операционных – ты же это производишь, не так ли?
