Текст книги "Ночь в твоих глазах (СИ)"
Автор книги: Яна Ясная
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]
Мне хотелось плакать.
Мне хотелось убивать.
– Нэйти…
Правда, кого именно, я пока не определилась: на данный момент Мэл, с его визитами в мои сны, и Таура, с ее упорными уговорами, выглядели равно привлекательными кандидатами.
Глава 8
Прошедшая неделя далась… тяжело.
Тау регулярно уходила с нашего затерянного в безвестности островка. Она прихватила с собой с Пьющего Камня изрядное количество климантила, назвав это “моральной компенсацией” и теперь рассеивала его на окраинах Ойкумены. Когда климантил зарядится там от естественного магического фона, Таура получит возможность колдовать пользуюсь накопленной силой, не выдавая ни себя, ни нашего местоположения.
А пока она рисковала. Каждый день, открывая новый переход, она рисковала свободой и самой своей жизнью. И пусть выбирала Тау самые пустынные и необжитые миры, от которых одно только и требовалось – наличие магии и хоть каких-нибудь магов. Пусть соблюдала она все мыслимые и немыслимые придуманные нами предосторожности – она все равно безумно рисковала.
Она уходила – а я оставалась в безопасности.
И можно было сказать себе, что так было и раньше, но…
Нет.
Раньше – было не так.
Раньше я учитывала грозящие нам вместе и по отдельности опасности. Теперь я их боялась.
Ссылка Тау и мой браслет научили меня, что не стоит мне быть такой самонадеянной.
За Тау закрывался переход, а я брала пару шкур с лежанки и шла к обрыву над морем – туда, где внизу грыз камни неутомимый прибой, взбивая пену в белые шапки. Где белые хлопья летели над головой, а на лице оседала морось.
Укрывалась, сворачивалась калачиком, и перебирала бусины известной мне информации, нанизывала их на нитку, из нитки плела сеть событий… Думала о расследовании, с которым предстояло справляться в одиночку.
Так легче было не думать о том, что я сжимала в кулаке.
Кусок климантила с вплавленной в него серебряной проволокой – примитивный и мощный артефакт экстренного портала с острова.
Тот самый, который должен был вынести меня к людям, если вдруг… Если вдруг.
А еще мы много ссорились. Раньше, когда наше общение ограничивалось обменом письмами раз в сутки, для ссор не было возможностей – да и причин. Мы с Тау звучали единой мелодией.
Теперь в нашей “музыке” возник диссонанс.
Тау принимает решения быстро и претворяет их в жизнь без промедления. Мне для того, чтобы отказаться от дела, которому я посвятила большую часть сознательной жизни, нужны веские причины.
Таура же не желала их мне дать. Она просила. Убеждала. Уговаривала.
Но для принятия решения мне этого было мало.
Недостаточно информации.
А Тау упрямо и несправедливо отказывала мне в праве продолжить расследование самостоятельно, лишив меня не своей помощи, а самой своей поддержки.
Я не могла винить Тау за первое – не после того, через что ей пришлось пройти. Но второе… Это было нелогично. Нечестно с ее стороны.
И…
Я же… мне же всё тяжелее было смотреть на то, свободно и легко колдует Тау.
Я никогда не завидовала магическому дару сестры!
Да и сейчас то, что я испытывала, было не завистью. Или всё же ею? Да, не к силе дара – но к самой возможности его коснуться… Мне не нравилось это чувствовать. Мне не нравилось, что я это чувствую. Но и избавиться от этого чувства не получалось...
Закутавшись в меха, я снова сидела на обрыве.
Вплоть до самого ареста Тау исправно передавала мне информацию. Сведения, собранные по крупицам. Тау, с ее потенциалом, легко вошла в Орден, меняла места службы, выбирая такие, что позволяли много перемещаться и контактировать с самыми различными людьми. Завязывала отношения, налаживала связи… Легко вошла в несколько закрытых магических клубов, о которых нам было известно, что там состоят старые соратники и знакомые отца, бывавшие у нас дома в нужный период.
Ради одного из таких знакомых она должна была отправиться в клуб “Зеленый Феникс” по нашему плану. На следующую ночь по столице прокатилась волна арестов членов клуба. Через год после этого, сбежав из мира Пьющего Камня, Тау отказалась продолжить расследование, которому было отдано около шести лет.
Связаны ли эти события между собой? Если да, то как? Если нет, то с чем они всё же связаны?
Мысли-бусины скользили по нитям событий, мерно щелкали боками, пальцы бездумно перебирали по камню артефакта, сравнивая его шероховатость с гладкостью серебра, плавно текло время…
Таура вернулась ближе к вечеру.
Вышла из портала, сопровождаемого перепадом магического фона, подошла. Присела рядом.
Молчание между нами разбавлял лишь шум прибоя.
– Тау. Пожалуйста, расскажи мне, что случилось перед твоим арестом.
– Нет.
Тяжелое, будто сорвавшийся с обрыва камень.
– Тау, я имею право это знать – я тоже участвовала в этой операции. Я должна знать, в чем ошиблась.
– Нэйти, пожалуйста хватит! Хватит, перестань! – даже не выныривая из своего мехового кокона, не поворачивая к ней головы, я “видела” Тауру.
Ее напряженную позу и тоскливое выражение, поселившееся глубоко во взгляде. И злость, в которой она прятала-выплескивала эту тоску:
– Очнись ты уже: родителей не вернуть, так может стоит уже начать жить своей жизнью, а не их?
Я стиснула зубы. Не нужно поддаваться на ее горячность. Наоборот – на яростное пламя нрава Тауры лучше всего отвечать своим самоконтролем.
– Я. Хочу. Доказать. Невиновность. Родителей.
Морской прибой подхватил гортанную фразу на орочьем, поднял ее на волну, раздробил о камни. И радостно вцепился в новую добычу:
– Да не выйдет у тебя ничего! Ты не сможешь доказать невиновность родителей, потому что они действительно участвовали в этом заговоре!
Я оторопело приподнялась на локте, отказываясь понимать… Отказываясь верить. Что она такое говорит?
Впившись взглядом в лицо сестры, я искала признаки… признаки чего угодно. Того, что это ложь. Того, что мне послышалось. Того, что Тау обезумела.
Ее лицо было белее мела. Белее хлопьев морской пены, летевших по воздуху.
– Прости., – разжав сведенные зубы, с болью выговорила Тау. – Прости, я не хотела тебе говорить. Я не знаю, была ли мама в курсе происходящего – но отец действительно участвовал в заговоре против императора. Это правда.
– Помнишь, как меня там обхаживали, в этом клубе? Как кружили вокруг, как разговоры вели… “Нам нужны такие маги!”. Им действительно нужны были такие маги. Сильные, прямолинейные, обиженные на власть.
Тау замолчала. Молчала и я: встраивала новые бусины информации в сеть событий, и они влажно и свежо блестели в ней необтертыми боками.
– Лорд Вействел на самом деле был соратником отца, мы не ошиблись. Он выжил, потому что отец его не выдал. Нэйти… он принес мне магическую клятву, что всё так и было. Был заговор, и целью была смерть его императорского величества, и наш отец действительно предал вассальную клятву и запятнал дворянскую честь, не просто приняв в нем участие, а возглавив. Отца казнили, а лорд Вействел выжил. И ввязался в новый заговор.
Мир вызывающе плавно переворачивался у меня перед глазами. Сходил со своей оси, меняли орбиты планеты. Смещались силовые полюса, рушилась моя внутренняя система координат.
– Всё то время, пока я обхаживала их, они обхаживали меня. Они сделали вывод, что я ищу мести за отца. И решили, что я им нужна. Сама понимаешь, в каком качестве.
Голос Тау звучал глухо сквозь закрывшие лицо ладони. На плечи, нынче укрытые не очередным вызывающе-алым платьем, а невзрачной обтрепанной курткой из оленьей кожи, упали черные косы – и стекли на траву.
Детали головоломки неспешно занимали свои места: отчаянное сопротивление Тау моим планам расследования, задавленная тоска в ее глазах. И нежелание что-либо объяснить – стало ясным.
– Ты обещала, что мы будем на равных, – только и напомнила я ей.
– Так и есть. Я поступила с тобой так, как хотела бы поступить с собой. Я предпочла бы не знать, Нэйти.
И мертвенная усталость в голосе была подтверждением ее искренности.
– А арест?
Может быть, стоило махнуть рукой на расспросы, но… Я не могла. Мне нужно было знать.
– А, арест! – Тау досадливо поморщилась. – “Зеленый феникс” позиционировал себя как клуб магов-политических активистов, и политики в разговорах там было действительно изрядно. Это не то, чтобы очень характерно для магов, но и не редкость, внимания не привлекало – обычные столичные болтуны. Именно так я и думала. И Вействела считала просто еще одной ниточкой, из числа тех, что рано или поздно приведут нас к правде. Он же осторожно прощупывал меня на предмет моих политических взглядов, а в тот вечер… – она прерывисто вздохнула. – В тот вечер начал меня обрабатывать.
Я хмыкнула и подтянула повыше шкуры: задувало. Морская гладь потемнела, да и небо затянуло свинцовой серостью.
– Полагаю, лорд Вействел не учел… некоторых особенностей твоего темперамента, – дипломатично заметила я.
Он ведь не из Янтарного и не из Ожерелья миров: даже если он и знает, как у нас дают имена, даже если ему известно, что означает имя “Таура” ... Откуда бы ему было узнать, как дрожит степь под страшными копытами?
– И темперамента. И образования, – подтвердила мои выкладки Тау. – Я не поверила его словам об отце. Да и кто бы на моем месте поверил? И тогда он поклялся, что всё сказанное им – правда. А я вскипела. И... Шаманы умеют вытащить из человека правду, Нэйти. А тут он сам клятву дал. Ее след еще не успел растаять. И я ухватила этот след, и растянула его, и накинула эту клятву не только не только на сказанное, но и на несказанное. Знаешь, меня ведь этому не учили… Гохо Зеленая Лапа мной бы гордился.
Мелкий камешек полетел в воду, пущенный рукой Тау, и я проследила за ним взглядом.
Мне как никому было понятно ее неверие. И гнев. Только Тауре было, на чью голову его обрушить. Мне же…
– Я вывернула его наизнанку, – блеклым голосом продолжила она. – И узнала всё: про заговор, про покушение на кронпринца, про серию запланированных акций… меня это мало волновало. Я… я убедилась, что Вействел не оболгал нашего отца, оглушила и ушла, бросив его в запертом кабинете. Через час я уже давала показания в тайной канцелярии. Еще через час – была в камере. Еще через месяц всю верхушку “фениксов” казнили. Меня, с моей биографией тоже были бы, но суд учел мое признание и добровольное сотрудничество – смертную казнь заменили Пьющим Камнем. Я очень хотела тебя уберечь от всего этого, Нэйти. Прости за то, что у меня не вышло...
Она встала и ушла. А вскоре и меня загнали под крышу, поближе к живому огню порывы хлесткого ветра, густо замешанные с дождем.
Ужинали, приводили себя в порядок (?), а затем и отходили ко сну мы в тягостном молчании, и разорвать его у меня не находилось сил: язык словно окаменел и прилип к небу, и разомкнуть губы, мне казалось, я не смогу уже никогда.
Внутри меня жила и ворочалась правда – огромная, тяжелая, режущая своими неудобными гранями...
Мне было о чем подумать этой ночью. И что сказать снова пришедшему в мой сон эльфу.
А на следующий день, когда Тау снова ушла, я оставила ей записку и стиснула артефакт перехода.
Я стояла, прячась в тени деревьев, неподалеку от городка, куда меня вынесло. В голове было не тревожно, а пусто. Вязкие минуты тянулись одна за другой.
Ожидание казалось бесконечным.
А может, я зря жду? Может, он еще и не придет. Или придет с императорской стражей. Даже неизвестно, какой вариант хуже. Но терять мне, пожалуй, уже нечего…
Он пришел. Один.
Я постояла несколько мгновений за его спиной, надежно укрытая, разглядывая сложную косу и зеленые пряди в ней, бусины, кольца… кончик острого уха с сережками, напряженную спину… а потом выдохнув сквозь стиснутые зубы, и, отбросив в сторону свою защиту, вышла.
Мэлрис обернулся мгновенно, так резко, будто ждал удара в спину. «Удивительно, с чего бы это!» – изнутри прорезался нервный сарказм.
– Нэйти… – выдохнул он и в этом выдохе было столько облегчения, что у меня у самой едва не подкосились коленки. А вот поднять на него глаза не получалось. Как и сделать шаг вперед. Хотя больше всего на свете мне сейчас хотелось просто по-детски броситься ему на шею и разрыдаться.
Он подошел сам. Теплые сухие ладони нежно обхватили мое лицо, приподнимая его вверх, и ресницы сами собой закрылись. Нет, я еще не готова смотреть тебе в глаза…
Мэлрис уткнулся лбом в мой лоб, а ладони скользнули ниже, по плечам, по рукам, до запястий. И со сдвоенным немелодичным лязгом раскрывшиеся половинки браслета упали на землю.
Кровь, отстраненно подумала голова. Вот почему у нас ничего не получилось. Он был зачарован на его кровь.
Я распахнула глаза, встречая наконец темно-зеленый взгляд.
Я свободна? Вот так просто? Могу делать, что захочу?
И с этой мыслью, я закинула избавленные от оков руки на темноэльфийскую шею, зарылась пальцами в волосы, безжалостно руша прическу и, привстав на цыпочки, прижалась губами к губам.
Мэлрис откликнулся живо и горячо. Как и всегда. Великое Ничто, как мне не хватало этого отклика. Мне не хватало этих объятий, этих губ, этого ощущения невесомости, когда все сложности отступают, поглощенные одним сиюминутным желанием. Без слов, без мыслей. Только я и этот эльф. По-настоящему, не во сне.
Наверное, я могла бы отдаться ему прямо здесь, под деревьями, возле дороги, но Мэл, не отвлекаясь от поцелуев, уже разворачивал вокруг нас воронку межмирового портала. И я знала, куда он нас вынесет.
Пещера, причудливые преломления света. Кровать. Та самая, огромная.
Мы обдираем друг с друга одежду по-прежнему разрывая поцелуй только для того, чтобы глотнуть воздуха. И можно было бы сорвать все к Звездам магией (ведь теперь и правда можно!), но мне нравится стаскивать ненужные сейчас вещи, смаковать эти мгновения промедления, чувствовать нетерпеливую дрожь от прикосновений – мою и его.
И пока я путаюсь в манжетах (я только что говорила, что мне это нравится? Забудь! Мерзкие тряпки!), Мэл с каким-то мучительным стоном таки сползает вниз по шее, чувствительно прихватывая кожу, ловя бешено частящий пульс. А когда его губы сомкнулись вокруг соска, жадно втягивая ареолу – мучительно застонала уже я.
Манжеты застряли намертво. Я бессильно дергала кисти и металась головой по постели, пока темный творил с моей грудью что-то совершенно умопомрачительное. А потом в какой-то момент я поймала глубокий удовлетворенный взгляд – и не выдержала.
Нет! Хватит с меня связанной беспомощности.
От того, как покорная моему зову откликнулась магия, я едва не испытала оргазм раньше времени. Обрывки рубашки прыснули в стороны. Мэлрис издал сдавленный смешок – и угодил под волну моего “гнева”: серебристая петля захлестнула мужские запястья, вздернула, натянулась… эльф опрокинулся на спину, и я мгновенно вскарабкалась ему на живот, закрепляя отвоеванную позицию.
Мэл даже не попытался избавиться от петли и продолжал послушно лежать, только изумрудные глаза сверкали с вызовом, да красивые губы кривились, сдерживая ухмылку – мол, ну и что ты теперь будешь делать, маленькая неопытная человечка?
Ну не такая уж я теперь и неопытная вашими стараниями, вериалис!
Закончив разговаривать, сама с собой, я легла на него всем телом – грудь к груди, живот к животу.
Прикусила мочку уха и потянула блестящий камушек сережки. Потерлась сосками о гладкую кожу, ловя собственное крошечное удовольствие от этих ощущений. А потом поцеловала, зализала, прикусила то место, где только что терлась – прямо рядом с плоским соском.
Сползла еще ниже, пробежалась губами по напряженному впалому животу, теперь особенно остро чувствуя, как тяжелой, налившейся груди касается твердый ствол. Скользящие обжигающие прикосновения, от каждого из которых по коже разбегаются колющие искры, а дыхание темного – и без того рваное – обрывается.
Я потерлась об него грудью еше, уже намеренно, а не случайно, смакуя новые ощущения, а потом, окончательно осмелев, обхватила горячую плоть ладонью, провела снизу вверх и сверху вниз, удивляясь нежности и бархатистости кожи. Выпустила. Коснулась кончиками пальцев блестящей головки, а потом, вспомнив, как не единожды Мэл порывался целовать меня там, внизу (но ни разу допущен не был!), я нагнулась и одновременно неуверенно и решительно лизнула подрагивающий ствол – вот тебе, темный! И попробуй мне запретить!
Мужская плоть на вкус оказалась приятно солоноватой. Мэл застонал, дернулся в путах, что-то неразборчиво прошипев на эльфийском. Я отпрянула от неожиданности, метнула на темного неуверенный взгляд.
– Не останавливайся, – хрипло приказал мой “пленник”, и у меня в животе от этого голоса остро екнуло.
Я фыркнула, вспомнив кто тут главный здесь и сейчас. Вы посмотрите, лежит голый и связанный, а все туда же – указания раздавать!
И несмотря на то, что мне и самой очень хотелось не останавливаться, ведомая исключительно чувством противоречия, я снова поднялась выше. Оперлась ладонями о тяжело вздымающуюся грудь.
Член теперь ласкал набухшие влажные складки. Я двигала бедрами в медленном, медитативном движении – вперед, назад, вперед, назад…
Чувствуя напряжение, чувствуя, как нам обоим хочется, чтобы он уже скользнул внутрь, заполняя меня. И одновременно смакуя эти мгновения промедления, это невыносимое желание.
Я смотрела на Мэла сверху вниз. А он смотрел на меня – жадный, затуманенный взгляд, приоткрытые, пересохшие губы… такой красивый, такой настоящий. Такой… близкий.
В какой момент я стала доверять ему настолько, что без опасений обратилась за помощью?
В какой момент просто секс для снятия стресса превратился в настолько острую потребность?
Я зажмурилась и наконец позволила горячей плоти скользнуть внутрь – заполняя, растягивая, даря непередаваемое наслаждение. Так туго, так правильно, так хорошо…
Звезды, как же хорошо!
...и когда я успела перехватить эту эльфийскую привычку поминать небесные светила?..
Я не открывала глаз, не смотрела на Мэлриса, двигаясь в собственном ритме, так, как хотелось мне. Но ладонью чувствовала биение его сердца, и казалось, что оно бьется в такт моим желаниям, ускоряя ход вместе со мной.
Знакомое нарастающее напряжение – и я кусаю губы, двигаюсь быстрее, и Мэл помогает мне бедрами – подаваясь вперед, вколачиваясь еще глубже, чтобы в какой-то момент темнота перед глазами вспыхнула мириадами радуг…
Я застыла, ловя дрожь наслаждения – свою и его. А потом без сил опустилась на гладкую грудь, обвивая руками мужскую шею.
Сладкое опустошение в этот раз горчило.
Возвращающаяся по кусочкам реальность приносила с собой усталость, апатию, боль, обиду…
У меня жизнь рухнула. В который раз… а я тут Великое Ничто знает, чем занимаюсь…
Мэл подо мной шевельнулся, а потом мне на голову легла его рука, зарываясь в волосы.
“Выпутался, значит”, – отстраненно подумала я.
Зажмурилась.
И разрыдалась.
Мэлрис эль-Алиэто
Даркнайт Ирондель Янтарная! Ты умеешь преподносить сюрпризы. Но вот конкретно к этому хотелось бы получить пояснения с рекомендациями: как утешать женщину, которую ты только что утешил, а она плачет?
Хотя я хорошо утешил!
Нэйти рыдала почти беззвучно, только сотрясались узкие плечи, а из-под спрятанного у меня на груди лица доносились редкие тихие всхлипы. Горячие слезы капали на голую кожу, мгновенно остывая, щекотно скатывались по ребрам…
А я откровенно растерялся на несколько мгновений. Первый порыв – обнять и погладить. Но я этим и занимался, когда она разрыдалась! Что теперь, руки убрать?..
О, женщины…
Прижимая к себе драгоценную озаренную, я осторожно повернулся на бок, нащупал одеяло и накрыл нас, одновременно приглушая свет в комнате до глубоких сумерек.
Сжавшись в комок в коконе из моих рук и ткани, уткнувшись в меня мокрым носом, Нэйти плакала так, будто хотела выплакать всю боль, накопленную в душе за все годы жизни, а я как дурак молчал, не зная, что ей сказать. И только, прижавшись губами к растрепанной макушке, гладил волосы, вздрагивающую спину и отчаянно жалел, что нельзя всех, кто довел до такого мою девочку, явить сюда, выстроить в рядочек и вызвать на поединок поочередно. И каждого – с особой жестокостью – убить.
Ладно, не всех. Сестрицу оставляем. Это мне прочно, гм, вбили в голову...
Все будет хорошо, Нэйти. Главное – ты здесь. И ты свободна.
Я неделю места себе не находил, думая только о том, что она где-то там, в бегах, в опасности… и без магии. Без защиты, без доступа к тому, что составляет твою суть. И по моей вине. Одно было хорошо – Даркнайт впустила меня в свои сны. Если бы она не хотела меня видеть, я не пробился бы. А раз хотела – оставался шанс все исправить.
Наверняка, она собиралась попросить меня снять браслет и только это вынудило ее назначить встречу в каком-то богом забытом мире. Но просить ей не пришлось бы.
Рыдания потихоньку сходили на нет. Через какое-то время они затихли окончательно, только спина под моей ладонью еще остаточно вздрагивала, и горестно шмыгал нос.
– Прости, – едва слышно прозвучало откуда-то из несчастного клубочка Даркнайт Ирондель Янтарной. – Я...
Я оборвал извинения на полуслове, поймав поцелуем соленые губы. А, отстранившись, заглянул в глаза, сейчас похожие на мокрые васильки. А буквально только что, когда она сидела на мне, глядя сверху-вниз, казалось, что в них раскинула бесконечные крылья темная ночь…
– Что случилось? – тихо осведомился я.
– Ничего, – ответила Нэйти, торопливо вытирая щеки ладонями. – Ничего нового. Просто я устала, и… и…
Ее голос надломился.
Я вздохнул, рывком подтянулся повыше из лежачего положения в сидячее, а потом бесцеремонно разместил озаренную у себя верхом на животе, чтобы хорошо видеть ее глаза.
...ну и все остальное, будем честны.
Нэйти больше не стеснялась своей наготы. Она сидела на мне, прикрытая лишь волосами, и не пыталась сбежать несмотря на то, что теперь ее здесь не удерживало ничего, кроме моих ладоней.
– Рассказывай.
Озаренная закусила губу, разглядывая меня с каким-то странным выражением. А потом положила руки мне на плечи, пробежалась пальцами по тонким линиям шрамов, по шее, зарылась в волосы на затылке.
– Извини за это, – смущенно пробормотала она.
– Вполне возможно, на твоем месте мне бы тоже хотелось меня стукнуть, раз слова не действуют, но давай в следующий раз все же обойдемся без черепно-мозговых?
Нэйти хихикнула, как девчонка, но тут же посерьезнела.
– Мэл…
Мне нравилось, как она произносила мое имя. Знакомые звуки перекатывались и сверкали, как драгоценные камушки.
– Мэл, я хочу принести клятву верности дому Алиэто.
Потрясение за потрясением. Даркнайт Ирондель умеет держать психику в тонусе!
– Не то, чтобы я возражал... – пробормотал я себе под нос. – Но с чего вдруг такие перемены?
– Эй! – возмутилась Нэйти, подпрыгнув на моем животе. – Ты меня к этому склонял взятками, кандалами, шантажом и угрозами смертной казни…
– ...я не угрожал тебе смертной казнью!
– ...а теперь, когда я согласна!
– Это-то и подозрительно!
Я знал. Знал, что желание меня стукнуть возникнет у озаренной куда раньше, чем ей кажется. А что? Между прочим, здраво оценивать свои недостатки – один из признаков зрелой личности.
Нэйти шумно выдохнула, разжала стиснутые кулачки, расслабилась, а потом и вовсе легла на меня всем телом, ткнувшись лбом куда-то в шею.
– Просто ты был прав, – глухо прозвучало оттуда. – И Тау права. Я не знаю, почему, Мэл, но наш отец действительно был заговорщиком и планировал убить императора. И все наказания, которые понес наш род – заслужены. Возможно, у него были причины. Возможно. Но… мы обе чуть не погибли, пытаясь восстановить его доброе имя, а восстанавливать оказалось нечего. И это больно.
Голос ее звучал тихо, надломлено, но слез в нем больше не было слышно.
– Какими бы ни были причины, толкнувшие его на это, он виновен. А значит, рода Янтарных действительно больше нет. И нет больше родовой чести, которую нужно восстанавливать. Таура спасена и свободна. И… она не пропадет. И мы не потеряем нашу связь, но наши дороги теперь действительно расходятся. Каждая должна устроить свою жизнь и…
Она вздохнула и выпрямилась, посмотрела мне в глаза, собранная, серьезная, окутанная жемчужным светом, как невесомой вуалью.
– Я действительно буду рада остаться здесь. Я хочу. Я хочу, чтобы меня допустили до работы с сердцем замка – ты ведь для этого мне его показывал, верно? Пытался соблазнить знанием? У тебя получилось. Я хочу прикоснуться к этому, хочу понять, как работают ваши Грани, хочу… хочу узнать, как ты узнал, что я взламываю сокровищницу, и, в конце концов, почему вцепился в меня как клещ с первой встречи!
Она говорила, все решительнее и яростнее, и свет вдохновения разгорался ярче с каждым словом.
– Я не хочу больше бегать, Мэл. Не хочу преодолевать во имя великой цели, которая окажется пшиком. Я хочу просто… жить. Свою жизнь. Понимаешь? И да, мне здесь очень нравится – так почему бы и не здесь?..
– Для дома Алиэто будет честью принять тебя Даркнайт Ирондель, – ответил я со всей серьезностью, и Нэйти едва заметно вздрогнула, расслабляясь. Неужели боялась отказа? Бедная, измученная девочка… – Только скажи мне вот что...
Девушка сверкнула на меня настороженным взглядом.
– ...твоя сестрица не обрушится тут на нас с карающим мечом, чтобы отомстить за похищение и развращение и прочее, прочее?
– С карающим огнем, – поправила меня Нэйти.
– Спасибо, милая, это конечно, все меняет!
– Ну просто тебе стоит знать, что в таких случаях Тау предпочитает огонь, – озаренная независимо пожала обнаженными плечами, выдержала насмешливую паузу и призналась: – Не обрушится, я оставила ей записку.
– Если ты хотела меня этим успокоить, у тебя не получилось!
– Мэ-э-эл, – Нэйти потянулась всем телом и хитро сверкнула синими глазами. – Ты что, ее боишься?
– Нет!
– Не бойся, Тау хорошая. Когда ты узнаешь ее поближе…
– Вот теперь – боюсь!
– Ты сам предлагал нам обеим убежище на Улариэ! – возмутилась озаренная.
– Улариэ – очень большой мир… – вдумчиво кивнул я.
Даркнайт рассмеялась. Легко и светло. Открыто.
Я потянулся поцеловать смеющиеся губы, но она остановила меня, надавив ладонями на грудь.
– Эй! Ты клятву принимать в конце концов будешь или нет?
– Хм… даже не знаю. Сколько там я тебя уговаривал?..
– Мэлрис эль-Алиэто!
Я обхватил ладонями возмущенное лицо и поцеловал. Сильно, жадно. До головокружения, до того, что женщина в моих руках стала мягкой и податливой, прогнулась, потерлась об меня, как кошка, будя желание и предвкушение.
Оторвался. И глядя ей в глаза произнес:
– Я, Даркнайт Ирондель.
– Я, Даркнайт Ирондель…
На призыв откликнулись древние силы. Едва ощутимо содрогнулся воздух.
– Клянусь служить дому эль-Алиэто верой и правдой.
– Клянусь служить дому эль-Алиэто верой и правдой…
В синих глазах напротив снова плескалась ночь. Бездонная и бескрайняя – загляни глубже – утонешь, заплутаешь в темноте.
– Защищать его интересы и хранить его тайны.
– Защищать его интересы и хранить его тайны.
Свидетели человеческой клятвы – дуб и меч – растаяли в воздухе, оставив после себя торжественную тишину.
– Интересно, – глубокомысленно произнесла Нэйти, разглядывая свои ладони, будто что-то должно было измениться, – тебе все шпионки клятвы голыми в постели приносят?..
– Только те, которые ненастоящие, – в том же тоне заверил я неугомонную девицу, прижимая ее к себе чуть ближе.
Ее близость пьянила, кружила голову. И дело, наверное, все же было не в одном только жемчужном сиянии озаренности.
Я очень рад, что ты вернулась ко мне, девочка. И что доверилась. Хотя мне жаль, что это произошло в таких обстоятельствах...
Нэйти помолчала, задумчиво перебирая пальцами цветные пряди в моих волосах. А потом подняла на меня вопросительный взгляд.
– Ну-у-у?
– Что?
– Где? Где страшные тайны-секреты, где объяснения? Где все?
Я вздохнул. Все честно, но разговаривать сейчас об этом было так… лень.
И я сполз в лежачее положение, утягивая за собой озаренную.
– Есть у нас легенда. Давным-давно, когда эльфы еще были единым народом, жил один ученый. Ученый искренне любил этот мир и жаждал познать все его тайны, не останавливаясь перед словом “невозможно”. Шло время, загадки, которые подкидывала ему жизнь, становились все сложнее. Но неудачи не огорчали ученого, а только будили в нем вдохновение на новые открытия и свершения. И однажды он добрался до Звезд. И Звезды приняли его как равного. А когда он вернулся обратно на землю, то унес с собой кусочек Звездного сияния и поделился им с другими. С тех пор в мирах время от времени рождаются дети, отмеченные светом Звезд – озаренные вдохновением. Однако только те, в чьих жилах течет отголосок крови того ученого – эльфы – могут разглядеть этот особый дар.
Я замолк, гладя шелковые пряди черных волос.
– Ты была права, я не просто так показывал тебе сердце замка. И оно не просто так носит это название. Эльфийские замки живые, Нэйти, в определенном смысле этого слова. Сердце – артефакт, в котором заключено живое заклинание невероятной мощи. Это оно дарует нам способность перемещаться сквозь Грани, это оно поддерживает все магическое наполнение замка – от интерьера до быта. Оно способно очень на многое, мы, наверное, даже еще и не знаем всех его возможностей. Заклинание потому и называется живым – оно постоянно развивается, учится…
Нэйти тихонько вздохнула – и это был вздох восхищения.
– Для этого нам и нужны озаренные вдохновением. Только они могут вырастить сердце. Только они могут его обучить… для этого нам и нужна ты, Нэйти.
– Я – озаренная, – тихо произнесла Даркнайт. И интонация не была вопросительной. Она как будто укладывала это знание в голове, встраивала его в свою картину мира, переписывала неточности и заполняла пробелы. – И что дальше?
– Дальше – я познакомлю тебя с другими озаренными, они расскажут тебе детали, введут в курс дела, все объяснят и научат куда лучше меня. Теперь, когда ты принесла клятву верности дому Алиэто между тобой и этими знаниями нет преград. Ты можешь начать хоть завтра, а можешь сначала отдохнуть…
– Завтра? Не сегодня, да? Вот так вот, и чего спрашивается, я так спешила клясться? – разочарованно протянула Нэйти и хихикнула, когда я мстительно пощекотал доверчиво открытый бок. – Мэ-э-эл, а как ты узнал, что я взламываю сокровищницу?
Вопрос был задан с некоторым лукавством, подсказывающим, что ответ ей интереснее угадать самой, чем получить от меня. Она вскинулась и тонкие пальцы проскользили по моей груди до левого соска, царапнув его ноготками.
– Тоже сердце, да? – размышляла она сама с собой. – Если замок живой, то это не сигнальные чары – это сам замок почувствовал, что в его структуры вмешиваются и оповестил. Поэтому я никак не могла это предусмотреть и никак не могла на это повлиять. Вот только здесь возникает новый вопрос…
