Текст книги "Соправитель для королевы Эльсы (СИ)"

Автор книги: Яна Тарьянова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 5 страниц)

Глава 8.1
Эльса. Война за тридевять земель

– Прямо отбоя нет от добровольцев, – невнятно сообщила Эльса, разгрызавшая куриное крыло.

– Не разговаривай с набитым ртом! – сделал замечание Себерт. – А добровольцы… Хвала Змее, в этом королевстве не все драконы прячутся по домам, если на войну уходит беременная дракайна. Да и дракайны не хотят оставаться в стороне. Что говорит твой беглец? Он обустроил ставку?

– Говорит, что да. Он взял в охрану волков-оборотней. К людям присоединился волчий батальон. Арх считает, что оборотни нам ближе, чем люди. Они меняют форму и у них существует подобие нашей связи. Только без брачного орнамента.

– Люди всегда препятствовали появлению оборотней на Норд-Карстене, боялись нашего союза, – проговорил Себерт. – У них испокон веков велись войны, люди брали числом и организованностью, и, в конце концов, вытеснили оборотней на небольшой – по сравнению с прежними мерками – пятачок земли. Когда-то Ходегой граничил с Ясконой и Кенгаром, тянулся от моря до моря. Прошли те времена. Мы никогда не вмешивались, только наблюдали. Оборотни нам более близки, это так. Выдох не помогает им освободиться от душевной боли и бремени грехов. А еще они, как и мы, поганые земледельцы. Мы сделали ставку на тех, кто готов нам платить. Может быть, и зря. Теперь уже не переиграешь, нас разделяют моря и лиги суши, принадлежащей Сороши.

– И все же, я к ним присмотрюсь. Полезно иметь неофициального союзника в тылу официального союзника.

– Присмотрись, – равнодушно ответил Себерт. – У них есть немного магии. Они ненавидят кенгарцев – те используют печень оборотней для зелий. Меня не удивляет, что они прислали батальон. Но это перемирие на время войны. Они могут выбрать удобный момент и ударить в спину людям. Будем надеяться, что их волчьего ума хватит на то, чтобы не лезть к драконам. Когда вы вылетаете?

– Завтра. На закате. Арх и сопровождающие должны отдохнуть. Они попали в бурю, их немного потрепало. Придешь меня проводить?

– Нет. Я не желаю видеть эту тварь.

Эльса покачала головой и взяла с блюда очередное куриное крыло.

Она боялась полета. Возвращение с Норд-Карстена обернулось болью, тысячей скорбных выдохов подданных, превративших тело матери в промерзшую статую. Кто ударил хвостом, превращая покойницу в крошево осколков, позволяя ей воссоединиться со снегом, Эльса не знала. И не хотела знать. Она старалась забыть тягостные дни, и ей это почти удалось – каждый час подкидывал новые заботы. Душевная боль утихла, а страх перед полетом остался.

Арх мчался, будто у них на хвосте висела погоня. Рядом – впереди, по бокам, сзади – маячили силуэты ледяных и ядовитых драконов, не отстававших от королевы и принца-консорта. Эльса посматривала по сторонам и тут же утыкалась взглядом в броню и гребень Арха. К утру, когда они приземлились на дневку на довольно большой скалистый остров, охраняемый пятеркой драконов, зубы отстукивали навязчивую дробь, от которой было невозможно избавиться.

– Холодно? – Арх метался вокруг, подтыкал извлеченные из вещевых мешков одеяла, подбрасывал поленья в костер.

– Нет. Страшно. И я понимаю, что поворачивать назад – глупо. И все равно… страшно.

– Я тебя не уроню. С нами две дюжины и один дракон. Мы утопим в океане хоть отступников, хоть всю авиацию Ясконы. Не бойся, моя королева.

Второй перелет дался легче. Эльсу манила весна. Арх сказал, что в Ясконе сейчас цветут яблоневые сады, что земля покрыта травой и прогрета солнцем. Эльсе хотелось согреться. Май на Большом Аспиде выдался холодным. Ни одеяла, ни шубы не прогоняли стылую дрожь.

Арх не соврал. Приграничье, стык Кенгара и Ясконы, встретило их ослепительным солнцем и пронзительной синевой почти летнего неба. Драконы приземлились посреди огороженного и тщательно охраняемого лагеря. Эльсу сразу же провели в большую палатку – предусмотрительно не отличающуюся от десятков других – напоили чаем с малиновым вареньем, подставили под руку блюдо с горячим мясом и вареной картошкой и десяток тарелок с разнообразными соленьями.

– Я тут методично мародерствовал, – без тени смущения признался Арх. – Кушать будешь хорошо. Поешь, отдохни, поспи, если хочешь. После я представлю тебе оборотней и впущу в палатку пару людей. Форт Ренкель в пяти километрах. Люди не могут подогнать танки, вязнут в топях. Мы пока не морозим им дорогу. Если ты не разрушишь стены Ренкеля, нет смысла тратить силы. Проще оставить Ренкель за спиной и двигаться в обход.

– Надеюсь, что разрушу, – пробуя содержимое тарелок, вздохнула Эльса. – Не ради соленых огурцов я сюда прилетела все-таки.

Жизнь на войне оказалась относительно легкой и приятной. Драконы бдительно охраняли беременную королеву, позволяя людям проходить во временные лагеря только по особым пропускам. Человеческих военных Эльса принимала в палатке, сидя, пряча живот под ворохом одеял. Оборотней не стеснялась – волчицы, которые сражались наравне с волками, и имели даже больший авторитет в стае, прониклись к ней какой-то странной любовью. Все время таскали свежую дичь, приносили травяные сборы. Травы Арх выкидывал, а дичь разрешал готовить, предварительно обнюхав.

К форту Ренкель, а потом и дальше, вглубь Кенгара поехали на машине. Арх – изменившийся, повзрослевший – научился ловко обращаться с человеческой техникой. Водил дребезжащий, воняющий керосином автомобиль, как будто сидел за рулем с детства. И искренне радовался.

– Техника – это самое полезное, что есть у людей, Эль. Нам надо будет покупать их технику. И автомобили тоже. Да, дракону проще пролететь на крыльях. Но ему неудобно нести с собой тяжелый груз, это лишает маневренности, мы становимся беззащитны. А люди везут за собой и продовольствие, и полевые кухни, и походные ванны, и снаряды. Мы отстаем, Эль. Люди переговариваются по рациям, координируя действия на огромном расстоянии, а мы по-прежнему шлем гонцов!

– Тебе понравились люди? – с интересом спросила Эльса.

– Что? – удивился Арх. – С какой стати? Оборотни – те еще туда-сюда. А люди… они боятся магии, завидуют нашим крыльям и долгожительству. Заискивают, тут же проклинают – шепотом, за спиной… нет, Эль. Мне они не нравятся.

Форт Ренкель, в котором засели три сотни кенгарских магов, насылавших на людей болотных выползней и топляков – драконий лагерь твари обходили стороной – пал за четыре часа сорок четыре минуты.

На подходе к крепости им преградили дорогу огромные големы, растекающиеся в жижу от удара или попадания снаряда и тут же возвращающие себе прежнюю форму. Морозились они плохо, били крепко, сминали металлические корпуса машин и чуть не оторвали крылья двум зазевавшимся бойцам. Эльса посмотрела на далекие стены Ренкеля и приказала конвою остановиться.

Камнеломка и кувшинки потянули магию прямо из топи. Им пришлась по вкусу кенгарская волшба – как Эльсе человеческие овощные консервы и сухофрукты. Големы попали в сети, не позволившие им сменить форму. Камнеломка зачавкала и разрослась до угрожающих размеров. Шевелящийся ковер из живой травы и цветов подполз к крепости. Крушить стены не пришлось – они рассыпались в пыль, являя войску ошеломленных защитников. Арх оставил вокруг машины кольцо охранников, обратился, и полетел к руинам, награждая уцелевших кенгарцев и ясконцев смертельными выдохами. За ним следовала отборная ядовитая десятка, перед превращением выкрикнувшая: «За королеву!» Эльса смотрела, как зеленеют и съеживаются тела, ела янтарную курагу и пила горячий чай – человеческое изобретение под названием «термос» она оценила и одобрила. В общем и целом воевать ей неожиданно понравилось. Жалко, что матушка еще пару лет назад договор не подписала. Приятно было бы пойти на крепость в драконьей форме и погонять големов без камнеломки. А вдруг бы не устояли против удара хвостом?

Они двигались по Кенгару от крепости к крепости. У костра, вечерами, обсуждали ситуацию, не стесняясь оборотней и прислушиваясь к их советам.

– Танки, пехота, артиллерия. Без людей мы бы покружили в воздухе, разгромили пару городов и ушли, – Арх с трудом подбирал слова, ворошил поленья, потрескивающие искрами. – Мы не сможем захватить и удержать большую территорию. Пока нам это и не надо. Но мало ли…

– Их техника совершенствуется, – волк тоже говорил на языке Сороши, только так внезапные союзники могли понять друг друга.

Эльса сделала себе очередную мысленную пометку – найти учителей, выучить язык оборотней, ввести предмет в школах и на домашнем обучении. Следить за изучением языков, наказывать тех, кто отлынивает, а не только поощрять усердных, как бабушка и мать. Только малая часть драконов, контактировавших с людьми, говорила на языке Сороши. Драконы были все равно что глухи и немы.

– Нас трудно убить ножом или мечом. Мы быстро заживляем раны. Отсюда миф о нашей неуязвимости. Первое огнестрельное оружие не причиняло нам сильного вреда. Так было до тех пор, пока люди не изобрели автоматы.

Арх посмотрел на оборотня, потом на Эльсу, проговорил:

– Мы в таком же положении. Их снарядам не хватает силы и точности, драконы кажутся непобедимыми. Если люди изобретут что-то другое…

– Мы постараемся себя обезопасить.

– Надо сочетать магию и технику, Эль. Как кенгарцы в Ясконе. Только так мы сможем диктовать условия, а не молить о мешке пшеницы.

– Будем думать, – кивнула Эльса. – Сначала надо победить Кенгар. А потом отдышимся и пойдем войной на предрассудки.

Глава 8.2
Эльса. В шаге от победы

Летом Эльса отогрелась и отъелась фруктами. Арх продолжал мародерствовать, да и не только Арх – и драконы, и оборотни одаривали королеву ежедневными подношениями. Однажды Эльсе достался целый ящик клубники. Это было не столько вкусно, сколько удивительно. Ягоды, выращиваемые в парниках при помощи магии, ценившиеся за умение показывать суженого, истекали соком, пропитывая тонкие доски. Эльса трогала хвостики, удивлялась разнообразию форм и размеров. Арх смеялся, выискивал самые крупные и спелые, споласкивал в миске с водой и уговаривал съесть.

Иногда, ночами, когда затихали драконьи разговоры и вой оборотней, Арх напрашивался на ласку. Эльса спала только на боку – ей мешал сильно увеличившийся живот. Бывало, что возня и сопение за спиной ее раздражали. А временами она чувствовала легкое возбуждение и шептала: «Ладно, давай».

Арх заводился моментально, осторожно, без резких толчков, проникал в тело. Движения были едва заметными, словно Эльсу качало на волнах озера и щекотало кувшинками. Ее подхватывала нежность, приводила к разрядке – не ослепительной вспышке, а наплыву умиротворения.

Лето сменила осень – теплая, щедрая, урожайная. Посланцы от Себерта подтверждали: люди выполняют соглашение, корабли с продовольствием разгружаются в порту. Эльса поддерживала постоянную связь с отцом, ежедневно вознося Ледяной Змее молитвы о его здоровье – доверить регентство кому-то другому было невозможно. Судя по сообщениям, Себерт, сплотивший вокруг себя многочисленную ледяную родню, стопроцентно контролировал юг и запад Большого Аспида. С востоком, так и не поднявшим открытый мятеж, дружно решили разбираться позже.

К первым ноябрьским заморозкам Эльса отяжелела настолько, что с трудом усаживалась в автомобиль. Арх и Себерт, не общавшиеся, не обменявшиеся ни одним письмом, были удивительно единодушны – хором требовали, чтобы она возвращалась во дворец и вынашивала ребенка до родов под присмотром лекарей. Эльса, измученная холодом, бензиновой вонью и бесконечной тряской, срывалась на Архе: на крики сил хватало, а на гневные письма Себерту – уже нет.

– Две крепости! Осталось две крепости. Я улечу домой, когда выполню свою часть договора. Как только падут стены Самина, я не задержусь тут ни на секунду. Подставишь мне спину, и будешь шевелить крыльями изо всех сил.

– Я боюсь. Ты скоро родишь. Мы рядом с их столицей. Мы зажали в угол самых злых и отчаянных, Эль. Вчера к лагерю пытались подобраться двое лазутчиков. Мы похоронили трех оборотней и ядовитого дракона. Это люди думают, что ты заносчивая, мнительная и брезгуешь общаться с бескрылыми. Кенгарцы прекрасно знают, что ты носишь ребенка. Понимают, насколько ты уязвима, и пытаются убить тебя, чтобы внести раскол в наши ряды. Они надеются, что после твоей смерти драконы вернутся на Аспид.

– Правильно надеются.

– Я вытравлю всех, кто способен творить волшбу, и превращу здешнюю землю в прах на три локтя, если хоть кто-то из них причинит тебе вред!

– Один в поле не воин, – устало напомнила Эльса. – Они не могут справиться с армией, но справятся с сотней мстителей. Они правильно действуют, Арх. Мы тоже действуем правильно. Пусть люди поторопятся. Мы должны взять столицу в декабре.

– Вернись домой. Пусть люди зимуют в Кенгаре. Весной пойдем в новое наступление. Ты уже родишь…

– И что, ребенка с собой возить будем? – разозлилась Эльса. – Арх, сейчас драконы охраняют наш лагерь, охраняют меня, беременную королеву. Если я вернусь домой, они тоже разлетятся по домам, и, скорее всего, уже не вернутся на поле боя – долг выполнен, пшеница отработана. Люди за зиму потеряют половину армии, кенгарцы изведут ее мором и нападениями големов. Мы утратим все достижения, нам придется начинать сначала, только без двух третей сил. Нельзя отступать. Мы должны подарить нашему ребенку победу. Никаких отсрочек, Арх.

Предпоследнюю крепость одолели без проблем, а возле Самина, столицы Кенгара, человеческая армия забуксовала. Танки и пехота не могли пройти по бесконечным топям, порожденным волшбой. Сил ледяных драконов хватало только на то, чтобы прокладывать дорогу своей королеве и разведчикам людей. Идти на город-крепость, огороженный магическими стенами, с четырьмя сотнями драконов было безумием. Эльса звала своих подданных оказать поддержку людям, но не могла и не хотела заставлять их воевать вместо армии Сороши.

К стылому празднику, зимнему солнцевороту, стало ясно, что наступление захлебнулось. Отборные кенгарские маги и воины, укрывшиеся в неприступном Самине успешно насылали на людей то мор, то мороки, гнали к походным лагерям и окопам болотных чудовищ. Люди дрогнули – как не дрогнуть, когда похороненные мертвецы на следующую ночь выкапываются из могил и с ожесточенной ненавистью набрасываются на бывших товарищей по оружию?

Эльса попыталась сразиться с топью, запустив в неё камнеломку и кувшинки, и получила неожиданный результат: порождения ее магии исчезли, топь ненадолго превратилась в стоячую воду, по глади которой плавала ряска. Подобие озера быстро разлилось и Арху пришлось выуживать намокшую супругу из ледяной воды – счастье, что до лагеря было недалеко, быстро переоделась и лишь немного простудилась.

Себерт прилетел под стены Самина в самый короткий зимний день, предваряющий самую длинную ночь в году. Две дюжины воинов сопровождения склонили головы перед своей королевой – дрожащей, закутанной в шубу, сморкающейся в огромный клетчатый платок. Посреди лагеря уложили огромный ствол ясеня – дерево с голыми ветвями и корнями выкорчевали во время перелета.

Пламя разгоралось неохотно – злой ветер не раздувал, гасил алые язычки сильными, хлесткими ударами. Эльса, прижавшаяся одним боком к Себерту, другим – к Арху, отчаянно молила: «Разгорись! Помоги мне раскрутить Колесо Года. Бывают же чудеса? Одно чудо уже случилось – отец и муж сидят рядом. Глядя в разные стороны, кривясь от негодования… но сидят».

Когда отблески пламени окрасили доспехи ледяных воинов в пунцовый и оранжевый цвет, Эльса выдохнула с облегчением. И зря.

Себерт был недоволен. Себерт отругал Нантара – временного военного советника, затем саму Эльсу, а потом, конечно же, обратил гнев на Арха. И понеслось…

Глава 9
Ар-Ханг. Возвращение домой

Худшего Йоля в жизни Арха еще не случалось. Не то что бы он помнил много счастливых праздников… но этот – впоследствии вписанный в драконьи и человеческие учебники истории – был отвратительнее прочих.

Папаша Себерт достал всех. Надо признать, что и Нантара, и самого Арха он ругал не просто из вредности, во многом по делу. Но как же было противно выслушивать справедливые упреки в расхлябанности и слюнтяйстве!

Наутро пришла очередь людей. Им досталась порция ругани не от Себерта, а от глубокой старухи-дракайны, абсолютно седой, в полете едва шевелившей крыльями. Дряхлость и мерзостность характера померкли, когда старуха одним выдохом проложила дорогу для человеческой армии. Морозное дыхание сковало болото, над которым неделю безуспешно страдали бойцы Нантара. Арха задело тонким студеным жгутом – замешкался, глядя как топляки превращаются в ледяные скульптуры – и рука повисла бессильной плетью, даже к лекарю идти пришлось.

Как Себерт смог уговорить покинуть родную землю стариков и старух, одновременно и слабых, и могучих, для Арха осталось загадкой. У дряхлой гвардии не было ни жалости к Эльсе, ни желания её оберегать – они считали, что королеву никто не заставлял выбирать опасный путь, и теперь только она несет ответственность за судьбу ребенка. В них не было азарта, предвкушения схватки. Дорогу для человеческой армии они прокладывали равнодушно, сухо обсуждали линии магических ловушек, прикидывали количество отступников, которые поднимутся в воздух, и, разговаривая, плели обереги из возмущенно брыкающихся побегов камнеломки – от колдовского огня.

Люди взяли Самин в кольцо. Драконы обезвредили первую линию ловушек. Маги совершили десяток вылазок, слегка навредили, истрепали нервы и почти выпололи камнеломку, бессильно ощупывавшую столичные стены.

– Может быть, ты устала? – осторожно спросил Арх, глядя, как свежие побеги тычутся в камень, и, изнемогая от бессмысленных действий, укладываются на землю.

– Нет, – Эльса злилась и стискивала кулаки. – Я – как обычно. Это раствор. Он замешан на крови. Кровь и наговоры. Я не могу пробиться.

Слабое место нашлось на девятый день. Очередная попытка после скупого празднования Нового Года, и вдруг – пошатнувшийся камень. Один, второй… Эльса закричала – хрипло, яростно. Камнеломка укрыла брешь живым ковром, шевелящимся, разбрасывающим во все стороны крупный щебень.

Позже, читая военные хроники и мемуары участников этой, несомненно, великой битвы, Арх удивлялся, как очевидцы ухитрялись избегать слова «хаос». На самом-то деле это был хаос, бардак и самую малость паника. Артиллерия била по стенам, расширяя проломы и, одновременно, ослабляя камнеломку. Маги обрушили на осаждавших вал огня, плавившего ледяные дороги, сжигавшего драконьи крылья. Из потайных проходов высыпали десантники, вступившие в схватку с пехотой и оборотнями. В воздухе закружились, выставили ядовитый щит отступники. Болотная грязь, замороженная и оттаявшая, жадно пила кровь и порождала големов с кувшинками на плечах.

Бой затянулся на двое суток. Арх со своей десяткой методично уничтожал отступников. Эльса не беспокоилась о судьбе магов, о размере контрибуции. В самую длинную ночь она сказала Себерту: «Отец, как бы ни сложилось, акт о капитуляции будете подписывать вы. Я знаю, вы сделаете это лучше меня, выжмете из побежденных и союзников все, что можно. У меня одно условие: все отступники должны быть приговорены к смертной казни. Они заплатят за смерть матери». Себерт тогда удивил Арха возражением: «Только драконов. Дракайны и их дети отправятся в пожизненное изгнание с магическими браслетами». Эльса долго дулась, потом согласилась: «Да будет так».

Арх вступал в поединки, мысленно подсчитывая число поверженных отступников. Этот – запоздалый подарок на помолвку. Этот – на свадьбу. А эти трое – на рождение ребенка.

В мешанине дыма, криков, грохота и клубов пыли он упустил момент исчезновения камнеломки. Это произошло на второй день, судьба Самина уже была предрешена – люди и драконы разрушили алтарь главного храма, подпитывавший големов. Арх спустился, чтобы одарить выдохом троицу магов. Проследил взглядом за падающими телами, увидел ежащиеся, засыхающие плети камнеломки и изо всех сил полетел к временному лагерю. К палатке его не подпустили. Арх вцепился в плечи Себерта, заорал:

– Что с ней?

– Рожает, – отрывисто ответил тот. – Говорил идиотке, чтобы она домой возвращалась!

– И я, и я говорил! – взвыл Арх, крепче вцепляясь в плечи.

– Пошел вон, тварь! – Себерт отшвырнул его на несколько шагов. – Возвращайся на поле боя. Возьми флаг в моей палатке. Поставьте его на развалинах Магического Собрания. Наш флаг! И поставьте его раньше людей!

Арха едва утихомирили к вечеру. Серые выдохи безжалостно лишали жизни как магов, так и союзников-людей. Западный сектор столицы выглядел почти мирно – многие здания уцелели, брусчатку и асфальт не пятнала кровь. Идиллию нарушали тела, скрючившиеся, осевшие там, где их настиг выдох. И люди, и кенгарцы умирали быстро – Арх, праздновавший рождение сына, был милосерден.