Текст книги "Тёплый (СИ)"
Автор книги: Яна Рейнова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)
========== Часть 1 ==========
– Даже не думай, Исак, – Эва укоризненно качает головой, подцепляя задумчивый взгляд друга. Она пытается заговорить с ним уже минут пятнадцать – всё попусту. Обострённое внимание Исака отдано точно не ей, и уже порядком две недели. Потому что у неё нет члена между ногами и горящих коньячных глаз. Проклятый Шистад.
Крис наверняка поспорил со своими безмозглыми дружками, что затащит в постель самого примерного мальчика на курсе. Иначе как объяснить его резкую тягу к Вальтерсену?
Раньше его парни почему-то не интересовали, а тут лёгкая добыча в руки попалась. На вечеринки Исак не ходит, алкоголь не употребляет, наркотиками не балуется. А что ему на этих гулянках собственно делать? Парней клеить? Нет, Исак сразу же ушёл с головой в учёбу, как только они с Эвой поступили в колледж.
Эва долго пыталась его расшевелить, но никаких результатов это не принесло. После болезненного разрыва Вальтерсена перестали интересовать тусовки и шумное веселье. Залечь дома с книгой – лучшее развлечение. Чтобы никто не жужжал над головой, как муха. Чтобы никто не флиртовал с ним и не бросал в его сторону многозначительных взглядов. Чтобы никто не лез в душу.
Две недели назад всё изменилось. Эве удалось вытащить Исака на вечеринку, на свою беду. Там он с Шистадом и познакомился. Эва с первой минуты их разговора поняла, что допустила чудовищную ошибку. Где-то на пятой минуте Вальтерсен и вовсе забыл о её существовании.
Букет симптомов на лицо: пунцовые щёки, завороженный взгляд, смущённые прикосновения. Как же Эве это было знакомо, до едкой горечи во рту. Она была наивной дурочкой, которая верила в любовь, когда познакомилась с Крисом. Он отшил её на следующий же день после того, как они оказались в одной постели. Так предсказуемо и больно до крика. Кажется, это было месяца два назад или три, Мун не считает.
– Ты о чём? – Исак переводит на неё удивлённый взгляд. Он и вправду ничего не понимает или прикидывается дурачком?
Эве хочется хорошенько его встряхнуть и сбросить с этого подоконника на пол. Может, тогда мозги на место встанут. Хотя кого она обманывает – это не лечится. Исак не из влюбчивых – если попал, то глубоко и надолго.
– Ты и Крис, – Эва указывает на силуэт Шистада, мелькающий за окном. – Тебе с ним лучше не связываться.
– Почему это? – Исак показывает колючки, защищается, смотрит так озлобленно, будто у него на глазах отнимают самое дорогое. Он знает, что Эва встречалась с Крисом. Она не знает, что он знает. У него в руках бомба замедленного действия.
– Он – редкостный подонок, врун и бабник, – с нескрываемым раздражением выплёвывает Эва, хмуря брови. Она ведь пытается помочь, уберечь друга от пропасти, в которую он катится. Нет, это точно не ревность, ни грамма. – Затащит тебя в постель и бросит.
– Если Крис бросил тебя, это не означает, что он поступит со мной также, – бомба взрывается в одно мгновение, внезапно, громко и болезненно. Лицо Эвы царапают обломки, оседая слезами в уголках глаз.
– Раньше ты не был таким жестоким, Исак, – дрожащий голос Эвы больно бьёт под дых. – Крис уже на тебя влияет.
Исак знает, что Эва говорит правду. Крис влияет на него – влюбляет, затягивает, привязывает. Но Исак почему-то не хочет останавливаться.
*
– Что у тебя с телефоном? – Крис налетает на Исака прямо в коридоре, уже после звонка, и одним рывком припечатывает его к стенке.
Исак от настойчивого взгляда уклоняется, пытается вырваться, но Шистад так просто отпускать его не собирается. Пары подождут. Нужно выяснить, не взболтнула ли Эва чего лишнего в сердцах. Брошенным девушкам спокойно не живётся – Крису это известно лучше, чем любому другому парню в их колледже.
– В каком смысле? – Исак несмело поднимает глаза, и Крис нервно прикусывает губу. Как только у него получается быть таким? Трогательным, открытым, невероятным. Шистад сейчас точно о парне думает?
Крис не понимает, откуда ему на голову свалилось такое счастье. Всегда же был закостенелым натуралом, а потом как перемкнуло. Этот нескладный паренёк, пропадающий днями и ночами в библиотеке, чем-то его зацепил.
Чем? У Шистада в голове роится сотня ответов, а в следующую секунду уже ни одного. Будто он сам себя оттягивает в сторону, толкает, прогоняет, потому что в таких невообразимо хороших мальчиков нельзя влюбляться. Ляпнешь какую-то глупость или посмотришь на него слишком грозно – и всё пойдёт по пизде. Страшно расстроится, закроется в себе и на всю жизнь обиду затаит. Сладкие мальчики ещё и не на такое способны.
Но Крис не этого боится. До жжения в груди боится потерять, поэтому и держит на расстоянии. Ни на метр ближе, ни на метр дальше – мнимое спокойствие и уверенность в завтрашнем дне.
– В прямом, – Крис проводит ладонью по бледным щекам и недовольно супится. Исак не спешит подпускать его слишком близко, и это напрягает, злит, пугает. Липкий страх щекочет под рёбрами: а вдруг Вальтерсен надумал его продинамить? Крис медленно сходит с ума. – Я битый час не могу до тебя дозвониться.
– Прости, видимо, забыл звук включить, – Исак виновато чешет затылок, но зрительного контакта избегает.
Как будто боится увидеть в искрящихся карих глазах то, что ему не пытался внушить последние две недели разве что немой. Крис – бессердечный говнюк, который меняет девушек, как носки. Но Исак ведь не девушка. Конечно, если не брать во внимание невинное девчачье лицо и светлые кудряшки.
– Вы с Эвой обо мне говорили? – Крис долго не церемонится и спрашивает прямо в лоб. Не хватает смелости играть с ним, обманывать, хитрить. Ему и не нужно притворяться. С Вальтерсеном хочется по-другому – глаза в глаза, правдиво, чувственно.
– Нет, с чего ты взял? – улыбка получается смазанной, вымученной, горькой, и Крис отодвигается в сторону. Он вырвет Эве язык при встрече. Наплела Исаку гадостей про него, паршивка.
– Значит, обо мне, – неохотно подмечает Крис. – Надеюсь, ты не передумал идти на мою вечеринку?
Глаза топлёного шоколада напротив смотрят так требовательно-желанно, что у Исака дыхание перехватывает. В них плескается надежда, такая зыбкая и щемящая, что страшно не поверить.
Исак не может выкинуть из головы колючие слова Эвы, перемалывает их постепенно, кусочек за кусочком, отторгает совсем неуверенно, но страх заливает грудину ледяной водой. Такие парни, как Шистад, не меняются за один день – заядлого бабника, который ни одной юбки не пропустит, не превратишь в заботливого парня по щелчку пальцев. Это не романтическая сказка со счастливым концом. Исак понимает, что будет больно, но попробовать хочется безумно. Пусть горит оно всё синим пламенем.
– Вроде нет, – Исак отвечает задумчиво-тихо, смущённо. Крис выдыхает с облегчением, потому что ничего не изменилось: Эве не удалось подставить. Перед ним всё тот же худощавый скромный мальчик, который слушает его чуть ли не с открытым ртом и смотрит преданно-влюблённо. Таких девушек у него десятки были. Только вот Исак – не девушка. Исак не похож ни на одну из них – особенный и пугающе родной.
– Вроде? – Крис хитро прищуривается и обхватывает пальцами его подбородок. – Исак, если ты ещё не забыл, ты идёшь на эту вечеринку в качестве моего парня.
– Парня? – Исак протягивает недоверчиво, заглядывая глубоко в глаза.
Он сам, того не ведая, нашёл слабое место самого Шистада: посмотришь внимательно, глаза в глаза, и тот уже не ускользнёт, не спрячется, не обманет. Но Исак даже не догадывается, что это он сам – слабое место Криса. И дело даже не во взгляде или прикосновениях – здесь замешаны чувства.
– Да, надень что-нибудь крутое, – весело бросает Крис и целует в губы.
Поцелуй донельзя короткий и невинный. Лёгкое соприкосновение губ. Исак не может вздохнуть свободно, будто горло опалило жаром Крисовых губ. Жжёт, щекочет, пьянит. Вальтерсен лихорадочно водит по губам и следит за плывущим по коридору Шистадом. Крис шагает уверенно, не спеша, в развалку – знает, засранец, что за ним наблюдают. Он с горем пополам сдерживает себя, чтобы не оглянуться.
Исак не верит в то, что его только что впервые поцеловал Кристофер Шистад. А Крис отказывается понимать, что с ним происходит.
*
Исак собирается на вечеринку через силу. Слушает сквозь толщу тягучих мыслей нарекания Эвы, одевается, как с иголочки, долго провозившись с выбором трусов. Он понимает, что Крис пригласил его не просто так. Покорителю сердец не достаточно влюблённых взглядов, признаний и жарких поцелуев. Ему нужно только одно. Вальтерсен замечает это ещё с порога, но от своей цели не отступает. С актёрской игрой проблем никогда не было. Исак знает, что с сердцем шутки плохи, и добровольно подписывает себе смертный приговор.
– Ты такой тёплый, Исак, – Крис ведёт ледяными пальцами по его руке, и у Исака кожа покрывается мурашками. Ему не холодно, а страшно. Видеть в сияющих глазах Криса страсть, возбуждение, жажду, но всё равно жестоко отталкивать, ссекая все чувства на корню. Потому что вдвойне страшнее стать его игрушкой – сломанной игрушкой, одной из тысячи.
– Крис, может, не стоит? – Исак боязливо сбрасывает руку и отходит подальше. Какого чёрта он вытворяет? Шистад пошлёт его куда подальше прямо сейчас.
– Ты меня боишься? – Крис рассерженным совсем не выглядит, скорее расстроенным. Разочарованный вдох режет Исака по губам. Крис снова заглядывает прямо в глаза и гладит нежно по волосам. Это запрещённый приём.
– Нет, – хрипло шепчет Исак в ответ, опуская глаза.
– Тогда доверься мне, – Крис в который раз принимает решение за него, а у Исака совсем не остаётся сил сопротивляться. Многие считают его бесхарактерным, мнительным и занудным. Потому что настоящего Исака видели только единицы. Крис знает настоящего Исака.
Настоящий Исак позволяет сладко целовать в губы. Настоящий Исак плотно прижимается к сильным рукам, кутаясь в объятиях. Настоящий Исак отдаёт себя целиком и полностью тому, кого любит. Исак проведёт эту ночь с Крисом Шистадом – первым красавцем колледжа, который разбивает сердца и уходит без сожаления.
========== Часть 2 ==========
Комментарий к
Коллаж: https://vk.cc/7GTC3I
Исак просыпается один.
Холодная постель по позвонкам мороз разгоняет, рёбра ломает тоска неистребимая и оседает багрово-черным дымом внутри. Въедливый пепел в камерах сердца скоблится, жалит, точит, и выть хочется от отчаяния. Исак себя не жалеет, потому что знал, на что идёт. Попадаясь в лапы зверя, ты перестаёшь сопротивляться не из-за того, что сдаёшься. Нет. Ты принимаешь свою смерть, как должное. Потому что раствориться в руках искусного убийцы – самое сладкое наказание.
Исак наказан за свою простодушную любовь. Он изначально знал, что связь с Шистадом выстилает дорогу в ад раскалённым углём надежд. Там чувствам и сожалению жизни нет – только голая страсть и желание, которые бесследно исчезают. Наутро туман рассеивается, и реальность языками пламени ударяет по спине.
Вальтерсен будто прожил одну ночь в девятом кругу ада, потому что Крису здесь и место. Он – наглый врун, лицемер и предатель. Заманивал в свои сети сладкими словами, смотрел наигранно влюблённо и умолял довериться. Исак поверил, сердце перед ним открыл нараспашку, а взамен получил свинцовый удар. Внутри почти ничего не осталось – лишь пустота время от времени шкварчит. И в этом виноват он сам, Исак. Потому что позволил. Потому что поверил. Потому что полюбил.
Исак натыкается взглядом на конверт, оставленный на тумбочке. Неужели Крис оставил ему записку?
«Спасибо за эту прекрасную ночь, Исак. Надеюсь, тебе понравилось так же, как и мне. Я уехал встречать родителей. Можешь меня дождаться».
Исака словно кипятком ошпарило. Скомканная бумажка полетела куда-то на пол, и на глазах выступили слёзы. Плюнул в душу и благополучно скрылся. И не потому, что стыдно, а потому, что Крис всегда так поступает. Вальтерсен ничем не лучше тех наивных дурочек, которые были здесь раньше. Лежали в этой же постели. Дышали пьянящим запахом Шистада. И жалели себя.
Теперь это конец.
*
Исак оставил свою серую толстовку где-то в спальне Криса, потому что у него совсем не осталось сил её искать. Он впервые почувствовал себя шлюхой, сбегающей под утро от благодарного клиента. Только вот «клиент» заплатил не деньгами, а грызучей болью – щедро, не жалея, литрами хлестнул в грудину, чтобы Исак даже пикнуть не успел. Вальтерсен уже давно сделал свой выбор, когда умудрился связаться с первым бабником колледжа. Доверчивый идиот.
Он ехал домой на такси в одной футболке, не прячась от косого взгляда водителя, и даже не чувствовал осеннего холода. Потому что внутри сырой ветер одиночества бушевал, заливая сердце толстым слоем льда. Не видеть, не дышать, не жить. Не чувствовать мучительной ненависти к самому себе, потому что не вытерпит, не протянет долго.
Исак не заходит, как обычно, за Эвой и идёт в колледж в одиночестве. Бредёт по улице, гоняя под ногами мокрые от дождя листья, и смотрит безжизненным взглядом на людей. Они улыбаются, увлечённо болтают о чём-то, смеются. Может, даже над ним. Но он один. И так будет всегда. Потому что он – сломанная игрушка, которую выбросили на кучу, к остальным, прямиком на мусорную свалку.
Вальтерсен ни с кем не здоровается, будто никого не видит, и молча заходит в колледж. Его личный ад наступил.
*
– Смотри, эта тёлка согласилась придти на нашу вечеринку, – Крис давится громким смехом и тычет пальцем в экран своего телефона. – Она ещё и подружку с собой притащит, так что, может, и тебе что-то перепадёт, Вил.
– Ты говорил с Исаком? – вопрос Магнуссона врезается в уши раскатистым громом, растекается магмой по венам и в сердце пеплом рассыпается. Вильяму не стоило поднимать эту тему.
Шистад меняется в лице моментально. Жидкий смех завязает где-то в горле, искорками горча на губах, и Шистад отводит глаза. Чувствует себя большим куском дерьма, потому что источник его «проблем» глаз с него не сводит, глазами погасшими объяснений выпрашивает, а Крис трусливо игнорирует. Вильям, как на зло, нащупал больное место – ножом пырнул наотмашь и ответа ждёт с видом опытного психолога. Нечасто Магнуссон решается покопаться у друга в мозгах, и всегда крайне не вовремя. Словно нутром чувствует – Крис вляпался по самые гланды.
– Что? – Крис прячет побледневшее лицо за фальшивой улыбкой, но Вильяма не проведёшь. По глазам видно, что так просто не отстанет.
– Я так понимаю, вы вчера переспали, – Вильям тянет осторожно, без открытого интереса, обводя задумчивым взглядом.
– Ну и что? – вспыхивает Крис, не обращая внимания на любопытные взгляды окружающих. У них в колледже не столовая, а сборище сплетников. – Это ничего не меняет.
– Мне казалось, он тебе нравится, – как можно тише подмечает Вильям.
Нравился и нравится. Вильям читает его, как открытую книгу, а Крису даже оправдание человеческое на ум не приходит. Вляпался так, что не отмоешься. Колючий взгляд Исака полосует спину, и Шистад с треском теряет остатки самообладания. Хочется подойти вплотную и поцеловать на глазах у всех, чтобы знали, что только его и другого уже не надо. Нет, нельзя поддаваться чувствам, потому что засмеют, не поймут, заклеймят слабаком на всю жизнь. Ему это не нужно. Не нужны ему отношения. От них одни только проблемы. Но Исак, блять, пиздец как нужен, и мозгам отуманенным хрен докажешь обратное. У Шистада едет крыша.
– Что за бред? – Крис выпаливает остро, возмущённо, а в глазах боль разлагается. – Это просто трах на одну ночь, всё как всегда.
– Можешь это парням рассказывать, я-то тебя знаю, – Вильям не верит ни единому слову и краем глаза за Исаком следит. – Иди поговори с ним – он тебя уже минут пятнадцать глазами пожирает.
– Я знаю, – виновато хмыкает Шистад. – Но проблем я не хочу.
Не жизнь у него, а затёртый, пыльный мешок проблем. Исак Вальтерсен – главный зачинщик. Крис думает о том, что на его надгробье обязательно должны написать: «Спасибо за поехавшую психику Исаку. Любить его и страдать было одно лишь наслаждение».
– С каких пор влюблённость стала для тебя проблемой? – Вильям поддевает с кривой ухмылкой.
– Свали нахрен, Вильям! – Крис выкрикивает со злостью и уходит сам.
Прочь от разбитого взгляда Исака.
*
Как ни странно, после последней пары Исак получает приглашение на вечеринку Вильяма Магнуссона. И жалостливый взгляд в придачу. Вальтерсена мутит весь день от отвращения к самому себе, а Вильям только масла подливает в огонь. Чего он добивается? Печётся о бывшей пассии лучшего друга? Сомнительно-странно.
Когда до вечеринки остаётся от силы полчаса, Исак решается пойти. Заставляет себя одеться – с иголочки, как вчера. Но в этот раз он старается для себя, а не для Шистада. Он понимает, что Крис там будет. Он понимает, что захлебнётся новой дозой боли. Он понимает, что напьётся в хлам. И Вальтерсен идёт, запихнув свои чувства под ящик гордости, завязав слёзы в кулак. Идёт и снова думает о нём.
Сердце слетает с колеи в грязь, в болото, в непроглядную пропасть. С грохотом летит вниз, разбиваясь о камни, раскалывается мелкими осколками – в крошево, в пыль, в ничто. Крис целует какую-то пьяную блондинку – глубоко, жадно, проникая в рот языком. Крис, шатаясь на ногах, обнимает за талию брюнетку и целует уже её. Исак выпивает лошадиную дозу пива и продолжает смотреть. Самоубийца.
– Так круто, что я тебя здесь встретила, Исак, – Исак едва не забывает о существовании Эммы. Она милая, добрая и чуткая, но Вальтерсену поебать. – Я всё никак не решалась позвать тебя на свидание, потому что подружки убеждали меня, что ты – гей.
– Можешь передать им, что они ошиблись, – сбивчиво тараторит Исак. – Я – би.
– А куда ты всё время смотришь? – Эмма игриво улыбается и пытается проследить за взглядом Вальтерсена.
– Да так, ищу для нас с тобой укромное место, – Исак опустошает одним глотком почти полбанки пива и поворачивается к Эмме.
Исак знает, что Крис его заметил. Ощущает на себе испепеляющий взгляд и злорадствует. Его игра продолжается. Вальтерсен сдаваться не собирается. Вывести Шистада на чистую воду – его заветная цель. Алкоголь бьёт в голову, но Исак доведёт игру до конца. Пока кто-нибудь не сорвётся. Пока кто-нибудь не слетит с катушек. Пока любовь не вылезет наружу и не раздробит все сомнения. А здесь точно любовью пахнет? Играть могут оба.
– Правда? – Эмма удивлённо распахивает глаза. Взгляд затянут пьяной дымкой, а в голосе надежда волнами хлещет. – Боже, ты такой милый, Исак. Я всегда знала, что ты…
Исак делает последний глоток и целует. Притягивает Эмму за шею, ведёт горячей ладонью по позвонкам, цепляется за задницу. По венам алкоголь пламенеющий струится, и ни капли возбуждения. Вальтерсену паршиво, горько, мучительно тяжело. Потому что пальцы требуют другого, молят о его лихорадочных прикосновениях, о поцелуях влажных. Исак скручивает чувства в узел, запирает в клетку, на самое дно, и уводит Эмму за собой, сквозь толпу.
Сквозь громыхающую музыку Вальтерсен едва различает звук разбивающейся бутылки. Он точно знает, кому она принадлежит.
*
Исак уходит домой один.
Пьяный, раздавленный и злой. В последний момент не выдержал и послал Эмму. Хлопнул по двери ногой и ушёл, оставив её одну в грязном туалете. Кажется, она всё поняла. Эмма милая, добрая, чуткая, но она – не он. Засел в сердце червяком и точит, грызёт, жалит. Там ни для кого нет места – только он один. И Исаку больше не хочется притворяться. Играть роль бездушного козла, трахающего всё, что движется, лишь бы не думать о нём. Нет, не выйдет. Потому что чувства, чёрт бы их подрал, сильнее.
Исак идёт по улице, шатаясь с одной стороны в другую, и пинает камни под ногами. Сбивает листья с пожелтевших кустов, бьёт резко, выплёскивая всю злость. Всхлипы прорываются наружу рваной канонадой боли, и Вальтерсен сдаётся. Кричит во всё горло, хрипит, задыхается и падает. Падает на колени, прямо на холодный асфальт, и слёзы, запёкшиеся в груди, на волю выпускает.
За Исаком едет машина, медленно и неприметно. Останавливается в нескольких метрах от Вальтерсена. Крис заряжает кулаком по рулю и закрывает лицо руками.
Это конец.
========== Часть 3 ==========
Комментарий к
Коллаж: https://vk.cc/7KIosS
Крис не видел Исака целую неделю, и ему на стенку хотелось лезть от отчаяния. Одногруппники едва ли не в один голос твердили, что Исак внезапно заболел и поехал домой к родителям. Юнас и Эва (Крису удалось выведать, что они – лучшие друзья Вальтерсена) умело скрывали правду и говорить напрочь отказывались. Крис их не осуждал и медленно сходил с ума.
Только везунчики ещё не попадались под горячую руку Шистада. Он глотку надрывал, поливая грязью всех, кто выводил его из себя. Кто-то враждебно посмотрел, кто-то слово поперёк вставил, кто-то случайно толкнул в коридоре – Крис находил массу поводов выплеснуть кипящую злость. Кулаки чесались начистить морду каждому, кто пытался с ним заговорить. Шистад только с Вильямом перекидывался парой-тройкой слов на перемене – всё остальное время грозно молчал. Преподаватели дёргали нечасто, потому что деньги его отца решали все проблемы. Друзья с расспросами не лезли, благодаря наставлениям Магнуссона.
Крис считал дни, часы, минуты, выискивая в толпе знакомую светлую макушку. Всё без толку. Одни лишь острые взгляды и шушуканье за спиной, и ни одного намёка на возвращение Вальтерсена. Шистад злился, ломал голову догадками, проклинал себя во всех несусветных грехах. Но от этого легче не становилось. Он понимал, что так долго не протянет.
– Вижу, несладко тебе, Крис, – Крис надеялся, что ему удастся спрятаться на заднем дворе и спокойно покурить. Но все попытки остаться незамеченным накрылись медным тазом, как по щелчку пальцев – после одного несчастного предложения. В колледже ещё остались люди, которым не наплевать на его судьбу. Эва принадлежит к их числу.
– Отъебись, Эва, – смачный плевок в душу и яд, черной смолой закипающий в глазах. Криса тошнит не то от табачного дыма, не то от жалостливого тона Мун. Он сам не до конца понимает. Кокон его одиночества трещит по швам.
– Знаешь, изначально я ненавидела тебя, – Эва хмуро кривит брови, цепляясь расплывчатым взглядом за грязные ботинки Шистада. Раньше она думала, что душа у него такая же, – потому что знала, что ты поступишь с Исаком так же, как и со мной, собственно как и со всеми. Но теперь мне даже немного жаль тебя – выглядишь хуже побитой собаки.
Крис сплёвывает горький привкус никотина и переводит на Эву режущий взгляд. Перед ним одна из его бывших девушек на одну ночь. Одна из тех, кого он растоптал в пыльное крошево, опустил ниже плинтуса, предал. Наверное, Эва Квиг Мун в сотню раз умнее тех, остальных, потому что в ней нет ничего грязного, низкого, постыдного. Она смело смотрит в глаза, говорит без единой заминки и, похоже, жалеет его. Шистада наизнанку выворачивает от этой колючей жалости.
– Мои отношения с Исаком тебя не касаются, – сердито шипит Крис, отводя взгляд. Эва уходить не собирается, а у Шистада даже сил нет, чтобы задеть её, уколоть и прогнать. Перед глазами нависает Вальтерсен – улыбается задумчиво-хитро, зелёные блики в глазах и рдеющие от смущения губы. Крис тянется в карман за очередной сигаретой.
– По-моему, нет никаких отношений, – Эва отрезает морозно-спокойно, и её пересохшие губы едва сжимаются в липкой ухмылке. Она совсем не умеет врать, пытается быть суровой и хладнокровной, но ни черта не получается. Шистада чисто по-человечески жаль. – И только ты в этом виноват.
Мун прикусывает губу до крови, замечая в потемневших глазах страх, сбитый со слезами. Полупрозрачная плёнка одиночества, отнимающая веру в будущее. Крис не видит своего будущего без Исака.
– Я – не дебил, и всё прекрасно понимаю, – Шистад кивает, судорожно клацая зажигалкой, и прячет глаза. Не может поджечь сигарету. Не умеет признавать вину. Так и не научился защищать свои чувства, защищать близкого человека. Безрукий ублюдок.
– Тогда не стой здесь столбом и делай что-то, – Эва по-доброму хлопает по плечу, выуживая из кармана Криса полупустую пачку сигарет. Теперь ему нужна свежая голова, чтобы переварить информацию, чтобы принять решение. – Я меньше всего на свете хочу, что ты был с Исаком. Но я не могу пойти против того, что ты ему нужен.
Крис бросает на Эву оттаявший, блеклый взгляд, с горстью надежды где-то на дне. Почему-то впервые не чувствует необходимости сомневаться, проверять, доказывать. Шистад точно знает, что Эва права. Они с Исаком нужны друг другу.
*
Исак мучительно долго смотрит на мигающий экран телефона, не в силах ответить. За последние пятнадцать минут – десять пропущенных звонков. За последние два дня – пятьдесят, не меньше. Все до последнего от Криса. Вальтерсен снова задумался о том, что нужно было сразу внести его номер в черный список. Но внутри просыпается знакомое клокочущее чувство, которое останавливает, удерживает, тянет. К Крису тянет оголёнными проводами, стегающими по рёбрам, потому что давно не виделись, не разговаривали. Два дня. Проклятых два дня. Будто целая жизнь прошла.
– Исак, не бросай трубку, пожалуйста, – Крис скулит в трубку, как раненый щенок, и Исака страхом клейким парализует. Друзья уже ему донесли, что Шистаду было несладко в последнее время. – Выслушай меня.
– Зачем? – злая сучка в Исаке клыки показывает, царапает, когти обиды прямо в сердце загоняет.
– Я знаю, что тебе хреново так же, как и мне, – Крис тяжело вздыхает, и голос снижается до придушенного шёпота. Чтобы сердце Вальтерсена его услышало, каждой клеточкой, каждым лоскутком правду впитало. Потому что Шистад не врёт – его тоска изнутри пожирает.
– Я не хочу с тобой разговаривать, – ядовито выплёвывает Исак. – Мне противно.
Крис резко замолкает, глотает горькое разочарование и порывается бросить трубку. Но сердце не позволяет. Исак слышит его приглушённое дыхание и медленно успокаивается. Они два дня варились в котле безумия, вкалывая в вену изнурительную боль – дозу за дозой, всё больше и больше. Пока в груди криком отчаяния незабытое имя не заныло – кровью набухло, запекло, зашкварчало. Теперь даже минута молчания в радость, потому что связь ощущается так же сильно. Потому что конец ещё не наступил. Потому что есть шанс спасти друг друга, собрав по крупицам доверие.
– Послушай, я знаю, что виноват, – Крис тихо прокашливается, заставляя Исака слушать, не терять нить разговора, держаться рядом даже таким странным способом. – Ты думаешь, что я поступил с тобой так же, как и с остальными. Но поверь мне, всё не так.
– А как? – Исак заметно повышает голос, всё крепче сжимая в ладони телефон.
– Позволь мне доказать, как много ты для меня значишь, – Крис не сдаётся, не теряет надежды, и Исак оттаивает. – Приходи на мою вечеринку сегодня, пожалуйста.
– Я подумаю, – звучит даже слаще, чем «да» – обжигающе-тепло, почти смущённо. Исак даже на расстоянии улыбку облегчения на лице Шистада ощущает. Кажется, он дал Крису шанс.
*
– Я знал, что ты придёшь, – Крис встречает Исака прямо на пороге, нервно переминаясь с ноги на ногу, и говорит слишком смазанно. Во рту ещё ни капли не было за весь вечер, хотя для решимости можно было и добавить. – Выпьешь чего-нибудь?
Исак насуплено осматривает огромный дом Шистада изнутри, битком набитый его пьяными дружками, и раздумывает о том, чтобы поскорее уйти. Ему здесь душно, неуютно, паршиво. Потому что у него на лбу клеймо черное горит – «Очередная шлюха Шистада». От стыда хочется сквозь землю провалиться, напиться до беспамятства или слиться с серой стеной на кухне, потому что выглядит он ничуть не лучше. Такой же угрюмый, обшарпанный и грязный. Будто его сердце раздробили в порох и из кусков грязи слепили обратно, чтобы не зачах, не сгнил в безутешных страданиях. Но Вальтерсену не хочется рвать запекшиеся раны, чтобы прошлое по кирпичику возводить, роясь в объедках чужой совести. Нужно строить новое будущее, без взаимных обид и лжи.
– Обойдусь, – сквозь зубы шипит Исак, пряча глаза. Ему бы сейчас не помешал стакан виски, который так сильно любит Шистад. Смотреть на Криса жалко и тошно. – Что ты хотел?
– Поговорить.
– Говори.
Крис боится задеть ладонью, взглянуть на Исака слишком настойчиво или цепкой улыбкой уколоть. Вальтерсен смотрит куда угодно, только не на Кристофера. Послушно идёт за ним, в сторону дивана, но молчания не разрывает. От затянувшейся тишины у Шистада руки дрожат, как от озноба, и мысли спутываются в клубок. Большой, колючий клубок со светлым именем «Исак». Так важно сейчас найти нужные слова и не попасть впросак. Потому что другого шанса не будет. Потому что без Исака больше ни дня не протянет. От влюблённого школьника до поехавшего психа – кочковатая дорога его любви.
– Исак, я совсем не привык к серьёзным отношениям, – Крис беспокойно трёт ладони, украдкой поглядывая на Исака: слушает или нет, простит или нет. – Когда я познакомился с тобой, я испугался. Потому что почувствовал что-то странное. У меня раньше не было такого. Я продумывал каждый свой шаг, контролировал каждое своё слово, потому что боялся сделать что-то не так и обидеть тебя. Но потом всё пошло…
– По старой схеме, да? – едкая усмешка Исака отпечатывается немой тоской в его глазах. – Уламывать меня долго не пришлось, потому что я почти сразу позволил себя трахнуть. И ты решил, что нет смысла всё усложнять, – в его осипшем голосе леденеют слёзы, со звоном в который раз разбивающегося сердца. – Ведь гораздо проще жить так, как раньше – пьяные бабы, интрижки, секс на одну ночь и никаких обязательств. К тому же ещё и парень попался какой-то неправильный – подарков не требует, сцен ревности не закатывает. Зачем переходить на другую сторону?
Исак полосует по лицу взглядом, полным отвращения и смоляно-черной ненависти, и бросается к выходу.
– Нет, Исак, постой, – Крис бежит следом, срывается на крик. – Ты всё не так понял.
– Всё я правильно понял, Крис, – Исак замирает у двери всего лишь на несколько секунд. – Тебе не нужны проблемы, и я тебе не нужен.
Крис отшатывается в сторону, будто от удара уклоняется. Ошибочный ход. Ему в сердце воткнули ржавый топор любви, которая медленно рассеивается в огнях ночного Осло. Пробиваясь солёной влагой в уголках глаз. Прорастая смертельной виной, которая рано или поздно заберёт всё. Отнимет твой разум, твоё сердце и твою жизнь. Может, это и есть тот правильный конец?
*
Исак просыпается среди ночи от оглушительного стука в дверь. Кто-то явно намеревается вывести его из себя и разбудить всех соседей. Вальтерсен укутывается в домашний халат и неохотно плетётся в коридор, продирая глаза. Он не завидует тому самоубийце, который нарушил его сон именно в эту ночь. После очередного провального разговора с Крисом. После очередной рвущей дозы боли. После очередной попытки вернуть утраченное. Исак чувствует себя настоящим наркоманом. Крис Шистад – его личный сорт героина.
