Текст книги "Чувства не по сценарию (СИ)"
Автор книги: Яна Рейнова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)
========== Хенрик тебя ждёт ==========
– Что у тебя с Хенриком? – Давид спрашивает осторожно, чтобы не спугнуть Тарьей, и смотрит исподлобья, будто заранее знает ответ.
Неожиданный вопрос проходит сквозь горло парня ударом молнии, рассыпаясь горечью во рту. Давид не впервые замечает, как Тарьей выпадает из реальности, подчиняясь неведомым мыслям. Словно внутри него щёлкает выключатель, в мгновение темнеет здравый рассудок, и он погружается в наркотическое опьянение. Сандвик одержим, зависим, истощён, потерян, но Давиду неизвестна причина. Они стали видиться реже, и если бы не школа, Сьёхолт запросто позабыл бы, как выглядит его лучший друг. На расспросы Сандвик не поддавался, ходил последние два дня мрачнее тучи, постоянно залипал в телефоне и отказывался от любого вида развлечений. Давид искренне удивился, когда Тарьей позвал его посмотреть вечером какой-нибудь фильм вместе.
– Что ты имеешь в виду? – хмурится Тарьей, сильнее поджимая под себя ноги на подоконнике. Его зелёные глаза блуждают по ночному небу, залитому звёздным кружевом, а сердце с глухим треском расходится по швам. Сандвик скрывает ноющую боль под маской подростковой наивности, но Давида трудно обвести вокруг пальца: он знает о Тарьей буквально всё – какая у него была первая игрушка, когда он впервые дёрнул девочку за косичку, как называется его любимый фильм, с кем у него был первый поцелуй.
– Вы встречаетесь или как? – не сдерживается Давид, поднося к губам дымящийся кофе. Парень смотрит без капли осуждения, но Тарьей словно не замечает его требовательного взгляда и не слышит щекотливого вопроса. Он мысленно проклинает себя за то, что позволил себе увлечься коллегой по сериалу. За ним раньше не наблюдалось особых проявлений симпатии к мужскому полу, но третий сезон сериала перевернул его жизнь вверх дном. С появлением Хенрика на его кудрявую голову свалился бетонный груз проблем, которые Сандвик расхлёбывает по сей день.
Тарьей резко спрыгивает с подоконника и направляется к дивану. Давид молча наблюдает за ним и пьёт горячий кофе. Сандвик выглядит совсем неважно: воспалённые глаза бегают по сторонам, руки нервно подрагивают, волосы торчат в разные стороны, а лицо белее полотна. Сьёхолт готов наброситься на него с кулаками, лишь бы добиться правды. У Давида не осталось сил видеть лучшего друга таким измученным и растерянным, будто побитая собака. Нужно было срочно что-то с этим делать, пока Тарьей не довёл себя до могилы. Он исхудал до безумия, и свинцовые круги под глазами сильно кидаются в глаза, и для Сьёхолта до сих пор остаётся загадкой, как другу удаётся выглядеть на фотографиях с фанатами покруче самого Адама Сенна.
Сандвик откидывается на мягкую спинку дивана и обречённо вздыхает. Ему кажется, что Давид видит его насквозь и понимает всё без слов. Сьёхолт смотрит слишком жалостливо и взволнованно, словно Тарьей грохнется в обморок прямо у него на глазах. У Тарьей и вправду кружится голова, только вот не от физической слабости – он измотан мыслями о Холме, его пугает неизвестность. Сейчас между ними с Хенриком лежит глубокая пропасть, а они стоят на разных краях и даже не пытаются найти спасение. Вернее, Сандвик не пытается, потому что не может отбиться от гнетущих мыслей, которые ядовитым туманом клубятся внутри и пожирают его разум. Сьёмки сериала закончились больше двух месяцев назад, и нужно приходить в себя, возвращаться в привычную жизнь, но Тарьей не может. Потому что жизнь без Хенрика уже не имеет смысла.
– Смотри, – Тарьей вытягивает из кармана джинсов свой телефон и протягивает его Давиду. Тот пронзает друга подозрительным взглядом и неохотно смотрит на экран. Тарьей затруднённо вздыхает и закрывает глаза, но в голове по-прежнему бегают знакомые сообщения. Он вынуждал себя избавиться от них, но смелости всё удалить так и не хватило. Он не смог лишиться той тонкой ниточки, которая всё ещё связывала его с Хенриком. Пока сообщения хранились в его телефоне, отчаянная надежда не угасала и сердце не переставало колотиться.
21.01.17
From Henrik to Tarjei, 15:02
Ти, почему ты не отвечаешь на мои звонки?
From Henrik to Tarjei, 15:03
Это из-за той девушки, которую ты видел в ресторане?
From Henrik to Tarjei, 15:04
Ты всё неправильно понял, она – моя подруга.
From Henrik to Tarjei, 19:15
Просто возьми трубку, и мы нормально поговорим.
22.01.17
From Henrik to Tarjei, 9:23
Тарьей, ну пожалуйста. Дай мне всё объяснить.
From Henrik to Tarjei, 9:23
Не накручивай себя.
From Henrik to Tarjei, 9:23
Ти, не будь ребёнком. Я же вижу, что ты читаешь мои сообщения.
From Henrik to Tarjei, 12:40
Ты теперь постоянно будешь убегать от меня?
From Henrik to Tarjei, 12:41
Я думал, что мы с тобой друзья.
From Henrik to Tarjei, 12:42
Перестань обижаться на меня из-за какой-то херни.
From Henrik to Tarjei, 21:38
Тарьей Сандвик Му, не своди меня с ума.
From Henrik to Tarjei, 21:38
Ты, блять, издеваешься что ли?
From Henrik to Tarjei, 02:15
Ты просто идиот.
– Какого хера? – вспыхивает Давид и злостно пихает телефон в руки Тарьей. Перед глазами всё ещё рябит от бесконечного потока букв, которые с трудом складываются в длинную цепочку слов. Вот и раскрылась истинная причина депрессии Сандвика. Да, депрессия, потому что только так можно назвать чувство жуткой подавленности, приправленное хроническим недосыпом.
– Я видел Хенрика в ресторане его родителей с девушкой, – Тарьей запинается, глотает слова и со звериной дикостью смотрит в одну точку. Его сухой голос хрипнет, извивается тревогой, а глаза стекленеют с каждой секундой. Бессильная ревность связала его по рукам и ногам, вытянула остатки терпения и окончательно лишила спокойствия. Сандвик обхватывает пальцами кружку с недопитым чаем и устало добавляет: – Он целовал её.
В памяти всплывают смутные картинки, которые ядом въелись в подкорку сознания. Высокая длинноногая блондинка виснет на шее у Хенрика, хихикает ему в ухо, а он обхватывает рукой её талию и жадно целует в губы.
Разъедающая тьма, от которой слёзы гроздьями собираются в глазах, багровыми пятнами рассекая щёки.
Ледяная дрожь, прошибающая всё тело и парализующая поток чистых мыслей, которые засели глубоко в чертогах разума.
Губительный вулкан в сердце, извергающий жидкий свинец, который отравляет кровь, стирая вены в порошок.
Резкий выстрел в голову, и ты падаешь без шанса на спасение. Тарьей сражён наповал черствостью Хенке, убит едкой ревностью и обессилен одиночеством. Он зашил в душе каждый сладкий поцелуй, каждое мимолётное прикосновение, каждый прожигающий взгляд, каждую тёплую улыбку – всё, что связывало его с Хенриком на съёмочной площадке. Сцены прописаны до мелочей, идеально отыграны, без груза смущения и неловкости, но никого не волнует, что сердце Сандвика – не просто шкатулка удачных эпизодов, а протёртая сетка, где каждая дырка – отдельное воспоминание, от которого хочется лезть на стену и сдирать пальцы до крови.
– Почему ты не поговоришь с ним? – Давид напряжён, и волнение просачивается сквозь вкрадчивый голос. Мрачное лицо Тарьей тускнеет от тоски, и Сьёхолту хочется найти нужные слова, но мысли предательские путаются. Густая тишина давит на мозг, накаляя нервы до предела. Давид хмурится, потому что не может помочь другу. Он помнит выражение лица Тарьей после каждой совместной сцены с Хенриком: его глаза светились немыслимым счастьем, а губы растягивались в улыбке каждый раз. Только вот здесь и не пахнет актёрской игрой. Чувства не по сценарию. Влюблённость, которая выбила у Сандвика почву из-под ног.
Тарьей не знает, что ответить, потому что любые его слова окажутся ничтожной ложью. Он не может выбросить Хенрика из головы, не может прекратить исследовать его Инстаграм ночи напролёт, не может перестать писать ему сообщения. Холм называет их с Тарьей лучшими друзьями и подозрительно часто крутится возле школы младшего. Каст завидует их крепкой дружбе, и лишь немногие коллеги догадываются, что происходит между этими двоими на самом деле. Они перевоплотились в экранных Исака и Эвена? Они стёрли тонкую грань между игрой и жизнью? Может быть. Просто они поддались дикому огненному притяжению, которое затянуло их в свои сети без сожаления. Разве есть смысл пытаться выпутаться, если полностью растворяешься в человеке и задыхаешься без него?
Тарьей крутит в руках телефон, краем глаза поглядывая на экран телевизора. Давид делает вид, что увлечённо смотрит и даже выдавливает слабую улыбку на смешных моментах, но мысли сосредоточены точно не на комедии. Рядом с ним сидит поникший Сандвик, от которого за версту несёт тревогой. Одному Богу известно, что у этого задумчивого парня на уме. Хенрик внушительно потрепал ему нервы, поэтому Тарьей своими губительными размышлениями роет себе яму. Телефон Сандвика внезапно начинает вибрировать, и тот заторможено проводит пальцем по сенсорному экрану, принимая звонок.
– Привет, Тарьей, – поздним вечером Тарьей точно не рассчитывал услышать приторно-сладкий голос Ульрикке, которая явно уже успела подзарядиться алкоголем. – Под твоим домом ждёт такси, которое заказали мы с Хенриком. Тебя привезут по нужному адресу, и мы тебя встретим. Отказы не принимаются, так что даже не думай увильнуть. Хенрик тебя ждёт.
========== Тарьей никуда от него не денется ==========
– И зачем я здесь? – Тарьей удивлённо разводит руками, испепеляя Хенрика непонимающим взглядом. Тот молча расплачивается с таксистом и не обращает внимания на недовольство Сандвика. Холм злится на Тарьей из-за его беспричинной ревности, из-за его жалких попыток избегать с Хенке встречи, из-за игнорирования звонков и сообщений. Он как сквозь землю провалился за эти четыре дня. Хенрик дико соскучился, но обида блокировала все чувства.
– Не заставляй меня злиться ещё больше, – хмыкает Хенрик и резко отворачивается, скользя взглядом по входной двери бара. Растерянный взгляд Тарьей холодом проходит по спине Холма, и он замирает на месте. В воздухе пахнет горькой тревогой. Тревогой Сандвика. – Просто заткнись и следуй за мной.
Хенрик даже не смотрит на Тарьей, чувствуя повисшее между ними напряжение. Тот крепко зажмуривается и прислушивается к сердцу, которое подозрительно затихло. Яростный голос Хенке ломает его, скручивает внутренности в узел, долбит по вискам свинцовой дробью, но он не сдаётся. Сандвик готов терпеть до последнего, лишь бы находиться рядом с Хенриком. Чувствовать себя нужным. Испытывать кипящую злость Хенрика. Ощущать острый укол его обиды. Потому что Тарьей заставляет Холма переживать нереальные эмоции, которые наполняют его жизнь смыслом. Сандвик готов вынести самые адские пытки, пока на него смотрят два замёрзших океана. Он сумеет пробить этот лёд. Он сможет прочитать каждую чёрточку возмущения во взгляде. Он сможет всё простить. Именно поэтому актёр и согласился приехать ночью по неизвестному адресу – ведь там его ждал Хенрик.
– Стой! – Тарьей хватает Холма за рукав куртки и останавливает. Тот лишь устало вздыхает и поворачивается к Сандвику лицом. Хенрик понятия не имеет, как Тарьей может быть таким невыносимо красивым в своей немой грусти. Печаль украшает его молочно-белое личико, но Холм не хочет причинять ему боль и заставлять грустить. Тарьей слишком дорог ему. Если бы Ульрикке не вытащила его в этот бар, он наверняка бы уже глушил вторую бутылку виски, который ему Карл подарил на день рождения.
– Что? – с напускной злостью протягивает Хенрик, скрещивая руки на груди. Ему не вынести режущего взгляда Тарьей, который лезвием ножа кромсает его лицо. Между ними слишком глубокая пропасть недосказанности и обиды, но один из них обязан одуматься и выбраться первым, чтобы протянуть руку другому. Холм согласен на такую участь, лишь бы Сандвик начал ему доверять.
– Ты ничего не хочешь мне сказать? – подозрительно прищуривается Тарьей и подступает к Хенрику на шаг ближе. Их разделяет несчастный метр воздуха, накалённого до такой степени, что искры щиплют кожу. Сандвик закрывает глаза на щемящую боль в груди и требовательно смотрит. Ему нужно получить ответы, чтобы раз и навсегда истребить надежду, разъедающую затворки сознания. Грусть в глазах – это не признак обиды или ненависти. Это доказательство любви, которую так отчаянно пытается утихомирить.
– А ты? – с вызовом бросает Хенрик и отводит взгляд в сторону. Повадки Эвена стали его вредной привычкой, хотя Тарьей был иного мнения об этом. На съёмочной площадке он изучил Холма до мелочей, да, именно Холма, а не Эвена. Потому что в сценарии не прописывается сила взгляда, игра бровями и дрожь по коже. Сандвик научился видеть под маской образа настоящего Хенрика – прерывистое дыхание, потеющие от волнения ладони, бегающие глаза. Он знает, что за яркой оболочкой Эвена скрывался сам Хенке. Человек, который умеет любить. Который умеет сопереживать. Который понимает тебя без слов. Которого невозможно не любить.
– Сколько вас можно ждать? – у входной двери бара появляется взбудораженная Ульрикке. Её тонкий голос гремит от возмущения, переливаясь в визгливый крик, который сокрушающей волной режет слух. Но парни по-прежнему не могут сдвинуться с места, как окаменелые. Их засасывает непроходимая трясина мыслей, среди которых нет места спокойствию. – Я что, напрасно полчаса уламывала владельца пустить Тарьей?
Хенрик первым приходит в себя, судорожно встряхивая головой. Безжалостные мысли никуда не исчезают, а только плотнее забираются под кожу стальными иголками. Тарьей дрожит под пристальным взглядом Холма, но делает шаг в сторону Ульрикке. Девушка слабо улыбается и машет ему рукой, скрываясь за дверью бара. Хенрик сгорает от нестерпимого желания закурить, выплеснуть ноющую боль с едкими облаками дыма, но он, чёрт возьми, не курит. Очень жаль. Холм ступает следом за Тарьей, но догонять его не торопится. Жгучее молчание убивает их обоих, хлещет плетью по груди, но они не могут найти точки соприкосновения. Их недоотношения не выдержали испытание ревностью. А были ли это отношения?
– Я взяла нам пива, – весело щебечет Ульрикке, тыкая пальцем на три наполненные кружки. Девушке кажется, что она говорит со стеной, потому никто не реагирует на её голос. Хенрик блуждает глазами по бару, с фальшивым интересом наблюдая за шумными компаниями, распивающими лошадиные дозы алкоголя. Тарьей, как обычно залипает в телефон, подальше отодвинувшись от Холма. Фалт шумно вздыхает, потому что такая обстановка её не на шутку напрягает. Она как будто возвращается в прошлое, к съёмкам третьего сезона. Последний раз Ульрикке видела своих друзей такими задумчивыми и мрачными именно на съёмках финальной серии. Самому Богу известно, что между ними произошло после. Актрисе было известно только то, что парни в ссоре.
В баре громко играет очередная попсовая песня, вызывая недовольные возгласы посетителей. Кто-то угрожающе машет кулаком бармену, кто-то насмешливо хихикает, а кто-то просто пьёт без остановки. Бар не предназначен для слабых и ранимых личностей, хотя многие приходят сюда именно с целью залить горе. Хенрик наслаждается холодным пивом, пытаясь корчить довольную мину, но презрительный взгляд Ульрикке его останавливает. Он горестно косится в сторону Тарьей, но тот с равнодушным видом строчит очередное сообщение, скорее всего Давиду. План Фалт определённо стоит под угрозой.
– А Юлие вчера мне сообщила, что следующий сезон будет об Эвене, – Ульрикке выпаливает на автомате первую глупость, что пришла на ум. Парни одновременно поднимают на неё глаза с неприкрытым удивлением, а потом переглядываются между собой. Между ними проскальзывает молния замешательства, а Фалт с трудом сдерживает улыбку. Нужная тема нащупана.
– Что за бред? – вздёргивает бровью Тарьей, обезумевшими глазами поглядывая на Ульрикке. Он мгновенно убирает телефон в карман и тянется за кружкой пива. После таких новостей ему требуется немалая доза алкоголя, чтобы затушить полыхающий огонь страха. В звонком голосе Фалт таится дух обмана, причём не самого искусного. Девушка, скрывающая голову под капюшоном чёрной толстовки, абсолютно не вызывает доверия.
– Зрители не могут отказать себе в удовольствии наслаждаться химией Тарьей и Хенрика, – воркочет с таинственной ухмылкой Ульрикке и пинает Хенрика ногой под столом. Тот незаметно вздрагивает и с недоумением таращит глаза на блондинку, которая кивает в сторону Тарьей. С таким кислым лицом Холм слабо напоминает человека, который хочет помириться с близким ему человеком. А ведь Сандвик сидит слева от него всего лишь на расстоянии вытянутой руки и искрит глазами, полными надежды.
– Им нужна химия Исака и Эвена, а не наша, – раздражённо фыркает Тарьей, ощупывая Хенрика обиженным взглядом. Сандвик похож на недовольного ребёнка, у которого насильно отобрали любимую игрушку – глаза на мокром месте, пальцы нервно дёргаются, а голос взвивается холодной злостью. Ульрикке чувствует, что не сможет находиться под одной крышей с этими угрюмыми призраками слишком долго. Хенрик злит своей наклеенной улыбкой ещё больше, чем Тарьей своим поникшим видом.
Ульрикке приходит в голову одна замечательная идея, как расшевелить своих друзей. Она незаметно достаёт из кармана толстовки телефон, пока Хенрик пытается перекинуться с Тарьей хоть словом. Сандвик лениво ловит обрывки фраз, не удосуживаясь оторваться от телефона, чем доводит Хенрика до бешенства. Ему жутко хочется вылить Тарьею на голову целое ведро пива, чтобы хоть как-то привлечь к себе внимание. Обиды, грызущие сердце Тарьей изнутри, взяли верх над чувствами. Дружеские посиделки в баре превратились в растянутую резину молчания. Ульрикке пыталась шутить, искать интересные темы для беседы, но все усилия пошли насмарку.
– Эвен передаёт привет всем своим фанатам, – задорный тон Фалт застаёт Хенрика врасплох, и он едва не выплёвывает остатки пива, когда замечает в руках девушки телефон, направленный прямо на него. Ему не остаётся ничего другого, как просто пялится в камеру с выразительной улыбкой во весь рот, не обращая внимания на Тарьей. Тот испугался не на шутку и лишь отрицательно качал головой, умоляя Холма не выдавать его. Не нужно разглашать всему миру о несуществующих отношениях. А кто в этом виноват? Кто виноват в том, что их отношения свелись к нулю? Хенрик, который целый вечер ищет повод заговорить с Сандвиком, чтобы сбросить с его плеч ненавистный груз ревности? Тарьей, который приехал в этот проклятый бар посреди ночи исключительно ради Холма, но боится не то, что заговорить с ним, а и в глаза ему посмотреть? Парни не блещут смелостью и здравым рассудком, особенно когда влюбляются по уши.
– Nothing I can see but you when you dance, dance, dance, – Тарьей широко распахивает глаза от удивления, когда слышит сладостный голос Хенрика. Он беззаботно смотрит в камеру и подпевает Джастину Тимберлейку без капли стеснения. Это похоже скорее на Эвена, чем на Хенрика, потому что Сандвик точно знает, что его коллега предпочитает качественный реп, а не дешёвую попсу. Тарьей даже в мыслях не приходит подколоть Холма, потому что именно такой Хенрик нравится ему больше всего – взбалмошный, расслабленный и открытый. У Сандвика пальцы покалывают от тепла, которое исходит от актёра. Когда Хенке бросает в сторону Тарьей беглый взгляд, тот жадно ловит в его глазах переплетающиеся языки пламени. Хенрик судорожно впивается пальцами в бедро Тарьей, получая в ответ приглушённый стон. Румянец на щеках Сандвика не скрыть под тусклым светом лампы над головой, а сердце, вырывающееся с груди, не остановить. Холм понимает, что Тарьей никуда от него не денется. «Не в этой Вселенной» – как сказал бы Эвен.
========== Я всегда буду рядом ==========
– По-моему, мы зря отпустили Ульрикке одну на такси, – хмурится Тарьей, шагая по бордюру. Его голос пропитан морозной тревогой, а в глазах блестит страх. Ему изначально не понравилась идея отправиться в бар ночью, пускай и в компании коллег. Сандвик согласился приехать только ради Хенрика, потому что их игра в молчанку тянулась болезненно долго, а сил слепо ревновать у Тарьей больше не осталось.
Широкие улицы ночного Осло медленно опустошаются под поволокой разноцветных огней. Ветер разносит стойкий запах одиночества, распадающийся кубиками льда в уютных кофейнях. Там приятно, тепло и успокаивающе. Там люди парами сидят за столиками, болтая о самых обыденных вещах. Они смотрят друг другу в глаза и держатся за руки – они счастливы. У Тарьей руки зябнут то ли от холода, то ли от отчаяния. Хенрик идёт рядом с ним на расстоянии вытянутой руки, но думает о чём-то своём и упрямо молчит. Сандвик не нарушает его мыслей, держится спокойно и смело. Он разделяет с Холмом знойную тишину, пробивающую лёгкие огненными стрелами. Он не станет навязываться после того прямодушного взгляда, в котором прочитал гораздо больше, чем в словах. Тарьей почувствовал себя нужным в тот момент, когда родные леденящие глаза скользнули по лицу, когда теплые пальцы коснулись бедра, когда ему подарили лёгкую улыбку. Сейчас весь мир вокруг перестал существовать, потому что Холм рядом. От него веет глухой тревогой, но он все ещё шагает рядом и не уходит. Сандвик знает, что Хенрик не бросит его.
– Таксист – мой знакомый, довезёт Ули в целости и сохранности, – бросает в ответ Хенрик, не поднимая глаз. Он изучает серый холодный асфальт под ногами, нервно теребит козырёк чёрной бейсболки и подбирает нужные слова. Холм слишком долго готовился к этому разговору: заранее спланировал поход в бар с Ульрикке, уговорил её помочь, хотя с её стороны не было ни капли сопротивления, готовил серьёзную речь. В подходящий момент все мысли спутались, а горло неприятно сжало клещами волнение. Он знал, что Тарьей позволит ему объясниться, выговориться, но не мог предугадать его дальнейших действий. Это пугало больше всего.
– Она была не совсем трезвой, – Тарьей вытягивает слово за словом, лишь бы не утонуть в мучительном молчании. Сандвик понимает, что оказался ночью в баре неспроста, но не понимает, почему медлит Хенрик. Они оба жутко нуждаются в этом разговоре, который должен расставить все точки над «i». Который согреет надеждой или же спихнёт в пропасть страданий. Который вынесет приговор их отношениям. – Тебе обязательно было снимать её для Инстаграма в таком состоянии? Она едва не ударилась головой о столб.
– Не нервничай, малыш, всё обошлось, – Хенрик резко переводит взгляд на Тарьей, который ищет надежду в его глазах. Холму хочется выть от горестного взгляда его мальчика, потому что чувство вины съедает изнутри. Он не мог спать ночами, не мог спокойно есть, зная о терзаниях Сандвика. Хенрик меньше всего на свете хотел причинить ему боль. Он не готов потерять того, кто стал ему дороже всех за столь короткий срок. Съёмки остались в далёком прошлом, а впереди новая жизнь. Без Тарьей Холм её больше не представляет, и плевать на то, что говорят друзья и родители. Они должны смириться с его выбором, потому что он выбрал любовь.
– Зачем ты позвал меня в бар? – выстреливает Тарьей и нагло заглядывает в глаза. Хенрик морщится от пристального взгляда мятно-зелёных глаз, потому что они смотрят просто в душу. Они будоражат сознание, переворачивают здравый рассудок вверх дном, встряхивают полыхающее сердце. Так не бывает. Холм никогда не испытывал такого прежде – значит, не любил. Он не представлял, что влюбится в коллегу по сериалу, который всегда оставался для него несокрушимым натуралом с горой принципов. Их судьбы были сломлены в одно мгновение – когда их глаза столкнулись на кастинге. Так бывает: ты видишь привлекательного человека, который полностью к тебе расположен, ты заводишь непринуждённую беседу с ним, и с первой минуты разговора внутри что-то щёлкает. Химия на уровне взглядов, прикосновений и сердец. Всё меняется – в первую очередь меняешься ты сам. У них с Тарьей так и было, хотя поняли они это далеко не сразу.
– А ты как думаешь? – вздёргивает бровью Хенрик и останавливает Тарьей, осторожно касаясь рукой его ладони. Мурашки электрическим зарядом пробегают по коже, а тяжесть в груди усиливается. – Если бы Ульрикке тебе не позвонила, ты бы вообще не стал меня слушать.
– Ты ошибаешься, – вздыхает Тарьей, опуская усталый взгляд на их переплетённые пальцы. Он чувствует дребезжащее сердцебиение в груди Хенрика и невольно прижимается к нему всем телом. Сандвик скучал по его родному запаху, по его тёплому блеску в глазах, по его медовому низкому голосу. Ладони немеют от такой желанной близости: Тарьей не верит, что Холм рядом с ним. Их разделяют считанные сантиметры. – Я не знаю, как мне удалось протянуть без тебя три дня.
– Ти, я так сильно скучал по тебе, – Хенрик тянет Тарьей за руку, погружая в жаркие объятия, и касается носом холодной шеи. Сандвик не сопротивляется нежности Хенке и впивается пальцами в плотную ткань куртки. Сердце нервно колотится, разрывая лапы грудной клетки, а перед глазами вспышками рассыпаются молнии. Тарьей так долго ждал их встречи, когда можно будет оставить в стороне все недоразумения и обиды, а просто остаться наедине и насладиться друг другом. После окончания съёмок их потребность друг в друге с каждым днём возрастала в геометрической прогрессии.
Хенрик неохотно высвобождается из рук Тарьей, отступая в сторону. Сандвик смотрит на него с непониманием и боится проронить хоть слово, потому что поведение Хенке удивляет его всё больше. В груди сквозит свирепый страх, граничащий со злостью, но Тарьей не отводит пронзающего взгляда. Холм чувствует его напряжение и нежно берёт за руку, уводя за собой. Сандвик понятия не имеет, куда Хенрик его тащит, но сопротивляться боится. Ему кажется, что Холм может исчезнуть в любой момент – оставить его одного на этой полупустой улице и уйти домой. Сандвику становится не по себе от угнетающих мыслей, но Хенке не даёт ему опомниться.
– Куда ты меня тащишь? – удивляется Тарьей, исступленно рассматривая мелькающие вывески магазинов и кафе. Густо-черный сумрак въедается под кожу крупицами опасения, а ноги пошатываются от усталости. Его согревает только рука Хенрика, которая держит крепко и не отпускает.
– Я провожаю тебя домой, – гордо отвечает Хенрик и расплывается в щедрой улыбке, от которой в груди у Тарьей разжигается пожар. Он видит кипящий восторг на лице у Холма и не может сдержать смеха. Тарьей впервые за последнюю неделю смеётся от души, громко и заливисто, не чувствуя щемящей боли в груди. Любимый человек держит его за руку и купает в своей заразительно-теплой улыбке. Сандвик не думал, что счастье поселится в его сердце после окончания сезона. Он не представлял, что чувства, бушующие внутри, полностью завладеют его жизнью. Он не верил, что Хенрик останется рядом, как и обещал. Мечты сбываются, если они подкреплены любовью.
– Почему мы бежим? – интересуется Тарьей и послушно спешит за Хенриком. Дыхание сбивается от лихорадочного бега, а ладони потеют. Перед глазами мерцают затухающие огни города, которые проваливаются во всепоглощающую тьму. Вокруг не видно не души, а улица, по которой они с Хенриком бегут, сломя голову, кажется незнакомой. Небо нависает над головой чёрной простынёй, и у Сандвика сердце сжимается от страха.
– Я хочу поцеловать тебя возле твоего дома, – мечтательно протягивает Хенрик, оборачиваясь к Тарьей, – когда на небе появится первая звезда.
– Я не знал, что ты у меня такой романтик, – ухмыляется Тарьей и рассматривается по сторонам. Он начинает улавливать знакомые очертания соседских домов и облегчённо выдыхает. Яростный напор Хенрика изначально напугал его до полусмерти, но теперь верить ему кажется не таким безумием. Он слишком мало знает об этом парне, который прямо сейчас, как ошалелый, тащит его за руку, невзирая на бурный ветер и сигналы проезжающих мимо машин.
– Ты должен знать, что я люблю тебя, – выпаливает на одном дыхании Хенрик и замирает на месте, обхватывая лицо смущённого Тарьей руками. Даже в ночной темноте он видит алые лепестки румянца на его щеках и пламенные искры в глазах. Так долго Холм не видел любимого глубокого взгляда, который волнами тепла растворяется в крови. От которого сердце бьётся чаще. От которого пальцы покалывают и ноги дрожат. От которого лицо немеет и покрывается багровыми пятнами. Хенрик не верил в любовь, пока не встретил этого белокурого мальчика. – Этого должно быть достаточно.
– Пока ты рядом, я ни на что не жалуюсь, – шепчет Тарьей и оставляет на губах Хенрика невесомый поцелуй. Холм улыбается уголками губ и трётся носом о нос своего любимого. Сандвик мурлычет от удовольствия и обвивает руками шею Хенрика. Мраморная кожа плавится под прикосновениями Тарьей, а глаза слезятся от счастья. Нет, Холм никогда не был сентиментальным: просто в лицо дует сильный ветер, а губы его мальчика неприлично близко. Он не дождётся, пока на небе вспыхнет первая звезда.
– Я всегда буду рядом, – Хенрик жадно впивается в губы Сандвика, не обращая внимания на его приглушённый вздох. Руки блуждают по талии Тарьея, прожигая жесткую ткань куртки. Борьба сплетающихся языков и опаляющее дыхание. Хенрик сминает губы Тарьей в сочном поцелуе, впечатывается пальцами в гладкую шею и тянет своего мальчика на себя. Они не замечают, когда на небе взрывается золотыми искрами ранняя звезда, освещая их раскрасневшиеся лица. Поцелуй под звездами – это сладостно и романтично. Но это не мыльная опера или слезливый сериал. Это чувства не по сценарию.
