Текст книги "Зимняя сказка"

Автор книги: Яна Дубинянская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

Дубинянская Яна
Зимняя сказка

Яна Дубинянская

ЗИМНЯЯ СКАЗКА

ИЗ "ТЫСЯЧИ И ОДНОЙ НОЧИ"

В такую погоду никто ни в кого не влюбляется.

И никто ничего не хочет – только домой.

А она даже домой не хотела.

Под ногами скользил и расползался грязный пласт бывшего снега, смерзшийся, толстый и неровный. В рытвинах собирались мутные лужи, пузырясь каплями холодного бесконечного зимнего дождя. И ещё ветер, совершенно невозможный, пролезающий в рукава и за воротник вместе с ледяной влагой.

Девушка насквозь продрогла, хотя оделась тепло. Тепло и некрасиво – в безликую куртку на меху с непромокаемым туго затянутым капюшоном, из-под которого рыжие волосы все равно выбивались, облепляя лоб и щеки. А впрочем, в такую погоду никому ни до кого нет дела...

Зайти в бар, выпить чашечку кофе – это должно согреть. Потому что, если вернуться домой, потом уже никак не заставишь себя выйти. А просидеть ещё один день в четырех стенах... Ее передернуло, и завладев её телом, дрожь уже не отступила.

А с другой стороны, – холод сделался совершенно непереносимым, почему бы и не домой? Какая разница...

И вдруг стало лето.

* * *

Правильнее – наступило, подумала она – и тут же одернула себя. Ничего не наступало. Не таяли глыбы грязного снега, не высыхали лужи и не распускались почки на деревьях.

Просто стало лето.

Когда это случилось, она по инерции продолжала идти и, сделав несколько шагов, вышла из густой тени дома на солнце. Яркое, белое, слепящее. В перекаленном небе носились стрижи, а пыльные деревья по краям улицы шелестели буйными копнами листьев. Над горячим асфальтом воздух плыл и колебался. Коротко стрекотнул маленький кузнечик, прыгнув под ноги, а потом куда-то дальше.

Она остановилась и медленно стянула куртку.

Лето. Вот так сразу. Без четырех длинных, никчемных, заранее вычеркнутых из жизни месяцев. Без холодных промозглых дней, которые нечем заполнить. Лето!!!

Она засмеялась, сначало тихо и радостно, потом все громче, звонче, отчаяннее... И захотелось плакать, но это было бы совсем глупо, – зачем, ведь ничего не случилось, просто светит солнце...

И все-таки она бы разревелась, если бы бесшумно подошедший человек не сказал ей негромко и властно:

– Успокойтесь, Шейла.

* * *

– Прежде всего, – продолжал мужчина, а голос у него был низкий, вкрадчивый, покоряющий, – я бы посоветовал вам не слишком удивляться происходящему. Воспринимайте все как должное. Впрочем, я постараюсь сделать изменения в вашей жизни как можно более постепенными, чтобы дать вам возможность привыкнуть. Привыкнуть к тому, что вы самая счастливая девушка в обоих мирах, Шейла.

Да уж. Она подавила ироническую усмешку, заменив её первыми попавшимися словами:

– Откуда вы знаете мое имя?

Он улыбнулся, прищурив большие восточные глаза с тяжелыми веками.

– Я знаю о вас все. Вас зовут Шейла Макларен, вам двадцать лет. Вы родились в маленьком захолустном городке, там же закончили среднюю школу, там же после этого не занимались ничем. Вы мечтаете уехать из этого городка, все равно куда, вас ничто там не держит. Особенно после того, как два месяца назад вас бросил...

– Никто меня не бросал! – выкрикнула она. – Мы с Терри разошлись... поговорили и разошлись...

– С тех пор вы ненавидите зиму, – продолжал мужчина. – И поэтому сейчас лето. Вы очень красивы, Шейла. Идемте.

Она вдруг почувствовала тяжесть шерстяного свитера, уже влажного и удушливого. Немедленно переодеться! – на секунду это стало самым важным, и Шейла воспользовалась этой секундой, чтобы бросить как ни в чем не бывало:

– Никуда я с вами не пойду. Мне нужно домой.

Незнакомец снова сощурил глаза – смуглый, экзотический.

– Да. Вы идете к себе домой.

Она решительно развернулась и шагнула в тень углового дома – такую чернильно-черную по сравнению с ярким светом, что перед глазами поплыли лимонно-желтые силуэты деревьев и невысокой мужской фигуры. Шейла несколько раз сморгнула и медленно пошла по тротуару мимо старых двухэтажных домов, универсального магазина, маленького кафе...

Стоп! Кафе раньше называлось "Весенний приют", а не "Весна", на витрине магазина был нарисован Дональд, а не Микки Маус, и вообще, на центральной улице всегда росли липы, а не каштаны...

– Где я?!!

* * *

Она сидела в кресле у окна, поджав ноги и подставляя горячему солнцу мокрые после душа волосы. На коленях устроился рыжий кот, и Шейла нервно теребила шерсть за его ушами.

– Освоились? – заботливо спросил незнакомец. Он присел на диван напротив окна, и солнечные лучи подсвечивали четкие черты восточного лица. – Я воссоздал обстановку вашей квартиры, чтобы вам было легче...

– У нас на креслах синие покрывала, а не зеленые, – отрезала Шейла.

– Простите, – он совершенно ничего не сделал, но покрывала в один миг стали синими. – Не стесняйтесь указывать мне на ошибки. К сожалению, я не могу знать заранее всех ваших пожеланий, иначе они были бы уже исполнены.

Шейла резко встала. Кот упал с её колен, на лету попытался уцепиться коготками за край халата, но потерпел неудачу и обиженно заполз под кресло. Девушка подошла к высокому тройному зеркалу и принялась расчесывать волосы. Не обрачиваясь к собеседнику, она спросила:

– А Флипа вы тоже... воссоздали?

Тройное отражение нагнулось, пытаясь выманить кота из-под кресла.

– Что? Нет, ни в коем случае. Воссоздать живое высокоорганизованное существо пока не по силам даже мне. Я перенес его сюда через Коридор миров, как ранее вас. Коридор непосредственно связан с расположением солнца относительно объекта в обоих мирах, с каждой минутой он смещается к востоку. Но ради вашего удовольствия я готов пренебречь техническими трудностями. Если вас тяготит, например, разлука с вашими родителями...

– Спасибо, только родителей здесь не хватало!

Расческа застряла в слишком мокрых ещё волосах, и Шейла со злостью рванула её вниз, оставляя на зубцах спутанные медно-рыжие нити. А восточный незнакомец отражался в каждой створке зеркала, и это было слишком уж много. Шейла обернулась и вперилась прямо в его черные глаза.

– Вы собираетесь хоть что-то мне объяснить? Что ещё за миры и коридоры? Какого черта?! И как мне, в конце концов, вас называть?

Он выпрямился и устало пожал плечами.

– Как хотите, Шейла. Ну хотя бы... Джинн. Все дело в том, что вы очень красивы. Вы созданы для любви. Вы должны жить во дворце. Хотите жить во дворце, Шейла?

Тоже мне, Джинн! Она пару секунд смотрела на него в упор, а потом произнесла негромко, с рассчитанным вызовом:

– Да!

* * *

Флип царапнул лапкой зеркальную поверхность бассейна, и золотые рыбки испуганно брызнули в разные стороны. Шейла подождала, пока водная гладь уляжется, и ещё раз подбежала к самому краю – поправить диадему на тщательно уложенных рыжих волосах и полюбоваться прекрасной, воздушной, сказочной собою. Сощурив подведенные блестящими стрелками зеленые глаза, она показала себе язык и вернулась в атласный шатер. Опахало из павлиньих перьев медленно шевелилось, начиная действовать на нервы.

– Опахало убрать. И ещё я хочу... авокадо с ананасами!

Желание исполнилось мгновенно, и Шейла снова не успела поймать это мгновение. Все-таки интересно, как это делается: само собой или при посредничестве Джинна? Которому, кстати, она повелела не появляться во дворце – и он ни секунды не спорил.

– Я хочу... пусть на мне будет красное платье! А на стенах – картины великих мастеров.

"Вы созданы для любви..." Наверное, он согласен ждать сколько угодно. Терри не был согласен. И Терри никогда не ухаживал за ней вот так... да к черту, к черту этого Терри!

– Белые лилии вокруг бассейна... или нет, светло кремовые. Нет, розы!

И Терри ни разу не дарил ей цветов.

– Убрать. А вместо картин пусть будут гобелены!

Джинн. Смешное прозвище... или все-таки имя? А впрочем, легче всего объявить смешным то, к чему не знаешь, как относиться. Она могла бы до сих пор ходить по заиндевевшим улицам заштатного городишки, где в феврале – да и в марте, и в апреле, – никому нет никакого дела до нее. Созданной, между прочим, для любви! А он увидел её в этой холодной мгле, несчастную, покинутую, – и сделал сказочной принцессой. А для этого подарил ей собственную сказку.

Конечно, он похитил её, не спросив разрешения, – но разве перед тем, как делать подарки, о чем-то спрашивают? И разве она бы отказалась?

А он интересный, даже красивый мужчина.

Она поднялась на цыпочки и, словно продолжая увлекательную игру, прошептала:

– Лунный свет. И музыка, такая тихая восточная музыка. На мне – вуаль и прозрачные шальвары. И... Джинн, приходите ко мне!..

* * *

Все должно быть очень-очень красиво.

Джинн появился из глубин мандариновой рощи, он шел по дорожке, посыпанной осколками самоцветов, задевая полами длинного халата резные клумбы и малахитовые вазы. Пока он приближался, Шейла несколько раз поменяла узор гобеленов, форму шатра и цвет своего полупрозрачного одеяния. Все должно быть безупречно прекрасно, раз уж она создана для любви.

– Я готов выслушать и исполнить все ваши пожелания, Шейла.

Он склонил голову в высокой чалме и опустил веки, выпуклые, исчерченные мелкой сетью морщин. Шейла постаралась избавиться от ощущения, что смотрит на него сверху вниз. Конечно же, он был выше нее. Статный, сильный, экзотически смуглый мужчина с таинственными глазами и вкрадчивым голосом. Все должно быть красиво.

Она сделала шаг вперед и, медленно подняв унизанную золотыми браслетами руку, откинула вуаль.

– О мой Джинн...

С душераздирающим визгом под ноги бросился Флип, и Шейла испуганно попятилась, чуть не потеряв равновесие на краю бассейна. Джинн, подавшись вперед, поддержал её за локоть, а бассейн мгновенно превратился в лазурный ковер с вышитыми золотом рыбками.

Шейла перевела дыхание.

– Джинн...

Он отнял руку и почтительно опустил глаза. Если сейчас приказать ему уйти, подумала Шейла, – он ведь уйдет. И будет ждать, сколько угодно, когда она снова позовет его. Он мог бы считать её своей собственностью, купленной за роскошный дворец, за лето, за исполнение желаний. Он мог бы в любую секунду заявить права на нее...

А ещё звучала тихая, почти неслышная музыка, поблескивали золото и хрусталь, шептались под луной мандариновые деревья...

И Шейла сказала:

– Я люблю вас, Джинн.

* * *

Она опустила веки и чуть запрокинула голову. Но поцелуя не последовало. Шейла с возмущением открыла глаза – и увидела лицо Джинна. И даже испугалась.

Собственно, лица на нем не было. Мертвенно-серая в лунном свете кожа, губы, изогнутые мучительной щелью. Встретившись взглядом с Шейлой, он резко отвел мутно-черные глаза и вдруг заметался взад-вперед, теребя в коричневых пальцах шелковые кисти длинного пояса.

– Это моя вина, – лихорадочно забормотал он. – Моя, только моя, и ни малейшей частицы вашей, Шейла. Я был слишком осторожен, я хотел как можно постепеннее приучить вас к мысли, что вы...

Шейла отступила в сторону шатра. Она никак не могла отделаться от впечатления, что Джинн обращается вовсе не к ней.

– ...вы самая счастливая девушка в обоих мирах! И разве мог я хоть на секунду помыслить... Ведь я – всего лишь раб, жалкий раб, которому дано великое счастье исполнять и предупреждать ваши желания... Это моя, и только моя вина!

Он остановился перед ней – жалкий, старый, нелепый в этой огромной чалме и восточном халате. Смертельно испуганный маленький человек... Шейла нервно усмехнулась, покраснела, передернула плечами.

Надо, по крайней мере, разобраться.

– Скажите, – начала она медленно, раздельно выговаривая каждое слово, – кто на самом деле меня похитил?

Джинн вздрогнул, забеспокоился и заговорил опять-таки явно не с ней.

– Вы пока не осознаете меры своего счастья, Шейла, но это ещё придет к вам. Ведь именно на вас, на вас одну обратил свой взор...

– Кто?!!

Джинн впервые посмотрел прямо ей в глаза и произнес тихо, одним благоговейным выдохом:

– Он.

* * *

Шейла взвесила в руке точеный хрустальный кубок и, тщательно прицелившись, швырнула его в основание мраморной колонны. Флип слегка повел ушами, но не шелохнулся. Все вокруг было усеяно осколками хрусталя, фарфора и керамики, изрезанные гобелены на стенах загибались длинными, как спагетти, лентами. Ковер с золотыми рыбками украшала неровная черная дырка, от краев которой ещё поднимались струйки дыма. И все равно – дворец оставался дворцом, а она – частью интерьера, бесправной наложницей загадочного и всесильного Его.

Джинн так ничего толком и не объяснил. Для него это коротенькое слово, пишущееся с самой большой в обоих мирах буквы, просто не имело эквивалентов. Шквал восторга, ужаса и благоговения не вызвал у Шейлы никакого более-менее конкретного образа. Таинственный Он с равной степенью вероятности мог оказаться богом и дьяволом, мужчиной и духом. Молодым, старым, уродом, красавцем, жестоким, нежным, мудрым, сумасшедшим, бестелесным, как дух, огромным, как культурист... Каким угодно. И мог заявиться к ней в любой момент.

И для Него – вот это Джинн втолковал ей вполне доходчиво – существовал только закон Его собственных желаний.

Флип катал по останкам ковра круглую фарфоровую пиалу – целую, как ни странно. Шейла цыкнула на него и сняла с ноги остроконечную туфлю, готовясь к броску. А смысл?

Можно вооружиться. Вот прямо сейчас пожелать, чтобы дворец был украшен старинным – а хотя бы и новейшим! – боевым оружием. Пускай Джинн только попробует возразить. И держать какой-нибудь маленький стилет-пистолет под рукой, и когда Он войдет...

Шейла все-таки швырнула туфлю, промазала и прикусила губу. Да, любой мало-мальски мужчина разоружит её раньше, чем она успеет поднять руку. Разве что как-нибудь незаметно, в спину... а если Он вообще не человек?

Или приставить кинжал к своей груди: мол, если вы приблизитесь... И сколько так стоять: час, два? Рука устанет. Потому что если действительно убивать себя, гораздо логичнее это сделать уже сейчас.

Осторожно ступая между осколками, неслышно подкрался Флип, потерся о ноги и зажурчал изнутри, как включившийся холодильник. Шейла медленно опустилась на горелый ковер, взяла кота на руки и, наглаживая его от головы до хвоста, громко и беспомощно разревелась.

Любых слез хватает максимум минут на двадцать. Шейла ещё всхлипывала из последних сил, когда среди окружающего разгрома возник тихий и как-то не обращающий на себя внимания Джинн.

– Простите, что я нарушаю ваше уединение, Шейла... Но, возможно, у вас возникло какое-нибудь желание, которое вы затрудняетесь сформулировать...

Шейла подняла слипшиеся ресницы и, шмыгнув носом, произнесла четко и раздельно:

– Пошел вон.

Он вздохнул, поклонился, но ещё не успел исчезнуть, когда она поспешно выдохнула срывающимся голосом:

– Стой!

Она провела рукой по глазам, прочертив на переносице и виске разноцветную полосу из теней и туши, выпрямилась, сбросив с колен кота, глубоко вздохнула и спросила:

– Слушай, ты, Джинн, где сейчас находится этот самый Коридор миров?

Раньше, чем он успел ответить, она судорожно перевела дыхание и продолжила:

– Если ещё не очень далеко, напоминаю, это была твоя идея: перенеси оттуда, из моего мира, одного человека. Если не очень далеко...

Джинн почтительно склонил голову, опустив выпуклые веки.

– Вам стоит только назвать его имя, Шейла.

Она вздрогнула, как если бы не ожидала этого вопроса, и ответила спонтанно, как будто и не знала заранее своего ответа:

– Терри Марсен.

* * *

Следы погрома Шейла уничтожила – вместе со всей дворцовой обстановкой. Этот мужлан, эта дубина стоеросовая то и дело заявлял во всеуслышание, что любит чистоту. Еще, чего доброго, начнет учить жизни, – а вообще-то наплевать, что он там любит. И джинсы с клетчатой ковбойкой она пожелала уж конечно не потому, что это в его вкусе. Просто в таком костюме будет гораздо удобнее бежать отсюда.

К востоку от городка на много километров простирается дикая выжженная степь – в том мире. Но скорее всего, в этом тоже. Лезть туда в одиночку может только самоубийца. Или же чемпион округа по этому идиотскому спорту "школе выживания". Из конца в конец за двое суток без продовольствия, компаса и спичек – рекорд прошлогодних соревнований. Установленный неким крутым парнем по имени Терри Марсен.

И он повторит его снова, никуда не денется. Вместе с ней.

А то зачем было клясться, что они все равно навсегда останутся добрыми друзьями. В конце фразы Терри пришлось пригнуться, уворачиваясь от летящей в голову мясорубки, но сказал же! И только потом ушел, аккуратно закрыв за собой дверь. С тех пор Шейла его не видела. И не собиралась видеть!

Уж чего было проще – гулять по той самой улице, где он живет, ходит качаться в спортзал и просиживает вечера в баре, наверняка уже не один. Но Терри сильно просчитался, если думал, что она будет за ним бегать. Те два раза не в счет – ей действительно было нужно в спортивный магазин, а он в городе единственный! А верзила в кожаной куртке под ручку с белобрысой девкой... может, это был и не Терри, мало ли таких амбалов...

Мало. Собственно, она лично знает только одного. И вот он-то и поведет её через степь к Джинновому Коридору миров. И точка. И пусть только попробует что-то подумать!

– Ваше желание исполнено, Шейла.

Срочно поменять фасон джинсов – клеш уже давно никто не носит, Элис ведь говорила, как можно было забыть! И цвет тоже... а впрочем, ну его. Было бы для кого стараться.

Она оглянулась, поспешно клацнула заколкой, выпуская на свободу буйную рыжую гриву, потом обернулась вокруг своей оси и в конце концов заметила на другом конце пустого зала съежившуюся фигуру Джинна. И все.

– Ваше желание исполнено, – робко повторил он. – Вот только...

Шейла засунула большие пальцы за кожаный пояс. Что?! Этот жалкий раб смеет возражать?!!

– Молчать! Где он?

Джинн со вздохом развел руками.

– К сожалению, вот.

Флип прижал уши, зашипел и попытался спрятаться за ногами Шейлы. За спиной Джинна с глухим треском раскололась массивная коробка двери. Крупными кусками посыпалась штукатурка, звуки ударов стали ритмичными и деловыми. С завидной прытью Джинн отскочил в сторону, и в эту секунду толстенная дверь рухнула внутрь зала.

И Шейла, черт возьми, не смогла сдержать тихого восторженного визга.

Джинн, похоже, забыл о своей способности исчезать и появляться где и когда угодно, – а то чего бы он жался сейчас к стене и маленькими коричневыми ручками пытался заслониться от надвигавшейся, словно грозовая туча, огромной волосатой фигуры, одетой в растянутые спортивные штаны, рваные кроссовки и синюю повязку на лбу? Из-за этой громадины донеслось жалкое лепетание:

– Я исполнил ваше желание, Шей..

Полуголый амбал резко обернулся.

– ?!!

* * *

– Не плачь, маленький...

Шейла подняла на руки отчаянно мяучащего Флипа и отмерила двадцать стремительных шагов в другой конец зала, наглаживая вздрагивающую рыжую шерстку. Гневный взгляд не достиг цели, врезавшись в синий узел на лохматом непробиваемом затылке. И пусть! Козел, садист недобитый!

Конечно, она не ждала, что Терри придет в дикий восторг и с радостным криком бросится в её объятия. Но он мог по крайней мере поздороваться и, как нормальный человек, осведомиться, где он, как сюда попал и что вообще происходит. Ну ладно, можно было проломить перед этим пару стен, – Джинн сам виноват, зачем держать человека за дверью? Кстати, не кто-то, а Шейла спасла Джинна в последний момент, приказав убираться, – он немедленно растворился в воздухе, и сокрушительный удар Терри достался стене. А по касательной – ни в чем, кроме любопытства, не повинному Флипу.

Свинья двухметровая.

Сейчас Терри сидел на поверженной двери, расставив ноги на ширину необъятных плеч и свесив посередине нечесанную голову. Терри размышлял. Иногда он занимался этим – с переменным успехом. И сегодня, похоже, был не его день.

Шейла все-таки поменяла джинсы – на узкие с цветными вставками на коленях, как на картинке в том журнале, что привез из столицы старший брат Элис. Никогда не помешает хорошо выглядеть. Просто чтоб знал. Нет, ну это ж надо, – ударить Флипа! Флипа, который всегда терся об огромные ноги Терри. И которого Терри обязательно брал в руки и почесывал за ушами. Он любил и собак, и кошек... ну и пусть.

– Слышь, Шейла...

Она встрепенулась и выронила кота. Терри даже не встал – только слегка приподнял и повернул в её сторону голову.

– ...Куда он делся, тот мужик? Ну, который косил тут под араба. Представляешь, он мне заявляет: "ты доставлен, мол, сюда по велению моей госпожи..." Доставлен! Я ему что, груз по безналу? – Терри стиснул и снова расслабил кулаки размером с мелкие арбузы. Потом идиотски повел плечами. Слушай, он же прямо в воздухе растворился! Как это?

А вот так! Шейла торжествующе выпрямилась и горделивым полукруглым движением отбросила за спину волосы. И медленно, смакуя каждое слово, произнесла:

– Я ему приказала раствориться – он и растворился. Очень даже просто. Он мой раб.

Терри недоверчиво хмыкнул.

– Да ладно тебе, гонишь!

Она на миг зажмурилась, предвкушая момент наивысшего удовольствия. И выдала:

– А ещё я ему приказала доставить тебя сюда – он и доставил.

И вот тут Терри вскочил.

Честное слово, она не собиралась ему мстить, ну ни чуточки! Ни за "останемся друзьями", ни за длинную промозглую зиму, ни даже за блондинку в спортивном магазине. Мстить этому примитиву, давно вычеркнутому из жизни... да она о нем бы и не вспомнила, если бы не та победа в "школе выживания"! И никто не виноват, что месть получилась.

Да ещё как!

Секунд двадцать он только хватал губами воздух, как выкинутая из аквариума рыбка. Потом беспомощно огляделся по сторонам, лихорадочно сжимая кулаки, под которые ничего не подвернулось, – ведь с обстановкой дворца Шейла уже успела расправиться, а Флип благоразумно прижался к ногам хозяйки. И только потом из луженой глотки вырвался гортанный нечеловеческий рев. Постепенно распадающийся на членораздельные слова.

Терри орал, что она не имела такого права, что он не груз без маркировки, а двукратный чемпион округа и гражданин свободной страны! Что он ещё полгода назад понял, каким был идиотом, когда связался с девчонкой, которой мало настоящего мужчины, а подавай модные шмотки, цветы, кино, может, она ещё хотела, чтоб он стихи писал?! Что он вообще знает как облупленных этих баб с их собственническими инстинктами, и что теперь всё, обломаются! Что она имеет на него не больше прав, чем кто-либо, а на него никто никаких прав не имеет, и потому пускай кончает за ним бегать! Что у него есть серьезные дела, чемпионат скоро, а она...

На этом месте Шейла поймала паузу и спокойно изрекла:

– Вот и потренируешься.

Терри замолчал и ошалело водил большими, как плошки, голубыми глазами. Шейла подошла к нему и дотронулась до его плеча... ну, не совсем до плеча, а куда дотянулась. Просто так. Чтобы подбодрить и вывести из истерики. Нащупала влажный горячий бицепс и отдернула руку.

И скомандовала:

– Возьми себя в руки и слушай.

* * *

– И с чего это вдруг? – оборвал Терри на полуслове. Грубиян.

Шейла сделала большие наивные глаза.

– Но ведь ты мой друг. Чисто по-дружески, я же прошу.

Терри заглянул в эти наивные глаза и раздельно отчеканил:

– Ищи дурака.

И это после того, как она так замечательно все ему объяснила! Чистосердечно рассказала про лето, про дворец и про Джинна. Естественно, не останавливаясь на некоторых деталях личного характера, но это ведь и не относилось к делу. Зато постаралась как можно точнее передать слова Джинна насчет Коридора миров, перемещающегося к востоку. Правда, она сама не очень четко представляла себе этот момент, – но Терри Марсен хвастался, что в школьные годы всегда защищал честь города на олимпиадах по физике, стабильно занимая предпоследние места... и все-таки! И вообще, он был мужчина, а им положено разбираться в таких вещах.

А под конец она поведала Терри про Него. Всесильного и загадочного, от которого он, Терри, по долгу дружбы обязан был её спасти.

– Ищи дурака.

Значит, так?! Ну-ну.

– Терри, мы с тобой в другом мире, – она все же попыталась воззвать к голосу разума. – Тебе и самому хочется, наверное, выбраться отсюда.

Она хотела в качестве аргумента вспомнить ту блондинку, но передумала. Возможно, никакой блондинки и нет. Возможно, это вообще был не он, а тут она со своей глупой ревностью...

– Я и выберусь, – простодушно ответил Терри.

И пояснил:

– Это же, как я понял, много километров пешком по степи. И в июле! Ты хоть представляешь себе, что это такое? Сиди тут и не рыпайся. Попроси этого Его – может, он тебя отпустит.

И ещё добавил, идиотски ухмыляясь:

– А может, и не стоит, а? Может, он того... мужи-и-ик!

По морде! Но не получится, высоко.

Шейла заложила большие пальцы за пояс – отличный жест, кстати, – и поинтересовалась:

– Хочешь, Джинн тебя в порошок сотрет? Да, именно: он – тебя. Если я прикажу.

Терри тупо вытаращил глазищи. Шейла пожала плечами и негромко позвала:

– Джинн!

Он возник немедленно – из вежливости не сквозь стену, а в проеме выбитой двери. Терри спортивным чутьем уловил присутствие незнакомца за спиной и резко обернулся. Разумеется, тщедушная фигура в чалме снова не произвела на него впечатления.

– Джинн, – приказала Шейла, – я хочу, чтобы вот эта стена расспыпалась в порошок.

И нужна была эффектная пауза, чтобы Терри проникся зрелищем мгновенного разрушения стены и провел параллель между собой и этим фрагментом архитектуры. Но Джинн все испортил, заговорив сразу же после исполнения желания госпожи.

– Я не решался появиться тут без вашего повеления, Шейла... Но, раз уж я здесь, позвольте сообщить вам новость, которая преисполнит вас счастьем... самым огромным счастьем в обоих мирах.

Паузу в своей речи он выдержал как нужно.

– Готовьтесь, Шейла. Через десять минут вас посетит... Он!

Шейла стиснула зубы.

– Ясно. Вон отсюда.

И схватила за руку Терри, нелепо замершего перед пустым местом, где только что стоял мужик, косивший под араба.

– Ну, ты все понял?! У нас десять минут.

* * *

– Ты крэйзи, – злобно сообщил Терри. – Чего ты не стребовала с того мужика нормальное снаряжение? Я бы задиктовал, что нужно. А как теперь...

– Сам ты крэйзи, – огрызнулась Шейла. – Он бы тут же догадался, не дурак ведь, как некоторые.

– Хотя бы деньги, что ли, – дурака Терри не принял на свой счет. Зашли бы по дороге в спортивку, отоварились... Кстати, а спортивка в этом мире есть?

Он имел в виду тот самый спортивный магазин, о котором Шейла и не могла, и не собиралась спокойно слышать. Сверкнув гневным взглядом, она прикусила язык, на котором уже вертелась та белобрысая лохудра... впрочем, возможно, и не существовавшая. Во всяком случае, требование денег тоже могло показаться Джинну подозрительным. Да и времени у них далеко не столько, чтобы шляться по всяким там "спортивкам". Но этому идиоту разве объяснишь?

И вообще, кто бы прибеднялся – чемпион по "школе выживания"! Поскулил бы вот так на своем чемпионате.

Шейла крепче прижала к груди Флипа и ускорила шаги.

Они уже вышли на окраину города – пыльную, древнюю, неопрятную, очень похожую на настоящую. Погони пока что не наблюдалось. Хотя десять минут кончились ещё тогда, когда Шейла и Флип визжали в оконном проеме на высоте третьего этажа и наотрез отказывались отдаваться на произвол призывно раскрытых внизу объятий разъяренного Терри. Если честно, прошло ещё минут десять, прежде чем Шейла решилась для пробы сбросить вниз кота. И ещё не меньше четверти часа... А что? Она все-таки женщина.

Это он мужик, он обязан... а ещё хнычет из-за отсутствия снаряжения!

Терри хмуро шагал впереди, закинув за плечо авоську с тремя бутылками минеральной воды, самой дешевой, купленной в окраинном ларьке на несколько монет, завалявшихся в кармане его спортивных штанов. Широкая голая спина уже приобрела малиновый оттенок дорвавшегося до пляжа туриста-северянина. Терри перебросил авоську с водой на другое плечо, и на первом осталась глубокая ярко-красная полоса. И пусть! Шейле ни капельки не было его жалко.

Ей самой и жарко не было – единственное что волосы пришлось все-таки заколоть повыше. И дойти в удобных, подогнанных по ноге Джинновых кроссовках она могла на край света. Этого, во всяком случае. То есть, до Коридора миров.

Впрочем, она надеялась, что это не очень далеко.

– Ну и куда теперь? – спросил Терри.

Они остановились.

За последней полуразвалившейся собачьей будкой и локальной мусорной свалкой лежала ровная и необозримая степь.

* * *

– Я пить хочу.

– Хоти.

– Ну Терри... Я пить хочу!

– Я сказал: хоти. Мы ещё пяти километров не прошли, дурочка.

– Что?! А ну, повтори!

– Дура, идиотка, крэйзи.

– Ты... ты... Если нас поймают, я скажу, что это ты меня похитил. Джинн не знаю что с тобой сделает, а Он...

– Что-то он не очень-то торопится, твой Он. Нужна ты ему триста лет.

– Все. Я с тобой не разговариваю.

– Наконец-то. Молчи и показывай дорогу.

– Я?!!

– Ну не я же!

– Интересно. Ты же только что оттуда! А когда Джинн переносил через Коридор миров меня, это было в городе, на Центральной аллее, почти что у меня под домом. Откуда я могу знать, где это теперь?

– А я, по-твоему, могу? Я, как нормальный человек, занимался в зале, тут подваливает этот твой араб, предлагает выйти на минуточку... и все, полная отключка! Помню только, что степь, – а дальше меня везли в каком-то закрытом драндулете, без окон, втыкаешь? А степь – она везде одинаковая.

– А ещё чемпион, тоже мне! Запомнил бы какие-то ориентиры. И вообще, я же ясно сказала: Коридор перемещается на восток. Повторяю для слабоумных: на-вос-ток!

– Вот и веди.

– Куда?

– На-вос-ток! Не знаешь, где это? Вот смотри: что это такое яркое на небе? Правильно, солнышко! А восток, детка, там, где оно встает.

– Сильно умный выискался! Я пить хочу.

– Хоти.

Терри двигался впереди широкими размеренными шагами, а Шейле то и дело приходилось совершать маленькие перебежки, чтобы не отстать безнадежно и навсегда. Удобные кроссовки по ноге давно заковали эти самые ноги в инквизиторские колодки. А того, кто придумал кошмар в виде узких джинсов с модной картинки, следовало бы самого заставить пройтись в них по выжженой июльской степи. Но больше всего мешала насквозь пропотевшая, липнувшая к голому телу рубаха-ковбойка. Шейла уже несколько раз решалась снять её ко всем чертям – и несколько раз передумывала. Слишком много чести для этого непробиваемого буйвола.

Он топал вперед как ни в чем ни бывало, без лоскутка лишней одежды на теле, – растянутые на коленях штаны в счет не шли, а потрескавшиеся ещё при Шейле полгода назад кроссы превосходно вентилировались. Подставленные солнцу плечи не пошли пузырями, как она втайне надеялась, а приобрели здоровый кирпичный оттенок. Гад непробиваемый. На мучения Шейлы ему было абсолютно плевать.