Текст книги "Проект «Миссури»"

Автор книги: Яна Дубинянская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 32 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]

АНДРЕЙ

Волна казалась высокой, но ближе к берегу обмякла и опала пеной метра за полтора до его ног. Следующая была совсем несерьезной. Третья подплеснула довольно близко, но тоже бесследно впиталась в песок, не замочив пальцев. Может быть, вот эта?.. Да нет, куда там, – и он сыграл в поддавки, пододвинув шезлонг ближе к морю.

На глаза поверх розоватых вариочков легли чьи-то теплые ладошки. Ляля? Хотя ее ведь уже с неделю как нету… а как же зовут эту, новенькую? Вспомнил: Оксана. Ксюша.

– Ксю-ю-юша…

Она была молоденькая, маленькая и ещё почти не загорелая. Восторженно засмеялась, отняла руки и, метнувшись вперед, присела на песке у ног Андрея. Вот тут-то и подкралась настоящая волна, разбившись брызгами аккурат на округлостях Ксюшиного фиброкупальника. Много визгу и смеху, после чего горничная каким-то образом очутилась у Президента на коленях. Кстати, не такая уж она и маленькая…

Дурачась, оттянула складку у него на животе: а вот этого Андрей как раз не любил, Почему-то действительно жирным мужикам никто ничего не говорит, а если у солидного мужчины всего лишь наметился животик, любая финтифлюшка считает себя вправе делать какие-то намеки или даже замечания открытым текстом. Да пару сеансов вибромассажа – и от этой складки следа не останется… только зачем?

Между прочим, куда все-таки подевалась Ляля… или Лёля?.. надо же, забыл. Наверное, Алина уволила. Алька всегда была стервой, но в последнее время что-то совсем… Хорошо хоть, что ее не так часто заносит сюда, на Остров.

Андрей отстранил Ксюшу, приподнялся в шезлонге, сдвинул на лоб вариочки. Море стало чуть более зеленым, облака – чуть менее розовыми; однако знакомый пейзаж ни на йоту не потерял своего очарования. Золотистый песок и зеркало лагуны, пальмовая аллея вдоль побережья и башенки белого дворца-резиденции за веерообразными кронами, яхта с голубыми пневмопарусами и ручная чайка на мачте… Если б можно было жить на Острове постоянно… А впрочем, Андрей все меньше и меньше понимал, почему нет.

– Забыла вам сказать, Андрей Валерьевич. – Новенькая горничная прильнула к нему всем телом; да нет, она ничего, во всяком случае, ничуть не хуже Ляли. – Там ваша… в общем, госпожа Багалий прилетела.

– Привет.

Ее белые брюки росли прямо из песка, где утонули по щиколотку босые ноги, туфли на шпильках-кинжалах покачивались в воздухе, а коротко стриженные волосы слегка шевелились в унисон морскому бризу, Она щурилась– видите ли, совершенно не признавала вариочков,

Андрей улыбнулся: привычка, выработанная годами. Когда успела улетучиться горничная, он, хоть убей, не заметил. Интересно, Аля ее сразу уволит или как?

Кинжальный каблук неприятно коснулся его шеи; разумеется, она это нарочно. Поморщился и кликнул мобил-селектором:

– Шезлонг для госпожи. И… что ты будешь пить?

– Ничего.

– …Два бриз-коктейля. Автодоставкой. – Незачем лишний раз подставлять девчонку. Отключился и поднял глаза: – Ну?

– Хоть бы встал в присутствии женщины. Развалился, как… Ну что это такое? – Коротко и больно хлопнула его по животу. Стерва. Сама-то она не вылезала из тренажерных залов с массажными кабинетами и до сих пор была сухая и поджарая, как охотничья собака.

Андрей хотел огрызнуться, но сдержался. В конце концов, самое разумное было как можно скорее перейти к делу: иначе как по делу Алина на Острове не появлялась. И, если все побыстрее уладить, существовал реальный шанс, что она улетит обратно в тот же день.

– Я тебя внимательно слушаю, Аля.

У самой кромки моря материализовались столик с напитками и шезлонг; Алина вручную оттащила последний назад, оставляя канавки в мокром песке, и присела на самый край. Андрей спохватился и поухаживал за ней, дотянувшись с места до узкого сине-искристого бокала. Женушка одним глотком выхлебала почти половину – а ведь отказывалась. Откинулась на спинку шезлонга, подтянула ноги и, похоже, слегка расслабилась. Самую малость.

– Когда ты думаешь возвращаться в столицу?

Приподнял брови:

– Ты что, Аль, я же в отпуске.

– Ты в отпуске уже третий месяц. Причем второй раз за год.

– Ну и что?

– Ты пока еще Президент. – Она акцентировала «пока еще» совсем незаметно. – Между прочим, в этом году у нас выборы. Забыл?

Андрей усмехнулся:

– Выборы! Слушай, оно нам надо? Давай продлим полномочия еще на пару-тройку лет, как в прошлый раз… Или ты серьезно думаешь, что кто-нибудь будет против?

– Кое-кто, представь себе, против.

За ее спиной шептались экваториальные пальмы: уже совсем взрослые, высоченные, и не скажешь, что их с огромным трудом акклиматизировали в наших широтах всего лишь несколько лет назад. Вообще давно пора вплотную заняться климатом Острова: сколько можно, чтобы здесь, как и во всем Южном регионе, на целых три месяца наступала зима, порой даже со снегом? Существуют же, он читал, новые разработки: какие-то локальные купола, моделирование зон… А то ведь действительно, ещё месяц-другой – и придется двигать в столицу.

Алина смотрела на него в упор, сощурив глаза до жестких щелочек. И совершенно не вписывалась в пейзаж.

– Я заглядывала в твою приват-почту. У тебя лежат четыре нераспечатанных гриф-мессиджа.

Махнул рукой:

– Хорошо, сегодня посмотрю. А почему ты решила?.. Мало ли что там пишут.

– Не знаю. Но, видишь ли, некоторые вещи написали непосредственно мне.

– И что именно?

Жена залпом допила бриз-коктейль. Завертела, как фокусник, в пальцах длинный бокал. Все-таки Аля стала чересчур нервная. Вот кому не помешал бы хороший отпуск на Острове… хотя нет, лучше не надо. Он даже плечами передернул.

– Будут выборы, Андрей. Причем не такие, как десять лет назад: избирать ли Багалия на второй срок? – а с реальным альтернативным кандидатом. Максимально прозрачные, полная гласность, огромное количество иностранных наблюдателей. И чтоб комар носа не подточил, Тогда, может быть, обойдется. Может быть…

– Это тебе прислали в гриф-мессидже?

Пожала плечами. Что, вероятно, следовало считать знаком согласия.

Андрей приподнялся, развернулся вместе с шезлонгом, подался ей навстречу.

– Послушай, Алька, а давай пошлем их назад! По известному адресу. И посмотрим, что получится… а?

Алина вздохнула и наконец уронила бокал на песок.

– Не получится, Андрей.

– Это идиотизм! Чушь собачья! – Он месил босыми ногами песок с пеной и водорослями. – Да кто в этой стране вообще интересуется политикой? Кто пойдет на эти идиотские выборы, я тебя спрашиваю?! Помнишь, пять лет назад нам едва-едва удалось раскрутить процентов шестьдесят избирателей на тот инет-референдум по продлению полномочий на третий срок… и было «за» единогласно, что и требовалось доказать! Потому что мы живем в благополучном, стабильном государстве. Нашим согражданам в голову не приходит что-то менять. Более того, те из них, кто как минимум лет пятнадцать пребывают в сознательном возрасте, прекрасно знают, кому они обязаны теперешним благополучием и стабильностью. Мне!!!.. Так о каком альтернативном кандидате может идти речь?

Андрей перевел дыхание, заговорил спокойнее:

– И, если уж на то пошло, я заслужил этот отдых, этот Остров. Я сумел отладить государственный механизм до такой степени, что теперь он крутится сам. Ты знаешь, чего мне это стоило в свое время… но сумел же. Сейчас главное– ничего не трогать. Ради нашего с тобой спокойствия, Аля, и ради страны тоже. Потому что мне все чаше кажется, что нашим с тобой… общим знакомым, рассылающим эти самые гриф-мессиджи, плевать на страну. А меня избрал народ, И это налагает на меня определенные…

– Неплохая речь, Не разучился.

Алина сидела в глубине шезлонга, согнув колени и обхватив их руками. Каменное лицо и стиснутые губы – словно узкий футляр, куда только что убрали бритву. Какая же она все-таки стерва.

– Я говорю то, что думаю. То, что есть на самом деле.

– Ты уверен, что полностью осведомлен относительно происходящего «на самом деле»? Третий месяц балуясь с девками на Острове?

Девок, разумеется, пришлось пропустить мимо ушей. Хотя очень не хотелось.

– Ну так расскажи мне что-нибудь новенькое. Ты ведь у нас постоянно в центре событий. Это, надо думать, единственная радость твоей жизни…

Она тоже молча проглотила его иронию. Один-один.

– Рассказываю. Последние пару недель мы снова оказались в фокусе внимания мировой общественности. – На его пренебрежительный жест жена никак не отреагировала. – На этот раз все гораздо серьезнее, чем во время прошлых всплесков, и я бы на твоем месте не стала надеяться на скорый спад. Наши драгоценные «экономическое чудо» и «блестящая изоляция» достают их уже не первый год, но сегодня, кажется, достигнута критическая точка. Начнем с того, что они каким-то образом сумели договориться: черные, белые, левые, правые, военные, исламисты, торговые союзы и международные организации борьбы за права человека. Все они теперь дружат – против нас. Кстати, господин Президент, когда ты последний раз был за границей с дружественным визитом?

– Зачем?

Алина нервно усмехнулась:

– Хороший вопрос.

– То есть, – Андрей присел на край шезлонга, – ты считаешь, что настало время как следует расшаркаться перед внешним миром? И даже организовать специально для них липовые выборы? Но, Аля, у нас ведь открытая страна. Международная общественность уже сто раз имела возможность убедиться, что мы именно такие, какие есть, – а вовсе не империя зла с агрессивной внешней политикой и вопиющими нарушениями прав человека. Просто мы смогли поднять нашу страну так высоко, как никому в мире и не снилось, тем более в такие сроки. Но, в конце концов, из банальной зависти никто не станет забрасывать нас атомными бомбами.

– Еще как забросают.

– Ничего подобного. Нужен повод – а мы его не дадим.

– Боюсь, что вот-вот дадим, Андрей. У нас появилось, вернее, обострилось, энное количество внутренних проблем. В твоем четко отлаженном механизме таки не хватает каких-то винтиков. И эти проблемы надо срочно решать, что, поверь, довольно сложно будет сделать, – она обвела широкий полукруг циркулем вытянутой руки, – отсюда.

Андрей пожал плечами:

– Только не говори мне об истощении ресурсов, хорошо? При современном уровне развития компенсаторных технологий…

– Истощение ресурсов – это раз. С демографией, допустим, можно подождать еще лет пять-шесть – не больше; хотя поощрительные программы, конечно, пора сворачивать. Но если ты не готов, о глобальном не будем. Я вообще-то хотела поговорить с тобой о внутренних центробежных течениях. О перелетчиках, например.

– Не смеши меня. – К его удивлению, по-настоящему засмеяться не получилось. – Это горстка психов. Такие имеют место быть всегда, в любом обществе. Как алкоголики и гомосексуалисты. Пока их процент не превышает…

– Пока не превышает. Но это ненадолго, можешь мне поверить. И потом…

Она встала и тоже заходила по кромке берега, проваливаясь в мокрый песок. Подплеснувшая волна до колен забрызгала белые брюки; Алина тихо чертыхнулась, но подальше от воды не отступила.

– Этот народ изменился качественно. Если сначала они были просто нелегальными мигрантами из числа последних люмпенов, кому элементарно не хватало средств на пакет документов для законного выезда…

– Сейчас такого вообще нет, – перебил Андрей. – Ни желающих эмигрировать, ни чтоб у кого-то не было на это денег.

– Правильно, умница. А вот перелетчики – есть. Только они теперь совсем другие. Имеются сведения, что у них уже существует своя подпольная организация. Во всяком случае, налицо единый, тщательно разработанный сценарий действий. Никто из них не заинтересован в том, чтобы тихо смыться за границу. Наоборот: каждая попытка – это резонанс, шум, конфликт, причем непременно на глазах у иностранцев. И с обязательным упоминанием… проекта «Миссури».

Андрей отметил, насколько явственно она запнулась – будто налетела на камешек посреди ровной площади. Алина! Алька, для которой никогда в жизни не существовало табу и неудобных вопросов. Подумать только, а ведь на тех, первых – старых и очень хорошо забытых – выборах они размахивали дипломом «Миссури», как флагом, всю кампанию строили именно на этом… так странно. Неужели за каких-то пятнадцать лет люди успели напрочь вытереть из памяти, как дружно голосовали тогда «за Будущее»? Да нет, не могут не вспоминать – но с каким, интересно, чувством?..

Как все изменилось.

И сколько еще можно все менять?!

* * *

– В общем, ты понял, – доносился с балкона Алинин голос, – Вылетаешь утром. Прежде всего рабочий брифинг по текучке, у всех должно создаться впечатление, что ты целиком и полностью в теме. Потом эфир на Первом национальном, текст я тебе подготовлю и сегодня вечером сброшу. Иностранцам дадим доступ к телу где-то после трех, но не расслабляйся, может, кому-нибудь удастся и раньше добраться до тебя, они ушлые…

Горничная Ксюша бродила по апартаментам, собирая Андрею приват-кейс, – этот процесс Алина сочла необходимым лично проконтролировать. В Ксюшином левом глазу медленно набухала большая слеза: Андрей был искренне тронут. Хотя черт его знает, может, жена уже успела ее уволить, и малышка оплакивает именно это, а вовсе не разлуку с ним.

– Чуть не забыла. – Алина возникла в дверном проеме, и маленькая горничная оцепенела, как кролик перед удавом. – В понедельник проведешь серьезное совещание по космической программе. Подготовься как следует, это важно.

Он вздохнул:

– А что космическая программа? С ней-то какие проблемы?

И сам на мгновение изобразил жертвенного кролика: настолько жутким был ее суховатый смех, пробравший до костей.

– Ничего особенного. Просто последнее время циркулируют слухи, что никакой программы вообще нет. В смысле, есть – но не имеет ни малейшего отношения к космосу.

– Как это?

– А вот так. Поговаривают, что ребята, которых якобы готовят для экспедиции, – на самом деле второе поколение проекта «Миссури». Не больше и не меньше.

Синий спортивный телепорткатер госпожи Багалий пристал прямо к балкону, плавно трансформировав мраморные балясины. Алина исчезла, не прощаясь и не дав мужу испортить эффект немой сцены после своей последней фразы.

Андрей усмехнулся: ради этого эффекта жена даже пожертвовала ревизией его приват-кейса. Бедная Ксюша напрасно старалась – до вечера, а тем более до завтрашнего утра, еще уйма времени.

– Андрей Валерьевич! – После отбытия Алины горничная заметно осмелела. – Что-то не найду ваш полифункционал. Нигде его нет. А вы сами случайно не помните?..

– Спроси что-нибудь полегче. – Он и сам чувствовал веселый подъем, словно мальчишка, сбежавший с уроков. – Подожди… Алька говорила, что брала его, заглядывала в мою приват-почту. И, разумеется, поставила на место. Всего-то! Видишь ли, Ксюшечка, иногда бывает целесообразно искать вещи на их законных местах.

Малышка метнулась в президентский кабинет, куда Андрей не заходил, наверное, с начала отпуска. Кстати; потянувшаяся ниточкой мысль была не из самых приятных, но с этим моментом действительно следовало поскорее разобраться.

– Постой, я сам.

Его кабинет – ни единого окна, если не считать прозрачного светоносного купола высотой в два этажа других дворцовых помещений, – всегда раздражал Андрея, потому что был этаким островом на Острове. Здесь действительно тянуло работать. Ни к чему другому, кроме работы, это помещение приспособлено не было. А он, черт возьми, прилетал сюда, на Остров, в отпуск. В конце концов, каждый человек имеет право!..

Отпуск закончился.

Полифункционал и вправду стоял на своем месте, задвинутый в нишу трансформенного кабинетного стола. Андрей опустился в мобильное кресло; и нелепо же он, наверное, смотрелся среди этой офисной мебели – с мокрыми волосами, в вариочках на темени и ярком мультхалате, наброшенном практически на голое тело. Четыре гриф-мессиджа, говорила Алина. Что ж, посмотрим, о чем там пишут.

Он раскрыл монитор, загрузил функцию приват-почты. Ни одного непрочитанного письма – за два с половиной месяца? – разумеется, такого не может быть. Просто Алина все их прочла и, наверное, ответила на те, что сочла нужным. Все равно надо будет пересмотреть: вдруг что-нибудь интересное или даже личное… хотя с корреспонденцией такого плана, если она и была, жена, конечно, безжалостно расправилась. Не из ревности, просто по стервозности характера. Ну да ладно.

А вот и гриф-мессиджи. Четыре ярко-малиновые строки в серой табличке почтового ящика.

Программа идентификации загружалась довольно долго; глаза Андрея заслезились, и приват-почта выкинула окно с вежливой просьбой не щуриться. Невольно улыбнулся: впрочем, наивность дизайна программы не вводила в заблуждение. До сих пор не было зарегистрировано ни единого случая, когда гриф-мессидж удавалось прочесть кому-то, кроме непосредственного адресата, – даже человеку, стоящему у того за спиной.

Самое смешное, что подавляющее большинство адресатов, утверждала Алина, были абсолютно уверены, что гриф-мессиджи рассылает Администрация Президента.

Он открыл их все один за другим, прочел бегло, легковесно: а что особенного там могут написать? Потом перечитал внимательно, почти скрупулезно. Изумленно вскинул брови. Что ж, значит, так и будет. И у Алины вряд ли найдутся аргументы против.

В кабинет заглянула Ксюша – сказать, что все собрано, кроме… можно уже взять у господина Президента его полифункционал?

Андрей крутнулся в мобил-кресле – двадцать оборотов с ускорением; говорят, любимая забава современных мальчишек из тех, кому не хватает терпения спокойно досидеть до конца урока в индивидуал-классе.

– Отбой, малышка. Уже никто никуда не летит.

Девочка искренне просияла. И это было приятно.

По вечерам он любил гулять по Острову один.

Вечером действительно можно было поверить, что Остров – настоящий коралловый атолл в ожерелье пальм под огромными звездами где-нибудь на экваторе, а вовсе не искусственное намывное сооружение всего лишь в десятке километров от южного побережья страны.

Между прочим, совсем недалеко от границы. Алина с самого начала говорила, что это неразумно.

Андрей присел у мохнатого, словно обмотанного войлоком ствола пальмы, отыскал на земле плоский камешек и пустил его на поверхность лагуны. Путь «блинчика» высветился фосфоресцирующим следом: вода начинала цвести. Скоро осень. Нет, черт возьми, с этим надо что-то делать, и поскорее.

Алька будет обескуражена. Все ее усилия, вся тщательно выверенная тактика и стратегия разговора с ним, железная цепочка аргументов и даже убийственный спецэффект под занавес – все оказалось не стоящим выеденной скорлупы кокосового ореха… которые, кстати, не успевают вызревать в местном умеренном климате. Конечно, она ведь исходила из того, что его нечитанные неделями гриф-мессиджи всего лишь дублируют те, что получила она сама. И правда, кто бы мог предположить, что на самом деле – с точностью до наоборот?..

Любопытно. Что это – накладка? Правая рука не ведает, что творит левая, и так далее?.. Или элементарный сбой в Сети… вряд ли. Эти люди – не будем делать вид, что знать не знаем КТО, – не умеют ошибаться. Еще нелепее было бы предположить некую своеобразную шутку – шутить они тем более не умеют.

Но в чем в таком случае мог заключаться расчет? Андрей запустил еще один «блинчик»: неудачно, камень сразу пошел ко дну, зато по воде разошлись светящиеся концентрические круги. Тоже красиво.

«А давай пошлем их обратно. По известному адресу!» Он усмехнулся. Что ж, ОНИ могли предвидеть и это. Сыграть на его амбициях, стремлении к личной и политической независимости, давно зреющем бунте. Вы приказываете мне оставаться – а я вернусь назло врагам, да хотя бы потому, что кто вы такие, чтобы приказывать мне, Президенту страны?!.

Но даже ОНИ кое-чего не учли. Он, Андрей Багалий, – всего лишь человек. Человек, который устал. Которому хорошо здесь, на Острове, под пальмами, шепчущимися на берегу фосфоресцирующей лагуны. И который прожил на свете достаточно долго, чтобы понять: это самое главное. Это именно то, на что может не хватить жизни, если не ценить, разбрасываться, постоянно приносить в жертву чему-то громкому и глобальному. Хорошо разрекламированной, но пустой изнутри суете.

Возможно, так проявляет себя то, что один парень– не будем вспоминать понапрасну его имя и то место, где им в свое время довелось пересечься, – называл процентом погрешности. Но разве это важно?

Он дошел до края косы. Отсюда в хорошую погоду, если присмотреться, было видно разноцветное зарево над курортным побережьем: до него минут десять морем или сорок секунд телепорткатером, Но присматриваться не обязательно. Во всяком случае, на этот счет ему не присылали гриф-мессиджа.

Андрей опустился на песок, уже по-осеннему прохладный. Активизировал мьюзик-чип в дужке вариочков, Этот альбом перегоняли с громоздкого сидирома в формат новых аудио-технологий специально для него. Наш Президент любит старую музыку. Ностальгический штришок имиджа: и Алина не придумала бы ничего лучше…

Современную – с ее бесчисленными направлениями и жанрами, с доступностью ее сотворения каждому, кто владеет начатками виртуал-аудиомоделирования, – он однозначно не воспринимал. Что, конечно, никак не отражалось на распределении государственных дотаций в культурной сфере: в свободной стране искусство должно развиваться естественным путем. Политика не имеет права лезть в столь тонкие, деликатные материи… на его личный взгляд, чересчур уж тонкие и деликатные.

Первая песня прозвучала на индивидуал-частотах, транслируемых чипом прямо в мозг. Затем Андрей переключил режим: почему бы не дать послушать то, что слышит он, и этому вечеру, и морю, и пальмам?..

Голос. Живой, страдающий голос женщины, зовущей любимого. Настоящий, как звезды. Мимолетный, словно искорки в море…

И они надеются смоделировать на своих вирт-мьюзиках нечто подобное? Даже смешно.

Она давно уже не поет; сейчас не поет никто. Собственно, он не имеет ни малейшего представления, чем она теперь занимается: наводить справки, когда каждый твой шаг на виду, сопряжено с таким количеством проблем, что невольно отодвигаешь это дело на неопределенное будущее. Последний раз о ней упоминали в прессе в связи с рождением ее девочки… лет в сорок пять, наверное. При современных медицинских инновациях в этом нет ничего особенного – однако независимо от уровня развития науки остается крайним выходом отчаянного одиночества…

Хотя он, Андрей Багалий, давно здесь ни при чем.

Альбом закончился; в тишине плескалась вода и шелестели перистые листья пальм. С моря задул холодный ветер. Кстати, со стороны границы. Если все, о чем говорила Аля, правда – то Остров, в сущности, находится на передовой линии возможного огня. И он, Президент, с его старой музыкой, мечтами о вечном лете, розовыми вариочками и головой, спрятанной в песок, – идеальная мишень. Или заложник – что было бы совсем уж глупо и унизительно.

Странные мысли приходят порой по вечерам.

А может, все-таки заказать на утро телепорткатер?