Текст книги "Учитель Так-Так и его разноцветная школа"

Автор книги: Яков Аким

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц) [доступный отрывок для чтения: 2 страниц]

НОЧЬ ПОЛНА НЕОЖИДАННОСТЕЙ

Начало темнеть.

Фок заторопился. Он схватил желтый кирпич, положил его стоймя – вышла палочка. Другой желтый кирпич лег следом за синим, коротким торцом наружу, – точка. Получился восклицательный знак.

– Все! – сказал Фок, облегченно вздохнул и слез на траву. Потом отошел немного, еще раз полюбовался своей работой и, отряхнув ладонь о ладонь, отправился спать.

Но этот тихий летний вечер с дремлющими деревьями и кустами, с едва шелестящей травой, этот тихий вечер был полон неожиданностей.

Только-только скрылся Фок, из-за куста вынырнул тот самый мальчишка, которого на стройке прозвали Ржавая Пятка, потому что пятки у него действительно были как будто покрыты ржавчиной и совсем не сверкали, когда ему приходилось бегать босиком.

Ржавая Пятка забрел сюда случайно.

Все дело в том, что сегодня был вторник. А Ржавой Пятке до смерти надоело слушать каждый вторник и каждую пятницу вежливые бабушкины нотации, и он решил просто побродить по лесу. Тем более, что секретный мешочек бабушка стала прятать в шкаф и запирать на замок.

Ржавая Пятка скорчил рожу вслед исчезнувшему в темноте Фоку, хитро присвистнул и, спотыкаясь о кочки, побежал домой.

Да, эта ночь была полна неожиданностей. Скоро над лесом взошла луна. Посеребрив верхушки деревьев, она заглянула на поляну, прошлась по кирпичикам разноцветной школы и осветила крупные желтые по синему буквы:

И, на миг замерев от восхищения, луна поплыла дальше по ночному небу.

НА СТРОИТЕЛЬНЫХ ЛЕСАХ

– Так-так, прелестно! – утром сказал учитель. Он стоял, широко расставив ноги, и, прищурив глаза под очками, разглядывал надпись.

Фок скромно ухмыльнулся. «Чего хвастаться, – подумал он, настоящие капитаны открывают неведомые земли и то помалкивают да знай себе пускают дым из прокуренной трубки».

– Догадался! – воскликнул учитель и приложил палец ко лбу. По-видимому, это напутствие морякам… Так-так, – продолжал учитель, – неплохое начало. Урок правописания на строительных лесах.

Он легко взбежал по деревянному настилу, достал из кармана мелок и поправил ошибки. Получилось вот что:

– Что ж… – сказал учитель. Он спрятал мешок и спустился вниз. – Доброе напутствие. И было-то всего-навсего… раз… два… три…

– Семь, – тихо сказал Понимальчик, – было семь ошибок.

ПУСТЬ УХОДИТ

Краешком глаза Фок покосился на Понимальчика, но тот замолчал.

– Я не знаю, кто это сделал, – продолжал учитель, – но…

– А я знаю! – Ржавая Пятка даже подпрыгнул от удовольствия. Я знаю, знаю!

Учитель Так-Так нахмурился.

– Не перебивай. Я хочу сказать: пусть тот, кто вчера вечером это сделал, сегодня, когда мы разойдемся, разберет кусок стены и выложит «Счастливого плавания!» без ошибок.

– Но я знаю, чьи это ошибки! – снова выскочил Ржавая Пятка.

Учитель сдвинул брови еще суровее. Никто, пожалуй, не видел его таким сердитым.

– В разноцветной школе не будет ябедников. Уходи, – сказал он Ржавой Пятке и вытянул указательный палец в сторону дальнего куста. – Да, уходи, – повторил он так свирепо что ябедник опустил голову и угрюмо поплелся прочь.

Печально мелькнули в траве давно не мытые ржавые пятки.

СЛУШАТЬ И ОТКЛИКАТЬСЯ

– Итак, учимся слушать, – сказал учитель, когда прозвенел первый звонок и все уселись за белые парты.

– Хорошо! – обрадовался мальчик, которого звали Ушастик. Его звали так потому, что уши у него были слегка оттопырены и еще он умел ими шевелить.

Учитель шагнул к окну и настежь распахнул раму.

– Слушайте… Это шумит лес. Каждое дерево шумит по-своему. Слышите? Точно ручей журчит в траве. Это шелестят, переливаются листья берез. Вот осина: каждый листок – маленькая трещотка… А сосна кряхтит и поскрипывает.

– Ой, правда, – шепнул с задней парты мальчик по имени Фикус. – А сейчас вот машина урчит, грузовик.

– Какой грузовик, – сказал Фок, – это у тебя в животе урчит перед обедом!

Все так и покатились со смеху. Учитель тоже засмеялся, потом приложил палец к губам и, когда наступила тишина, продолжал:

– Слышите, жужжит шмель над цветком клевера? Так-так… А вот уже не слышно шмеля, его заглушили моторы… Ну конечно, скоростной пассажирский самолет! Слушайте… Высоко-высоко летит самолет. В кабине летчики, пассажиры у круглых окошек смотрят вниз… Мальчик тоже прилип к окошку так, что нос у него сплющился. Вот сейчас он увидел внизу зеленую полоску леса, а на ней разноцветный квадратик.

– Это он нашу школу увидел! – прошептал Понимальчик.

– Кстати, тот, кто рассказывает, должен знать, что его слушают. Иначе рассказывать неинтересно.

И учитель посмотрел на Ленточку, которая в это время завязывала бант.

– Конечно, – заметил учитель, – бывают люди, умеющие слушать только себя. Тем хуже для них. Если другой человек доверил тебе свою беду, слушай и не говори ему: «Да-да, мне тоже плохо». Горе у каждого свое. Когда другому человеку радостно и он пришел рассказать тебе об этом – слушай и радуйся вместе с ним. Запомните: каждый человек говорит по-своему. Научиться слушать и откликаться – это и значит быть другом. Научиться слушать – значит…

Но тут зазвенел звонок, и все очень хорошо его услышали.

ЗАПАХ ЗЕМЛЯНИКИ

Понимальчик возвращался из школы, не глядя по сторонам. Он считал. Считал шаги. Сосчитал, сколько дней строилась разноцветная школа, сколько уже было уроков и сколько еще приблизительно понадобится кирпичей для окончания строительства. Потом начал считать деревья вдоль тропинки – березы отдельно, осины отдельно.

Подул ветерок. Понимальчик втянул в себя воздух, перестал считать и остановился как вкопанный.

Ветер донес запах земляники. А надо сказать, Понимальчик больше всего на свете любил две вещи: считать и землянику. Может быть, землянику даже немножко больше. Именно землянику, а не земляничное варенье и не земляничный компот, которым его пичкали дома.

Он еще раз потянул носом. Потом нагнулся и стал приглядываться, не покажется ли в траве красная ягода. А когда под листком зажглось алое пятнышко, Понимальчик опустился на корточки и замер.

Перед ним была ягодная поляна. Прикрытая листьями земляника пряталась от глаз, но стоило присесть, как пупырчатые земляничины, одна крупнее другой, выглядывали из зеленой травы.

Понимальчик стал было считать ягоды, но тут же сбился со счета.

«Я съем одну ягоду, – решил Понимальчик, – только одну, вот эту… Или нет, лучше ту, пускай эта дозревает. А завтра утром еще одну, вон ту, например. И так каждый день: одну земляничину утром, другую вечером. Единожды два – два. Два помножить на тридцать дней шестьдесят. Шестьдесят ягод здесь наберется. Может, еще и на другой месяц останется…»

И он осторожно протянул руку за ягодой.

«ЧУР, МОЕ!»

– Ой, что это ты там нашел?

Понимальчик испуганно отдернул руку. Над ним стояла Ленточка.

– Ничего не нашел, – безразличным голосом сказал Понимальчик. Он пересчитывал ягоды краешком глаза. – Шестьдесят три! – вдруг выпалил он так громко, что эхо повторило: «Ври!»

– Чего шестьдесят три? – удивилась Ленточка. Она сделала шаг и тоже присела на корточки.

– Куда ты! – замахал руками Понимальчик. Но было уже поздно.

– Ой, сколько земляники! – захлопала в ладоши Ленточка. – И тут… И еще… И еще сколько!..

– Чур, мое! – быстро сказал Понимальчик. Он растопырил руки, загораживая полянку.

– Твое? – Ленточка перестала бить в ладоши. – А зачем тебе столько много?

– Считать, вот зачем. Я их пересчитываю. Раз, два, три… зашевелил губами Понимальчик. – Тринадцать… семнадцать… двадцать две…

– Ну и пожалуйста, считай, – обиженно сказала Ленточка. Она легко, с прискоком встала и пошла по тропинке.

– Слушай, – окликнул ее Понимальчик, – если не скажешь никому…

Ленточка даже не оглянулась.

– Подожди! – крикнул Понимальчик.

Никто не ответил ему. Ленточка скрылась за деревьями.

Стало темнеть, а Понимальчик все сидел на корточках. Ему почему-то стало скучно и уже совсем не хотелось считать земляничины.

За кустами послышались шаги. Понимальчик встал. К нему приближалась долговязая фигура учителя Так-Така.

– Кто здесь? – спросил учитель, нащупывая ногой дорогу.

– Это я, – прошептал Понимальчик. – Я тут ягоды нашел… много ягод.

– Так-так, прекрасно! – воскликнул учитель. – Я плохо вижу, особенно в темноте, но представляю себе, как ты обрадовался.

– Я обрадовался… сначала… – пробормотал Понимальчик.

– Ну конечно же, – перебил его учитель Так-Так и поднял указательный палец. – Я понимаю, тебе не с кем поделиться, поэтому ты и не очень рад.

– Наверное, поэтому, – сказал Понимальчик скучным голосом.

– Как жаль, что я-то с детства не ем земляники, – вздохнул учитель Так-Так.

НОВЕНЬКИЙ-СТАРЕНЬКИЙ

Он пришел утром в школу раньше всех. Озираясь, прошмыгнул в пустой класс и уселся за парту, поджав обутые в парусиновые ботинки ноги.

Вскоре начали собираться ученики. Первым влетел в класс рыжий мальчик, которого звали Фикус. Рыжий парнишка был уверен, что придет в школу самым-самым первым. Увидев за партой незнакомого мальчика, Фикус недовольно шлепнул себя по коленке.

Потом прискакала Ленточка. Она оглядела новенького и удивилась: откуда же она его знает?

Класс гудел. Новенький не говорил ни слова.

Вразвалку пришел Фок. Заметив новенького, он хмыкнул и вдруг заглянул под парту, на которой сидел молчаливый ученик. Парнишка еще дальше подобрал ноги в парусиновых ботинках. Фок опять уставился на новенького и даже сел рядом с ним.

– У нас новенький! – сказал мальчик Фикус, когда учитель Так-Так вошел в класс.

– Тоже мне новенький, – проворчал Фок, – знаем мы таких новеньких.

Учитель внимательно посмотрел на Фока, потом на мальчика в парусиновых ботинках, потом опять на Фока.

– Да это же… – сказал Фок, – помните, как его…

– Я наказываю тебя, – строго сказал учитель Фоку, – Оставляю без домашнего задания.

Фок покраснел и от горя схватился за голову. Еще бы не расстроиться! К завтрашнему дню было задано вырезать из брюквы ослика, а что останется – съесть.

Мальчик в парусиновых ботинках молчал. Конечно же, учитель сразу узнал его: за партой, подобрав ноги, сидел ученик, которого раньше называли Ржавой Пяткой.

СКОРЕЙ БЫ СТЕМНЕЛО

– Занятия не кончились, – сказал однажды учитель. – Сегодня у нас еще один урок: «Учись видеть».

– Здорово! – рявкнул Фок.

– А можно без перемены? – спросила Ленточка.

– Нет, – сказал учитель Так-Так. – Сейчас по домам. А когда стемнеет, явитесь сюда, и каждый захватит по две картофелины. Сырых!

– У-ох! – радостно выдохнули ученики.

…Наступил вечер. Каждый у себя дома нетерпеливо поглядывал в окно: скоро ли стемнеет. Но не так-то просто было договориться с родителями. «Ах как вас перегружают!» – переглядывались мамы и папы. «Картошка? Это еще зачем? Разве тебе не хватает учебников?» Впрочем, что с них взять, ведь им не пришлось учиться в разноцветной школе.

Когда Ржавая Пятка вернулся из школы, бабушки дома не было. «Вот и хорошо, – подумал он, – а то ведь не пустила бы. Да еще пятница сегодня – уж точно бы не пустила!»

Ржавая Пятка нашел на сковороде оладьи, зажег плиту и поставил сковородку на огонь. В это время протяжно скрипнула калитка. Ржавая Пятка заметался по дому. Раздумывать было некогда: бабушка уже семенила от калитки к крыльцу.

На вешалке висел старый тулуп. Ржавая Пятка залез на табуретку и сунул руки в рукава тулупа. Потом оттолкнул ногой табурет и, повернувшись к стене лицом, повис вместе с тулупом на крючке. Заслышав бабушкины шаги на крыльце, он втянул голову в плечи и подобрал под себя босые ноги.

Вежливая старушка вошла в дом, вытерла ноги о половичок и прислушалась.

– Ты дома, отвечай, пожалуйста? – спросила она, наклонив голову.

Из кухни донеслось шипение.

Но старушка, вместо того чтобы идти на кухню, где шипели и подгорали оладьи, подошла почему-то к шкафу, в который запирала таинственный мешочек.

– Что такое? – сказала она, приложив ухо к дверце шкафа. – Нет, это не они.

Шипение все усиливалось, комната стала наполняться дымом.

Ржавая Пятка продолжал висеть в тулупе. Он изнывал. Мало того, что в нос ему бил густой запах овчины, под тулуп начал проникать дым с кухни. Ужасно захотелось чихнуть. Ржавая Пятка тихонько поднял руку в рукаве и зажал себе ноздри. Но и это не помогло.

– Ап-ап-ап-апчхи!

Вслед за этим раздался стук: вешалка на тулупе оборвалась, и тулуп вместе с Ржавой Пяткой рухнул на пол.

– Кто там? – взвизгнула бабушка. Она уже возилась на кухне с оладьями.

– Это я, – сказал Ржавая Пятка. Он вскочил на ноги, но не успел скинуть с себя тулуп.

– Что с тобой? – запричитала бабушка. – Какой-то, прости за выражение, сторож! Где ты был?

– Я… я гулял, – промямлил Ржавая Пятка.

Тут снова послышалось шипение, но на этот раз из шкафа.

Вежливая старушка покосилась на шкаф.

– Позволь, – сказала она, – гулял? В тулупе?

– Холодно мне, – выдавил из себя Ржавая Пятка.

– Нет, извини, одно из трех, – ровным, скучным голосом завела вежливая старушка, – или ты болен, тогда будь добр лечь в постель, или, боюсь подумать, ты меня, свою родную двоюродную бабушку, обманываешь. А это значит, что я не воспитала тебя в духе…

Но этого Ржавая Пятка уже не мог вытерпеть. Он сбросил и отпихнул в сторону тяжелую овчину, распахнул ногой дверь и выбежал вон.

Перепрыгивая через огородные грядки, он вдруг вспомнил что-то, наклонился и, как собака, раскидав комья земли, выдернул и сунул в карман два картофельных клубня.

ДЛЯ ЧЕГО ЖЕ ОЧКИ?

Учитель поджидал их на крыльце школы. Рядом с ним стояло белое с крышкой ведро. Крышка то и дело приподнималась и гремела, словно тарелка в духовом оркестре. В ведре была газированная вода. С малиновым сиропом. Воду и сироп учитель купил еще днем.

Небо над лесом было непроницаемо серым, и на урок «Учись видеть» школьникам пришлось добираться в полной темноте. Хорошо, что тропка была натоптана, и поэтому никто не заблудился.

– Давайте собирать хворост. И шишки, – послышался голос учителя.

Стукаясь лбами, все стали нагибаться и шарить руками перед собой.

Потом учитель достал из кармана звонок и громко позвонил. Можно было начинать урок. Сухой хворост вспыхнул от одной спички, из пламени застреляли искорки.

Учитель отошел от костра и скрестил руки на груди.

– Так-так… Прелестно, – сказал он, озабоченно глянув вверх, – ни луны, ни звезд! Я и хотел вам доказать, что смотреть – это еще не значит видеть.

Высокое пламя костра рвалось к небу, и видно было, как в прогалине, между верхушками деревьев, клубятся тяжелые серые облака.

Так-Так снял очки, подышал на них и протер стекла носовым платком.

– Ученый видит Луну, даже не глядя на нее, – произнес он.

– А для чего же тогда очки? – спросил Ушастик.

– Очки? – растерянно переспросил Так-Так, и некоторые подумали, что даже учитель не все знает. – Очки, наверное для того… чтобы побыстрее вдевать нитку в иголку. Но есть кое-что посильнее самых толстых очков и морского бинокля.

– И даже подзорной трубы? – спросил Фок.

– Да, – твердо сказал учитель. – Это – воображение.

КАРТОШКА С ГАЗИРОВАННОЙ ВОДОЙ

– Вот, скажем, – продолжал учитель, – когда пахнет укропом, мне ясно видится дом, в котором жили мои родители. И кадка с посоленными огурцами. Она стоит в сенях, рядом с полными ведрами, а на крышке лежит медный ковшик, весь во вмятинах – мы его часто роняли… А впрочем, укроп – это, пожалуй, из другого урока: запахи мы еще не проходили. Кстати, вы положили в костер картошку?

– Давно! – закричали ученики.

– Так-так, друзья мои… – Учитель задумался. – Возьмем другой пример. У каждого из вас есть близкие люди. Их лица вы можете увидеть даже в темноте, даже тогда, когда эти люди далеко.

– А что делать с картошкой? – спросил Ушастик.

– Ах, да, – спохватился Так-Так, – картошку надо есть. И запивать газированной водой.

– Кажется, я понял, – сказал Понимальчик, перекидывая с ладони на ладонь дымящуюся картофелину. – Вот еще бывает важный, толстый, щеки надувает, а скажет что-нибудь – и сразу видно… ну, как это называется… в общем, дурак. А некоторые его уважают. Это потому, что не видят, да?

– Или вот наша бабушка, – заговорил Мультик. – Очень обыкновенная бабушка, хоть и не давала мне попрыгать на матрасе. А только уехала она на неделю, сестру проведать, и сразу у нас молоко утром пригорело, папа сердится, что ботинки не найдешь, мама его ругает, да и мне достается. Выходит, мы не знали, что дело в бабушке. Значит, не видели, какая она у нас хорошая.

– И у меня бабушка… – начал было Ржавая Пятка, да осекся и махнул рукой.

Костер между тем догорал. От печеной картошки остались только обугленные шкурки. Зато в ведре еще пузырилась малиновая вода.

– Добрый лимонад, – сказал Фок, облизывая губы. – А ты, Щетка, не вертись, у нас урок.

Но Щетка, скуля, все прыгала вокруг ведра. Крышка тихонько погромыхивала и вдруг мягко покатилась по траве. Костер зашипел и погас. Это Щетка опрокинула ведро.

ВЕДЬ ВЫ МНЕ НЕ РОДСТВЕННИК

И тут раздался звонок. Учитель снова достал его из кармана. В кромешной тьме все взялись за руки. Фока учитель поставил впереди как штурмана. Фок поправил на голове бескозырку и, гордый, шагнул в темноту.

– До завтра! – крикнул им вслед учитель Так-Так.

Он вернулся к костру, чтобы раскидать головешки, и увидел перед собой белую фигурку.

– Это кто? Ты почему не ушла домой?

– Я… я хотела… – прошептала, запинаясь, Ленточка.

В эту минуту разорвались облака, и первая звездочка открылась на фиолетовом небе. Они стояли рядом: растерянный учитель и маленькая девочка.

– Я хотела спросить… Вот вы про лица сегодня говорили, про лица родственников, да? Почему же, например, я вас все время вижу… когда и не в школе тоже… Задумаюсь и вижу, как очки протираете, как звоните в звонок, улыбаетесь или сердитесь… Ведь вы мне не родственник?

ДЛЯ КОГО ПЕРЕМЕНА

Перемена как перемена. Ничего особенного.

Учиться в разноцветной школе было весело, вот школьникам и не хотелось, чтобы урок кончался. Но перемена была необходима учителю. Посудите сами, легко ли почти целый час рассказывать, да так интересно, что учеников не выгонишь из класса. Конечно, учитель Так-Так уставал и рад был услышать звонок.

Больше всего на свете учитель любил качаться на качелях. По крайней мере так казалось ученикам. Вот и сейчас, сбежав с крыльца, Так-Так устремился к площадке, где на двух столбах легонько подрагивали качели – большая лодка на металлических штангах.

Учитель сначала прошел мимо качелей. Потом вернулся и сказал:

– Так-так, а может быть…

– Чего уж там, садитесь! – закричали школьники.

Учитель закинул в лодку одну ногу, подтянул другую, сел поудобнее, снял очки и спрятал в футляр.

– Р-раз! – Ученики подняли лодку-качели на вытянутых руках и отпустили, пробежав под ней.

– Два! – снова подхватили лодку и качнули.

– Хватит! – зажмурился от удовольствия Так-Так. – Теперь я сам!

– Еще раз! – завопили школьники и с разбегу еще выше подкинули лодку.

– У-ух! – застонал учитель. – Перевернете!..

– Ничего! – галдели ученики.

Лодка взлетела так высоко, что учитель сложился пополам, достав коленями подбородок.

– Перевернусь! – радостно выкрикнул Так-Так.

– Нет! – хором ответили ему с земли.

Выхода не было. Учитель изловчился, выхватил из кармана колокольчик и затрезвонил во всю мочь. Ученики опомнились и перестали раскачивать лодку. Фок отдышался. Ленточка поправила бант.

Перемена кончилась.

С КОРЗИНКОЙ ПО ВОДУ

– Я тут изобрел стихи, – сказал Ушастик. – Вот написал по-письменному, пусть теперь напечатают по-печатному и скажут, что я писатель. Они, писатели, бывают рассеянные, я тоже ходил по воду с корзинкой вместо ведра.

Он важно уселся за парту, прижав ладонью одно ухо. Кончик другого уха шевелился.

– Дай почитать, – робко сказала Ленточка. – Ну дай, пожалуйста!

– Вслух читай! – закричали остальные.

Ушастик даже ухом не повел. Потом объявил громко:

– Стихи мои, читать их буду сам. Так делают настоящие писатели.

И, достав из кармана сложенный листок, разгладил его на парте. Потом встал, напыжился и уставился в потолок, как будто увидел муху.

Вслед за ним и слушатели тоже подняли глаза, но ничего на потолке не разглядели.

– Тихо! – приказал Ушастик, хотя все молчали. – Начинаю!

Он шмыгнул носом, напыжился еще пуще и погрозил кому-то кулаком.

– «Вакса». Стихи. Посвящаются учителю Так-Таку.

Слушатели замерли.

Ушастик сверху вниз поглядел на притихший класс, поднес листок близко-близко к глазам и что было силы заорал:

 
Сапожная вакса «Крым»
Черная, как ночь.
Она башмакам моим
Должна блестеть помочь.
 

И сел.

– Все? – осторожно спросила Ленточка и вскинула брови к челке.

– Пока все, – небрежно ответил Ушастик и спрятал листок в карман. – А вообще могу сочинить про что хочешь, потому что я…