Текст книги "Карай. Сын Карая (Повести)"

Автор книги: Яков Волчек

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 20 страниц)

Профессор стоял перед креслом, заложив руки в карманы пиджака, и Андрей решил, что ему тоже нужно подняться с места; но в этот момент Сергей Вартанович снова начал ходить по комнате.

– Сергей Вартанович, нельзя ли мне посмотреть вещи, которые остались после Эль-Хана?

– Вам покажут. Вы слышали эту болтовню насчет Эль-Хана: будто бы он воспользовался непогодой, чтобы перейти границу? Искать, мол, его теперь уже бесполезно…

Андрей кивнул. Он уже слышал такие разговоры.

– Так вот, знайте: я не верю, что Эль-Хан перешел границу.

Прикрыв свои выпуклые глаза желтоватыми веками, Андрей проговорил:

– Вещи Эль-Хана надо дать обнюхать моей собаке. Еще полезно было бы узнать от вас, как был организован предварительный поиск.

– Позвольте! – Профессор Малунц опять остановился и нахмурился. – Я вам говорю, что отрицаю виновность Эль-Хана, а вы переводите разговор на другие рельсы…

– Эль-Хана я помню, – сказал Андрей, приглаживая ладонью светлые волосы. – Эль-Хан мне понравился. Но у нас такая работа, что мы отбрасываем свои симпатии и антипатии. Мы не можем подходить к делу с готовыми выводами.

– У нас тоже такая работа! – быстро подхватил профессор Малунц и широко, открыто улыбнулся. На секунду в нем проглянул альпинист с горы Капуджих. – К черту готовые выводы! – озорно воскликнул он, но тут же согнал с лица улыбку. – Готовых выводов не надо. Но есть же вера в человека!

– Вера в человека есть, – медленно повторил Андрей. – Но пока что нам полезней будет сомнение…

Сергей Вартанович пожевал своими толстыми губами. Улыбка ушла из его глаз, которые только что смеялись. В глазах проступило выражение неприязненности.

– Вы спрашиваете, как был организован поиск? – холодно начал он. – Сначала мы искали Эль-Хана силами участников экспедиции, затем привлекли на помощь жителей из ближних сел. Наконец искала милиция. Теперь вот – и вас прислали. Ищите, пожалуйста! – Он взглянул на часы. – К сожалению, я должен заняться другими делами.

Андрей поднялся с места:

– Вы не скажете мне несколько слов о том, при каких обстоятельствах Эль-Хан ушел из лагеря?

Сергей Вартанович помедлил.

– Вы что-нибудь об этом уже слышали?

– Хотелось бы узнать от вас…

– Ну, а мне не хотелось бы об этом рассказывать. Дело в том, что факты свидетельствуют против Эль-Хана. Начать с того, что он ушел в горы без моего разрешения…

Да, штрих за штрихом вырисовывалась неприятная картина. С неделю назад Сергей Вартанович приказал сфотографировать некоторые места на горе. Сделать это вызвался Эль-Хан – он еще школьником участвовал в кружке фотолюбителей и брал призы за хорошие снимки. Но дурная погода помешала. Отложили эту работу – кстати, не очень срочную – на более поздний срок. Но вот в пятницу вечером метеорологи предсказали благоприятную погоду. Сергей Вартанович уезжал в Ереван. Он оставил задания всем сотрудникам. Эль-Хану было поручено дело, не имеющее отношения к фотографированию. Тем не менее, в субботу, воспользовавшись погожим утром, Эль-Хан ушел в горы, прихватив фотоаппарат. И вместе с ним пошел, тоже без разрешения, Вадим Борисов…

– Одну минуту, – перебил Андрей. – Кто такой Борисов?

Сергей Вартанович сделал неопределенный жест:

– Молодой человек. Способный молодой человек, научный сотрудник нашей экспедиции. Я рекомендую вам поговорить с ним…

Итак, в субботу Эль-Хан и Борисов вышли в горы. Во второй половине дня разыгралась буря. Температура резко пошла вниз. В воскресенье Сергей Вартанович получил с горы радиограмму, что пропали два сотрудника экспедиции. Он сразу же приехал в лагерь. Вскоре Борисова нашли в пограничном селении Урулик. Он пришел туда обмерзший в ночь на воскресенье. Его напоили водкой, растерли ему тело спиртом. Он проспал до полудня, а когда проснулся, то спросил: «Где Эль-Хан?» Оказывается, Эль-Хан шел вслед за ним. Мороз и вьюга были Эль-Хану нипочем. Он отобрал у Борисова рюкзак, фотоаппарат и другие тяжелые вещи и послал его налегке вперед: «Я иду следом, обо мне не беспокойся!» С тех пор больше никто не видел Эль-Хана…

В комнате, похожей на пароходную каюту, Андрею показали вещи Эль-Хана.

В шкафу висел серый костюм, несколько отглаженных до хруста сорочек и два невозможно помятых галстука. Под кроватью стояли черные ботинки с шипами на подошве.

В чемодане, который завхоз лагеря, кряхтя, вытащил на середину комнаты, лежали навалом книги. Синей ленточкой была перевязана связка писем.

– Это все она ему писала, – пробурчал завхоз, показывая на портрет миловидной девушки, который стоял в рамке на письменном столе. – В Баку где-то живет…

Нашлась еще записная книжка в кожаном переплете, исписанная до последней страницы. На первом ее листочке значилось:

 
Бросай меня крепче, жизнь!
Пусть слабых удача нежит…
 

Андрей перевернул страничку. Тут шли какие-то рисунки карандашом. Насколько можно было судить, Эль-Хан пытался, в меру своих сил и способностей, воспроизвести образ черненькой девушки из Баку. То, что получилось, видимо, ужаснуло его самого, и он заштриховал свою девушку с головы до ног.

На третьей страничке Андрей прочитал:

 
Вода! Я пил ее однажды.
Она не утоляет жажды.
 

– Может быть, Эль-Хан в субботу, когда пошел в горы, был пьяный?

– Кто был пьяный? – не понял завхоз.

– Я говорю с вами об Эль-Хане. Много он пил?

– Что вы! Он вообще не пил. Только воду. Он был очень собранный человек.

– Почему «был»?

– Да ведь сейчас его нету… – Завхоз понизил голос. – Говорят, границу перешел.

– Кто говорит?

– Пущен такой слух. Но я лично не верю. Не тот человек. В нем подлости не было. Он ученый, комсомолец… И потом, если человек уходит с намерением не вернуться, то вот такие вещи, как личные письма, он берет с собой. На худой конец – уничтожает, но не оставляет для всеобщего сведения. Об этом говорит нам наука психология…

Письма Андрей не стал читать. Он только взвесил на ладони тяжелую связку. На листке, который лежал без конверта сверху под ленточкой, он увидел примерно те самые слова, что вычеркнул из радиограммы, адресованной Еве, и с чувством смущения бросил связку обратно в чемодан.

– Мне хотелось бы теперь повидать научного сотрудника экспедиции Борисова.

Завхоз непонимающе взглянул на него.

– Ах, Вадима! – воскликнул он наконец. – Этот человек у нас под фамилией не фигурирует. Он – Вадим.

– Что ж так? Ученый, а даже себе фамилии не выслужил.

– Ученый он, положим, еще не большой – до кандидата не дошел. И вообще несолидный, насмешник, себя выше всех ставит… – Завхоз неодобрительно покрутил головой. – Вадим сейчас обязательно будет в клубе.

Несмотря на послеобеденное время, на территории лагеря все еще чувствовалось рабочее оживление. Возле склада выгружалась машина, только что прибывшая из Еревана. Вероятно, грузы были важные, потому что сам Сергей Вартанович не отходил от них ни на шаг. Двое молодых людей – один черноволосый, другой белобрысый – на руках несли в горы какой-то прибор, отдаленно напоминающий швейную машину.

– Это наши кандидаты наук, оба – Рафики, – сказал завхоз. – Один – белый Рафик, другой – черный Рафик. Сейчас будут погружать свой прибор в озеро.

– Для чего?

– По требованию науки, – строго объяснил завхоз.

Такой же финский домик, как и другие, назывался клубом. На дверях висело множество объявлений: «Состоится радиоперекличка с Памирской экспедицией Академии наук СССР», «Будет проведено испытание новых приборов, сконструированных молодежной группой»…

Внутри домика были сняты все переборки и перегородки – образовалась одна большая комната. Тут стояли пианино, бильярд, два шахматных столика.

– Когда у нас пропал Эль-Хан, – говорил завхоз, пропуская Андрея в двери клуба, – в лагере словно траур объявился. Так мы все переживали! Уж Вадим на что легкомысленный, а больше всех горевал. Поверите, я даже слышал, как он плакал ночью! А потом, как этот нехороший слух прошел, настроение переменилось. Большинство, конечно, не верит. А некоторые говорят: «Подлец Эль-Хан!»

Группа молодых людей и девушек – все они были в лыжных костюмах – толпилась в углу. Андрей не понял, что они там делают, но завхоз ворчливо объяснил:

– Прыгают через стул. Это Вадим нынче придумал такое развлечение. То плакал, а сегодня словно ему вожжа под хвост попала…

Кто-то из молодых людей предложил составить вместе два стула. Однако желающих взять прыжком такую преграду не нашлось.

– Ну что ж, товарищи академики? – насмешливо спросил беленький и пухлый молодой человек с ямочками на щеках; голос у него был бархатный, мужественный, очень выразительный. – Никто не решается прыгнуть через два маленьких стула? Тогда попрошу прибавить сюда еще один – третий! – стул. Музыка, туш!

– Вадим, – закричала девушка с двумя черными косами, – я не позволю! Тут нельзя прыгать. Ты стукнешься носом об пол!

Казалось, веселье здесь бьет через край. Но Андрей уловил метнувшийся к двери напряженный и ищущий взгляд Вадима, – и им овладело странное ощущение. Он почувствовал, что этому человеку совсем не так уж весело, что затеянная здесь забава его не увлекает. Глаза, в которые Андрей заглянул на одно мгновение, заглянул почти случайно и врасплох, таили какое-то непонятное выражение – это было не то упрямство, не то злость. В ту же секунду Вадим отвел свои глаза.

– Женщина! – с суровой торжественностью возвестил Вадим, явно пародируя кого-то, потому что все захохотали. – Женщина, отойди в сторону и не мешай мужчине делать его мужское дело!

Завхоз потолкал Андрея в бок:

– Жена у меня здесь поварихой работает, так я называю ее «женщина». Что он в этом нашел смешного?

Вадим чуть присел и, хотя был грузноват, легко перепрыгнул через препятствие. Все стали аплодировать. Он отвел протянувшиеся к нему руки и пошел к дверям, возле которых все еще стояли Андрей и завхоз.

– Ну, – сказал Вадим добродушно, – я давно уже вас заметил и знаю, что вы пришли по мою душу. Чего ж вы таитесь? Спрашивайте, – он вздохнул, – десятый раз буду отвечать на одни и те же вопросы.

Андрей мягко улыбнулся:

– Ничего, время терпит. Вы очень ловко прыгаете.

– Стараюсь… – Вадим шутливо вытянулся, как солдат в строю. – Буду в дальнейшем еще больше стараться, раз вам понравилось.

– Да, очень понравилось, – вежливо подтвердил Андрей. – Теперь, если с прыжками покончено, может быть, мы уединимся на минутку и поговорим?

– Зачем уединяться? – Вадим притянул поближе к себе девушку с двумя косами. – У меня нет секретов от моих друзей.

– Тем лучше. У меня тоже нет секретов от ваших друзей. Будьте любезны рассказать, как это получилось, что вы пошли с Эль-Ханом в горы?

Вадим обвел всех присутствующих торжествующим взглядом.

– Разве я не говорил, – воскликнул он, – что первый вопрос будет именно этот? До чего же тонкая и, прямо сказать, ювелирная эта милицейская работа! – Он весело посмотрел на Андрея. – Впрочем, извините, может быть, вы не милиционер?

– Я милиционер.

– Надо вам сказать, что тут уже побывало несколько милиционеров, и все они начинали свою исследовательскую деятельность именно с этого вопроса.

– Значит, вам легко будет на него ответить.

– В десятый раз! – Вадим вздохнул. – Можно начинать! Вы разве не будете записывать?

– Нет, зачем же записывать! – Андрей был удивлен. – Это не допрос…

– Ну ладно. В то утро у меня было довольно неинтересное задание. Мне не хотелось его выполнять. А уж если мне чего не хочется – товарищи это знают! – то я обязательно сделаю по-своему. – Вадим усмехнулся. – Есть у меня такая дурная черта в характере.

Никто его не поддержал, хотя ему, кажется, этого хотелось. Только девушка с косами горячо воскликнула:

– Да, мы это знаем, Вадим! Но мы не считаем, что это дурная черта.

Вадим снисходительно потрепал ее по плечу.

– Так вот, понимаете ли, товарищ милиционер, наш Сергей Вартанович уезжал в Ереван, а в такие дни можно несколько ослабить дисциплинку. Я отложил свое неинтересное задание, переоделся и догнал Эль-Хана, который взбирался на скалу с фотоаппаратом.

– Дальше, пожалуйста.

– Дальше? – Вадим прищурился. – Дальше мы пошли вместе.

– Постой, Вадим… – с упреком сказала та же девушка. – Почему ты не рассказываешь, что Эль-Хан не хотел брать тебя с собой?

– Марлена, Марлена! – Вадим пожал и оттолкнул ее смуглую руку. – Неужели то, что я тебе говорю, должно быть известно всем? Мне не хотелось об этом рассказывать!.. Да! – проговорил он, открыто взглянув на Андрея. – Раз уж Марлена не утерпела, приходится вам сообщить, что так оно и было. Эль-Хан не имел намерения принимать меня в компанию. У меня даже сложилось впечатление, что он обязательно хочет идти один и я ему мешаю. Но тут снова вступила в действие плохая черта моего характера – все делать по-своему, и мы пошли вместе.

– Выходит, вы прямо-таки навязались ему в спутники? – с улыбкой спросил Андрей.

– Почти что так…

Людей, слушающих Вадима, теперь уже осталось немного. Ушел завхоз. Ушел толстый молодой человек, весь испещренный молниями-застежками.

– Вадим, не волнуйся, – сказал он, уходя. – Больше хладнокровия! Мы все знаем, что тебе пришлось пережить. Спрячь свои чувства и помоги расследовать дело до конца.

Рядом с Вадимом все еще оставалась девушка с черными косами. Облокотившись на пианино, стоял худой, длинный молодой человек в роговых очках.

Пришли два Рафика – черный и белый, – им не удалось погрузить в озеро свой прибор. Сергей Вартанович отложил эту процедуру на завтра. Они ввалились в клуб с криком:

– Засеките время! Исторический момент! В восемнадцать тридцать у нас на горе испытание нового электромагнита! Теперь можно будет показать работу! – Но, увидев, что происходит в клубе, они притихли, сели рядышком на бильярдный стол и стали слушать, не вмешиваясь в разговор.

– …Мы ушли довольно далеко, – продолжал Вадим, – когда началась буря. Тут самое отвратительное – ветер. Дорога неровная, бугры, оледеневшие камни. Мы падали. Снег залепляет рот и глаза. Вдруг потеряли направление. Стало темнеть. Я говорю: «Надо возвращаться». Эль-Хан требует, чтобы мы шли вперед. Предлагает: «Возвращайся один». Не знаю, что было у него на уме, но он все время утверждал, будто мы выйдем к какому-нибудь селению. Он вел себя немного странно…

– Одну минуту! – Андрей долго двигал скулами, прежде чем смог сформулировать свой вопрос. – Значит, вы утверждаете, что Эль-Хан действовал по заранее обдуманному плану, а вам об этом плане не говорил?

– Не знаю… – протянул Вадим. – С уверенностью не могу этого сказать. Позвольте уж, я буду говорить о том, что происходило в действительности, и оставлю пока в стороне всякие творческие вымыслы.

– Если вымыслы, то ваши, – мягко заметил Андрей.

– Нет, извините, ваши! Я ничего подобного не говорил! – Вадим замахал руками, как бы открещиваясь от напрасного обвинения.

Девушка негодующе обернулась к Андрею:

– Вадим таких вещей не говорил!

Черный Рафик махнул на нее рукой:

– Подожди, Марлена! Я уже третий раз слушаю эту историю. Получается, что Вадим как бы обвиняет Эль-Хана. Но это касается нас всех! И я, и белый Рафик, и тот же Вадим – все мы с Эль-Ханом, как говорится, и водку пили и песни пели… – Он обернулся к Вадиму. – Если обвиняешь, прямо говори!

– Кто обвиняет? – Вадим высоко поднял брови. – Разрешите мне оставаться на почве фактов!

– Ладно, – сказал Андрей, – излагайте дальнейшие факты.

– А, собственно, это уже почти все, что я могу рассказать. Мы плутали, падали. Я ушиб ногу и стал хромать. Надо честно признаться, что этот маленький Эль-Хан держался лучше меня… Ты, Марлена, пожалуйста, не презирай меня за это! Вы понимаете, – Вадим усмехнулся, – трудно сделать такое признание в присутствии женщины… Но, честное слово, это так! Я раскис, как вишня в компоте. Я думал, что мы уже не выберемся живыми. Когда мы увидели огоньки и поняли, что это селение, Эль-Хан пожалел меня – взял себе все тяжелые вещи и сказал: «Ты иди. Не можешь идти – ползи! А я пристрою поудобней весь этот груз и пойду следом за тобой. Теперь мы спасены!» И я пополз. Мне казалось, что у меня отморожены руки и ноги, и уши, и даже язык. Я не могу вам рассказать, что это за ощущение… Дважды такую вещь пережить невозможно… Я постучался в первое же окно на краю села. Оказалось, что я попал в Урулик. Колхозники мне потом рассказывали, что я плакал. Представляете, плакал! А я ничего не помню… Говорят, что я попросил водки – и сразу заснул непробудно. На другой день я узнал, что Эль-Хан так и не пришел.

– Значит, – спросил Андрей, – вы, как только попали в дом, в тепло, так и перестали интересоваться судьбой Эль-Хана?

– Господи! – нетерпеливо воскликнула девушка с черными косами. – Мог ли он думать, что этот здоровый Эль-Хан не придет в село, если уж добрался он сам – больной и слабый?

Вадим задумчиво посмотрел на нее.

– Нет, Марлена, ты меня не защищай. Я об этом не раз уже думал. Но вы понимаете, – он тронул Андрея за рукав, – у меня было ощущение, что Эль-Хан все время ползет за мной, мне даже казалось, что я слышу его дыхание. Потом я психологически как-то настроился, что помощь нужна не ему, а мне. Он держался так уверенно…

Черный Рафик засмеялся и проговорил, обращаясь к одному только белому Рафику:

– Большой, толстый Вадим ждал помощи от щупленького Эль-Хана, от того самого Эль-Ханчика, которого носил под мышкой в столовую…

Рафики переглянулись, спрыгнули с бильярдного стола и пошли к выходу. У них были какие-то неотложные дела. Андрей проводил их взглядом. Вадим даже не взглянул на них, он смотрел только на Марлену.

– Скажите мне точно, – спросил Андрей, – мы временно отбросим в сторону все злые умыслы, – мог ли Эль-Хан на виду этих огоньков потерять силы и не дойти до места спасения?

– Категорически отвечаю: не мог! Дорога там уже была куда легче, чем среди гор.

– Но если с ним что-нибудь случилось? Скажем, он сломал себе ногу?

– Категорически: нет! Мы нашли бы его в том месте, где я с ним расстался. Но был обследован весь этот район, и там никого не оказалось.

– Итак, – заключил Андрей, – надо сделать вывод, что если Эль-Хан не пришел, то, значит, он не хотел прийти?

– Не знаю! – Вадим снова, как бы защищаясь, поднял руку. – Делайте выводы, какие вам угодно. Только давайте будем осторожнее в этих выводах, когда речь идет о добром имени человека.

Он поднялся, взял за руку Марлену и вопросительно взглянул на Андрея. Разговор, по его мнению, был окончен.

– Ладно. – Андрей тоже поднялся со стула. – Придется вам еще немного потрудиться, товарищ Борисов. Вы должны будете показать мне то место, где вы в последний раз говорили с Эль-Ханом.

– Должен? – Вадим прищурился; голос у него изменился, стал скрипучим. – Дорогой друг, я никому ничего не должен! Если вы хотите, чтоб я показал вам это место, меня надо будет попросить…

– Да, конечно. Прошу! Я просто неудачно выразился.

– Что ж, покажу. Шесть раз уже показывал, покажу и в седьмой. Когда понадоблюсь, сообщите. А сейчас, прошу прощения, у меня есть свои дела.

Возле выхода Андрея догнал высокий молодой человек в роговых очках. Первым делом он сообщил, что его зовут Бабкен Ахвердян.

– Бабкен Ахвердян, – повторил он и поднял палец. – Запомните, я надеюсь? Вам, может, понадобится помощь, и вы тогда постарайтесь меня разыскать. У нас здесь много комсомольцев, много альпинистов. Я организую вам группочку таких спортсменов, что всю гору метр за метром исследуют!

– Но ведь это уже делалось, и ничего не вышло, – сказал Андрей. – Нет, видно, тут надо как-то иначе…

Молодой человек склонил голову на плечо.

– И вы уже знаете, как надо?

– Нет, – признался Андрей, – пока еще ничего не знаю.

– Ну, так я вам скажу: возьмите свою собаку и уезжайте домой. Вы зря теряете время. Я, правда, мало знал Эль-Хана – я приехал сюда недавно, – но Вадим знал его хорошо. Вадим не хочет никого порочить – это не такой парень! – но мне он дал понять, что Эль-Хана, по его мнению, никогда не найдут. А Вадим, знаете ли, слов на ветер не бросает…

Поиски решили начать не с территории лагеря, а из села Урулик. В это село проще всего было пробраться не по горе, а низом. Туда вела круговая автомобильная дорога, протянувшаяся вдоль подножия горного хребта. Сергей Вартанович предложил Андрею свой «виллис».

Поехали втроем: на заднем сиденье – Андрей с Караем, впереди – шофер и Вадим Борисов. Ехали молча. Только когда «виллис», преодолев значительную часть пути, стал подниматься по горному склону, на котором лежало селение Урулик, Андрей сказал:

– Как же вы все-таки не бережетесь, товарищ Борисов…

– А что?

– Ушибли ногу во время похода с Эль-Ханом, а сами прыгаете на этой ушибленной ноге через стулья…

Вадим обернул к Андрею свое пухлое лицо с ямочками на щеках и насмешливо прищурился.

– Клянусь честью, я ребятам говорил, что такой вопрос обязательно будет задан! – Он достал пачку папирос и предложил закурить Андрею. – Дело в том, дорогой товарищ, что меня возили в Ереван и два дня держали в больнице. В больницах, как вам известно, лечат. И иногда вылечивают.

– Да, это бывает, что вылечивают. Только зачем же вы сердитесь?

– Мне не нравятся ваши вопросы, – хмуро проговорил Вадим.

– Так это вы сами виноваты. Мне все кажется, что вы знаете о намерениях Эль-Хана значительно больше, чем говорите…

Андрей затянулся, выпустил дым и снова затянулся. Он все еще ждал ответа своего спутника. Ответа он так и не услышал.

Селение Урулик – это камни. Из камней дома; из камней все постройки для скота. Деревьев мало. Какое дерево захочет расти среди скал? Когда палит солнце, все тут выглядит однородно желтым; когда солнце заходит, все начинает казаться черным.

Большие цепные псы с обрезанными ушами свирепо лаяли на Карая из-за каменных оград. Карай их не замечал. Он отобрал у Андрея планшетку и горделиво нес ее в своих белых зубах, вызывая восхищение мальчишек, – те уже шли толпой за невиданной собакой.

На середину желтой улицы вышел высокий сухопарый человек в полотняном кителе и приветливо поднял кверху руку. Он оказался председателем колхоза. С достоинством протянул ладонь сначала Андрею, потом Вадиму и вежливо спросил:

– Будете искать?

– Да, – Андрей сдвинул на затылок милицейскую фуражку, – попытаемся. Попытка не пытка.

– Помощь не нужна ли?

– Пока что нет.

– Очень хорошо, – сказал председатель, потрогав толстыми пальцами свой горбатый нос. – Трудно будет найти.

– Почему?

– Горы – это не лес и не море. Море выносит пропажу к берегу, лес – к дереву. Горы того, что пропало, не отдают.

Вадим пренебрежительно усмехнулся:

– Было бы что отдавать…

– Ну, там видно будет, – сказал Андрей. – Если придется заночевать, где я смогу?

– Вон там же, где Вадим ночевал, – ответил председатель и скупо улыбнулся. – Это теперь будет наша уруликская гостиница.

В селении снега не было, но сразу за селом он лежал на скалах грязноватыми пятнами. Значит, давно уже не бушевали снегопады.

– Давно! Со времени той бури, – коротко подтвердил Вадим. Он теперь в разговоры вступал неохотно и на все вопросы отвечал односложно: «Да», «Нет».

Чем выше они поднимались в горы, тем снег казался чище и тем его было больше. Карай сбежал с тропы, прыгнул – и провалился в сугроб; виднелись только его острые уши и взметнувшийся к небу черный нос…

Примерно через полчаса после такого подъема Вадим ступил на маленькую площадку, с которой ветры сдули снег, и угрюмо проговорил:

– Вот здесь.

Андрей обернулся назад. Селение было хорошо видно. Когда зажгутся огни, оно станет видно еще лучше. И вот отсюда не дойти до спасительных огоньков, не дойти, когда дело идет о твоей жизни! Да пусть ноги будут перебиты, переломаны – на локтях поползешь!

– Пожалуйста, покажите, где стояли вы, где стоял Эль-Хан, когда вы расставались?

Вадим взглянул исподлобья, ответил недоброжелательно:

– Вам представляется что-то не то. Разве я был тогда в таком состоянии, чтоб запомнить все эти мелочи?

– Но то, что это происходило именно здесь, вы хорошо помните? Тут нет ошибки?

– Хорошо помню.

– И вот здесь Эль-Хан взял у вас фотоаппарат и рюкзак?

– Именно здесь.

Вадим вытащил папиросы, но на этот раз не предложил закурить Андрею.

Андрей тоже достал свою коробку. Каждый закурил от своей спички – Андрей сразу с первой спички, Вадим испортил штук пять-шесть, заслоняя огонек ладонями от ветра.

– Вы, кажется, решили остаться здесь ночевать? – спросил Вадим, попыхивая папироской. – Надо думать, я больше вам не нужен… Иными словами, могу ли я вернуться в лагерь?

– Да, конечно. Если вас не интересует поиск, уезжайте.

– Поиски меня интересуют, – огрызнулся Вадим, – но у меня есть свои задания, и не менее важные. Я должен их выполнять.

Он круто повернулся, спрыгнул с площадки и быстро пошел к селу.

– До свиданья! – крикнул ему вслед Андрей и помахал планшеткой его удаляющейся спине.

Не стоило заставлять Карая обнюхивать площадку. За пять дней выветрились все запахи, да и следы Эль-Хана были теперь похоронены где-то в глубине снегов. Мало ли снегов намела буря! Искать Эль-Хана по следам было бы бессмысленно. Нет, уж лучше всего пустить Карая на обыск местности, прочесать все вокруг в километровом радиусе, а там уж что найдет, то и найдет.

Андрей решил вести кольцевой поиск. Площадка должна была стать центром, а вокруг нее надо описывать круги – каждый последующий шире, чем предыдущий. Можно надеяться, что при таком поиске ничто стоящее не ускользнет от внимания. Если Эль-Хан все еще находится на горе, то где-нибудь поблизости: ведь он, вероятно, все время держал курс на уруликские огоньки. Андрея не смущало то, что поиски, которые производились силами населения, представителей милиции и самих участников экспедиции, не дали результатов. Что ж удивительного! Пропавший человек лежит где-нибудь поблизости под глубоким заносом снега. Его не увидишь. Но Карай учует…

– Ищи, Карай, ищи!

Пес тычется носом в снег. Вместе со своим хозяином он то спускается в ложбинки, то карабкается на выступы скал. Он не упустит ничего мало-мальски подозрительного. Нюхает снег, разгребает его лапами, лает и выжидательно смотрит на хозяина: так ли надо делать?

– Ищи, ищи, Карай!

Поздно вечером Андрей со своей собакой приходит в дом на краю села, где ему отведен ночлег. Тут хозяин колхозник, которого все зовут не Мукуч – это его имя, – а фермач, потому что он заведует одной из животноводческих ферм колхоза. Мукуч-фермач еще не спит, хотя его жена и дети спят уже давно. Под ярким светом электрической лампочки он составляет какую-то сводку. Теперь он сгребает со стола бумаги и ставит на клеенку миску с мацони.

– Жену будить? – спрашивает он неуверенно.

– Зачем?

– Чтобы обслуживала гостя. Так у нас полагается.

– Сами обойдемся, – говорит Андрей.

Кряхтя, он стаскивает с ног сапоги. Каждое движение доставляет мучительную боль. Он с вожделением смотрит на белую, словно сам снег, простыню, покрывающую тахту. Спать! Потом он смотрит на стол, где рядом с мацони появилась холодная баранина и бутылка водки. Нет, все-таки сначала поесть, затем уже спать. Только нужно еще подкормить Карая…

– Что ты думаешь ему дать? – спрашивает Мукуч.

– Не найдется ли молока?

– Как не найтись? И ты хочешь налить ему молока?

– Вообще-то это не очень хорошо, – озабоченно отвечает Андрей. – Лучше бы кашу на мясном бульоне…

Мукуч внимательно смотрит на него, стараясь понять, что говорится в шутку, а что всерьез. Нет, гостю не до шуток…

– Значит, ему нужно давать мясной бульон? А может быть, он любит черную икру? И где он будет спать? Найдется ли у нас для него подходящая мягкая постель? – недоброжелательно спрашивает Мукуч, который убежден, что хорошая собака должна сама добывать себе дневное пропитание, не утруждая этими заботами хозяина.

– Он будет спать в комнате возле тахты, – объясняет Андрей.

– Это мне уже ясно, что в комнате. Где ж еще! – говорит Мукуч с максимальной вежливостью. – Но, может быть, ему тоже нужна тахта? И ковер? И белая простыня?

Карай сам отвечает на эти вопросы. Стуча согнутыми лапами, мокрый, взъерошенный и измученный, с высунутым языком, он ползет под тахту и сворачивается там клубком. Теперь его не выманить оттуда ни лакомой пищей, ни ласковым словом.

– Если так устала собака, то как же должен был устать человек! – восклицает Мукуч-фермач и заботливо придвигает к Андрею миску с холодной бараниной.

Пока Андрей не начал есть, он не чувствовал голода. Теперь он не может оторваться.

– Мне еще не ясно, где Эль-Хан. Но, во всяком случае, – Андрей очерчивает рукой большой круг, – теперь уже я знаю, где нет Эль-Хана.

Мукуч придвигает к нему блюдце с зелеными травками и сыр – без этих вещей не обходится ни один армянский стол. В граненые стаканчики льется желтоватая тутовая водка: один стаканчик Андрею, другой, за компанию, – самому Мукучу.

– Знаешь, в каком виде ко мне в ту ночь Вадим заявился? – рассказывает Мукуч-фермач. – Его трясло, как арбу на плохой дороге. Я растер его водкой. Честное слово, он плакал! Тут мне вздумалось пошутить: «Вот бы, говорю, снова отправить тебя сейчас в горы…» Он взглянул, точно как сумасшедший, свалился на тахту – уснул. Сильно был испуган человек.

– Про Эль-Хана он в тот вечер не говорил?

– Какой Эль-Хан! Человек свое собственное имя и то выбросил из памяти. Про Эль-Хана он сказал на другой день. «Как же ты, дорогой Вадим, не сообщил нам, что в горах человек пропадает? Надо было помощь дать». – «Какой человек пропадает? Что ты, фермач, глупость говоришь!» Пошли искать – ничего не нашли. Пропал Эль-Хан!

Утром Карай все же получил свою порцию молока с размоченными сухарями и несколько бараньих косточек. После еды Андрей дал ему полежать с часок – собаке полагается, приняв пищу, отдыхать – и позвал с собой.

В питомнике Карая каждый день расчесывали щетками, протирали суконкой. Тут Андрей чуть разровнял руками свалявшуюся шерсть. Не время нежиться! По команде «рядом» пес пошел без поводка у ноги своего хозяина. Андрей ускорит шаг – и Карай торопится, Андрей приостановится – и Карай стоит. И всегда старается сделать так, чтобы его передние лапы находились примерно на одной линии с левой ногой хозяина.

Андрей привел собаку к вчерашней площадке и начал поиск по правую ее сторону. Обследованный вчера район – от площадки до села – он уже не затрагивал: там Эль-Хана не было.

С помощью Карая Андрей осматривал каждую впадину, каждый выступ. Время от времени он заставлял Карая подавать голос. На что он надеялся? Разве мог бы человек, которого он искал, уцелеть после пятидневного пребывания в горах?

Через несколько часов Карай стал захватывать зубами снег. Он хотел пить. Андрей лег на выступ скалы.

Сейчас же и Карай лег рядом, свесив набок свой розовый тонкий язык.

Отдохнув, они перешли на левую сторону площадки.