Текст книги "Оружие фантома"

Автор книги: Вячеслав Денисов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

Спор с генералом ГУВД приравнивался по смыслу к рубке топором бронзового памятника, поэтому, когда начальник опять «отправлял» его на новые должности, Макаров лишь молчал и рассматривал узор ковра под ногами. По его подсчетам, «распятие» должно было закончиться через несколько секунд вопросом:

– Когда я увижу реальные результаты?

И ответом Макарова:

– Полагаю, на следующей неделе доложу вам о результатах.

И хотя более неопределенный ответ придумать невозможно, Смыслов успокаивался и поднимал со стола брошенные в начале разговора очки.

Однако окончание этого разговора несколько отличалось от всех предыдущих. Смыслов после заключительной фразы Александра вдруг опять снял очки и, поморщившись, как от зубной боли, посоветовал:

– И брось ты эти версии с причастием воров в законе к такого рода преступлениям…

Макаров опешил.

– Не понял?..

– Все ты понял. Оставь в покое головной воровской корпус. Ты не того уровня. Не ты на них сыпал пыльцу девственности, не тебе и сдувать. Ищи настоящего убийцу. Каждый день будешь докладывать мне лично. Понял?

– Понял. Не сдувать с воров в законе пыльцу, докладывать вам лично.

Смыслов зло посмотрел на Макарова:

– Иди.

– Есть.

В дверях Александр обернулся.

– Виктор Сергеевич, а с чего вы взяли, что в деле каким-то образом звучало имя хоть одного вора? Я никаких бумаг не писал, с делом я знакомился, там ничего нет про «законников». Я что-то не пойму…

– Не врубай дурака, Макаров. У тебя своя информация, у меня своя. Все, свободен.

Саша в полном недоумении прошел весь коридор третьего этажа.

«Никто из моих проболтаться не мог. Зинченко? Глупость несусветная! Старик не из продажных. И кого он считает полным дебилом, так это Смыслова. Исключено! Бородулина? Черт!.. Может быть. Девчонка неопытная, ей и сознательную гадость делать не нужно, просто позвонит какой-нибудь Смыслов, она в разговоре и ляпнет. Не корысти ради, а пользы для. Сейчас разберусь со своими, а там и в гости к прокурорским работникам можно будет съездить. Что-то мне все это перестает нравиться…»

Глава 12

Вербин, уже привычно ориентируясь в обстановке, достал из буфета рюмки и поставил на прикроватный столик. С хрустом свинтив пробку с бутылки азербайджанского коньяка, разлил. Как обычно, себе – на палец, старику – полную. Поскольку рюмки были тридцатиграммовые, Вербин не чувствовал угрызения совести из-за того, что спаивает пожилого человека. Этот пожилой человек пил не пьянея. При этом он еще и укорял Вербина в скупости.

– Что-то, Серега, ты не слишком меня жалуешь в последние дни, – жаловался Муромов. – Начал с «Арарата», а заканчиваешь азерботским пойлом.

– Да ладно вам! – возмутился оперативник. – «Пойло»… Я себе такое пойло на день рождения не позволяю.

– Ты бы вместо этой «конины» бутылочку белой прихватил. А, Серега?

– Не пойду никуда! – запротестовал Вербин. – Поговорим, там видно будет. Я, между прочим, при исполнении.

– Ну, с богом… – Ветеран от науки опрокинул содержимое рюмки в рот и дернул кадыком. – Подай-ка лимончик…

«Точно, алкаш, – мысленно согласился с Макаровым заместитель. – Причем – конченый. Как он столько лет прожил и не кашляет?! Это ж с ума сойти! Тут лишнюю рюмку раз в месяц переберешь, потом три дня, как замороженный! Ну, алкаш, попробуй мне опять пургу мести!»

Вербин с яростью выплеснул коньяк в рот. Пережевывая лимон и судорожно корчась от кислоты, он положил на кровать алмаз.

– Дед, что это за камень?

– Где ты его взял?

– Еще налить?

– Давай.

Не желая больше глядеть на движения иссохшего кадыка, Вербин отвернулся. Подождал и повторил вопрос.

– Не могу сказать точно, тут нужен специалист с чемоданом своих причиндалов, но в свете последних наших разговоров смею предположить, что это один из камней моего деда.

– То есть точно сказать не можешь?

– Как я могу сказать точно, если ни разу в жизни не видел бриллиантов деда Владимира?

– И все-таки за что вас хотели убить?

– Я устал, – вдруг заявил осовевший Муромов. – Мне нужно отдохнуть перед написанием очередной главы мемуаров.

Вербин поморщился и тоскливо посмотрел в окно. Он почувствовал непреодолимое желание взять старика двумя пальцами за шею, пригнуть к кровати и не отпускать до тех пор, пока тот не сознается, что в этой жизни он – пустое место. Идет драгоценное время, а Вербин тратит его на бестолковые разговоры со стариком. Ладно бы просто голову морочил, но он еще и пытается составлять график общения. А его древнее бормотание нужно непременно на карандаш, и обязательно – под роспись.

И тяжким грузом висели три… нет, Сашка прав, наверное, четыре «темняка» без перспектив. Четыре загубленные жизни.

Сергей встал и подошел к балкону, с которого недавно свисал, как окорок на складе, убийца-недоучка.

– Ну, ладно… Их бин пошел домой.

– Простите? – не понял Муромов.

– Ничего. Это я так, о своем. Желаю успехов в напряжении памяти при написании муромаров.

Вербин оторвался от окна и направился к двери.

– Сереженька, когда придешь в следующий раз? – с неподдельным интересом поинтересовался доктор. – Мне здесь одному боязно. Моей жизни, как я понял, угрожает опасность, а я совсем один в квартире. Кстати, мне нужно будет ни в коем случае не забыть отразить это в последних главах работы…

– Советую убрать все подушки. Впрочем, сейчас делают проще – вязальную спицу в ухо. Вскрытие покажет.

– Что ты такое говоришь, Сереженька?! – засуетился старик. – Выстави ко мне охрану!

– Я вам что, начальник федеральной службы охраны, что ли? – Вербин, выходя, громко хлопнул дверью.

Из глубины лестничной клетки навстречу ему шагнули двое молодых оперуполномоченных из «уголовки» района. Квартира Муромова была под круглосуточным наблюдением и охраной.

– Мужики, – Вербин достал сигарету и прикурил, – стеречь этого хрена, как невесту лучшего друга в последнюю ночь перед свадьбой. Если поймете, что вашей или его жизни угрожает опасность, стреляйте без всяких разговоров. Впрочем, что я вам говорю банальные истины? В школе милиции хорошо учились?

Услышав положительный ответ, Сергей удовлетворенно кивнул головой и стал спускаться вниз.

Сам он, очевидно, в той же школе учился не очень хорошо, так как не усвоил одного важного правила: когда спускаешься по темной лестнице, внимательно смотри вниз и по сторонам. Между лестничными пролетами первого и второго этажей Вербин почувствовал мощный удар по голове, и на него опустилась темнота…

Дома «сталинской» постройки…

Сколько в их подъездах ненужных монументальных колонн и совершенно бесполезных в плане домостроения закутков…

Вербин очнулся и понял, что ползет по грязной лестнице подъезда вниз. Зачем? Он попытался открыть глаза. Но веки, залитые густой кровью, лишь непослушно растягивались, удерживаясь слипшимися ресницами. От этих потуг выражение лица оперативника становилось глупым и бессмысленным. И беспомощным…

Он ползет, но почему его руки и ноги не шевелятся?..

Сергей потерял сознание.

Он не полз. Его волокли.

* * *

– Вика, это важно. Нужно вспомнить, кому ты говорила о возможной причастности к делу вора в законе Степного. Это очень важно. Возможно, именно от этого зависит, появятся в городе новые ужасные трупы или нет.

Макаров кривил душой. От следователя Бородулиной это вовсе не зависело. Но ему нужна была правда.

– Александр Николаевич, для меня все трупы ужасные… Как вы их делите?

– А вот так и делю, Вика. После стольких лет работы я делю трупы на ужасные и неужасные. Как и характеры живых людей. А еще я делю живых людей на сволочей и порядочных. И, если честно, мне как профессионалу сейчас вовсе не интересно, кто меня предал. Это я выясню потом. Обязательно выясню. А сейчас мне нужно знать объем информации, которую получил неизвестным нам путем известный нам фигурант.

Неожиданно Макаров встал. Подошел к сейфу и качнул его рукой.

– Вика, твой сейф?

– Мой.

– Когда в него последний раз заглядывала?

Автоматический вопрос. Дежурный.

– Вчера вечером… Когда дело в сейф укладывала.

Вот так из бесполезного и дежурного вопроса возникает истина.

– Где сейчас твой ключ от сейфа?

А вот это уже на самом деле бесполезный вопрос. Макаров даже не смотрел на то, как Бородулина в отчаянии вытряхивает из сумочки содержимое. Зачем ему было любоваться этим зрелищем, если ключ был перед ним. Он торчал из замочной скважины металлического ящика.

– Вика, принеси мне, пожалуйста, книгу выдачи ключей от кабинетов. Там внизу, у ментов. Меня интересует вчерашнее число. Впрочем, стоп, не неси книгу. Глупость сказал. Подойди, спроси у охранника что-нибудь про гравитацию и в этот момент посмотри, кто в сегодняшнюю ночь дежурил в прокуратуре. Из ментов, я имею в виду. Кстати, вчера же Димка дежурил?

– Ой, Александр Николаевич… Да откуда я их знаю-то?! Сидел какой-то, лет двадцать пять на вид…

– Ну, хорошо, не в службу, а в дружбу, посмотри. И – обязательно про гравитацию. Пока он потолок глазами сверлить будет, всю книгу наизусть выучишь…

«Вот и я не знаю, Вика, кто вчера дежурил. И ты не знаешь. Хоть это пока радует»… Посмотрев вслед Бородулиной, Саша вынул пачку сигарет.

* * *

Вечер тих и спокоен. Все идет как надо. Десять минут назад от площади Ленина отчалил серый «Крайслер» старика в сером костюме, чья фамилия была записана в документе из уголовного дела. Сержант милиции Шумеров шагает по улице и размышляет над выбором. Либо сейчас уговорить классную телку Бородулину на ужин при свечах в кафе «Сингапур», если еще застанет ее в прокуратуре, либо отложить это на завтра, а сегодня оттянуться в том же кафе и отвалить домой с бутылкой «Абсолюта» под мышкой и не менее классной, чем Бородулина, девочкой. Проблема не из простых. Но тем она и приятна. Все дело в пятистах долларах, которые покоятся в кармане сержанта Шумерова.

Что наша жизнь? Игра.

Пятьсот долларов сержант Шумеров заработает в отделе охраны при РУВД каторжным трудом за полгода. А не очень большое время пребывания его, Шумерова, в кабинете Бородулиной на те же полгода вперед обеспечило его денежным содержанием, при котором не нужно задумываться о том, где брать деньги на оплату общежития, девок и жратвы на полгода вперед.

«Мать моя, – думалось Шумерову, – неужели я не мог дойти до этого чуть раньше?..»

У него же все ключи под контролем!

«Боже, какой дурак!.. Ведь у него в руках ключи не только от кабинета Бородулиной! А, как говаривал в фильме Жеглов, «за любую бумажку на твоем или моем столе любой преступник полжизни отдаст»! Мать моя… Где же он раньше был?»

Эти размышления закончились у сержанта милиции Шумерова, едва он вошел в подъезд.

Удар в челюсть опрокинул несостоявшегося мультимиллионера в угол лестничной клетки. Явственно почувствовав запах мусоропровода, в который мочились малолетки, иногда забегающие в ходе футбольных баталий в подъезд, Шумеров попытался встать, но второй удар, более сильный, вновь опрокинул его на спину. Возле мусоропровода застоялась лужа мочи. И сейчас она медленно впитывалась в ткань джинсовой куртки. Той самой, в которой сержант Шумеров собирался соблазнять следователя Бородулину.

– Если я ошибся, я тебя извиню, – раздался над сержантом спокойный голос. – О чем ты разговаривал со Степенко? Только быстро, сынок, у меня мало времени.

– С каким Степенко? – сопротивлялся Шумеров. – Я ему ничего не говорил!

Это был страшный сон.

– Разве я спросил о том, что ты ему сказал? – вопрошала тень. – Я знаю, что ты ему сказал. О чем вы разговаривали, придурок? О чем он тебя просил?

– Истиный крест – ни о чем! Не бейте меня больше…

– Не упоминай о святом всуе, рожа козлиная! Я тебя спрашиваю – о чем вы говорили?

– Да ни о чем!.. Кха!..

Снова этот проклятый удар в челюсть.

– Я отдал ему ксерокопию служебной записки какого-то Макарова. А вы кто?

– Ее автор.

Шумеров догадался, что его сейчас будут бить еще сильнее.

– Что тебя еще попросил сделать Степенко?

– Выкрасть уголовное дело.

– Что?! Я не ослышался? Тебя, ублюдка, просили выкрасть из сейфа прокуратуры уголовное дело?!

– Я этого не сделаю! Клянусь!

– Да уж, конечно, не сделаешь! – Тень взяла сержанта милиции Шумерова за горло. – Я этого не позволю! Ты хоть догадываешься о последствиях того, что сделал? Думаю, нет. А теперь слушай внимательно. Завтра, по приходе на работу, ты напишешь заявление об увольнении. Если не сделаешь этого, то я напишу другую бумагу. А вот тогда года три-четыре в колонии общего режима тебе обеспечено. А что там с тобой сделают, ты знаешь. Это мой подарок тебе.

Тень встала.

– И последний вопрос. Чем с тобой расплатился Степенко?

– Пятьсот долларов США. Вот они…

– Сэ-Шэ-А? Америка, что ли? Надо было ему канадскими тебе заплатить. Вот бы ты побегал по разменникам… Дай сюда, козел!..

Не каждому сержанту милиции предоставляется возможность полюбоваться зрелищем горящих десяти пятидесятидолларовых купюр. Тень вышла из подъезда, а сержант Шумеров остался лежать в луже мочи перед пеплом сгоревших купюр.

Глава 13

Мишку в семь утра разбудил щенок. Он делал это каждый день. И именно из-за этого опер Саморуков никогда не опаздывал на работу. Мишка вставал, шел к холодильнику, по привычке матерясь, и выкладывал в миску двести граммов творога. Так было положено. Следующая кормежка была в час дня.

Миша вывалил творог в миску и услышал трель звонка.

«Сто процентов – Макаров».

Это был не Макаров.

– Мишка… Помогай… Улица Селезнева, дом двенадцать…

– Серега, где ты?!

– Второй подъезд… Все, Мишка, больше не могу говорить…

Мишка выскочил из квартиры, забыв погладить щенка.

Такси…

Где такси?!

Мимо Мишки ехала «восьмерка».

– Стоять!!!

На водителя больше подействовал пистолет, нежели удостоверение сотрудника милиции.

– На Селезнева, понял?!

– Я-то понял, – среагировал водитель. – А у тебя диарея, что ли?

– Диарея, диарея! На Селезнева давай!

Легче всего раскрываются четко продуманные и хорошо спланированные преступления. Над ними удобнее мыслить сыщику. Он опирается на свой опыт, знания и уверенно идет к намеченной цели, просчитывая наперед действия противника.

Но очень тяжело работать, когда действует дилетант без плана или человек без мотива. В этом случае трудно ответить на основной вопрос сыщика – ЗАЧЕМ? Иначе говоря – невозможно установить мотив преступления. Когда будешь знать – ЗАЧЕМ, узнаешь и – КТО. И дело останется за малым – найти преступника.

В этом деле были убийства, были и очевидные подозреваемые, но Макаров не мог увязать все это воедино. Не было того самого – ЗАЧЕМ?.

В душе Александра росла тревога за Вербина. Он исчез, его не было уже семнадцать часов. Такого не случалось раньше никогда.

Нет ничего тяжелее, чем мысли о худшем.

«Хоть бы ты забухал… – вертелось в голове у Макарова. – Хоть бы…»

Все придуманные Макаровым «хоть бы» никак не укладывались в семнадцать часов.

– Саш, может, он бабу какую, это… – высказал предположение Стариков, сидящий рядом на сиденье машины. У него самого голова пухла от версий.

– Семнадцать часов?! – вскрикнул Макаров. – Даже слонам на это двух часов хватает!

– Может, он нескольких… – вздохнул Игорь и, натолкнувшись на тяжелый взгляд начальника, вжал голову в плечи. – Согласен, согласен…

Впрочем, баба ли, выпивка ли, а искать нужно было даже там, где искать не стоило.

– Возьми, – Макаров, не отрываясь от дороги, протянул Игорю «Моторолу». – Звони Саморукову домой, на работу, звони снова Вербину домой, звони районным операм, в «дежурку». Начинай опять всех обзванивать. А мы с тобой сейчас едем сначала в дурдом – там девчонка одна есть симпатичная, а потом – к Муромову…

* * *

Вербина посадили на стул и застегнули на запястьях его же наручники.

– Может, ему руки назад? – спросил один. Было ясно, что из троих, стоящих рядом со стулом, он далеко не главный.

– Не нужно. – А этот голос мог принадлежать только старшему из всех. Не по возрасту, так по положению.

Несколько ударов по щекам Вербина не возымели никакого результата. Он сидел, бесчувственно уронив подбородок на грудь.

– Принеси ведро воды, Домовой. Будем отливать. Как в западных фильмах. Там после душа просыпаются сразу. Сейчас проверим.

Домовой, это третий, ранее молчавший, пошел куда-то в угол и забренчал эмалированной емкостью.

– Беня, полведра хватит?

– Неси, может, и хватит.

На Вербина обрушился поток воды.

Над его головой раздался смешок Бени.

– Значит, лажу в боевиках гонят! Пленный не плюется и не фыркает. Неси еще воды.

Беня вынул из кармана телефон.

– Алло! Иван Максимович? Да, да, я это… Плохо дело. Клиент неровно дышит. Нет, мы на Селезнева, в двенадцатом… Пока ничего… Понял… Понял… Ну, вы же знаете… Хорошо. – Закрыл крышку и бросил телефон на стоящую рядом металлическую кровать с замызганным матрацем. – Ну-ка, Домовой, лей воду! А ты, Смык, дуй наверх и ищи провод. Если наш парень не «отольется», используем план номер два! – Беня хохотнул.

Смык ушел по лестнице вверх и прикрыл за собой дверь.

На голову сидящего без признаков жизни Вербина обрушился целый водопад ледяной воды. Кровь смылась с его лица, и лишь тоненькая струйка осталась на подбородке.

– Я сам, бля, уже мокрый весь! – возмутился Домовой. – Может, он откинулся?

– Дурак, что ли? Он же дышит! Ладно, пойдем перекурим наверх, пока Смык провод у кого-нибудь отрывает.

Едва за ушедшими закрылась дверь и щелкнул замок, Сергей открыл глаза. От дикой боли в голове он едва смог приоткрыть глаза. Тусклая лампочка под низким потолком показалась ему ярким прожектором. Четыре стены, комната три на три метра, в углу – кровать. Все. Еще был залитый водой пол, который качался… Качался так, словно грозил опрокинуть комнату набок.

Но Вербин шел и шел, с трудом преодолевая проклятые полтора метра до кровати…

Он слышал звук предмета, брошенного одним из бандитов на кровать, и все время, пока за этими тремя не захлопнулась дверь, молил лишь об одном. Он молил о том, чтобы хозяин телефона забыл его взять с кровати…

Садиться он не стал, хотя все плыло перед глазами и хотелось не только сесть, а просто рухнуть лицом вниз на этот истертый до блеска матрац. Садиться нельзя. Останется мокрый след и они поймут, что Вербин вставал…

Сергей задрал край матраса и стал вытирать о его низ руки.

– Беня, Смык, Домовой… – Драгоценное время уходило, но телефон тоже нельзя брать мокрыми руками… – Иван Максимович, сука ты такая… Селезнева, двенадцать…

Самым трудным было набрать номер. Цифры на маленьких кнопочках расплывались, как в тумане.

Мишка, ты же всегда в это время кобеля своего кормишь… Творогом… Кальцинированным.

Сергею даже не пришло на ум, что с того времени, когда его ударили по голове, и до того, как он очнулся в багажнике машины, могла пройти вечность. Он просчитал по времени лишь тот момент, когда машина аккуратно завернула за дом и остановилась. Ему тогда подумалось, что если это жилой дом, то они встали у второго подъезда. Судя по помещению, это был подвал. Селезнева, 12 – это жилой дом, Вербин это знал. Значит, подвал второго подъезда дома двенадцать по улице Селезнева…

У него едва не перехватило дыхание, когда он услышал голос Саморукова:

– Товарищ Макаров, я уже выхожу на улицу с пистолетом под мышкой!

– Мишка… Помогай…

…Вербин сел на стул в тот момент, когда стала открываться дверь.

– О! – радостно вскрикнул один из вошедших. По голосу Сергей понял, что это Домовой. – Случилось чудо. Беня, а водица-то наша, оказывается, живая.

Вернулись все трое. Теперь Сергей знал, кто из них кто. Вот этот, с мотком провода на руке – несомненно, Смык. С Домовым разобрались, поэтому тот – в кожаной жилетке поверх черной рубашки с золотым узором – Беня.

– Это не водица живая, – возразил Беня. – Это капитана Вербина хер убьешь. С прибытием на большую землю, товарищ капитан.

– Вы кто, ребята? – шевельнул языком в пересохшем рту Вербин. – Сантехники, что ли?

– Вот сука?! – возмутился Смык, разматывая провод. – Издевается, падла ментовская!

Беня расхохотался и уважительно посмотрел на Сергея.

– Молодец. Разговариваешь – значит, живой. Шутишь – значит, соображаешь. А потому, думаю, и разговор у нас получится.

Вербин недоуменно перевел взгляд со Смыка на Беню.

– Про унитазы разговор будет?

– Дай я этой бляди по башке ведром врежу! – попросил разрешения Домовой.

– Не нужно. – Беня кончил улыбаться. – Сейчас не нужно. После разговора врежешь. Нам еще поговорить нужно кой о чем. Смык, что там у тебя с проводом?

Вдруг Сергей с холодом в груди вспомнил, что не сказал Мишке про подвал. Назвал лишь адрес и подъезд!..

Он отдавал себе отчет в том, что оставшийся отрезок его жизни зависит от того, как долго он сможет «разговаривать» с этими отморозками. А еще от того, насколько крепки их нервы. Через двадцать-тридцать минут «разговора» Домовой получит от Бени «добро», и все закончится…

А выдержит ли он сам те двадцать—тридцать минут?..

Провод был размотан.

Смык со знанием дела вставил два оголенных конца в позеленевшую от сырости и времени розетку, а два других выставил перед собой «козой».

Вербину на мгновение представилось, что вот именно сейчас все для него может и закончиться.

– Ну что, капитан Вербин, вы кончили придуриваться? – спросил Беня и закурил сигарету. Кинул пачку Домовому, и через секунду комната заполнилась дымом. – Будем разговаривать?

– Конечно, будем, – согласился Вербин, не сводя глаз с провода. – Было бы о чем.

– О, не сомневайся! Тема есть. Вопрос первый такой. На какой стадии расследования находится сейчас дело по убийству Вирта?

Вербин наморщил лоб.

– Парни, вы из прокуратуры, что ли? Из отдела по надзору за милицией?

– Ты че, мент, совсем ебакнулся? – почти шепотом спросил Смак, готовый к электрической атаке.

Беня вздохнул и присел на корточки перед Вербиным.

– Да нет, братан, с ним все в порядке. Он дуру гонит и время тянет. Думает – вдруг, откуда ни возьмись, помощь прилетит. Так, капитан?

Он внимательно посмотрел в глаза Вербину, после чего повернулся к кровати. Подошел и взял телефон. Он рассматривал его и крутил в руке, словно видел впервые.

Черт, руки сухие!..

Сергей незаметно поднял скованные руки к голове и провел ладонями, словно разминая больную голову, по мокрым волосам. Движение было рассчитано точно. Придурковатые Смык и Домовой ничего не поймут, а Беня стоит к нему спиной.

Подойдя к Вербину, Беня взял руки опера и перевернул их ладонями вверх. С них капнула вода. Успокоившись, он сунул телефон в карман и вытер свои руки платком. Однако по его взгляду чувствовалось, что он корит себя за неоправданную глупость.

– Смык, потрогай его…

Озарение пронзило больную голову Вербина, как молния.

– Стой! – заорал он. – Это вы ебакнулись, а не я! Ты на пол посмотри, урод недоделанный! Ты в школе учился?! Вы же по воде ходите, мучители, еп вашу!!! – Боль от крика врезалась в голову Сергея. – Сейчас договоримся про уголовные дела до того, что после семинара здесь четыре трупа образуется…

Беня округлил газа:

– Стой, Смык!!! Выдерни! Выдерни этот гребаный провод из розетки!

Выигрыш по времени составил еще минуту, пока «братва» приходила в себя после пережитого. Вербин никогда еще не испытывал счастья от понимания того, что его сейчас будут бить. Уж чего-чего, а побои он перенесет любые. Если захотят убить – все равно убьют. А если станут пинать лишь для боли… Это не так страшно. Главное, около его плеча уже не было этого провода.

– Сразу волтузить будете или вначале спасибо скажете? – осведомился он.

– Спасибо, – поблагодарил Беня и тут же произнес, отходя к кровати: – Приступайте…

Яркая вспышка в левом глазу отключила Вербина. Очнулся он уже на полу. Смык и Домовой, усердно пыхтя, обрабатывали его ногами. Боль толчками разливалась по всему телу. Опять удар в голову…

Теперь Вербин очнулся, сидя на стуле. Перед ним двоилось Бенино лицо.

– Что вы знаете о Степенко? Что вы знаете об Иване Максимовиче Степенко?

– Мужики, я не понял… Вы сантехники… из прокуратуры?

– Продолжайте!

От страшного удара в грудь Вербин опрокинулся на спину вместе со стулом и ударился затылком о бетонный пол…

Открыв глаза, он увидел всех троих, сидящих на кровати. Они курили. Смык и Домовой вытирали со лба пот. Картина называлась «Короткий перекур в середине тяжелого трудового дня».

– Посадите его на стул, – приказал Беня. – И вылейте на голову ведро воды. Кажется, он меня не видит.

Пока его поднимали с пола, Сергей понял, что у него сломано несколько ребер, рассечены обе надбровных дуги. Про разбитый затылок и сотрясение мозга говорить не приходилось.

Вода, смывая кровь с лица, снова стекла на пол.

– Вербин, не молчи. Если все скажешь, я тебя отпущу. В смысле – останешься здесь, а мы уйдем. Но только не молчи, иначе ты просто умрешь. Что вы знаете про Степенко и каким боком пришиваете к делу? Что тебе сказал Муромов? Что вы уже накопали по этому делу? Это все, чем я интересуюсь. Это же так просто – взять и ответить… – Вдруг у Бени просветлел взгляд. – Слушай, может, тебе денег дать? Сколько ты хочешь? Пойдешь на сделку?..

…Пусть говорит… Говори, говори… Сколько уже времени прошло?..

… – Ну, так как?

– Сколько?.. – спросил Вербин, не открывая глаз.

– Пять «штук» хватит? – оживился Беня.

– Десять… – пробормотал Сергей.

– Хорошо, пусть – десять! – согласился тот. Он согласился бы и на сто тысяч. Или – на триста. Мертвому Вербину все равно некуда будет тратить эти деньги.

– И польский паспорт… – разрушил Вербин планы Бени.

– Ах ты, сука… – почти бесшумно выдавил тот из себя. Это был не голос, а какой-то свист. – Сука поганая…

Одним движением он выхватил из кармана складной нож.

– Ты этого хотел?! Этого?!

Вербин почувствовал, как его руки подтянули по полу за наручники и прижали вниз. Раздался щелчок ножа.

– Этого?!

Сергей почувствовал ужасную боль в левом мизинце и хруст кости…

Сил кричать не было. Сознание уходило куда-то вниз, как песок в песочных часах…