Текст книги "Роман с убийцей"

Автор книги: Вячеслав Жуков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Глава 8

Жанна открыла глаза и не могла понять, что с ней произошло. Как садилась в машину, помнила. Потом в руках у водителя появился целлофановый пакет с марлевым тампоном пропитанным эфиром. Это все, что Жанна пока могла вспомнить. Дальше память обрывалась.

Тело ломило так, словно по нему несколько раз проехали тяжелым катком, и руки затекли. Жанна попробовала ими пошевелить и не смогла. Ее руки были привязаны к спинке железной кровати, на которой она лежала. Тоже самое оказалось и с ногами.

– Ничего себе, – удивилась она, тут же задаваясь вопросом, куда попала. Огляделась. Комнатенка, в которой она лежала, не иначе как каморой не назовешь. Маленькая, с одним единственным грязным окном, затянутым паутиной. Мебели в ней нет, только вот эта кровать, на которой она лежала, да еще стул. Он стоял у нее в ногах.

– Ну и дела. Что это за комната? И почему я здесь? – Жанна захотела об этом немедленно узнать. Только вот у кого, когда кроме нее в комнате никого нет.

Она посмотрела в окно.

Там, на улице, светило солнце. Там была жизнь. А здесь, как в могильном склепе царил полумрак и ощущалась неприятная прохлада, от которой Жанну пробирал озноб. И сейчас ей хотелось только одного, чтобы встать с этой жесткой, неудобной кровати и как можно скорей убежать отсюда.

Жанна попыталась освободить правую руку. Изо всей силы напрягла ее. Но тот, кто привязывал ее, видно знал, как это надо делать, и от ее усилий, веревка на запястье не ослабла, чего нельзя было сказать про руку. Она просто-таки онемела от напряжения.

– Да что же это такое? – Она приложила все свои усилия. Может, хотя бы удастся освободить левую руку, что тоже было бы неплохо. Но скоро она поняла, что все ее попытки тщетны.

– Зачем меня сюда привезли? – рассуждала она, тихонько наговаривая себе. Неизвестность, пугала ее. Рассчитывать на приятное времяпрепровождение здесь, ей вряд ли можно. Иначе бы зачем привязывать ее к этой дурацкой кровати. Вот непонятка. Была в отключке, за это время могли изнасиловать много раз, но ее не тронули.

Жанна лежала в одежде, причем трусики с нее не сняли. Тогда зачем она здесь? На этот вопрос сама она не находила подходящего ответа. И не знала уж на что думать. Хотя мысли в голову приходили разные и не самые радужные. Больше всего она сожалела о том, что вызвалась помочь Олесе. В конце концов, какое ей было дело до пропавшей сестры. Или у нее своих проблем нету. Теперь вот влипла в историю, и неизвестно еще какие будут последствия?

О самом худшем, Жанна старалась не думать. Уверена была, ее уже ищут. Наверняка мать забеспокоилась. Да и Олеська. Ведь она ждет ее возвращения.

Жанна окинула взглядом сумрачную комнату. Ремонт здесь не делался наверное лет тридцать. Обои, которыми оклеены стены, уже потеряли свой естественный цвет. Забрызганы капельками крови. Видно нет здесь отбоя от комаров. Чтобы ее не стошнило, Жанна предпочла лучше смотреть в окно.

Вдруг где-то рядом, как видно в одной из соседних комнат, послышались голоса. Жанна прислушивалась к ним, затаив дыхание.

Разговаривали двое мужчин, но не громко. И сколько Жанна не пыталась, не могла разобрать, о чем они там говорят. Это было досаднее всего. И вот так по ним не разберешь, к кому попала: к злодеям, или благородным разбойникам. Хотя, возможно, разница не большая. Не известно еще, как поступят с ней. Так или иначе, но Жанна решила притвориться, что она все еще спит. Лучше пока не показывать признаков пробуждения. Особенно, когда услышала шаги, догадавшись, что кто-то идет сюда. Она закрыла глаза.

Она услышала, как открываясь, скрипнула дверь комнаты. Кто-то вошел, сел на стул рядом. Ей не терпелось подглядеть на этого человека, хоть немного, одним глазком. Даже сердце от волнения забилось трепетно. Если бы только было можно куда-нибудь спрятаться, Жанна бы не раздумывая сделала это, чтобы не чувствовать весь переживаемый ужас. А теперь, остается только притворяться и ждать, что будет дальше.

Она почувствовала прикосновение к своей шее холодной руки и не смогла вытерпеть, вздрогнула и услышала насмешливый мужской голос:

– Я знал, что ты уже проснулась.

Жанна открыла глаза.

Рядом на стуле сидел парень, тот самый водитель остановившейся машины, к которому она так безрассудно влезла в салон. Он сидел и улыбался.

– Вы?! – произнесла Жанна. Честно говоря, не думала, еще раз увидеть этого человека. Тогда она от пережитого стресса не смогла хорошенько разглядеть его лица. Сделала это теперь, находя, что лицо его вполне даже ничего. Приятная улыбка, никак не гармонировавшая с этой ситуацией, в которой она оказалась. Ну разве такой человек может причинить ей боль? Если нет, тогда что ему от нее нужно? Спросить об этом Жанна боялась. Воображение почему-то начало рисовать самые немыслимые картинки ее теперешнего заточения.

Года два назад ее, полупьяную, подобрали цыгане у ресторана «Садко», привезли на какую-то хату, на окраине Москвы и трахали впятером целую ночь. Причем, эту забаву снимали на видео. А утром, чуть живую от безумного секса, до беспамятства напоили водкой и отвезли к метро «ВДНХ» и оставили там, усадив на лавочку. Тогда можно сказать Жанне повезло. На другой день, очухавшись, она помчалась в поликлинику. Обошлось без венерических заболеваний. Правда аборта избежать не удалось. Но это пустяки. А как все будет на этот раз?

– Да. Это я, – сказал водитель, ласково улыбаясь. – Ты рада? – Он выглядел так, словно наконец-то встретил именно ту девушку, которую всю жизнь искал. И теперь безумно был рад этому.

У Жанны эта встреча вызывала лишь огорчения. И к чему задавать дурацкий вопрос. Его бы привязать вот так к кровати, тогда бы Жанна спросила, рад ли он. А может быть, и вообще ни о чем не стала бы его спрашивать. К нему она питала неприятные чувства, чего не могла скрыть. Они отражались на ее лице, глядя на которое, он перестал улыбаться. Разочарованно покачал головой.

– Не говори ничего. Сам вижу, ты не рада, – сказал он и протянул к ее шее руки.

Вот негодяй, подумала Жанна, потому что в ее понимание только такой человек может глумиться над беспомощной женщиной. И она завертела головой, когда он стал расстегивать замок на цепочке с увесистым кулоном.

Ни цепочка, ни тем более кулон не были помехой для сексуального акта. Если хочет трахнуть ее, трахал бы так. Лучше бы руки развязал, идиот. Уж Жанна сумела бы приласкать его.

– Зачем ты снимаешь с меня цепочку? – Жанна изо всех сил старалась показать, что не очень-то боится его. Ведь привязав ее к кровати, он, наверняка, надеется на ее беспомощность. Значит, нельзя ему давать шанс. Поэтому она считала, что поступает так единственно верно в такой ситуации. Она даже попыталась укусить его за палец.

– Ух ты, какая кусачая, – усмехнулся он. – Ты мне нравишься.

– Тогда, может быть, развяжешь мне руки? – решила Жанна воспользоваться ситуацией, но как оказалось, безуспешно.

Он отрицательно покачал головой. Тогда Жанна решила поменять тактику.

– Послушай, оставь цепочку с кулоном. Они тебе что, мешают? Это дорогой для меня подарок.

Он рассмеялся.

– Зато они мешают тебе.

– Мне? – Жанна удивленно глянула на него. Чего он мелет? Сколько носила цепочку с кулоном и не знала, что они ей мешают. Ну дает, чувак!

– Тебе, тебе, – согласно кивнул он и тут же спросил: – Зачем тебе столько перстней, колец? Зачем на такой прелестной шейке, – провел он рукой по Жаниной шее, – висит такая увесистая цепь с этим большим кулоном?

Жанна облизала сухие губы, когда он чуть сдавил ее шею.

– Отпусти, придурок чертов! Ты меня задушишь. Чего тебе вообще надо? – с хрипотцой выговорила она.

– А зачем тебе это знать? Лучше давай я скажу, чего хотела ты…

Жанна фыркнула. Очень нужно его мнение. Но ее пренебрежение, его не остановило. И посмотрев на девушку, он сказал:

– Ты хотела повыпендриваться. Что вот ты какая крутая. Так ведь? Отвечай!

Жанна не ответила. Понимая, в ее положение, все что она скажет, теряет смысл и ее мнение для него ничто. Оно для этого придурка ничего не значит.

– Ты хотела мужского внимания? Наслаждений? Или я не прав. Чтобы мужчины увивались за тобой, оборачивались вслед тебе. А женщины завидовали. Но разве без всего этого золота ты менее красива? – он расстегнул пуговицы на ее блузке, пялясь на груди.

– Ничего я не хотела. Это все твои нездоровые фантазии. Мне просто нравится носить золото. Тебе этого не понять. А мне нравится и все.

Кажется, он не хотел верить ей. И в подтверждение, покачал головой.

– Э-э, нет, – сказал он с улыбкой. – Так не бывает. Золото носят для чего-то. – Потянувшись, он дотронулся до ее правой руки.

А Жанна подумала о том, что попала не просто к насильнику, который хочет ее трахнуть и выкинуть из своей лачуги. Вот псих несчастный. Теперь она мучительно думала, как бы не дать ему повода свихнуться окончательно. Ей бы только выбраться отсюда. Потом бы она сразу прямиком побежала в ментовку. И пусть такого негодяя сажают в тюрягу как минимум лет на пять.

Он аккуратно снял с ее правой руки два золотых перстня и кольцо, которое Жанна носила на безымянном пальце для понта, когда хотела, чтобы незнакомые мужики думали, что она замужем и не приставали.

Сегодня, перед тем, как ехать к Олесе, надела это кольцо. Теперь оно оказалось в руках безмозглого грабителя, да к тому же еще и отъявленного негодяя. Судя по всему, развязывать ее он не собирается. А ей остается только мириться с его действиями и надеется, что все-таки удастся выбраться отсюда.

И Жанна даже постаралась сделать вид, что эти украшения ничего не значат для нее. Сказала, добавив в голос побольше безразличия:

– Ладно. Забирай эти побрякушки, если они тебе так нравятся.

Он утвердительно кивнул на сказанное ею.

– Я всегда беру все, что мне нравится. Поняла? Шлюха!

Такое оскорбление Жанну задело. То, что она лежит здесь перед ним связанная, это еще не повод называть ее шлюхой. В конце концов, сюда она попала не по доброй воли. Об этом она и сказала ему.

– Ты здесь потому, что я так захотел, – произнесено это было с таким величием, от которого Жанне сделалось тошно.

Тоже мне Бонапарт, подумала она и сказала:

– Да. Я поняла.

Она искоса глянула на свою левую руку. Там на среднем пальце она носила большой золотой перстень, который уже давно не снимала. Сустав на этом пальце был поврежден, распух, и хрящ затвердел. Жанна всегда носила перстень поближе к суставу, прикрывая его и стесняясь этого небольшого уродства.

Боже милосердный, только бы этот придурок не вздумал стянуть этот перстень с пальца. Ведь он не снимается, успела она подумать. И словно услышав ее мысли, он взялся за перстень. Для начала повертел его на пальце.

– У меня сустав поврежден. Перстень не снимается, – сказала она грабителю, видя что все попытки его завладеть перстнем, напрасны, а ей больно палец.

– Сейчас снимем, – ответил он, силясь стянуть перстень.

– Что ты делаешь? Мне же больно, – закричала Жанна.

– Придется потерпеть. Сначала будет больно, а затем наступит облегчение. Всегда так, – произнес он нечто похожее на проповедь начинающего священника.

Хотя самой Жанне сейчас было не до проповедей.

– Надеюсь, ты не собираешься ломать палец?

Казалось, ее замечание прозвучало даже очень своевременно. Он перестал стаскивать перстень и вроде как бы призадумался, после чего сказал:

– Зачем ломать? Есть и другой способ. Получше.

– И какой же он? – спросила Жанна, надеясь, что он пойдет за мылом. Хотя это тоже будет мартышкин труд. Сколько не мыль, сустав от этого меньше не станет, и перстень все равно не пройдет по нему. Однажды Жанна пробовала и у нее ничего не получилось. И у него не получится, зря только пытаться будет.

Но он придумал, кое-что другое, и Жанна испуганно дернулась, когда увидела, что он достал из кармана брюк опасную бритву. Что это за предмет, Жанна хорошо представляла. Острей ее, пожалуй, разве что клинок из дамасской стали.

Именно сейчас она вспомнила, что совсем недавно читала в какой-то газете о появившемся в городе маньяке, который грабит и убивает девушек. Но там писали про вокзалы, а она села к этому психу в машину почти что в самом центре Москвы. Неужели он вот так свободно раскатывает по всему городу в поисках своих жертв.

Он ловко крутанул бритву в руке, разложив ее, как нож «бабочку».

– Эй, ты чего? Не надо, – закричала Жанна, догадавшись, что он собирается сделать. – Пожалуйста… ну попробуй его снять. Вот увидишь, он обязательно снимется. Надо помылить палец… – Она сама не верила в то, что говорила, но ей важно было в этом убедить его. А что, если у него и в самом деле получится с мылом.

Он изо всех сил тянул перстень, покручивая его то в одну то в другую сторону по опухшему суставу. Матерился на Жанну последними словами.

– Ну пожалуйста. Я прошу тебя. Принеси мыло. Развяжи мне руки. Я его сама сниму, – пообещала она в глубине души еще надеясь на чудо.

В ответ он только грубо выругался и плюнул с досады на пол. И вдруг замахнувшись, ударил бритвой по пальцу. Отсек его по самый сустав.

– И мылить не надо, – усмехнулся он, снимая перстень с отсеченного пальца.

Жанна взвизгнула, задергавшись на кровати. Невыносимая боль пронзила руку от кисти к локтю, а потом дальше к плечу. Из раны брызнула кровь. Но ужасный человек с окровавленной бритвой в руке даже не думал оказать ей хоть какую-то помощь. Наоборот, ее мучения, явно доставляли ему радость.

Заглянув в ее залитое слезами лицо, он улыбнулся. И Жанна поняла: он не способен на жалость. Этот садист не знает, что это такое.

Он протянул руку к серьге на ее правом ухе. Жанна попыталась увернуться, но он поймал ее за ухо.

– Какие у нас ушки, – промурлыкал он, потрогав ее золотую серьгу с бриллиантом.

– Не надо. Умоляю. Не делай мне больно. Серьги легко снимаются. Расстегни их и возьми. Прошу, не убивай меня. У меня дома есть деньги. Я привезу тебе их, только отпусти меня.

– Как с твоей стороны мило, – произнес он доверительным тоном и улыбнулся. – Ты привезешь мне свои деньги. – Но тут же тон его изменился, а улыбка исчезла с лица. Теперь в голосе послышалась злая ирония. – Ты хочешь, чтобы я тебе поверил и отпустил?

Жанна закивала.

– Да. Очень хочу. Пожалуйста… Будь милосерден. У меня – больная мать. Она не переживет, если со мной что-нибудь случится, – она побоялась, не стала вот так впрямую говорить о своей смерти. Все же хотелось надеется, что этот изверг еще одумается. Ведь она не сделала ему ничего плохого.

Он улыбнулся, погладив Жанну по волосам.

– Ты, оказывается, хитрая девочка. Если я тебя отпущу, ты наведешь на меня ментов. А встречаться с ними, поверь, у меня нет ни малейшего желания, – изобразив крайнее сожаление, он отрицательно покачал головой.

Жанна не знала, как его убедить. Хотя сейчас говорила искренне, ни о каких ментах не может идти речи.

– Да нет же. Не наведу. Я никому не скажу о том, что со мной произошло. Ну честное слово. Поверь…

Он рассмеялся. Уж слишком по-детски прозвучало это ее обещание.

– Поначалу все так говорят. Но потом, когда проходит боль и страх, каждому человеку хочется только одного – мести. Отомстить за поруганную честь. За обиду. И даже за то, что в его жизни не сбылось. Ведь кто-то же виноват в этом. Не важно кто, но наказание должно случиться. Месть, это чувство удовлетворения. Поэтому, я тебя не отпущу, – сказал он.

Жанна ничего не видела перед собой от пелены слез. Что еще можно ему сказать, когда все ее слова не имеют смысла.

– Пожалуйста… – в голосе ее слышалась мольба. Но как раз она-то, оказалось, привела его в ярость.

– Жалость – удел слабаков, – произнес он и оттянув мочку уха, взмахнул бритвой, отсек ее в том месте, где была серьга.

Жанна от боли ерзала по кровати, силясь разорвать веревки, которыми были привязаны ее руки и ноги. Ее мучитель не обращал на это внимания, рассматривал серьгу. Его сейчас больше интересовал маленький бриллиант в ней.

– Эти сережки дорого стоят, – произнес он и схватил ее за другое ухо.

Жанна закричала да так, что казалось, оглохла от собственного голоса. Но ее мучителя это не остановило. Он без замаха полоснул острой бритвой по мочке, отделив серьгу. Улыбнулся, прикидывая на ладони, на сколько эти две серьги потянут. Его улыбка на бледном, слегка вытянутом лице казалась зловещей.

Жанна отодвинулась на край кровати, насколько это было возможным в ее положении. Но он схватил ее за волосы, вернул на прежнее место, произнес угрожающе:

– Лежи, сука! Не дергайся.

Потом наклонился и своими жесткими губами жадно впился в ее влажные губы, целуя. Этот его поцелуй оказался долгим. И Жанна вдруг заметила в его глазах возбуждение.

Он же сумасшедший, ублюдок, подумала она, ожидая за всем этим, с ней неминуемо должно произойти нечто худшее. И все-таки, попросила, когда он отслонился, глубоко задышал.

– Пожалуйста, не убивай меня?!.

Он как будто удивился ее просьбе.

– Да нужна ты мне, убивать тебя, – ответил, еще толком не отдышавшись. Дотронулся рукой до ее груди. Провел ладонью по соскам.

– Ты хочешь меня? Ну хочешь же? – Жанна задышала неровно. – Давай же. Трахни меня, – предложила она себя. Вдруг он все же сжалится, после того, как займется с ней сексом. Но заметила по его глазам, что он еще не готов.

– Ну что ты ждешь? Ты же хочешь получить кайф?

Он склонился над ней, но проявлял нерешительность.

– Нет, я так не могу.

– О, о, – застонала Жанна. – Ты явно больной человек. А как же ты можешь?

– Сейчас ты узнаешь, что такое настоящий кайф, – произнес он чуть дрогнувшим голосом и провел лезвием бритвы по юбке, раскроив ее пополам. Срезал узкую полоску трусиков. Увидев ее голую в капельках пота, задрожал, быстро раздеваясь до гола.

– Сейчас сучка, ты получишь кайф, – подрагивающим голосом сказал он, наклонившись, лизнул ее языком по шее, справа до левого уха.

Жанна дернулась.

– Ты ненормальный!

Он не стал отнекиваться и убеждать ее в обратном.

– Да. Я ненормальный, – без обиды согласился он.

– Ты – псих!

И опять он не обиделся. Улыбнулся.

Жанна вдруг почувствовала, как к ее шее что-то прикоснулось. Будто обожгло возле правого уха. Вздрогнула. И в следующее мгновение по всей ее шее разлилась резкая обжигающая боль. Фонтан крови брызнул перед глазами.

Она дико закричала, напрягаясь изо всей силы, пытаясь вырваться из веревок, затянутых на запястьях. Но ее убийца навалился на нее и застонал от удовольствия. Но изнасиловал он ее не сразу, а только когда она уже полумертвая, почти перестала биться. Только тогда он ворвался в нее, тихонько наговаривая ей на ухо:

– Ну давай же, сука! Подмахивай.

И Жанна с дикими от ужаса глазами, устремленными куда-то в черный грязный потолок, его услышала и подчинившись, повела бедрами.

Но все это продолжалось недолго. Несколько интенсивных движений и убийца застонал, тая в блаженстве, хотя умирающая девушка еще двигала бедрами, словно старалась сбросить его со своего слабеющего тела.

Глава 9

Олеся долго доказывала дежурившему на входе охраннику, что ей надо пройти к секретарше по очень срочному делу. В конце концов, охранник сдался. И это скорее всего потому, что он знал об их отношениях с Борисовым. А может быть хотел, чтобы назойливая девица отвязалась. Да и в том, что она пройдет, ничего такого не случится. Ведь не террористка она.

– Ладно, – сказал он. – Проходи уж. Иди по коридору прямо до конца. Там увидишь с левой стороны дверь, – махнул охранник рукой и отвернулся.

Олеся пошла.

Высокая худощавая с плоской грудью женщина, которой было далеко за сорок, не понравилась Олесе сразу. И как только Игорь мог терпеть такую уродину, чтобы каждый день видеть ее, подумала она. Хотя секретарша судя по всему была женщиной и деловой, сидела на своем кресле, словно ей на него насыпали иголок, по которым она ерзала своим тощим задом. Пока она слушала Олесю, вся извертелась и то и дело поглядывала на часы, как бы подчеркивая тем самым, что шибко занята.

Но Олеся не торопилась, давая понять, что пришла сюда за исчерпывающим ответом, который ей может дать секретарша. Олеся была уверена, что эта тощуга несомненно в курсе многих дел своего шефа. Но когда Олеся выговорившись, замолчала, с надеждой глядя в блуждающие по столу глаза секретарше, то сказала:

– Знаете, девушка, – в голосе ее слышалась отдаленная нотка сочувствия, – все, что вы мне рассказали, очень трогательно. Поверьте, мне искренне жаль, что ваша сестра пропала. Но я, к сожалению, не знаю, кого Игорь Николаевич посылал ее встретить. Можете мне поверить. Шеф меня в такие подробности не посвятил. – Она впервые за время разговора с Олесей бросила взгляд на стену, где висел портрет Борисова, с уголком перетянутым черной ленточкой и тут же уставилась на Олесю, пожав костлявыми плечами.

– Надеюсь, вы меня понимаете? – спросила она, как бы этим говоря, что больше ей добавить нечего и Олесе не стоит тут задерживаться.

Олеся сидела и молчала. Не понимала и не хотела понимать. Видела по лицу тощей секретарше, что та не желает ей помочь. Чужое горе ее не трогает.

Видя, что настырная девица не собирается уходить, секретарша с недовольным видом покачала головой и сказала:

– Я ушла из офиса ровно в шесть вечера. Игорь Николаевич еще не вернулся. Тут оставался охранник…

Олеся глянула на секретаршу с надеждой.

– Может быть его спросить?.. – предложила она свой вариант решения проблемы.

Костлявые плечи секретарши нервно дернулись. Этот вопрос она восприняла как откровенное издевательство молодой особы.

– Знаете, моя дорогая, ну уж этого никак нельзя, – раздраженно ответила она.

Олеся удивилась. Что за новости? Неужели ей трудно?

– Почему, нельзя? – настойчиво спросила она у секретарши.

– Потому! По причине его смерти. Его бедолагу убили в тот же вечер, когда и Игоря Николаевича.

Олеся смутилась. Она понимала, что круг неясного для нее замкнулся. Теперь уже точно, больше ей тут делать нечего. Она встала и пошла к двери, открыв которую, выходя в коридор, чуть не столкнулась с высоким широкоплечим парнем. Даже зло взяло. Только этого рыжего тут и не хватало. Рожа широченная, как лопата, да к тому усеяна мелкими конопушками.

Рыжий с интересом уставился на Олесю. Красивые девушки тут не редкость, но в Олесе было что-то отдаленно знакомое. Будто где-то видел он уже ее. Только вот где? Он заулыбался.

А Олесю прямо таки воротило от его улыбки. И чего пялится, идиот рыжий? Она обошла рыжего и направилась по коридору к выходу, а рыжий проводив ее взглядом, вошел в приемную.

Секретарша восприняла его улыбку, как предназначенную для нее. Тоже улыбнулась, со словами:

– Здравствуй, Саша.

– Здравствуйте, Ангелина Владиславовна, – поздоровался рыжий и оглянулся на приоткрытую дверь, где только что встретился с Олесей.

Секретарша тоже бросила взгляд в конец коридора, где мелькнула стройная фигура и со скрытой завистью к Олесиной молодости и красоте проговорила:

– Ненормальная какая-то. Полчаса мне тут рассказывала про свою сестру…

– Какую сестру? – лицо рыжего сразу помрачнело. Теперь он вспомнил, где видел эту девушку. То есть ее саму он не видел, но видел фотографию, которую ему показал Борисов.

– Да видишь ли, сестра у нее пропала, как она говорит. Несет всякую чепуху. Будто просила Игоря Николаевича встретить ее. Представляешь? Я же говорю, ненормальная какая-то. Наверное, думает, что Борисову больше делать нечего, как всяких шалашовок встречать по вокзалам.

Рыжий Саша шагнул к двери.

– Я сейчас вернусь, – сказал он и выскочил в коридор.

Худые плечи секретарши опять дернулись. Она крикнула:

– Саша! Ты куда? Распишись у меня в ведомости…

Но дверь уже закрылась, и уставившись на нее, секретарша проговорила, не понимая того, что происходит:

– И чего он за ней побежал? Тоже мне красавица. Бывают и получше.

Олеся уже сидела в машине, и только хотела закрыть дверь и уехать, как на крыльцо выскочил тот рыжий, не понравившийся ей еще там возле двери в приемную. Она отвернулась. Видеть его не хотела. Рука потянулась к ключу зажигания.

– Девушка! Подождите! – закричал рыжий.

Олеся не смотрела в его сторону, хотя и догадалась, то кричит он ей.

– Идиот рыжий. И бывают же такие. Пусть хоть оборется, – проговорила она. Рыжие мужики Олесе никогда не нравились. А этот, особенно. И напрасно он пытается к ней клеиться.

Рыжий подскочил, когда Олеся уже завела мотор, и он бульдожьей хваткой вцепился в ручку правой дверцы.

– У вас со слухом все в порядке? Я же вам кричу, – сказал он с явным недовольством, чего особенно не понравилось Олесе.

Вот прицепился рыжий! Большие глаза Олеси недобро уставились на рыжего нахала. Все ли в порядке у нее со слухом? Да еще получше чем у него. Рыжий! Пристает тут. И чего ему надо? Об этом Олеся собралась спросить у рыжего, но он вдруг удивил ее:

– Вы спрашивали про сестру?

Теперь взгляд у Олеси сделался до крайности тревожным и в то же время подозрительным. Почему он заговорил про Ирку? Да ему рассказала эта секретутка, зачем Олеся приходила. Странный тип, этот рыжий. Вылетел, как с цепи сорвался, подумала про него Олеся. А рыжий сказал:

– Это мне Игорь Николаевич поручил встретить вашу сестру…

– Что? – Олеся уставилась на рыжего. А он деловито открыл дверь ее машины, сел рядом на сиденье.

– А то, что слышала, – сказал он.

Рыжий показался Олесе не тем человеком, кому Борисов мог вот так доверить такое дело. Может он узнав от секретарши про ее проблему, решил таким образом с ней познакомиться. Есть всякие ухри и похлещи. Поэтому взглянув на рыжего оценивающим взглядом, Олеся сказала:

– Я тебе не верю.

Не спрашивая у нее разрешения, рыжий наглец закурил и пустился убеждать Олесю в том, что он не причастен к исчезновению ее сестры.

– В общем так, – сказал он, так и не поняв по лицу девушки верит ли она ему или нет. – Думай про меня, что хочешь, но я тебе сказал правду. Я не ездил на вокзал и не встретил твою сестру.

Глядя на его конопатую физиономию, в его глаза, Олеся почему-то верила ему. И все сказанное рыжим выглядит вполне правдоподобно. И про фотографию Ирины, и про вокзал со временем прибытия поезда, откуда бы он узнал, если бы не Борисов. Выходит, что Борисов в самом деле поручил именно ему, рыжему встретить Ирину. Только вот как-то неубедительно звучит, что он не был в тот день на вокзале.

– Говори, где моя сестра, или я… – Олеся повела глазами по салону своей машины, ища чем бы таким двинуть этого рыжего по голове. Ей казалось, что рыжий обязательно должен знать, где Ирка, но скрывает. Да и Борисов уверял ее, что все будет хорошо. Значит, рыжий не мог его ослушаться, а стало быть, ездил на вокзал.

– Негодяй. Да я тебе… – Олеся пожалела, что как некоторые не возит с собой бейсбольную биту. Сейчас она пригодилась бы для рыжего.

– Да погоди ты. Ну что ты разошлась. И негодяем ты меня обзываешь зря, – воспротивился рыжий такому обвинению.

– А как бы ты хотел, чтобы я тебя назвала? – набросилась на него Олеся. – Моя сестра пропала… Понимаешь ты это?

Рыжий усмехнулся и покачал головой.

– Я ее съел, твою Ирку. Ох и вкусная девочка была, – пошутил он.

Шутка показалась Олесе злой.

– Дурак! Очень остроумно.

– Сама дура! – парировал рыжий ее нападки, сожалея, что столько времени на эту твердолобую потратил. Хотя, чего еще можно было ожидать? Упрямый народ – женщины, если чего себе в голову вобьют, то все.

Какое-то время они сидели и молчали. Рыжий докурил сигарету, окурок выкинул в окно и уже взялся за ручку, чтобы открыть дверь и вылезти, но Олеся сказала:

– Игорь был моим любовником. – Она сама толком не понимала, для чего это сказала. Да и какое это имеет сейчас значение, особенно для рыжего.

Рыжий Саша пожал плечами, говоря:

– А мне до лампочки, кем он тебе был.

Тут же Олеся сообразила, что ей сказать дальше.

– И я хорошо знаю его характер, – продолжила она. – Если уж он скажет… – глянув на рыжего, она заметила на его лице снисходительную ухмылочку и замолчала.

– Ну и сказал. И что? В то утро я не смог встретить твою сестру. С вечера забурился к подружке. Посидели… выпили… ну а дальше, сама понимаешь… В общем проснулся я на другой день в ее постели в половине третьего. Какой тут может быть вокзал, когда поезд давно пришел.

Олеся ехидно цокнула языком, осуждая рыжего. И тот как бы угадав ее мысли, с сожалением вздохнул.

– Ну так получилось.

Но сочувствия к нему Олеся не испытывала, скорее ненависть.

– Знаешь ты кто? – сердито спросила она. Так хотелось этому рыжему расцарапать его конопатую рожу.

На его лице появилось раскаянье, которое он старательно скрывал за усмешкой. Сказал:

– Да уж догадываюсь, кем ты меня считаешь.

– А кем тебя надо считать? Дон Жуаном? Покорителем женских сердец?

Рыжий на это промолчал, видно посчитав, что какой смысл говорить о том, кем Олеся его считает. А Олеся продолжила свои обвинения. Причем, не скупилась, выговаривая рыжего.

– Если бы ты приехал на вокзал, все было бы по-другому. Понимаешь, ты, осел безмозглый?

– Давай без оскорблений, – обиделся рыжий, посчитав, что Олеся перебирает обзывая его так. А Олесю распирала злость, которую она не могла держать в себе.

– Посмотрите на него. У него видите ли причина есть. Он к шлюхе забурился.

Рыжий возмущенно уставился на Олесю.

– И ее не обзывай. Ты не имеешь на это права.

Олеся отвернулась, уставилась на пузатого охранника, который вышел на крыльцо офиса покурить. Он стоял и с интересом смотрел в их сторону.

– Я на тебя в ментовку заявлю, – пригрозила Олеся рыжему.

Но тот только равнодушно хмыкнул.

– Нашла, чем пугать. Плевал я на твоих ментов. За мной ничего нет. А к исчезновению твоей сестры я не причастен. Моя подруга подтвердит, что я был у нее.

Олеся поняла, что напугать ей рыжего не удастся, да и какой смысл, если он прав. Вот бы жив Игорь, он бы поговорил с этим олухом по-своему, по-мужски. Она вздохнула, и достав сигарету из сумочки, закурила. Потом задумавшись, сказала:

– Знаешь, а я ведь в то утро была на вокзале…

Рыжий от удивления вылупил на нее глаза.

– Подожди… ничего не пойму. Ты же попросила Борисова, чтобы твою сестру встретить? Зачем же сама поехала тогда?

Олеся отвернулась. Себя считала виноватой больше чем рыжего. Наплела паутину, напутала все.

– Долго объяснять, – махнула она рукой.

Но рыжий не отстал.

– Нет, ты уж объясни, – настаивал он, и Олеся сказала:

– В какой-то момент я передумала, решила все-таки сама встретить Ирку. И встретила бы, но поезд опоздал, – про то, что ее замучила совесть, потому и примчалась на вокзал, Олеся говорить не стала, сославшись на судьбу. – Нелепая случайность, она все изменила.

Олеся чуть не расплакалась, так на душе стало нехорошо. И не стоит обвинять других, если, прежде всего, сама во всем виновата.