Текст книги "Мастер харакири"

Автор книги: Вячеслав Жуков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 10 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]

Глава 7

Валерий Манаков, по прозвищу Манай, чертовски завидовал авторитету Кузьме. Крупная группировка под ним ходит. Два региона Москвы контролирует. Тут он – царь. И с ментами все у него отлажено, и с мэрией. Везде, как спрут, свои щупальца распустил.

Но ведь и он, Манай, мог быть таким крутым. А может быть, и покруче, если б Кузьма позволил отделиться, создать свою бригаду. Но разве он даст. Опасается, что подсидят его и лишат воровского куска. Поэтому и относится ко всем пацанам с подозрением.

Манай только заикнулся об этом, как Кузьма ему по роже заехал. На всю жизнь пометку на верхней губе оставил. Тогда Манай замолчал, но злобу на авторитета затаил. Стал «пригревать» возле себя таких же недовольных.

Чуму он узнал по последней отсидке. Надежный парень. Такого режь на куски, слова не вытянешь. И Манай перетащил его в Москву, к себе поближе.

Чума в благодарность стал верным псом. Чего надо – вынюхает, кого надо – укусит.

И раз, когда они с Манаем пьянствовали в ресторане, предложил устранить Кузьму. Что значило – устранить, Манай сразу понял. Однако вида не подал, что эти слова ему по душе.

– Ты чо, Чума, водки обожрался? – Хоть и свой Чума, но Манай воспринял его предложение настороженно. «Может, на понт берет? Может, перекупил его Кузьма?»

– Ничего я не обожрался, – обиделся Чума. – Ну, выпил немного. А вот Кузьма – зажрался.

– Да ты знаешь, пацан, что с тобой будет за такие слова? Если Кузьма узнает.

Чума пьяненький был, хорохорился. А Манай подумал: «Может, от души все говорит? Накипело у него».

– В общем, так, – строго сказал Манай. – Разговора этого у нас не было. Ты не говорил, а я не слышал. Понял?

– Понял, – уже без запала протянул Чума. Теперь и он насторожился. Не сболтнет ли Манай авторитету.

Но недели через полторы Манай сам начал с Чумой такой же разговор. И Чума охотно поддержал его.

– Сучку Кузьма себе завел. За приемную дочь выдает. А сам харит ее во все щели. Тачку ей новую купил. Квартиру отписал. Жопой чую, линять с общаковскими деньгами хочет, – проговорил он злобно.

Манаю тоже в последнее время не раз приходила мысль, что Кузьма засуетился уж очень. И везде таскает с собой девку. Подозрительно Манаю.

– Знаешь, браток, – Манай назвал так Чуму, чем очень расположил к себе. – Пора Кузьму убирать. Отплясал он свое. И мы сделаем его по-хитрому. Надо так его убрать, чтоб на нас никто не подумал.

К дому, где жил Кузьма, подъезжать не стали. «Форд» оставили на соседней улице, чтоб меньше подозрений. Чума загнал его во двор.

На случай прикрытия взяли с собой двух молодых пацанов, велев им никуда не отлучаться от машины.

К Кузьме пошли вдвоем с Чумой. У обоих под куртками по пистолету, но задумка была прикончить Кузьму ножом, чтобы потом этот нож вложить в руку менту, оперу Колобку.

– у них с Кузьмой дружба. Колобка замочим из моего шпалера, потом вложим его в руку Кузьме. Пусть все выглядит как драка. Не поделили чего-то, и друг друга замочили. Так мы и мента подставим. Мне он не нужен. Он – человек Кузьмы. А у меня есть свой. Важняк. В прокуратуре работает.

Чума решил похвалить Маная.

– Головастый ты, Манай. И как только в башке у тебя все укладывается?

Манаю было приятно.

– Стану авторитетом вместо Кузьмы, ты у меня будешь правой рукой. Две бригады тебе отдам. Нет. Три.

Чума расплылся в преданной улыбке.

А Манай подумал, что неплохо бы, когда он станет вместо Кузьмы, чтобы братва называла себя не кузьминскими, а манаевскими.

Входя в подъезд, Манай вынул столовый нож с длинным лезвием, передал Чуме.

– Я? – изумился тот, растерянно протягивая руку к ножу. Думал, Манай сам прикончит Кузьму.

Манай четко рассчитал. В случае неудачи все можно свалить на Чуму. Да и лучше будет, если Чума замочит Кузьму. Уж точно станет держать язык за зубами.

– Я тебя прикрывать буду. Если у тебя не получится, застрелю его. Но ты должен постараться. Понял?

– Понял, – неохотно отозвался Чума, явно побаиваясь. Все-таки убить авторитета – это не кого-то из простых.

– Слушай, Манай, а может, лучше Кузьму из ментовского «ствола» положить? Чтобы наглядней получилось. И возни меньше, чем с ножом.

– у мента сегодня выходной. Без «ствола» он. В ресторане кайфует со своим дружбаном. Тот только из отсидки пришел.

– А как же с этим кентом быть? Не помешает он нам? – озадачился Чума. Но Манай успокоил.

– Мы и его положим до кучи. Я позвоню менту, позову к Кузьме. Мент меня знает. Придут, а тут и мы. – Манай был настроен решительно.

Чума в угоду Манаю хихикнул.

– Понял я все, – сказал он и подумал: «Главное – авторитета завалить. Манаю дорогу расчистить. Ну а не получится, тогда все. Можно заказывать ящик».

– Слушай, Манай. А у Кузьмы ведь приемная дочь…

Манай от задуманного не собирался отступать.

– И ее мочить.

Они остановились на площадке второго этажа перед металлической дверью. Такую и из автомата не прошибить. Надежно сделана.

– Ты отойди в сторону, чтобы он тебя в «глазок» не засек. А то заподозрит, позвонит кому-нибудь из наших, – сказал Манай. – Я войду, врежу ему пистолетом по калгану. А ты следом за мной давай. Воткнешь ему пикало в сердце. Девчонку я возьму на себя.

– Как скажешь, – тихонько ответил Чума. Теперь он готов был подчиниться любому приказу Маная. И волновался страшно.

Заметив, как у Чумы вздрагивает рука с ножом, Манай сказал строго:

– Не трясись. Все будет хорошо. Самое главное, не промахнись, когда бить будешь. Прямо в сердце.

Он нажал на кнопку звонка.

Минута, другая – и дверь открылась.

Ничего не подозревающий Кузьма стоял в белой рубашке и отглаженных в стрелочку брюках.

Манаю никогда не нравилась в Кузьме эта опрятность в одежде, аккуратность. А теперь не понравилась особенно.

Кузьма не чувствовал смерти, смотрел на Маная спокойно. Обычно никто из братвы не приезжал к нему на дом без звонка. Поэтому Кузьма спросил:

– Что случилось? Почему ты приехал без звонка?

И Манай, мешкая с ответом, понял – он должен быстро сделать то, что собирался. Иначе Кузьма может заподозрить его.

Резко замахнувшись, Манай ударил рукоятью пистолета Кузьму по голове.

Кузьма вздрогнул от этого удара, но не упал, как того хотел Манай. Покачнувшись, он устоял на ногах. Сразу все сообразив, сверкнул на Маная глазами.

– Сука! – выдохнул он с жаром, пытаясь ухватить изменника за горло.

Манай не ожидал такого поворота и почувствовал себя неуверенно, но рука его не дрогнула.

В этот удар он вложил всю свою силу. Замахнулся широко и ударил с выдохом. Но не попал. Теперь Кузьма был готов, успел отшатнуться назад. Крепкий мужик, ничего не скажешь. Другой бы и после первого удара в голову не устоял. А этот лез в драку. И скорее всего Манай повозился бы с авторитетом, если б не Чума.

Он выскочил из-за спины Маная с ножом. И, увидев его, Кузьма побежал в комнату. Там мобильник. Хотел сообщить братве.

Чума как пружина взвился в прыжке, пролетел мимо Маная и с размаху саданул Кузьму ножом в грудь.

Манай тяжело дышал после этой короткой возни. А может, от волнения. Шутка ли, чуть не сорвалось все. А теперь вот он, авторитет, лежит на ковре.

Подозрительно тихо в квартире.

– Чума, надо девчонку положить.

– Ты же хотел ее сам.

– Ищи ее, – возбужденно проговорил Манай. В этой горячке даже не помнил, закрыл ли дверь. Вдруг девчонка выскочить успеет?

Манай и Чума осмотрели все четыре комнаты, туалет, ванную и кладовку. Приемной дочери Кузьмы дома не было.

Оба растерянно глядели друг на друга.

– Вот так. Девчонки нету, – Манай, как хищник, жаждал крови. Не ожидал, что так будет. Уверен был, девчонка всегда при Кузьме.

– Манай, сматываться отсюда надо. Вдруг эта сучка придет не одна, кипиш поднимет. Куда ее этот гад послал? – Чума остервенело пнул ногой Кузьму.

Тот не шевельнулся.

– Готов авторитет, – произнес Чума с презрением, хоть на мертвом отыграться, раз на живом не мог.

Кузьма никогда не подпускал Чуму к себе. То ли не доверял. То ли не нравился он ему. И все равно Чума его кончил.

Манай стоял и смотрел на мертвого Кузьму.

– Ты чего прибалдел? Уходить надо, – торопил его Чума.

– Да. Жалко, немного не так вышло, как я хотел.

Нож в груди авторитета оставлять не стали. Манай вытащил его, аккуратно стер с рукояти отпечатки, убрал в пакет. Посмотрел на лежащего Кузьму. У него и при жизни не было на лице морщин, а теперь и вовсе личико стало гладеньким, как у младенца… Лежит, будто спит. Только на белой рубашке вспыхнуло большое кровавое пятно.

– уходим, – сказал Манай, и оба направились к двери.

На улице Манай достал из кармана свой сотовый.

– Скажу Колобку, чтобы рулил на квартиру к Кузьме. Мол, Кузьма зовет.

– А поверит? – усомнился Чума.

Манай усмехнулся.

– Поверит. Мне Кузьма часто доверял это дело. Я звонил от его имени, и легавый прибегал. И сейчас прибежит вместе со своим другом.

Разговор был недолгим. Манай убрал свой сотовый в карман и удовлетворенно сообщил:

– Колобок сказал, приедет через пятнадцать минут. На всякий случай надо подогнать сюда тачку с пацанами. Хватит им там прохлаждаться. Действуем так: заходим с Колобком и его друганом в квартиру к Кузьме и там мочим их.

Они пошли к машине. Чума сел за руль.

Но, вопреки обещанию, Колобок приехал к Кузьме раньше. И подъехавшие на «Форде» бандиты увидели Колобка и Лешку, уже выбегающих из подъезда.

Чума забеспокоился.

– Вон Колобок! Линяет, падла!

Манай был, как всегда, решителен, достал из кармана куртки пистолет.

– За ними. Нельзя им дать уйти. Надо окружить их.

Потом, в сквере, он собственноручно застрелил Колобка.

Чума погнался за друганом мента и не настиг его.

– ушел, сволочь! Как в воду канул! – объявил он, подойдя к машине, где его уже поджидал Манай.

– Его придется убрать. Слышите? – обратился Манай ко всем. – Он все видел.

– уберем, – за всех пообещал Чума. Если кого-то надо убрать, он первый готов.

– Колобка нужно притащить в подъезд. Приедет девчонка, вызовет ментов, – сказал Манай.

– А как же быть с ней? Мы ее хотели тоже? – не унимался Чума.

Но Манай велел ее не трогатъ, раз не попала под горячую руку.

– Она ничего не видела. Ничего не знает. Пусть пока живет. А там посмотрим. Станет мешать, уберем, – разъяснил Манай.

Колобка принесли в подъезд и положили возле металлической двери. Будто он, тяжело раненный, выполз из квартиры Кузьмы и упал на лестничной площадке.

Все выглядело вполне правдоподобно.

Лужа крови. Колобок лежит в ней, но ноги еще там, в прихожей. Сил не хватило выбраться. Не сумел он убежать.

Манай вложил в правую руку менту вымазанный в крови нож, которым Чума прикончил Кузьму.

Потом он вернулся в комнату и, предварительно стерев с пистолета свои отпечатки, вложил «ствол» в руку Кузьме. Сразу же позвонил в прокуратуру своему человеку, следователю Юдину. Тот как раз дежурил.

– Все сделано чисто. Теперь дело за тобой, – сказал Манай. Он был немногословен, на случай прослушки. Подставлять Юдина нельзя. Теперь он для Маная щит, каким был Колобок для Кузьмы. Вовремя сообщит чего надо и от тюряги прикроет.

Узнав, что приятелю Колобка удалось уйти, Юдин велел позвонить утром. Пообещал установить его адрес.

Глава 8

Судьба у Оксаны была несчастливой. Так она считала сама.

Когда ей исполнилось четырнадцать лет, родители погибли в автокатастрофе.

В тот день они собрались поехать все вместе. Отец сказал, что их пригласил в гости один хороший человек. Родители часто ездили по гостям. И у них в доме перебывало полно народу.

Но в этот раз Оксану с собой не взяли. У нее поднялась температура.

Потом был детдом. В нем она провела почти два безрадостных года, показавшихся такими долгими, что воспоминаний хватит на всю оставшуюся жизнь.

После уютной домашней обстановки жесткий режим угнетал ее. Во столько-то подъем, умывание, туалет. Потом по расписанию завтрак, занятия, обед. Надоело Оксане все до чертиков. И рожи надоели. Изо дня в день. Из месяца в месяц.

Единственное утешение – музыка. Оксана прекрасно играла на пианино, особенно любила классику. И ее часто отправляли на музыкальные конкурсы, защищать честь детдома. Кстати, о личной чести воспитанниц никто не заботился. И Оксана скоро убедилась в этом.

Однажды ночью встала и пошла в туалет. В темном конце коридора услышала какой-то странный шум. Тихонечко подкралась.

На полу с задранными вверх ногами лежала девчонка из соседней комнаты.

Оксана хорошо ее знала. Симпатичная и веселая она. Может, не в меру шустрая, но в детдоме такой и надо быть, иначе заклюют.

Она лежала голая на полу, а сверху на нее навалился дежурный воспитатель.

Обычно у девочек дежурили женщины, и непонятно было, как этот сорокалетний боров с пропитой рожей очутился в их «крыле».

Некоторое время Оксана наблюдала за его толстой, покрытой капельками пота задницей.

Она то опускалась, то поднималась, при этом воспитатель кряхтел, как старый бык.

Девчонка тихонько стонала и, чтобы никого не разбудить, закрывала руками рот.

Вдруг воспитатель обернулся и увидел Оксану.

С тех пор он не давал ей жизни. Дня через два подошел к ней в столовой и шепнул ей на ушко:

– Никому не говори, что видела, а то башку оторву.

Оксана и так не собиралась рассказывать. В конце концов, не ее это дело. Да и все равно ничего никому не докажешь. Воспитателям больше веры. Подумаешь, соблазнил он воспитанницу за две пачки сигарет. Он и Оксану пытался, но она отказала борову, твердо решив: «уж лучше с кем-нибудь из пацанов, чем с такой сволочью».

Как-то Оксану вызвали в кабинет директора, и тот, усадив ее, сказал:

– Надо выступить в одном учреждении. Поиграть там.

Он даже не спросил, согласна ли она. Знал, не откажется.

– Понимаешь, там будет солидная публика. У них какая-то презентация. Для нашего детдома большая честь. Сама знаешь, как сейчас сложно найти богатеньких спонсоров.

Оксана не знала. Да ей, в сущности, были безразличны спонсоры, потому что деньги, которые направлялись в детдом в виде финансовой помощи, куда-то бесследно исчезали. Даже сами воспитатели, не стесняясь воспитанников, вовсю говорили об этом, недвусмысленно намекая на директора.

Но Оксана от выступления отказываться не стала. Во-первых, можно хоть чуть-чуть отвлечься от этой гнетущей муштры, а во-вторых, нормально, по-человечески поесть. Уж в этом-то ей не откажут.

И она с радостью поехала. Директор самолично отвез ее на своих «Жигулях».

Тогда она и увидела Аркадия Сергеевича Кузьмина. Солидный, представительный мужчина, с проседью в темных волосах. На обеих руках, на пальцах, по золотой печатке. И очень обходительный человек. Он внимательно слушал, как Оксана играла, не сводя с нее глаз, а потом пригласил за свой столик и сказал:

– Вам надо обучиться в консерватории. У вас задатки профессионала. Нужно развивать их.

Оксана спорить не стала, подумала только, что детдом – это далеко не консерватория.

Потом он угостил Оксану шампанским и даже пригласил ее, молодую девушку, потанцевать, на зависть разодетым дамам.

Оксана радовалась; знай наших детдомовских. А у самой голова кружилась от шампанского и танцев.

На своей машине Аркадий Сергеевич привез Оксану к воротам детдома. Она видела, как он о чем-то переговорил с дежурным воспитателем, тем самым боровом, и сунул ему в руку несколько купюр.

«Лучше бы мне их отдал, чем этому козлу», – думала она, прощаясь с Кузьминым.

А когда поднимались по лестнице на этаж, где жили девчонки, воспитатель стал к ней приставать. Схватил ее, прижал к себе и стал целовать в губы.

Было противно. От него разило водкой. И Оксана отворачивалась.

Преодолевая ее отчаянное сопротивление, он возбужденно шептал, тихонько покусывая ее за ухо:

– Ну чего ты, дурочка? Все равно никуда не денешься. Оттрахаю тебя. Знаешь, сколько вас через меня прошло? Лучше не трепыхайся, а то бить буду, – и он несильно ударил ее ладонью по щеке.

– Отстань от меня. Я расскажу…

Он схватил ее одной рукой за горло, другой залез в трусики. И задрожал весь.

– Тебе понравится. Все равно когда-то надо распрощаться с целкой. Будь умницей. Не дергайся.

Оксана не ответила, только хрипела, чувствуя: еще немного, и этот бугай ее задушит. Глядя в его пьяную, отвратительную рожу, она вдруг захотела убить его. Вот так взять и убить.

Она уперлась спиной в стенку и со всей силой оттолкнула толстяка от себя. Тот не устоял на ногах, взмахнул руками, закувыркался по ступенькам и, ударившись башкой о батарею, растянулся на площадке между третьим и четвертым этажами.

– Так тебе и надо, – сказала Оксана, чуть отдышавшись, и ушла в свою комнату. Она еще не знала, что воспитатель мертв.

Утром по детдому полетела весть, что воспитатель умер. И только Оксана знала, как все случилось. Но не жалела его.

Аркадий Сергеевич несколько раз приезжал в детдом, навещал Оксану. А однажды директор вызвал Оксану к себе и торжественно объявил, что Аркадий Сергеевич Кузьмин хочет ее удочерить.

Он опять не спросил ее согласия, сказал только:

– Все формальности и расходы Кузьмин берет на себя.

Тогда Оксана еще не знала, что, по сути, директор продал ее Кузьмину, взяв с того большие деньги. Это потом Кузьма рассказал ей.

Не прошло и трех дней, как Оксана поняла, к кому она попала. Ее приемный папашка был лидером преступной группировки.

Поначалу ей было неприятно сознавать, что она живет у человека, чьи руки наверняка по локоть в крови. Пусть он сам и не убивает людей, лишь отдает приказы.

Но и возвращаться в детдом не хотелось. Что ни говори, а у Кузьмина лучше жить. Одевает, обувает он ее так, что у всех детдомовских девчонок глаза бы вылезли на лоб.

Только скоро Оксана стала замечать, что ее приемный папашка посматривает на нее не как на дочь. А как-то после очередного застолья, когда гости ушли, Аркадий Сергеевич велел ей ложиться спать в его спальне.

Оксана догадалась, что это означало. Не глупенькая. Кузьмин и так весь вечер не спускал с нее глаз.

Войдя в свою комнату, Оксана разделись, подошла к трюмо, осмотрела себя голую. Так не хотелось первый раз заниматься любовью с человеком намного старше себя.

Голая, она вышла в коридор и, ступая босыми ногами по ковру, зашла в спальню к Аркадию Сергеевичу.

Тот лежал на постели в брюках и рубашке и храпел. Оксана села рядом, тронула Кузьмина за руку.

– Эй, ты зачем меня звал, чтобы спать?

Он не ответил, тихонько похрапывал, облизывая во сне сухие губы.

Оксана беззвучно рассмеялась, чтобы его не разбудить.

Она никогда еще не была голой рядом с мужчиной, и вдруг сама почувствовала возбуждение, осторожно прикоснулась к его ширинке, расстегнула «молнию» и потрогала член. Он оказался не таким большим, как у парней в порнофильмах. Но сейчас, трогая его, она чувствовала неудержимое желание, чтобы он оказался в ней, и стала сжимать его и разминать.

Но пьяный Кузьмин спал и не реагировал на ее прикосновения. Как показалось Оксане, даже захрапел еще сильней.

Тогда Оксана достала его член, вспомнила, как поступали девушки в порнофильмах в такой ситуации. Стыдливо поглядывая на спящего Кузьмина, она наклонилась, чуть приоткрыла рот и дотронулась до его члена языком.

Кузьмин что-то пробормотал во сне.

Оксана схватила его член губами.

Она не помнила, как потом очутилась у себя в спальне. Было хорошо, непонятная тяжесть в животе теперь пропала. И, уже засыпая, она думала, как приятно быть близко вот так с мужчиной, особенно когда он не может с тобой ничего сделать. Тогда ты владыка над ним.

Но на следующий вечер Аркадий Сергеевич был трезвый, к себе в спальню ее уже не звал.

Едва Оксана разделась и легла в кровать, он вошел и, ни слова не говоря, залез к ней под одеяло.

Самое лучшее было сейчас от стыда закрыть глаза. Так Оксана и сделала, чувствуя, как Кузьмин аккуратно ложится на нее и раздвигает ей ноги, лаская языком ее груди.

Она задышала часто-часто и тут же почувствовала, как его упругий член вот-вот войдет в нее. Успела подумать: «Ну все. Прощай моя девичья честь».

Она вскрикнула от боли. Вот уже не думала, что первым у нее будет мужчина, которому за пятьдесят. По детской наивности полагала, что Кузьмин хотел всего лишь удочерить ее. Но все оказалось иначе. Чтобы менты не прихватили его за вовлечение несовершеннолетней в сексуальную связь, он поступил хитро.

Кузьма приглядел детдомовскую молоденькую красавицу, удочерил ее и теперь мог свободно трахать, знал, что приемная дочура жаловаться никуда не побежит.

В результате этих любовных утех Оксане пришлось несколько раз посещать гинекологический кабинет, где ей делали аборты. Потом папашка сжалился над приемной дочурой, и ей вставили золотую спираль.

Но не зря же Оксана всегда считала себя неудачницей. Произошло непредвиденное.

В тот вечер Оксана задержалась в консерватории, потом посидели в кафе, отмечали день рождения ее преподавателя. И домой она приехала поздно. Поставила свою «девятку», подаренную Кузьмой, на стоянку, поднялась в квартиру и увидела папашку мертвым.

Как чумовая она выскочила из дома и тут увидела Колобка с каким-то парнем, испугалась и убежала, домой решила не возвращаться, чтобы не подумали на нее.

Спрятавшись недалеко от сквера, она видела, как потом выскочили из подъезда Колобок с тем парнем, как подъехал на своей машине Манай с Чумой и пацанами.

Сквер. Стрельба. Колобку тогда не повезло. Его подстрелили, а парень убежал. Прыткий оказался. Не взяла его пуля.

Потом Манай с пацанами перетащили тело Колобка в подъезд и быстро уехали. Тогда Оксана поняла: надо звонить в ментовку.

Кузьму она жалела. К ней он всегда относился по-доброму. А Манай – сволочь. Такого и убить не жалко.