Текст книги "Противостояние"

Автор книги: Вячеслав Шалыгин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

Сталкеру снились зеленые просторы Чернобыльской локации, в те времена, когда она еще не была одной из пяти изолированных территорий Зоны Смерти, а называлась Зоной Отчуждения. Накануне Катастрофы.

Леший видел будто бы вживую густые леса, радиоактивные пустоши, речки, озера, холмы. Видел руины Припяти, вытяжную трубу над станцией, поросшие бурьяном развалины поселков, обломки мостов, сгнившие остовы брошенной техники и ржавые железнодорожные пути. Видел рыщущих повсюду диких тварей и множество промышляющих в зоне людей, таких похожих на нынешних сталкеров и в то же время совершенно других.

В те времена Зона была опасной, загадочной, непредсказуемой, но живой. Смерть в ней являлась изнанкой жизни, а не всеобщим безальтернативным наполнителем. «Альтернативой самой себе» Смерть в Зоне стала только после 13 сентября 2051 года.

И не только в зоне отчуждения вокруг ЧАЭС. В тот роковой день непонятная, но оттого лишь еще более ужасная Катастрофа буквально взорвала поверхность планеты в пяти далеких друг от друга и, казалось бы, никак не связанных между собой местах и создала Зону Смерти: пять зловещих, безжизненных локаций, радиусом около тридцати километров каждая, ограниченных сферами гравитационных Барьеров.

Даже теперь, спустя шесть лет после Катастрофы, не существовало единого мнения о причинах Взрыва, породившего Зону Смерти. Большинство ученых склонялось к версии, согласно которой Катастрофа стала результатом неудачного эксперимента по прокладке внепространственных переходов, или, если короче, гипертоннелей. Наличие в центре каждой из локаций «тамбура», войдя в который можно переместиться в любую из пяти частей Зоны, подтверждало эту версию, а вот отсутствие «Тоннельной Установки», которая, предположительно, создала гипертоннели, версию практически опровергало. Ведь если нет установки, нет и производимого установкой эффекта.

Впрочем, более-менее удовлетворительный ответ существовал и на эту загадку. По мнению некоторых экспертов, установка до сих пор работала, причем стабильно, только находилась она теперь не в одной из локаций Зоны Смерти, а в Узле – этаком перекрестке гипертоннелей, который спрятан от любопытных глаз где-то в другом измерении, вне нормального пространства.

Как попала установка в Узел, никто не знал, считалось, что ее туда забросил взрыв Катастрофы. Почему установка не прекратила работать? Ученые имели предположение и на этот счет: в Узле установку питал особый вид энергии из неведомых человеку, но очень мощных и емких внепространственных источников.

Кроме этих вопросов, существовало и множество других, не менее важных. Например, такой: гиперпространство, особый вид энергии, это все понятно, но как по относительно небольшим гипертоннелям в наш мир прорвалось столько аномальной энергии, что могущественность взрывов, которые изуродовали пять локаций Зоны Смерти, была сравнима с мощностью взрывов пяти водородных бомб?

Или вопрос, вообще грозящий разрывом мозга: откуда взялись Барьеры? Сферические гравитационные аномалии изолировали каждую из локаций невидимыми стенками, которые расположились в тридцати километрах от соответствующего тамбура в любую сторону, даже вверх или, наоборот, в глубь земли. Толщина стенки Барьера во всех пяти случаях составляла около трех километров, и главный фокус заключался в том, что гравитация в толще невидимой стены нарастала постепенно, достигая посередине трех g, а дальше снова постепенно снижаясь до нормы. За счет чего могли существовать такие странные гравитационные аномалии, что было для них источником, современная наука не бралась и предположить. А потому просто обозвала аномалию «побочным эффектом, возникающим при активации гипертоннелей».

Но самым «зубастым» был, конечно, главный вопрос: о происхождении биомехов (раньше их еще называли «механоидами») и прочей «электронно-механической жизни», то есть техноса.

Во время Катастрофы после жуткого Взрыва в центрах всех локаций образовались гигантские торнадо, предтечи тамбуров, затянувшие в свои воронки массу найденной поблизости всячины, но почему-то преимущественно металлической. Единственным исключением были люди со вживленными в мозг компьютерными имплантатами (которые к тому времени стали чем-то привычным и жизненно необходимым, вроде мобильных телефонов для людей в начале века), искусственными органами и биомеханическими протезами. Видимо, ключевым моментом этой первой и последней «технической ошибки» явилось то, что торнадо ориентировались именно на импланты и протезы, а людей считали чем-то вроде органической грязи, налипшей на электронные и механические устройства.

В зонах катастроф еще бушевали катаклизмы: землю трясло, по ней ползли трещины гигантских разломов, а прорывающаяся на поверхность через разломы магма выворачивала наизнанку верхние слои земной коры и поджигала леса. Ураганы еще раздували пожары и поднимали к облакам тучи дыма, пыли, пепла и сажи, а огромные волны наводнений тушили пожары и отправляли в атмосферу еще и клубы горячего ядовитого пара. Взрывные волны еще огибали земной шар, сметая с пути все, что плохо стоит, лежит или движется, а в тех местах, где сталкивались с волнами от взрывов в других локациях, волны зачастую рушили каменные дома.

Все это еще грохотало, шипело, дымило и буйствовало, а в районах тамбуров уже стартовала «обратная тяга». Вся затянутая в вихри гипертоннелей техника вдруг начала возвращаться. И возвращалась она не просто новехонькой и целехонькой, а еще и серьезно модернизированной. И не просто модернизированной, а основательно измененной. Даже простейшие механизмы возвращались хорошо вооруженными и серьезно «поумневшими», способными принимать решения и действовать в составе групп. Боевых групп.

Собственно, тогда-то и началось то, что постепенно превратило пять локаций зоны Катастрофы в Зону Смерти.

Повинуясь приказам неведомого хозяина, машины расползались по мертвым территориям, собирали себе подобную ржавую рухлядь и отвозили ее к тамбурам. Через некоторое время усовершенствованная внутренне и основательно изуродованная внешне (на человеческий взгляд) техника возвращалась из тамбуров и тоже уползала к периферии локаций на свой нехитрый промысел.

А чуть позже люди обнаружили, что эта новая механическая «фауна» захватила все локации от тамбуров до Барьеров. Да к тому же на безжизненных просторах Зоны начала прорастать еще и металлическая «флора», так называемые автоны, нечто вроде кораллов и даже деревьев из ржавчины и металлических соединений. А еще чуть позже выяснилось, что повсюду распространились и своего рода микробы – нанороботы всевозможных модификаций.

А дальше все и вовсе покатилось под откос.

Механическая нежить прогрессировала угрожающими темпами. Совершенствовались программы машин, умножалось и модернизировалось их вооружение, улучшались прочие тактико-технические характеристики. Довольно скоро машины перешли от простейшего захвата территорий к строительству укрепрайонов, или, на языке сталкеров, – Городищ, начали рыть подземные коммуникации, соединяющие Городища с энергетическими полями и ключевыми точками локаций, принялись корректировать рост автонов таким образом, чтобы создавать из них дополнительную защиту для своих огневых точек, а также ловушки и лабиринты, проходимые исключительно для изделий техноса.

Одновременно биомехи и скорги совершенствовали и свое механическое «общество». Они принялись выстраивать жесткую иерархию, создавали непонятные человеку, но вполне отслеживаемые законы и даже освоили нечто вроде системы ритуалов. А чуть позже машины объявили войну органике. Они начали проводить не спорадические «зачистки» локаций, как прежде, а настоящие войсковые операции, используя четкую тактику – людям опять же малопонятную, но явно направленную на окончательное избавление Зоны от любой органики. Проще говоря, механическая нежить принялась уничтожать людей всегда и везде, даже если люди ее на это не провоцировали.

И это только схематический набросок того, что творила железная сволочь в Зоне Смерти. «Условно ожившая» техника явно имела генеральный план преобразования пяти локаций и строила свой мертвый, но разумный и стремительно эволюционирующий Мир Техноса планомерно и неустанно. Практически – «с энтузиазмом».

А стимулировал «энтузиазм» биомехов и обеспечивал стремительность этой эволюции невообразимый и потусторонний, как призрак, но в то же время явно существующий реально Узел. Тот самый многомерный перекресток гипертоннелей. Именно в нем, по мнению большинства экспертов, не только находилась тоннельная установка, но и проводилась модернизация биомехов – механической нежити, слепленной из крупных деталей и скоргов – металлических тварей, состоящих только из колоний нанороботов, подобно тому, как тело человека состоит из клеток и субклеточных структур, которые в свою очередь состоят из цепочек ДНК, и так далее.

То есть картина обрела богатую палитру всевозможных оттенков и заиграла всеми цветами… ржавчины. Как ни старались, люди не сумели вернуть в Зону жизнь. Разве что свою. Но жизнь самих людей была не в счет. Почему? Да потому, что в Зоне Смерти она была коротка и на жизнь не тянула. Максимум – на существование.

Повторное освоение знакомых и в то же время неузнаваемо изменившихся территорий Зоны проходило в лучших традициях пионеров Дикого Запада. Промышляющие в Зоне люди преодолевали трудности пути, голод, болезни (многие наноботы без стеснения внедрялись в тела людей и уродовали их хуже проказы или рака), сражались с «дикими» механическими тварями и «новыми аборигенами», строили на руинах городов и поселков форпосты, перевалочные и военные базы, торговали между собой и с людьми за Барьерами, и так далее, и тому подобное. Естественно, у нового общества появлялась и своя структура. Постепенно люди сбивались в группировки, выдумывали касты, сочиняли законы, правила, запреты, ограничения…

В принципе, шли тем же путем, что их древние сородичи, и недалеко от того пути, которым параллельно шли биомехи.

Вот только, в отличие от законов техноса, большинство специфических сталкерских правил сочинялось людьми, чтобы прижать к ногтю конкурентов-людей, а не чтобы сообща выстоять против биомехов.

Не прошло и трех лет, а в «человеческой» части Зоны уже плелись настоящие, крупномасштабные интриги, процветала работорговля, ставились эксперименты над умирающими от механической «заразы» людьми и заключались самые циничные на планете коммерческие сделки.

То есть в целом бурная деятельность – торговая, военная, криминальная – здесь кипела, шипела и пузырилась даже сильнее, чем на Большой земле. Но с одной лишь разницей. По ту сторону Барьеров кипела жизнь, а в Зоне фонтанировало существование – определение, применимое и к живым созданиям, и к механической нежити.

И никакие попытки навести порядок (вроде Большой зачистки 2056 года) не приблизили Зону к более-менее пристойному знаменателю. И через три года после Катастрофы, и через шесть лет она оставалась собой. Мертвой пустошью. Пятью кругами ада. Зоной Смерти. Со всеми вытекающими из названия последствиями.

Вот такой была общая диспозиция по состоянию на июнь 2057 года. Биомехи и скорги всем заправляли, а люди пытались выжить и заработать, чувствуя себя в Зоне натуральными пришельцами на собственной планете…

Впрочем, для Лешего все эти проблемы сейчас существовали где-то там, за пределами сна. Внутри дремотного мира Зона была только одна, и была она солнечной, зеленой, наполненной шумом листвы, шуршанием травы, плеском речных волн и множеством прочих звуков живой природы. Зараженной, опасной, но все равно живой.

Покидать этот волшебный сон Лешему определенно не хотелось.

Даже когда из воображаемых кустов выскочил какой-то огромный рычащий зверь, Леший отступил нехотя, будто бы просто из вежливости.

«Не рычи, бродяга, – мысленно попросил сталкер зверюгу, – мы с тобой одной крови… в смысле – оба с кровью в жилах, а не с машинным маслом, что нам делить?»

Зверь, похоже, считал иначе. Он бросился на Лешего, и сталкер вдруг понял, что это вовсе не животное, изуродованное чернобыльской радиацией, а Троян! Проклятый гигантский скорг испортил весь сон!

Такой поворот сюжета основательно рассердил Лешего, и он встретил врага с максимальным «радушием». Врезал скоргу так, что будь на месте Трояна действительно какой-нибудь живой мутант, дальнейший путь зверя лежал бы только в одну сторону – на мангал. Троян же уцелел, правда, отступил на пару шагов, опустил манипуляторы и начал трансформироваться в человека.

Сталкер ожидал, что злобная механическая тварь примет облик Максима, погибшего приятеля Лешего, по образу и подобию которого Троян, собственно, и научился лепить из себя подобие человека, но скорг превратился в совершенно незнакомого Лешему пожилого мужчину. И как только это произошло, от агрессии Трояна не осталось и следа.

Мужчина выглядел до боли знакомо, но Леший никак не мог понять, кого напоминает этот человек. То ли кого-то из друзей отца, то ли кого-то еще. Одно Леший знал точно – этот человек был не из Зоны Смерти. Он был откуда-то из другой, прошлой жизни.

В принципе, ничто не мешало сталкеру спросить: вы, собственно, кто? Что делаете в моем сне? Но Леший почему-то медлил. Может быть, потому, что этот вопрос был бы лишним?

Пожилой мужчина улыбнулся и поднял руку в странном приветствии. Показал Лешему два пальца, разведенные буквой «V». Сталкер невольно поднял руку и ответил точно так же. Причем сделал это будто бы рефлекторно. Будто бы именно так приветствовал друзей лет пятьдесят кряду.

Леший открыл рот, чтобы что-то сказать, но пожилой мужчина в этот момент приложил палец к губам и кивком указал сталкеру куда-то вправо. Леший обернулся и увидел повисшее в пространстве кресло-кровать, а на нем спящую Леру.

«Не буди», – как бы сказал незнакомец.

«Да, да, не стоит шуметь», – мысленно ответил Леший.

Леший попытался снова обернуться к странному человеку, но в этот миг ткань сновидения истончилась, с треском прорвалась, и сталкер вернулся в реальность.

Он лежал на боку, лицом к раздвижному креслу, на котором спала Лера. Она лежала в той же позе, в какой Леший видел ее во сне. А еще… она походила на того незнакомца. Отдаленно, и все равно походила. Примерно как дочь походит на отца.

«Все страхи в одном сне, – подумалось Лешему. – И Троян, и раздвоение личности, и… Лера. Хотя она-то как раз не страх. Или страх? Наверное, да. Только не она сама, страшно ее потерять».

Леший приподнялся на локте, а затем сел; медленно, стараясь не давать скрипучему креслу ни малейшего шанса нарушить тишину. Сон улетучился, а бодрствовать Леший привык либо сидя, либо стоя. Так удобнее было реагировать на опасность.

Почему вдруг пришла мысль об опасности, Леший понял в следующее мгновение. Тишина все-таки порвалась. Именно так. Порвалась с тем же звуком, с каким порвалась ткань сновидения. Видимо, источник звука был одним и тем же.

Леший нащупал десятизарядный импульсный «Страйк» и обернулся в сторону, где предположительно находился источник звука, – к входной двери.

– Только не дергайся, – едва слышным шепотом предупредил выехавший из кухни Эдик. – Чтобы палить не начали.

– Кто там? – так же тихо спросил Леший.

– Люди, штыков десять. По верхнему коридору крадутся. Скоро к двери подойдут. Буди свою кралю, сваливать пора.

– Сам ты краля, – таким же шепотом произнесла Лера. – Я давно не сплю. К тебе идут или к нам?

– Без разницы. Рисковать нельзя. Леший, уйдете по зеленому, я прикрою.

– Эдик, вместе уйдем!

– Леший, базар окончен, – спокойно сказал Эдик. – Ты ведь понимаешь, со мной вам не уйти. Хабар у тебя в подсумке. Снаряга и оружие сам знаешь где лежат. Идите.

Леший поднялся с кресла и бесшумно подошел к люку в полу. Автоматическая крышка люка уже отъехала в сторону, и в погребе горел тусклый свет. Более того, внизу стоял Каспер. Посредник поднял взгляд на спутников и поиграл бровями: «Ну и чего ждем?»

Леший нащупал в темноте руку Эдика и крепко сжал.

– Прощай, на всякий случай.

– Я в Большой зачистке выжил, дома и подавно выживу, – шепнул приятель. – А ты с Трояном схлестнулся и уцелел, так что до Домодедова дойдешь легко. Встретимся еще.

– Становишься оптимистом?

– Кем? А-а, ну да, типа того. Ты тоже кем-то становишься. Не пойму кем, но уж точно лучше, чем был. Иди, Леший.

– Я вернусь!

– К жене будешь возвращаться, если женишься, – Эдик впервые за вечер усмехнулся. – Вали, сказано! Терминатор, блин…

* * *

Приказ Профессора «найти и вернуть капсулы» был понятен Бобру на сто процентов. Одно смущало наемника – как-то слишком уж спокойно отреагировал босс на безумную по своей наглости и виртуозную по исполнению выходку неизвестного вора. Будто бы ждал такого поворота событий. Не «ожидал чего-то в этом роде», а ждал, что его именно ограбят, причем на глазах у остолбеневшей охраны.

Бобер невольно скрипнул зубами. Вспоминать о позорном эпизоде было неприятно, но выкинуть его из головы наемник просто не мог. Слишком круто его поимел этот ловкий воришка. Такое унижение не прощали даже рядовые сталкеры, а уж наемники…

«Из-под земли достану, – в сотый раз мысленно пообещал вору Бобер. – На куски живьем порежу».

Наемник подозревал, что в деле имеются какие-то неведомые ему детали, что, возможно, это была и вовсе инсценировка. Но и в этом случае обидчику не светило прощение. В этом случае лишь расширялся круг обидчиков. В компанию к вору добавлялся Профессор, который не удосужился поставить в известность о затеянной авантюре своего начальника охраны. Спору нет, каждый должен знать, сколько полагается, не больше, но ведь Бобер и не требовал раскрывать все секреты фирмы. Всего два слова: «Будет спектакль», вот и все, что требовалось. Разве трудно было шепнуть всего два слова?

Нет, за спиной обидчика могли стоять и другие люди. Например, те, на которых Бобер работал на самом деле. В отличие от Профессора, который показался наемнику полнейшим лохом, эти люди умели закручивать и не такие финты. И не просто умели, а постоянно этим занимались, на завтрак, обед и ужин. Такой уж у них бизнес.

Если за спиной вора стояли действительно они, ни о какой мести речь идти не могла. Честь наемника – дело святое, но с Барьерной мафией шутки плохи. Однако и в этом случае не отменялся первый пункт плана отмщения – расчленение вора на мелкие куски.

Вот почему, когда Профессор приказал найти и вернуть капсулы, Бобер принял задание с воодушевлением, хотя и не подал вида. Имидж сурового наемника не позволял ему демонстрировать эмоции. Зато внутри наемник почти ликовал. В Зоне редко случалось, чтобы работа совпадала с удовольствием. Разве что у шлюх в сталкерских притонах или у садистов-ученых в подпольных лабораториях группировки «Ковчег». Во всяком случае, не у наемников. И вдруг такая удача.

Когда эмоции немного улеглись, Бобер осознал, что задание не из легких, что, даже поймав сигналы маячков, предусмотрительно вмонтированных Профессором и в прозрачный кейс, и во все контейнеры, найти и захватить товар, а заодно воришку будет непросто. И все-таки за дело он взялся с энтузиазмом.

В результате не прошло и трех часов, а подручные Бобра – группа питерских бойцов под началом Шведа (группы Фомы и Царя остались охранять босса) – уже оцепили небольшой бункер в Крылатском. Судя по сигналам маячков, товар находился внутри убежища. Жаль, не было специального маячка у вора, но Бобер считал, что он тоже в бункере. Точная настройка сканеров позволила определить, что товар не лежит на одном месте. Пару раз его передвигали на небольшие расстояния, однажды сигналы маячков ненадолго разделились, а потом все десять «бипов» начали доноситься из самого дальнего и заглубленного помещения убежища. Получалось, что товар не зарыт в этом местечке, а находится в кармане у вора, который снует по убежищу, занимаясь какими-то своими делами.

– Бобер, у меня все на мази, – практически неслышно приблизившись к разводящему, шепнул Швед. – Ребята на местах.

– Что в бункере?

– Все утолклись, похоже, заснули. Точнее не определишь, стены толстые, тепловизоры только контуры выдают, а интроскопами нельзя светить, у них тут датчиков понатыкано. Малейшее изменение радиационного фона, и тревога поднимется.

– Хорошо, обойдемся без рентгена, – решил Бобер. – Пускай разведку. Я третьим, ты замыкающим.

– Яволь, герр Бибер, – Швед козырнул и усмехнулся.

– А чего по-немецки? – в свою очередь усмехнулся Бобер. – Ты же швед.

– По-шведски язык сломаешь, – наемник попятился в темноту. – Разведка пошла!

* * *

Люди неисправимы. Если они не плетут интриги, не выдумывают сверхзадачи, не задирают планку до недосягаемой высоты, их жизнь становится пресной и скучной. Не жизнью становится, а существованием. В чем разница? Машине этого не понять, даже самой совершенной, наделенной искусственным интеллектом. Значит, незачем и стараться. Следует просто поверить, что для людей эта разница существенна.

Троян вывел на виртуальный экран объемную проекцию убежища и сети примыкающих к нему подземелий. Просчитать все возможные маршруты движения людей, как владеющих нужными Трояну наноботами, так и претендующими на них, было делом одной наносекунды. Скорг обозначил для себя оптимальную точку пересечения маршрутов и бесшумно покинул наблюдательный пункт.

В безупречно просчитанный план скорга теоретически могли закрасться лишь две логические ошибки.

Если человек, укравший контейнеры с Н-капсулами, окажется не подручным мафии, а профессорским приятелем, который помог разыграть спектакль с «дерзким похищением» наноботов. Для чего? Нет версий. Но это вопрос несущественный.

И вторая вероятная ошибка заключалась в непредсказуемости Лешего, которого вор явно собирался нанять в качестве проводника.

Троян успел неплохо изучить этого сталкера и убедился, что он ненормален даже по меркам самих людей. Психиатры называли состояние, подобное тому, в котором пребывал Леший, шизофренией. Но Троян был уверен, что в данном конкретном случае речь шла не о заболевании.

Лешего, как и самого Трояна, опекал Механик. И вот как раз этот человек был действительно сумасшедшим. Для него не существовало вообще никаких правил или алгоритмов. Ни человеческих, ни машинных. Он мыслил непонятными всему сущему категориями, хотя и прикидывался вполне вменяемым. Какими соображениями руководствовался Механик, совершенствуя тело Лешего, не знал никто, кроме самого Механика. А уж для каких отдаленных задач ему потребовалось создавать такую странную вариацию на тему человека, да еще явно противопоставлять ее Трояну…

Нет, никакой натуральный мозг и никакой искусственный интеллект не могли просчитать всю задуманную Механиком комбинацию. Возможно, это мог бы сделать Пожарский, то есть легендарный жженый по прозвищу Мерлин. Но никто другой, это точно.

Троян проскользнул между руинами жилого дома, пересек проспект, заваленный бетонными обломками виадука, который до Катастрофы тянулся над проспектом вторым уровнем, и быстро отыскал тропу между высоченными грудами вывороченной земли и мусора. Когда впереди показался неглубокий, но широкий, более ста метров, и прямой бетонный желоб Гребного канала, Троян трансформировал корпус в подобие ничем не примечательного куста автонов и затаился.

Дороги ходоков и следующих по их следам наемников должны были пересечься именно здесь, Троян был уверен в расчетах. Существовала небольшая вероятность, что они сцепятся еще в подземелье, но Троян таким мизерным шансом пренебрег. И Леший, и его преследователи были далеко не новичками в Зоне, чтобы затевать разборки в ограниченном пространстве, да еще в прицеле у биомехов, которых полно в тоннелях метро. Нет, сначала они должны были выбраться на поверхность и прийти сюда, к высохшему гребному каналу. Именно здесь тот, кто приходил первым, получал огромное преимущество – мог устроить засаду, выманить противника на абсолютно открытое пространство и уничтожить. Не опасаясь при этом, что стрельба привлечет внимание биомехов и место решенной проблемы тут же займет новая.

Почему? Обычно в районе Гребного канала в Крылатском концентрация изделий техноса была минимальной, слишком уж низким был в этих местах фон аномальной энергии. Биомехи в таких местах были вынуждены использовать только запасы энергии в аккумуляторах, что серьезно ограничивало их боевую мощь. Ведь каждый выстрел из лазерника требовал огромных энергозатрат.

Так что Гребной канал у людей считался оптимальным местом для внутренних разборок.

Они ведь не рассчитывали, что в их дела вмешается такая совершенная машина, как Троян.