Текст книги "Кедровое солнце"

Автор книги: Вячеслав Сукачев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 5 страниц)

5

– А кабы они в тебя пальнули? – говорит баба Маруся, прикладывая к Сережиному глазу тряпочку, смоченную в травяном настое.

– Еще чего, – хмуро отвечает Сережа.

– Пальнули, и поди узнай, кто они такие, – продолжала ворчать баба Маруся. – А я потом что твоему отцу сказала бы? Держи тряпочку-то, держи вот так, – показывает бабушка, – а то синяк на все лицо расплывется… Такие люди все могут сотворить, раз уж на домашнюю собаку, да еще при мне, ружье подняли. А ты подхватился, полетел… Герой!

– Пусть бы они просто так уехали, да? – сердито спрашивает Сергей. – А потом еще стреляли, да?

– Да разве можно одному на такие дела идти? Я вот о чем хочу тебе сказать, – сердится и бабушка, – чтобы на будущее тебе наука была. А не то и в самом деле прибьют где-нибудь. Это тебе не Васька с Петькой – с ними ты на дню три раза рассоришься, да три раза и помиришься. А это – чужие люди, понимать надо…

Наконец Сережа выходит во двор. Он осторожно приближается к будке, и Верный, почуяв его, начинает тихо скулить, виновато взглядывая покрасневшими, слезящимися глазами. Сергей осторожно гладит собаку по голове, а от нее так и пышет жаром.

– Уж лучше бы совсем убили, – говорит баба Маруся, проходя с ведром к поросенку. – Теперь намучается, пока издохнет.

– А если ветврача позвать? – с надеждой спрашивает Сергей и вспоминает отца.

– Да какой же тут врач поможет, – вздыхает бабушка, – если у него кишки наружу. Такой сторож был, чуть чего и зазвенит, как колокольчик. А теперь-то где еще такого сыщешь?

– Верный, Верный, – чуть не плачет Сергей от бессильной жалости к собаке, прожившей рядом с ним почти десять лет. – Как же ты, Верный?

Он боится смотреть на собачий живот, боится представить, что там может быть… А уже крупные, зеленые мухи упрямо кружатся над Верным, лезут ему под бок, разбрызгивая крыльями слежавшуюся во дворе тишину.

Сергей уходит на огород и там садится на старые перевернутые сани. Его мучает вина перед собакой, которой он не в силах помочь, ему не дают покоя три сытые, злорадные рожи, которые он увидел в повозке. Он пока еще не может до конца постичь несправедливость, с которой столкнулся сегодня, и которая еще не раз достанет его самого… Впрочем, постичь ее до конца разве возможно?

На распаренную за день землю опускается запоздалый вечер. Спадает нестерпимый зной и облегченно переводит дыхание все живое на земле. Громче и отчетливее стрекочут кузнечики в траве, на болотах начинаются лягушачьи концерты. Встречая вечер, в прибрежных зарослях Безымянки мерно ухает козодой…

А Верный, убаюканный прохладой, в последний раз тяжело вздыхает, и судорожно вытягивается израненным телом за своей конурой.

Школьный учитель

1

Тихо, неприметно глазу подкралась середина лета, его макушка. Дни порядком убавились, но продолжала изнурительно полыхать июльская жарень-жара. По приамурскому желтому песку невозможно пройти босиком – нестерпимо обжигает ступни и хочешь не хочешь, а приходится длинными скачками нестись к траве, к ее мягкой, шелковистой остуде.

Не спасала от жары и мутная амурская вода, насквозь прогретая солнечными лучами, теплая, как парное молоко. Пока ты в реке, пока кувыркаешься и ловкими саженками уносишься от берега – вроде бы хорошо, а стоит выйти из воды, как уже вновь нечем дышать. В эти дни единственное прохладное место – глубокий погреб, в котором хранились картошка, квашеная капуста в бочонке, помидоры и огурцы. Сергей нет-нет, да и занырнет в спасительную прохладу, ухватит помидорину из бачка и наслаждается колючим облачком, ударяющим в нёбо от раздавленной на зубах солонины. Хор-рошо-о… А баба Маруся уже ворчит: «Смотри, ты мне все запасы сгноишь, а до новых еще жить да жить».

– Это я сгною! Почему? – кричит из подполья Сергей.

– Потому, – отвечает баба Маруся. – Крышку открыл, а туда теплый воздух и нашел… Я на птичник побежала, так ты не забудь покормить в обед поросенка и телку попить снеси, слышишь?

– Слышу, баба… Сделаю, – Сергей ухватывает маленький огурчик, отправляет его в рот и, согнувшись в три погибели, идет к люку.

– Сегодня опять комбикорм не подвезли, и в корыта к курицам хоть сама ложись, – жалуется баба Маруся. – Вот плюну я на все это и уйду, сил моих уже нет…

Бабушка громко хлопает дверью. Сережа невольно улыбается – никуда его баба Маруся не уйдет. Поворчит, поворчит и будет дальше работать на своем птичнике.

2

Как-то поплыл Сергей на оморочке в Ванькину протоку, заготовить удилища из тальниковых прутьев. Тщательно выбирал долгие и прямые талины, постепенно уходя от протоки, пока не наткнулся в небольшой, укромной заводи на сказочный цветок – лотос.

Было раннее утро. Огромные листья, очень похожие на продолговатые зеленые чаши, слегка приподнимались над водой и едва приметно глазу колебались от легчайшего ветерка. В томительной тишине глухо падали в воду взблескивающие в молодых солнечных лучах искристые капли. А между этими огромными листьями, в самом их центре, горделиво возвышались крупные розовые цветки, отдаленно напоминающие садовые пионы.

Завороженный Сергей осторожно присел на корягу, разглядывая необычный цветок. Когда солнце поднялось чуть выше, лепестки приоткрылись сильнее, заметно увеличились и, качаясь на окрепшем ветерке, неожиданно начали менять окраску. Они то пронзительно голубели, отражая высокое небо, то казались алыми, потом светлели и вновь заволакивали заводь розовым полыханием. И все это продолжалось бесконечно, лишь изредка падала на один из листьев стрекоза, да чертили дорожки водяные жуки.

«Вот бы Настьке показать», – подумал Сергей и тут же с горечью вспомнил, что она уехала поступать в медучилище.

Наконец он поднимается с коряги, еще некоторое время смотрит на лотос и медленно возвращается к Ванькиной протоке, пересекая старицы с позеленевшей от мелких водорослей водой. Но лотосы, такие одинокие и невыразимо трогательные в этом своем одиночестве, все стоят у него перед глазами…

3

Дома Сергея поджидал Виталий Степанович. И без того смуглый, молодой школьный учитель под щедрым июльским солнцем загорел до черноты.

– Здравствуй, Сережа, – поднялся он навстречу, протягивая руку и весело разглядывая своего ученика необычайно живыми карими глазами.

– Здравствуйте! – обрадовался Сергей, польщенный появлением учителя в доме.

– Ну и возмужал же ты, брат, вырос, – Виталий Степанович довольно засмеялся. – Меня тут твоя бабушка молоком с каральками угостила. Вкуснота-а!

– А я вот за удилищами ездил, – пояснил Сергей.

– Тоже надо, – кивнул учитель, тонкими, нервными пальцами музыканта барабаня по кухонному столу.

И вдруг Сережа оживился:

– Знаете, что я сейчас видел?

– Скажешь – буду знать.

– Лотос!

– Да ну?! – учитель присвистнул и озорно оглянулся – не слышала ли бабушка?

– Честно! Вот такие листья, а над ними цветок. Их много там – красотища!

– Ну, брат, это ты должен мне показать, – решительно заявил Виталий Степанович, и глаза у него азартно загорелись.

– Пожалуйста, – обрадовался Сергей. – Хоть сейчас.

– Тогда пошли…

Виталий Степанович долго не решался сесть в верткую оморочку, с сомнением поглядывая то на утлую лодчонку, то на Сергея, горячо уверявшего, что на ней можно хоть вчетвером плыть.

– Я, конечно, тебе верю, – заявил Виталий Степанович, – но если ты меня искупаешь, не обессудь – взыщу с тебя за новые брюки.

– Не искупаю… Вы только вот сюда садитесь, ровно посередине, чтобы равновесие было.

Наконец они бесшумно заскользили по зеркально гладкой Ванькиной протоке. Виталий Степанович, постепенно освоившись в оморочке, но все еще цепко державшийся за борта, удивленно говорил:

– Никогда бы не подумал, что на этом можно плавать. У нас на Азовском море настоящие шлюпки, у них бока – вот такие, – увлекшийся учитель широко развел руки, лодчонка вздрогнула, и он тут же мертвой хваткой вновь вцепился в борта. – Нет, брат, я молчу…

– Да ведь ничего страшного, – не сдержавшись, смеется Сергей.

– Может быть, может быть, но мне как-то не хочется испытывать судьбу, – внимательно смотрит на темную воду учитель и надолго умолкает.

4

Виталий Степанович даже и не пытался скрывать свой восторг, когда увидел расцветшие лотосы. Он восхищенно разводил руки, качал головой, прицокивал языком, а потом признался:

– Я ведь впервые цветущие лотосы вижу… Это, Сережа, всем цветкам цветок! Его изображение нашли на древних монетах, на стенах и арках, на египетских гробницах и каменных барельефах тысячелетней давности… Спасибо, Сергей, спасибо большое, что ты мне эти цветы показал. – Виталий Степанович вдруг чертыхнулся: – Хотел же я фотоаппарат взять, а потом поленился тащить его в этакую жару. Вот же чугунная голова, – хлопнул он себя по затылку и засмеялся.

– А вы в другой раз приходите, тогда и сфотографируете.

– Придется так и сделать… Это ведь, дорогой брат Сергей, цветок-легенда. В Индии он слывет священным растением, цветком благополучия и счастья. Хорошее цветение лотоса в Ниле считается у египтян предвестником богатого урожая. До ледникового периода он рос почти всюду, забрался даже далеко на север…

И Виталий Степанович прочитал Сергею целую лекцию, словно бы специально готовился к сегодняшней встрече с лотосом. Чего только не узнал Сережа про чудо-цветок, на который раньше особого внимания не обращал. Оказывается, в Индии и Китае лотос едят да еще и нахваливают, готовят из него ценные лекарства. В пищу в основном идут толстые ползучие коренья. Их размалывают в муку, едят свежими, поджаренными или вареными. Съедобны и семена лотоса, а вот черешки и проростки – ядовиты: в них находится яд нелумбин.

– И вот, дорогой брат Сережа, – улыбаясь, говорит осовевшему от удивления Сергею школьный учитель, – мы с тобой имеем редчайшую возможность лицезреть древнейшее растение земли, возникшее на планете миллионы лет назад. Я в свое время два года ходил в ботанический кружок, а потом бросил, увы… Но, как говорится, наш брат глазам не верит: сорвем по одному лотосу на память? Через несколько дней все одно цветы пропадут…

Сергей, сбросив штаны, с готовностью полез в воду и сорвал два красавца-лотоса, летучим холодком обдавших кожу на ладонях.

– Какое чудо! – восхищенно уткнулся носом в цветок Виталий Степанович. – Мы дарим женщинам банальные розы и тюльпаны… Вот что надо выращивать, брат Сергей, и дарить нашим женщинам на Восьмое марта. А что же ты оба цветка мне отдаешь? Возьми, подаришь бабушке, она будет довольна.

Потом, когда уже возвращались на оморочке в Выселки, Виталий Степанович неожиданно сказал:

– Вот что, брат Сергей, заходи ко мне в гости. Ты знаешь, где я живу?

– Знаю.

– Вот и заходи. У меня баян есть, я тебе на нем поиграю. В шашки срежемся. А то мне тут одному что-то скучновато… Потом, слышал я, ты вроде как стихи пишешь? Так вот, может, как-нибудь почитаешь? Да и вообще, брат Сергей, двум мужчинам всегда найдется об чем потолковать, как справедливо говорят у меня на родине, в Армавире… Зайдешь?

– Зайду, – несколько смущенный этим неожиданным вниманием, ответил Сергей.

– Вот и отлично! Я свою квартиру на замок никогда не запираю. Так что если меня не будет – смело входи, чай пей, книги смотри…

И так горячо и напористо все это говорил Виталий Степанович, так весело и дружелюбно смотрел на Сергея, что он внезапно решил – сегодня появился у него настоящий взрослый друг, которого он будет любить и помнить всегда, до самой смерти.

– Значит, договорились, брат Сергей? – прощаясь и крепко пожимая руку, сказал Виталий Степанович. – В любое время жду тебя в своем доме.

– Договорились, – Сережа ответил на крепкое рукопожатие.

5

Очень понравился Виталий Степанович бабе Марусе. Понравился вежливым обхождением, простотой, ученостью.

– Ишь ведь, не погнушался к своему ученику зайти, за ручку с ним поздоровкаться, – говорила баба Маруся. – Сразу видно, что человек он образованный, старших уважает, перед младшими не заносится…

– Он меня в гости к себе пригласил, – не удержался, похвастался Сергей.

– Да ну! – баба Маруся даже тесто в квашне бросила месить. – Это за что же честь тебе такая?

– Не знаю.

– А ты съезди, проведай, – решила баба Маруся. – Раз зовет – надо съездить. Долго ли тебе на лисопеде.

– Я и так собираюсь.

– Ну и слава богу… Что-то я сегодня расхворалась – спина отнимается совсем. Утром едва-едва на птичнике управилась. Если бы ты мне вчера воды не наносил – не знаю, как бы я там обошлась… Ох, Сережка, уработались мы в войну, вряд ли и до пенсии дотянем, – вздыхает баба Маруся и локтем убирает с лица тонкие, изрядно поседевшие волосы. – Как вспомнишь зимние холода, а у нас ни одежды, ни обуви… Ребятишки валенки по очереди носили. Мамка твоя, большенькая была, помощница… Приду с базы домой – все перемыто, за скотиной убрано… Тоже, Сережа, досталась ей жизнь! Кабы не война, может и до сих пор жила себе да жила, – горько говорит она, а тесто так и хлюпает, охает под ее руками. – Одному деду нашему все нипочем: ему лишь бы лошади в теле были, а там хоть трава не расти. Как в четыре часа завьется на свою конюшню, так до самой ночи и сидит там в конюховке… Ну а ты что молчишь-то? – неожиданно меняет бабушка разговор. – Семь классов закончил, куда дальше надумал?

– Не знаю, – замялся Сергей.

– Пора бы знать, – рассердилась бабушка. – Или тебе в техникум поступать и специальность получать, или дальше в школу бегать – разница большая. Если в школу, тогда надо к институту стремиться. А нужно ли тебе это? Если быкам хвосты крутить, то можно и без института управиться…

Слова бабушки насторожили Сергея: он и в самом деле не знал, как поступить и на чем остановиться. Ходить дальше в школу без Васьки и Нaстьки Лукиной ему казалось скучным, но и уезжать куда-то не хотелось.

– А то ступай к деду, – неожиданно улыбается баба Маруся, – будете вместе конский навоз из базы вывозить.

Сергей выходит во двор, по привычке бросая взгляд на собачью будку, из которой неожиданно выныривает хохлатая курица. Нет Верного, и двор словно осиротел без него. Никто теперь не бросается навстречу, преданно виляя хвостом и заглядывая в глаза. Никто не приседает на передних лапах, предлагая взапуски пронестись по двору и поваляться в куче соломы, приготовленной для подстилки корове.

6

До Озерных Ключей на велосипеде – десять минут езды. Но сегодня гнать не хочется: Сережа все-таки волнуется, в первый раз собравшись к Виталию Степановичу в гости. Невольно приходят сомнения: вдруг он все это сгоряча наговорил, а потом одумался и встретит сейчас вопросительно-удивленным взглядом.

С утра небо затянули высокие, белые облака. Дождя, конечно, от таких тучек не жди, но все-таки попрохладнее стало. А дождь сейчас – в самый бы раз. На огородах потрескалась земля и начала быстро желтеть ботва у картофеля. Вечерами у Сергея руки обламывались от тяжести ведер, которыми он без конца носил воду на огород. А вода, сколько ее не лей на пересохшую землю, тут же исчезала, и вялые огуречные плети продолжали потихоньку бледнеть, а крошечные, пупырчатые огурчики сворачивались в колечко и отваливались от черенка. Бабушка сказала, что если еще неделю постоит такая сушь, все в огороде сгорит и на зиму они останутся без картошки. «Надо будет покупать, – говорила баба Маруся, – а за какие шиши ты ее купишь? Деду пенсии двадцать один рубль назначили, дак он с конюшней своей никак расстаться не может, вот пенсию у него и отобрали. Придется милостыню просить – не иначе… Вся надежда на огород была, а его мало что кукурузные радетели наполовину отрезали, так еще и засуха, откуда она только взялась, остатнее добивает…»

Но вот уже и первые избы Озерных Ключей. А потом – бывший их дом под железной крышей… Сергей всегда с грустью смотрит на это подворье, внешне ничем особенным от других не отличающееся, а вот для него – близкое и родное до сих пор. Чем близкое, чем родное – не понять. Может быть, присутствием матери? Почему-то очень часто вспоминается, как она крутила сепаратор: машина уютно урчит, в одну сторону бегут сливки, в другую – обрат, а в маленькую дырочку капает молоко. Сергей подставляет палец и потом облизывает его. А за окном вечер, гогочут гуси на озере, зубрит стишок Вера, на угловом столбике ограды сидит большой черный кот и равнодушно смотрит на захлебывающегося от напрасной ярости Верного…

Сережа сильнее нажимает на педали велосипеда.

Виталий Степанович живет в четырехквартирном финском доме, который построили несколько лет назад вербованные. Дом непривычно глазу большой и неуютный – без двора и ограды. Сергей привалил к стенке велосипед и медленно поднялся на крыльцо. У самой двери он переводит дыхание, расправляет закатанную правую штанину (чтобы в цепь не угодила) и только после этого перешагивает порог.

В маленькой, но аккуратно прибранной квартире Виталия Степановича нет. Правда, по всему видно, что был он здесь недавно: из носика чайника еще курится легкий парок и пахнет каким-то терпким одеколоном.

Сергей растерянно остановился на кухне (квартира состояла из крохотной кухоньки, в которую человек попадал сразу с улицы, и такой же маленькой спальной комнаты), не в силах решить, что ему делать дальше. Входить в дом без хозяина не принято, но, однако же, он помнил, как просил его Виталий Степанович не уходить, подождать, если его не окажется дома.

Сережа решился и присел на табуретку. С невольным любопытством разглядывал он квартиру, в которой жил его школьный учитель: на кухне простенький стол, две табуретки, полка с тарелками и мисками, электроплитка, стоящая на двух кирпичах. В комнате сквозь дверной проем он разглядел железную кровать под серым одеялом, тумбочку, на которой стоял баян с перламутровыми крышками, над кроватью висел фотоаппарат в красном чехле.

Время шло, а Виталия Степановича не было. Сергей уже устал сидеть на табуретке, к тому же в квартире было душно, и он, не выдержав, вышел на улицу. Плотно притворив двери за собой, Сережа еще некоторое время сидит на крыльце, а затем вспрыгивает на велосипед и гонит к клубу. Здесь он помогает киномеханику Толику Васину перемотать ленту, относит в зал и устанавливает динамик, похожий на большой городской чемодан, а под конец на доску объявлений приклеивает афишу.

– Слышь, Серега, – говорит ему Толик, круглолицый и полноватый для своих лет парень, – пойдешь ко мне помощником?

– Не знаю, – отвечает ошалевший от этого предложения Сергей.

– А мне как раз, соответственно, нужен помощник, – поправляет модную клетчатую фуражку Васин. – Подумай…

И по его красному лицу с маленькими, хитроватыми глазками расплывается широкая, доверительная улыбка.

7

Ближе к вечеру, когда Сережа уже поужинал и собирался встречать стадо деревенских коров, чтобы пригнать Марту и Борьку домой, он неожиданно увидел Виталия Степановича. Школьный учитель подымался от Безымянки и повернул прямо к их дому.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Назад к карточке книги "Кедровое солнце"