Текст книги "Дело №1157"

Автор книги: Вячеслав Григорюк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)

.

книга 1

душевая

1

Осокин вышел из машины. Оглядел место, куда их с напарником вызвали. Коттеджный поселок на окраине Томска. Декабрь. Воскресение. И убийство.

Данил медленно пошел к воротам коттеджа.

– Нет, товарищ капитан, я все понимаю, – начал он, когда Дымов поравнялся с ним, – но почему ты выдернул меня? У меня законный выходной, я тихо-мирно валялся на своем диванчике, а тут такое…

– А кого мне было звать? – удивился Дымов. – Куцего?

Осокин посмотрел на своего возрастного напарника и покачал головой. Кто-кто, а вот с капитаном Куцым не один честный опер работать не хотел. И нечестные, кстати, тоже. Если человек от природы туповат, то это невозможно исправить.

Данил оглядел ворота. Увидел на входной двери серую панель с динамиком, кнопкой вызова в середине и небольшой встроенной видеокамерой. Хмыкнул и позвонил.

– Деловые какие, – сказал он. Для убедительности достал из заднего кармана джинсов удостоверение лейтенанта полиции и стал вертеть им перед камерой. – Полиция! Откройте! Пришел вызов, что по этому адресу обнаружили труп.

Дымов стоял чуть в стороне и пытливо рассматривал каждый сантиметр ворот и забора. Помимо камеры в панели на двери увидел еще одну над воротами гаража, еще по одной заметил в дальних углах забора.

Через несколько секунд раздался щелчок и входная дверь медленно поплыла внутрь ограды. Осокин глянул на Дымова. Тот хмыкнул в ответ и предложил Данилу войти первым.

– Нет, я вот одно понять не могу, зачем себе такой огромный дом ставить? – спросил Осокин, придирчиво оглядывая коттедж.

– Жить, Даня, – ответил Дымов и поднялся на крыльцо.

Дверь открыла взволнованная женщина, ухоженная и опрятная. Легкие морщины у глаз говорили, что ей около сорока пяти лет. Капитан немного смутился при ее виде и только смотрел на нее.

– День добрый! – Данил прервал эстетическое наслаждение Дымова, что влюблено глазел на стоявшую женщину, по-наглому, не спрашивая разрешения, зашел в дом. – Лейтенант Осокин, – показал удостоверение. – Это – капитан Дымов, – и посмотрел на своего напарника. «Мы тут работаем, – говорил взгляд лейтенанта, – а не баб кадрим». Хотя, про себя заметил, что по молодости эти тетка была «очень даже ничего».

Дымов нехотя полез в карман за своим удостоверением.

– Да-да, проходите, – засуетилась женщина.

Полицейские вошли.

Осокин оглядел комнату. На гостевом диване с повязкой на лбу лежала женщина. Одежда на ней была явно не домашней. В соседнем кресле сидел худой парень, абсолютно бледный. На правом колене у него был свежий синяк.

– Это Ангелина Михаэльевна, жена господина Федоркова, хозяина этого дома. А это Эдуард Николаевич, ее сын, – представила женщина присутствующих. Женщина с дивана приподнялась на локтях и посмотрела на полицейских. Парень тупым взглядом наблюдал за всеми. – Я – Арина… Арина Шуваева, экономка, – добавила она.

– Где тело? – спросил капитан.

– На втором этаже, – ответила Арина.

– Даня, иди, – кивнул в сторону лестницы Дымов. – А я пока тут…

Осокин и Шуваева пошли на второй этаж.

– Кто тело обнаружил? – спросил лейтенант.

– Нет. Я услышала крик, потом грохот. Поднялась на второй этаж, смотрю, Ангелина Михаэльевна в обмороке лежит. Пришла в себя на секунду, ткнула пальцем в конец коридора и опять упала… Тело здесь, под занавеской, – сказала Арина, подойдя к душевой. – Можно, я не буду смотреть на это? – с детской мольбой в голосе попросила она.

– Можно, – Данил вошел в душевую комнату. Достал парочку резиновых перчаток из заднего кармана. Надел их и поднял гардину с занавеской.

– Вы тут ничего не трогали? – спросил он, изучая труп.

– Только воду выключила, – отозвалась из коридора Арина.

Осокин присел на корточки возле трупа. Молодая девушка, лет двадцати-двадцати двух, абсолютно голая, лежала на холодном кафеле. Вокруг ее шеи был обмотан металлический шланг. Лицо припухло и посинело. Слегка приподнял голову жертвы. Шея была вся в царапинах и ссадинах. На лбу красовался большой синяк. Не поднимаясь, стал рассматривать ее ногти. Все поломаны, треснуты, на некоторых полностью слез маникюр. Посмотрел на стены душевой. Над краном увидел большое жирное пятно.

– Так, хорошо, – сказал Осокин выпрямляясь. – Рассказывайте, что было дальше?

– Я когда отошла от полуобморочной хозяйки, – чуть замявшись, продолжила экономка, – сначала в комнату заглянула, – показала на дверь, противоположную душевой.

Осокин вышел в коридор.

Шуваева открыла дверь комнаты:

– Я Эдуарда Николаевича вот там увидела, – показала в угол. – Он сидел, обхватив колени. А тут, возле самого входа была лужа рвоты.

– И где сейчас лужа?

– Я ее вымола. А…

– Зря вы это сделали, – перебил Осокин. – Какая-никакая, а все же улика. А это что? – показал Шуваевой на обломанный ноготь на правом безымянном пальце.

– Это, – чуть замялась она. – Наверное, когда лужу мыла, надломила. И не заметила, – виновато улыбнулась она. – Нервы, сами понимаете. Тем более, ногти накладные… Я кинула полотенце в стирку. Оно вот тут на полу валялось, – показала рукой под змеевик.

– Даня, шо тут у тебя? – поднялся к ним капитан.

– Труп, – ответил Осокин. – Жертва – девушка, лет двадцати-двадцати двух. Задушена шлангом.

– Да уж, – многозначительно выдал капитан. Заглянул в душ, поднял гардину. С минуту смотрел на тело. – Вызывай криминалистов, пусть тут все проверяют. Труп обнаружил тот парень… Эдик, – Дымов говорил с Данилом.

Осокин кивнул и вызвал по телефону экспертов. Пока ждал ответа, прошелся по комнате. Увидел недопитую бутылку шампанского, фужеры, разбросанную мужскую и женскую одежду, мятую пачку презервативов, пакетик с белым порошком. По телефону сообщил дежурному адрес.

– Похоже, перед смертью жертва изрядно так покутила, – сказал Осокин. – Тут и бухло, и кокаин. Да…, – повернулся к Дымову. – Надо другие комнаты осмотреть. Можно? – спросил у экономки.

Та лишь кивнула.

Данил пошел по комнатам. Зашел в ближайшую. Большущая двуспальная кровать на дубовых ножках. Фигурный подголовник с резным рисунком. На прикроватных тумбочках стоят потухшие ароматические свечи, отчего в комнате слышался приторный запах цветов и сладостей. Над кроватью висят два ночника. Напротив кровати женский туалетный столик с кучей ящиков. Шкаф во всю стену. Окно, завешанное плотными коричневыми шторами.

Данил открыл пару ящиков стола. В каждом косметика и всякие женские штучки. Залез в шкаф – три секции занимали женские платья всех цветов, фасонов и длины. Четвертую секцию облюбовали дорогие мужские рубашки и костюмы. Что ж, это родительская спальня. «Вряд ли тут что-нибудь найду, – Осокин вышел.

Заглянул в комнату напротив. Оказался туалет. Японский унитаз с кучей всяких функций. Рядом биде. Пол и стены выложены белой кафельной плиткой с абстрактным рисунком. «Зачем рядом с таким унитазом ставить биде?» – Данил почесал подбородок. Кто этих богатых разберет?

Пошел в другую комнату. Опять спальня. Только теперь не большая двуспальная кровать стоит посредине, а ковер. Окно сразу напротив двери, и тоже завешано плотными шторами голубого цвета. Стены выкрашены в морской зеленый цвет. Компьютерный стол. Под потолком по углам висят колонки, буфер стоит под столом. Шкаф с одеждой, где висит куча всяких модных подростковых рубашек, кофт, джемперов, джинс, брюк. Нижняя полочка заставлена дорогими туфлями и ботинками. Слева от двери широкая кровать, напротив нее висит плазменный телевизор. Осокин сел на нее и, пока никто не видел, чуток попрыгал, проверяя мягкость. «Не скрипит, – хмыкнул он. – И чем тут воняет?» – стал осматриваться. Заметил над розеткой автоматический освежитель воздуха. «Мята? Морской бриз? Альпийская свежесть?» – Осокин так и не понял. Вышел из спальни Эдика.

Зашел в следующую комнату. Письменный стол с одиноким ящиком. Рядом стул, на котором висит серый домашний халат. Полочка под одежду, широкая кровать и ночник над кроватью. «Да, будь у меня столько денег, тоже бы покупал только широкие и длинные кровати». Стены выкрашены в бежевый цвет. Потолок побелен. Маленький плафон висит в самом центре. Окно завешано тоненькими короткими шторками. «Либо гостевая спальня, либо спальня для прислуги».

Осокин опять проверил мягкость кровати. Посмотрел еще раз на висевший халат. Заметил влажные пятна на рукавах.

– Арина! – позвал он экономку. – Вы не подскажете, чьи это вещи? – спросил у нее, когда она вместе с капитаном появилась в дверях.

– Эдуарда Николаевича, – Шуваева напряглась. – Только что он тут делает, комната ведь не его.

Осокин прилег на пол и заглянул под кровать. Только пыль и ничего другого. Поднялся и подошел к столу, открыл ящик. Там валялась пара медицинских перчаток.

– Опля! – сказал Осокин.

– Шо там? – спросил капитан.

– Перчатки, Антоль Варламыч, – ответил лейтенант. – И, похоже, они мокрые… У нас есть главный подозреваемый. Что ж, парня берем и везем в участок.

– Он сейчас нам вряд ли шо-нибудь скажет, – начал капитан. – У него такое состояние…

– Разберемся, Антоль Варламыч, – сказал Осокин. – Дожидаемся криминалистов и везем их в участок. Вам тоже придется с нами проехать, – добавил он, глядя на Шуваеву.

– А как же дом? – спросила она.

– Есть еще люди, кто тут работает? Электрик или сторож…

– Есть. Позвоню Боре, он – водитель, – сказала Арина.

Осокин с капитаном переглянулись. Что ж, может и водитель что-то прояснит.

Остались ждать, пока приедут криминалисты. Дымов тем временем уселся за стол и начал заполнять бумаги. И надо ему это все? Ведь уже в возрасте, скоро пора на пенсию идти по выслуге лет, а он все катается по всяким особнякам, изучает трупы молоденьких девиц, и занимается бумажной волокитой. Заставил бы это делать Осокина, да у того просто ужасный почерк. И как он сочинения по русскому языку сдавал?

Боря появился в доме в одно время с криминалистами.

Осокин повел экспертов на второй этаж. Показал им, где лежит труп, указал на мокрый халат.

Капитан тем временем допрашивал Борю, перебравшись из гостевой спальни за кухонный стол.

– Матвеев моя фамилия. Меня шеф вызвал в начале восьмого, – говорил Боря. – Пока он собрался, пока заехали за его другом Ильей. Примерно, часов в одиннадцать мы в клубе появились.

Потом стал рассказывать, что делали в клубе. Упомянул, что он работает еще в качестве охранника Эдика. Отец, Николай Федорков, сильно переживает за свое чадо, и рядом с ним должен находиться нормальный адекватный человек.

– Да, немного не доглядели, товарищ Матвеев. Дальше что было? – спросил Анатолий.

Боря рассказал, как подошли к девушкам, пригласили их в vip-комнату. Немного посидели там, выпили, поговорили. Две подружки тихо ушли, никого не предупредив.

– Я их не видел, – отвечал Боря. – Меня в это время шеф попросил поторопить организаторов шоу.

Эдик и его друг были поглощены девушками. Свету Матвеев запомнил, а вот со второй неувязка вышла.

– То ли ее Настя звали, то ли Аля, – говорил он. – Как-то так.

Посмотрели они шоу. Илья со своей подругой убежали, Эдик и Света остались в клубе.

– Не похоже было, что они поругались, – сказал Боря. – Света всю дорогу до дому хохотала. Они в машине умудрились… – Матвеев замялся. Потом показал, как указательный палец ходит туда-сюда в букве «О».

Дымов хмыкнул:

– Дальше.

Они еще покатались по городу. Эдик и Света допили шампанское и потом поехали домой. По приезду Федорков отпустил Матвеева.

– На служебной машине, – добавил водитель.

– Домой во сколько пришли?

– В четыре сорок пять, – ответил Боря. – У меня часы на входе стоят. Всегда смотрю на них, когда ухожу или прихожу домой.

Подтвердить слова Матвеева никто не мог. Он живет один. Вернулся под утро, что никто из соседей его не видел.

Капитан покачал головой. В кухню вошел Осокин.

– Можем ехать, – сказал он.

– Подождите, – начал Боря. – Так это шеф Свету убил?

– Пока не знаем, – ответил капитан. – Забираем этих двоих и экономку. Потом вас вызовем, – он поднялся с места.

– Хорошо, – Боря встал следом и протянул ему руку.

Дымов только посмотрел на нее, жать не стал.

Вышли с кухни.

– Мы повезем их? – спросил Осокин, кивком показав на мать и сына.

– Наряд их привезет, – ответил капитан.

Полицейские вышли из дому.

– И шо ты думаешь по этому поводу? – спросил капитан Осокина. – Есть идеи?

– Есть, – ответил лейтенант. – Только, товарищ капитан, мне кажется, что Эдика подставляют.

– Излагай.

– Да все просто. Он с этой барышней полночи кутил. Вместе пили, кокаином баловались, чпокались. У него резона нет убивать ее.

– Аргументы?

– И факты, – пошутил Осокин. Они подошли к машине. – Молодой богатенький парень, нашел себе такую же молодую дурочку, которая за деньги готова все, что хочешь, делать.

Он открыл дверь и сел на пассажирское место.

Капитан сел за руль. Повернул ключ зажигания. Vesta завелась сразу.

– Ты хочешь сказать, что жертва – проститутка? – спросил Дымов.

– Вряд ли, – чуть поморщившись, ответил Данил. – Она не проститутка… охотница до богатеньких… А если и проститутка, то из элитных. Эскорт услуги там, и все такое… – машина тронулась. Данил замолчал, наблюдая за дорогой. Дымов рулил. – Сам подумай, товарищ капитан, – Осокин оживился. – Молодая девка, скорее всего студентка, встречает мажора с деньгами и личным водителем. Да любая на такого поведется. Деньги – наше все.

Они въехали в город. Капитан посмотрел на пятиэтажки.

– Матвеев сказал, шо живет тут, – начал Дымов. – И шо домой он пришел в четыре сорок пять утра. Ехали мы семь минут, – посмотрел на Осокина. Тот свел брови и наблюдал за капитаном. – Докинем еще семь минут, шобы поставить машину на стоянку и подняться домой, – прикидывал капитан.

– Ты чего сказать хочешь? – не понимал Осокин.

– А то, товарищ лейтенант, шо прибыл Эдик с жертвой около половины пятого утра. Водитель их оставил и поехал к себе домой.

– А на кой это? – удивился лейтенант.

– Эх, молодость и зелень, – вздохнул капитан. – Проверять алиби водителя будем, когда парнишка более-менее очухается и сможет нормально разговаривать.

– Капитан, ты на часы смотришь, когда пьяный и рядом с тобой красивая баба, которую ты собираешься драть? – спросил Осокин.

– Даня, я – мент. Я на все внимание обращаю, – ответил Дымов. – Поработай с мое, и тоже начнешь на всякие мелочи замечать.

– Хорошо, тогда какая твоя версия, товарищ капитан?

Машина остановилась на светофоре. Стояли на центральном перекрестке.

– Подстава, – ответил Дымов. – Это ж ясно. Причем, подставляют как-то, – капитан задумался. – Гладко все идет. В нужных местах улики есть… кокаин, шампанское, – капитан включил первую передачу. Машина тронулась и медленно покатилась на желтый сигнал светофора. – Тут выходит два варианта. Первый – кто-то еще был в доме, кто нацепил его одежду и задушил девчонку. А второй, он сам до такой степени упоролся, шо не помнит, как ее убивал.

Загорелся зеленый. Капитан добавил скорости.

– Бред какой-то, – сказал Осокин. – Как можно не помнить, что убил кого-то? Не, капитан, подожди! Я сказать хочу тебе, что даже когда нажираюсь сам, если начинается драка – всё помню. Адреналин играет, трезвеешь махом.

– С одной отравой организму проще справиться, – деловито ответил Дымов. Они подъехали к зданию прокуратуры. – А ты не забывай, что он помимо бухла еще и кокаинчиком баловался.

Вышли из машины. Капитан включил сигнализацию. Машину пикнула, моргнув фарами. Следом защелкнулись дверные замки.

– Тут его заклинило, – продолжал он, – и все, провалы в памяти.

– И все равно – бред, – сказал Осокин. Открыл перед Дымовым дверь. – Ты мне тогда объясни, почему халат мокрый и перчатки?

– Все банально, – ответил капитан. Они показали дежурному удостоверения и пошли на второй этаж. – Они выпили, полирнули коксом, переспали. Она пошла в душ, а его заклинило.

– Он пошел за халатом и перчатками, надел все это и убил ее, – добавил Осокин, остановившись возле двери кабинета.

– Все так, – согласился капитан.

Данил первым зашел в кабинет. Полупустое помещение с одиноким сейфом в одном углу и вешалкой для одежды в другом. Два старых засаленных стола напротив друг друга. Грязное деревянное окно с треснувшей форточкой и приросшими шпингалетами. На столах телефоны с круглым циферблатом. На сейфе графин с водой и два граненых стакана. На полу возле батареи две стопки папок с не разобранными делами.

–Ты после секса всегда надеваешь халат и резиновые перчатки? – спросил Осокин.

– Ну-у-у, – неопределенно протянул Дымов. – Перчатки он надел, чтобы отпечатков не оставлять. Все же сейчас умные, телевизор смотрят… А вот с халатом, – капитал задумался. – Либо он вначале ее задушил, а потом надел халат, когда собрался избавиться от трупа. Либо же он его сразу нацепил, а потом пошел убивать.

– А воду чего он не выключил? – Осокин встал между столами.

– Шобы лишних звуков не было слышно, – ответил Анатолий. – И дай пройти, а то встал тут, – добавил он. Осокин сел на свое рабочее место.

– Если честно, у меня все это в голове не вяжется, – сказал лейтенант.

– Честно, Даня, я сам этих наркоманов не понимаю.

– А труп зачем оставил в душевой? Почему не избавился от него?

– В силу своей природной немощи, – сказал капитан. – Думаю, он пытался ее утащить, но поднять не смог.

– Поэтому бросил в своей душевой и пошел спать, – съязвил Осокин. – Не, капитан, ты какую-то фантастику тут выдвигаешь. Вряд ли Эдик такое сделал. У таких кишка тонка на подобное.

– В тихом омуте и черти водятся, – заметил Дымов. – Хотя, согласен, что моя гипотеза весьма специфична. Но улики все на лицо, и пока что Эдик у нас главный подозреваемый.

– Хорошо, убедил, – сдался Осокин.

2

Картина вырисовывалась такая.

Убитую звали Света. Фамилию водитель не знал. Жертва прошедшую ночь провела в клубе, совершая возлияния, нюхая кокаин и занимаясь большим количеством секса как на заднем сидении автомобиля, так на кровати в большой кровати.

Подозреваемый – Эдуард Федорков, в состоянии сильного наркотического и алкогольного опьянения, задушил металлическим шлангом девушку у себя в ванной комнате.

Убийство с отягчающими обстоятельствами.

– Улик прокурору хватит, чтобы упечь его в тюрьму, – закончил Дымов. – Меня вот только этот Матвеев смущает… Как у него все складно так выходит. И на служебной машине домой отпустили, и на часы каждый раз он смотрит, когда домой приходит… Самое интересное, он прекрасно знал, что в доме никого не было.

– Его тоже подозреваем? – спросил Осокин. – Или сразу будем настаивать, чтобы его закрыли за решетку как соучастника?

– У него нет алиби, – сказал Дымов. – Но улики все косвенные, – он потер лоб.

– Допрашивать начнем? – спросил Осокин. – Мамашку и этого сосунка.

– Пусть посидят, – ответил капитан. – Для их же пользы. Давай лучше пообедаем.

Пошли в ближайшее кафе. Пустой зал с тремя рядами столов и большой витриной с блюдами. В воздухе пахло смесью жаренного и вареного мяса, тушенными овощами, приправами и кислой капустой. Повар обслужил полицейских. Дымов первый пошел рассчитываться.

Сели за дальний от кассы столик.

– Мамашка эта, Ангелина, – начал капитан, – свалилась в обморок, когда труп увидела. Расшиблась. Теперь над глазом синяк появился. Кстати, заметил, что он у нее чернеть начал?

– Если честно, я на ее сиськи пялился, – ответил Данил. – Такие стоячие. Как думаешь, силикон?

Дымов покачал головой. Редко когда он обсуждал женскую грудь. Да и возраст уже был такой, что хотелось как можно быстрее все это закончить, и приехать домой. Развалиться на диване перед телевизором и посмотреть очередной сериал про ментов. Интересно же, в какие передряги попадают его воображаемые коллеги.

Пообедали в тишине. Подносы с грязной посудой оставили на столе. Вернулись обратно в участок.

– Господа, – остановил их дежурный, – там дама истерит. Требует позвонить мужу.

– Дозрела, значит, – сказал Дымов. – Пошли, утешим дамочку. Да, позвони Николаю Федоркову, – обратился он к дежурному, – пусть приезжает. С ним тоже надо поговорить.

Через пару минут молодой сержант привел к ним Ангелину.

– На каком основании вы меня тут держите?! – с порога начала кричать она. – У меня в душевой валяется труп какой-то прошмандовки, и вместо того, чтобы искать убийцу, вы меня пытаетесь упечь в тюрьму? Совсем уже работать не хотите?

Дымов и Осокин молча выслушали эту тираду.

Федоркова буравила их взглядом. Осокин, скрестив руки на груди, изучал ее синяк и всеми силами пытался сдержать улыбку. Капитан вяло переводил взгляд с напарника на женщину.

– Так и будем молчать? – не выдержала Федоркова.

– Вы присядьте, – попросил ее Дымов. – Мы вас понимаем прекрасно, ваше состояние тоже, – капитан поднял руку, останавливая возмущения Федорковой. – Пара вопросов к вам.

– Вы не могли дома что ли спросить? – злилась Федоркова.

– Не могли, – спокойно ответил капитан. – Ангелина… Михаэльевна, правильно? – та кивнула. – Отлично! А теперь давайте кричать не будем, и начнем нашу беседу. Вы обнаружили тело?

– Нет, это был Эдик. Я уже после зашла и… и грохнулась в обморок. Никогда раньше не видела труп, – смущенно призналась она.

– Это вполне нормальная реакция, – капитан посмотрел на Осокина. Тот хмурый глядел на Федоркову. – Вы были дома вчера ночью? – продолжил допрос Дымов.

– Да.

– Слышали, как пришел ваш сын с девушкой?

– Ничего я не слышала! Спала крепко. Утром проснулась, услышала шум воды на втором этаже. Поднялась. Разбудила Эдика, тот ее нашел. Потом вы приехали и какого-то хрена меня увезли сюда! Это все, – дернулась она и скрестила руки на груди.

– Кто может подтвердить, что вы были дома? – спросил Осокин.

– Экономка! – рявкнула Федоркова.

– Странно, – хмыкнул Осокин. – Она сказала, что дома никого не было, когда она уходила домой. Водитель, кстати, тоже.

У Ангелины дернулись желваки. Напряглась, но смогла собой овладеть.

– У этой клуши совсем мозги уже набекрень съехали, – ответила Федоркова. – Я была дома. Может, когда она уходила, я была на улице во дворе.

– И чем вы там занимались? – поинтересовался Осокин.

– Какая вам разница?! – разозлилась Ангелина. – Я что, не имею права на личную жизнь.

– Дамочка! – рявкнул Данил. – У вас в доме найден труп, – уже спокойно добавил Осокин. – А вы тут истерику закатываете и не хотите помочь следствию. Товарищ капитан, – обратился он к Дымову, – мне кажется, что нас намеренно вводят в заблуждение…

– Согласен, препятствие следствию, – ответил тот. – Можем выдвинуть вам обвинение по такой статье, хотите? – Федоркова молчала. – Так где вы были, когда вернулся ваш сын?

– Дома, – сдерживая злобу, сказала Федоркова.

– И не слышали, как подъехала машина, и как ворота гаражные открывались, и как они поднялись на второй этаж?

– Ничего не слышала, – ответила она.

– Жаль, – сказал Анатолий. – Что ж, ваше алиби не подтверждается, придется вам еще сидеть тут трое суток до выяснения всех обстоятельств…

В дверь кабинета постучали.

– Товарищ капитан, тут Николай Федорков приехал, требует, чтобы его впустили, – появился на пороге дежурный.

– Коля, Коля! – закричала Федоркова. – Забери меня отсюда, Коля! Меня тут пытают! Коля!

– Он все равно не слышит, – сказал Осокин и стал наблюдать за ее реакцией.

Ангелина побледнела, начала тяжело дышать, задергала руками. Но ничего выдавить из себя так и не смогла. Осокина всегда веселила реакция, вызванная безысходностью положения.

Капитан посмотрел на него. Потом на нее. Хмыкнул.

– Так мне что делать? – спросил дежурный.

– Пусть сидит возле проходной и ждет, мы его потом вызовем, – ответил капитан.

– Как… стойте… нет… Коля! – заорала опять Ангелина. Дежурный молча вышел.

Осокин и Дымов переглянулись. Оба улыбались.

– Продолжим, – сказал капитан. – Так, где вы были вчера ночью?

Ангелина продолжала смотреть на закрытую дверь. Все! Она унижена! Опозорена! И причина тому каких-то два опера: один – только-только вышел из кадетского училища, другой – вечно гэ-кающий колхозник в растянутом свитере и плешью во всю голову. И обиднее всего, что ни она ничего не может сделать. Остается подчиниться и постараться, чтобы выпустили домой. Трое суток торчать в душной темной камере с жесткой лавочкой и без удобств Ангелине не хотелось.

– Хорошо, – выдохнула она. – Хорошо… Меня вчера дома не было. Ушла я из дому, еще не было семи вечера. Направилась в тренажерный зал, – посмотрела на капитана. Тот с интересом ждал продолжения.

Ангелина замялась и покраснела. Поняла, что эти двое от нее не отстанут. Рассказала им, как после тренировки поехали вместе с личным тренером в кафе. Федоркова замолчала. Капитан попросил ее продолжить.

– После кафе мы поехали с ним в гостиницу, – она опустила взгляд.

Дымов многозначительно посмотрел на своего напарника. Федоркова перехватила его взгляд.

– Я знаю, о чем вы подумали, – сказала она. – Муж вечно пропадает на каких-то съездах, заседаниях, и, бывает, что не приходит ночевать домой. Понимаете?

Полицейские ждали продолжения. Осокин скрестил руки и откинулся на спинку кресла. Дымов почесывал подбородок. Ангелина вздохнула. И почему полицейские иногда такие тугодумы. Пришлось рассказывать все.

Встречаться с тренером начала после месяца занятий. В такого, как Антон, просто нельзя не влюбиться. Молодой здоровый накаченный и до безобразия уверенный в себе мужик. А его руки…

– Ближе к делу, – прервал ее Осокин.

– Извините, – смутилась Федоркова.

Вчера с самого утра муж ушел из дому. Сказал, что готовится к встрече с деловыми партнерами из Европы. Очень важные люди, от которых зависит весь дальнейший бизнес Николая. А после обеда позвонил и предупредил, что ночевать дома не будет.

– Я знаю, чем все это заканчивается, – сказала Ангелина. – Он думает, что я настолько глупая, что не знаю про его левую дачу. Он туда своих партнеров и шалав таскает. А потом многомиллионные контракты подписывает.

Она остановилась.

Осокин попросил ее продолжить. Капитан жестом ее остановил, поднялся с места и налил Федорковой стакан воды.

Как узнала, что мужа дома ночью не будет, позвонила Антону. Тот работал еще, вел вечернюю группу. Она приехала к нему.

– А дальше вы уже все знаете, – Ангелина опустила голову. – Я женщина и мне нужна ласка. Но для мужа я была дома, хорошо?

– Как фамилия вашего Антона? – спросил Осокин.

– Сергеев, – сказала Федоркова. Назвала адрес фитнес-клуба, где его можно найти. – Ночь провели в «Ковчеге», – покраснев, закончила она. Капитан сделал запись в свой блокнот. – Что будет с Эдиком? – спросила она.

– Следствие покажет, – ответил Дымов. – Вопросы есть? – он посмотрел на Осокина. Тот покачал головой. – А теперь нам бы хотелось побеседовать с вашим мужем, – повернувшись к Федорковой, сказал Дымов.

Позвали дежурного. Попросили его проводить Ангелину и позвать Федоркова. Полицейские остались одни.

– Шо думаешь? – спросил капитан.

– То, что этому Сергееву крупно повезло, – ответил Осокин. – Такую бабу «пялит».

– Я о показаниях, – укоризненно заметил Дымов.

– Проверить этого качка надо, – сказал Осокин. – Держать ее долго не сможем, улик на нее нет.

Капитал кивнул.

В дверь постучали. Дежурный привел Николая.

– Что ж, перейдем сразу к делу, – начал Осокин. – Ваш сын подозревается в убийстве. Вы где были вчера вечером и ночью?

– Супруга вам уже должна была сказать, – начал Николай, – что у меня была встреча с инвесторами, – он по-хозяйски уселся на свободный стул.

– А почему именно в субботу? – поинтересовался Дымов.

– Как прилетел самолет, тогда и организовали встречу, – ответил Федорков. – Бизнес – вещь сложная, сами понимаете. А когда на кону несколько миллионов долларов, то особо не заботишься, в какой день недели назначать встречу.

– Где проходила встреча? – спросил Осокин.

– В офисе моей фирмы, – ответил бизнесмен.

– Подтвердить кто может? – не отставал лейтенант.

Николай фыркнул:

– Вся служба охраны, мой секретарь, мой заместитель, сам инвестор – этот вшивый иностранишка, тупорылый переводчик…

– И пара дорогих шлюх на элитной даче, – добавил Дымов.

– Чего?! – Федорков подскочил с места.

– Не важно, – Данил схватил его за руку. – Сядьте. А ночевали где?

– В офисе! – гаркнул бизнесмен. Лицо его раскраснелось, дышал тяжело. – Отпусти меня! – дернул рукой он. – У меня там специальная комната отдыха есть, – Федорков сел. – Просто выпили много, и я чуть за столом не уснул. Меня мой зам отвел в комнату отдыха.

– И проснулись сегодня? – продолжал спрашивать Осокин.

– Сегодня, – и Николай подробно описал сегодняшнее утро. Как позвонила ему экономка и рассказала о трупе и полиции, как домой добирался, как в участок приехал.

– Я хотел сразу сюда идти, – злился Федорков, – да только упырь-дежурный не хотел меня пускать.

– Выбирайте выражение, – посоветовал ему капитан. – Вы, все-таки, в отделении полиции.

Федорков только покосился на него. Отвел взгляд и несколько секунд смотрел на свои колени. Федорков поднял голову:

– У меня все, – сказал он Осокину. – Что-нибудь еще?

– Нет, – ответил Осокин.

– Да, – одновременно с лейтенантом сказал Дымов. Полицейские переглянулись. Федорков с удивлением посмотрел на них. – Да, нужно, – продолжил капитан. – Отпечатки пальцев снять и имена всех сотрудников, кто был с вами вчера. Вас проводят.

Осокин пригласил дежурного, проинструктировал его. Федорков вместе с полицейским вышел.

Капитан взял трубку и набрал короткий номер.

– Леночка, ты? Отлично. Дымов беспокоит. К тебе сейчас дядечку приведут в дорогом костюме. Надо отпечатки снять. Ты по старинке, краской. Скажи, шо прибор сломался или шо-то в таком духе… Леночка, у этого гандона руки чересчур чистые, пусть немного помучается… Ой, спасибо! С меня шоколадка, – и положил трубку.

– Товарищ капитан, а ты опасный человек, – улыбнулся Осокин.

В дверь постучали.

– Тут парень молодой пришел, – сказал дежурный. – Говорит, к Эдику Федоркову.

– Наверное, тот дружок, что с ним в клубе был, – сказал Дымов. – Давай, веди, – помаячил дежурному.

У Осокина затекла спина и болели колени. Поднялся с кресла. Размялся, хрустнув позвоночником.

Привели парня. Мажор, как и Эдик, только вот не так смазливо выглядит.

– И зачем ты приехал? – спросил его лейтенант.

Оказывается, к другу. Узнал от водителя, что Эдик убил Свету. Вот и примчался на помощь.

Капитан хмыкнул:

– Звать-то тебя как?

– Илья, – ответил парень. – Илья Попов.

– Рассказывай, Илья Попов, где вчера был и что делал, – Осокин уселся на стол, скрестив руки на груди.

Илья рассказал все. И как собирались вместе в клуб, и как Эдик узнал там Свету, и как они уехали. Только про любовный марафон с Асей – подружкой Светы – промолчал. Капитан сделал пару заметок у себя в блокноте.

– Номер телефон Аси есть? – спросил лейтенант. Илья продиктовал. – Ладно, сейчас отпечатки с тебя снимут, и свободен.