Текст книги "Пит Мелларк: стань моим союзником! (СИ)"
Автор книги: Вячеслав Фавик (Мартин)
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)
Рано утром Китнисс по привычке проснулась без пятнадцати шесть утра и так, как больше не смогла заснуть, решила прогуляться по пентхаузу, который им, как трибутам дистрикта с самым большим номером (или самым последним, что про такой дистрикт в Капитолии и дела никому нет) достался в Тренировочном центре.
Как выяснилось, не зря проснулась: как только она вышла в гостиную (или столовую, попробуй, пойми?!) она обнаружила там чужака.
Это был мужчина лет 40-45 с темной кожей, ещё темнее, чем у самого темного жителя «Шлака» в дистрикте 12, могучего телосложения, несмотря на более чем внушительный вид, мужчина не вызвал у Китнисс чувство опасности: он чем-то напомнил ей сытого и довольного жизнью медведя, который никогда не нападёт в лесу на человека, даже не оттого, что у того есть смертоносное оружие, но потому, что для жизни и охоты места здесь вдоволь и можно, уступив дорогу, нисколько не потерять при этом.
– Вы кто? – спросила недоуменно Китнисс.
– Я ментор дистрикта 11, зовут меня Рубака. Зашёл по-соседски, мои трибуты живут этажом ниже. Пришел познакомиться, – мужчина улыбался совершенно искренне.
– Здрасте. Я Китнисс.
– Очень приятно. Давай знакомиться, – мужчина протянул правую руку, и Китнисс заметила, что левой у него нет и подумала: «Где-то я уже его видела, по телевизору, однорукого ментора.
„Точно!!!“ – и Китнисс вспомнила, что действительно, давно-давно, когда ещё был жив ее папа, а самой Китнисс было не больше четырех лет, ей в память врезался Победитель Голодных игр, в тот год, 14 лет тому назад, победила девочка из дистрикта 11 и по телевизору показывали интервью с ней и ее ментором, у которого не было руки.
– Я вас запомнила, когда была маленькой. Мне было четыре, – Китнисс сегодня была дружелюбной.
– Я, наверное, тогда получше выглядел, – Рубака определенно хотел наладить отношения с участницей игр от соседнего „угольного“ дистрикта.
– Глаза у вас и тогда были добрые, – ответила Китнисс. Рубака ей скорей нравился, чем нет.
– Подумать только, мой лучший друг уже знакомится с моей самой лучшей девушкой-трибутом за четверть века, – это был голос Хеймитча, – Привет, Рубака! Ты уже в курсе, что менторам разрешили разгуливать по чужим этажам?
– Новость дня! Но об этом ещё не все менторы знают. Вот пока они спят, я решил застолбить местечко первым. Но ты-то чего не спишь? Или в гости к спонсорам собрался? – насмешливо сказал Рубака, крепко пожимая Хеймитчу руку.
Ирония Рубаки объяснялась внешним видом Хеймитча: чисто выбритый и причесанный он оделся в приготовленный безгласыми по его специальной заявке чрезвычайно дорогой костюм кремового цвета. Костюм ментора был так хорош, что даже Сенека Крейн, главный распорядитель Голодных игр и известнейший во всем Капитолии модник, не погнушался заиметь такой же для своего гардероба.
– Нет, я в наркологическую клинику еду. Мне назначили на 7 утра, – с довольной ухмылкой отвечал Хеймитч.
Рубака от такой новости пришел в самый настоящий ужас:
– Неужели завязываешь??? Ты же зарекся ложиться в клинику???
– Никуда я не ложусь! Но мне сделают интоксикацию, я больше не буду пить, потому, что в моей голове капитолийские медики сотрут определенные ощущения. Действует практически сразу.
– Ушам своим не верю! Хеймитч Эбернети не просто бросает пить, но добровольно соглашается на промывание мозгов!!! Я слышал, это же стоит больших денег! – Рубака не скрывал своего изумления.
– Полмиллиона долларов Капитолия, – более чем мрачно сказал Хеймитч. Пришлось вложить все накопленные за 24 года деньги.
– Неужели ради нее??? – спросил Рубака, кивнув на Китнисс, которую слова ментора поразили в самое сердце, она ведь уже твердо считала его пропащим человеком, но оказалось, ради них, ее и Пита, ментор шёл на чрезвычайные меры и безумные траты. В душе Китнисс зародился робкий росток уважение к Эбернети.
– Ради обоих моих трибутов! – выражение лица Хеймитча было непроницаемо и абсолютно серьезно.
– Ну, тогда разреши пожать тебе твою мужественную руку, – торжественно сказал Рубака, встав. Не пить значит нам, теперь вместе. Глядишь, целая эпоха уходит! Однако, Хеймитч, на твоем месте я бы оставил тот маленький уголок воспоминаний, когда ты пил не с горя, а с радости, – и Рубака подмигнут Хеймитчу заговорщически, это заметила даже Китнисс. Но никто ничего не сказал.
– Увидимся. Я к обеду вернусь. Приглашаешь, чтобы познакомить с твоими?
– Не вопрос! – мужчины обнялись. И в этот момент в гостиную спустился Пит.
Он с недоуменьем смотрел на происходящее, Мелларк ещё не проснулся толком, он спал всегда чутко, так и сейчас, уловив обрывки разговора, проснулся и, прислушавшись и решив, что происходит нечто интересное, спустился к столу.
– Пока я здесь, знакомьтесь – это мой старинный приятель, ментор дистрикта 11 Рубака, а это наш Доброволец, зовут его Пит Мелларк, он на редкость скромный и застенчивый парень, но ради своей девчонки готов умереть не задумываясь, но сначала перегрызёт горло обидчику. Правда, Пит?
– Чистая правда, – Питу незачем было лукавить, всё-таки он добровольно вызвался на смерть ради Китнисс, и это видела вся страна.
Рубака пожал ему руку своей единственной, могучей дланью. Хеймитч откланялся, а разговор продолжился за ранним завтраком:
За завтраком ментор одиннадцатого объяснил: после того, как он узнал, что в соседнем дистрикте случилось невероятное событие – парень ради своей девчонки добровольно вызвался на Голодные игры, такого за всю историю Панема еще никогда не случалось – он твердо понял, что ни в Капитолии, ни в дистриктах такое невероятнейшее событие не смогут ни пропустить, ни проигнорировать. И уже сегодня менторы других дистриктов начнут завлекать трибутов из дистрикта 12 в союзники.
– Но вам, ребята, не надо торопиться. Теперь не вам нужны друзья, а с вами захотят подружиться все. Именно про это я и пришел предупредить вас как можно раньше. Скажи, Китнисс, а правда то, что ты умеешь обращаться с луком и стрелами?
Китнисс очень забеспокоилась: выживание даже не ее, а ее семьи зависело от ее умения держать язык за зубами: глава миротворцев Крей пришёл попрощаться с ней лично и клятвенно пообещал ей в присутствии своего заместителя Кассия Марлоу, что даже если она погибнет, ее семья будет взята им, Креем, за содержание. Взамен за молчание, что браконьерство, которым занимались она и Гейл не их личная инициатива, а всё происходило по взаимному сговору и при прямом покровительстве его, самого высокопоставленного офицера миротворцев в дистрикте. Также Крей гарантировал, что он использует свои связи в Капитолии, и что спонсоры ей будут обеспечены. Главное – ее молчание. Поэтому Китнисс очень обеспокоилась: ну, ладно, Хеймитч, всё-таки свой, из дистрикта 12, а Рубака???
И снова ей на помощь пришёл Пит, тем более на законных правах „ее защитника“:
– Простите, не поймите меня неправильно, но это очень щекотливая тема. Дистрикт 12 маленький, все всех знают. Вот и Китнисс в нашем дистрикте хорошо знают, ведь ее дедушка держал единственную в дистрикте аптеку: нашего ментора она знает задолго до Жатвы, также знакома с мэром и с другими влиятельными лицами. Например, с моим папой, может вы слышали, мы, Мелларки, держим единственную в дистрикте пекарню. Снабжаем хлебом несколько тысяч людей, – хитрый Пит решил увести тему разговора в сторону от Китнисс.
Рубака рассмеялся и ответил:
– Молодец, выкрутился. Но как одна пекарня на весь дистрикт? Вот у меня дома только по близости от деревни победителей, где я живу, рядом есть три пекарни и одна пивоварня.
– Ну, я же говорю, дистрикт 12 маленькое изолированное поселение рядом с двумя шахтами.
– Однако не только в вашем дистрикте не любят откровенничать. У меня дома порядки очень строгие и язык держать за зубами более чем полезно. Поэтому я не стану приставать с вопросами, давайте рассказывать буду я сам, согласны?
– Согласны, – Китнисс ответила синхронно с Питом, что выглядело довольно забавно.
– Дистрикт 11 известен во всём Панеме как место, где выращивается зерно, ягоды, фрукты и овощи, но главное мы выращиваем хлопок. Вся одежда делается из хлопка из дистрикта 11. Наш дистрикт такой большой, думаю, он в десять раз больше вашего. Точно могу утверждать, мы кормим и одеваем всю страну, хотя шьют одежду, конечно, в дистрикте 8. Но живём мы настолько бедно, что редко кто доживает до 50 лет, мой отец умер от заражения крови, порезавшись серпом, ему не было и 30 лет, я тогда был ещё маленький и мой младший брат умер от недоедания ещё до выигранных мною игр. И всё потому, что всё выращенное нами, забирает Капитолий.
– А картофель, который привозят к нам, выращен в одиннадцатом? – спросила Китнисс, она была удивлена откровенностью Рубаки.
– Конечно, но сначала его, как и зерно из дистрикта девять, по железной дороге отправляют в Капитолий, причём, часть портиться по дороге, затем гниёт на элеваторе в столице и только потом его отгружают в дистрикты, Капитолию нет дела, что вы получаете гнилые продукты, ведь взять себе самое лучшее, Капитолий успевает.
– А вы не боитесь, что нас подслушают, – Пит был изумлен еще больше, чем Китнисс.
Рубака улыбнулся ребятам, помолчал немного, а затем ответил Питу:
– Боюсь? Нет, парень, мне приходится уже четверть века каждый год отвозить двух детей, мальчика и девочку в Капитолий, а затем я привожу обратно их мертвые тела. А затем я смотрю в глаза их родителям, всё это напрочь убивает страх, – Рубака говорил негромко, но ее слова, будто острые иглы вонзались в сердца Китнисс и Пита, – поэтому мы с вашим ментором напивались до чертиков каждый год в Капитолии. Но, знаете, в этом году всё по другому!
Китнисс с Питом превратились во слух и затаили дыхание:
– Народ в этом году, собравшись на Жатву в дистрикте 11, был настроен очень немирно, такого количества злых молчащих людей, я еще никогда не видел. Но когда выпала имя девочки, ее зовут Рута и ей всего двенадцать лет…
– Ой, – внезапно вскрикнула Китнисс и ее лицо резко побледнело.
Рубака же продолжил говорить уверенным голосом, его лицо было суровым:
– Когда выпало ее имя, толпа заволновалась, люди стали возмущаться началось выкрики и шум, люди проклинали Капитолий, я стоял рядом с нашим мэром, он побледнел и сделал два шага вглубь сцены. Шум немного стих, миротворцы еще плотнее встали заслоном между сценой, людьми на площади и выстроились по бокам площади, но гул на площади нарастал. Затем выпало имя парня, его зовут Цеп, он самый сильный трибут на моей памяти.
Но именно после того, как он вышел на сцену перед дворцом правосудия, я услышал выстрелы, справа от меня, я поначалу не понял, что происходит, но потом я увидел, что миротворцы на площади справа от меня начинают срочно покидать площадь и стремительно пробивать себе путь назад, туда, где находиться штаб миротворцев дистрикта, а звуки выстрелов оттуда были слышно всё громче и чаще.
Затем, глава миротворцев скомандовал: „Уводите их скорее внутрь здания, начинается бунт“. И миротворцы стали заталкивать нас в двери дворца правосудия, но мы все видели, как на площади появились люди в серой одежде с оружием в руках и она начали стрелять по миротворцам.
Потрясённая рассказом Рубаки Китнисс молчала, а Мелларк, потирая лоб, сказал:
– Нашего ментора не было на Жатве, Китнисс слышала, как он ночью дико орал на весь дистрикт и в поезд его принесли на носилках и нам пришлось несколько часов его ждать.
– Ну и ну. Хотя я вам расскажу в чем тут дело, Хеймитч накануне был трезв как стеклышко и ему приснились все похороненные им дети, вот он и орал от ужаса, – ответил Рубака.
– Так вот, боюсь, то, что я вызвался добровольцем на Жатве, спровоцировало бунт и в нашем дистрикте, – Мелларк был предельно серьезен, – Мы видели его из окна.
– Насколько мне известно, ни я, ни Хеймитч, мы не помним беспорядков в вашем дистрикте, он же известен, как самый спокойный, у вас никогда не бывает беспорядков.
И тут свою лепту внесла, молчавшая до того, Китнисс:
– У нас не бывает волнений, мы умираем молча и без волнений, – выражение ее лица было до крайности злым и угрюмым.
Она вспомнила события семилетней давности, когда в шахте произошёл взрыв метана и ее отец погиб, а затем оставшись без средств к существованию ее семья оказалась на пороге голодной смерти. А потом она одна пошла в лес и спустя пару недель встретила в лесу кабана и чудом не погибла от его клыков. Китнисс тогда было неполных двенадцать лет.
Пит Мелларк продолжил:
– Я обратил внимание, когда я выкрикнул „Есть доброволец!“, никто не смотрел на меня осуждающим взглядом, но я успел заметить, что гневных лиц на Жатве было несравненно больше, чем в прежние годы. Да что говорить, когда мои отец и мать пришли попрощаться со мной, моя мать навзрыд плакала на плече отца, а потом мама вцепилась мне в плечо и сказала мне: „Прости меня, сын! Ну зачем я запретила тебе жениться на этой девочке???
А такого выражения лица у моего папы я никогда не видел, он добрый человек и никогда не повышает голоса ни на нас, ни маму. Но тогда он с такой ненавистью поглядел на вошедшего миротворца, который хотел выгнать родителей из комнаты, что я подумал, что он его ударит. Парень-миротворец побледнел и, пятясь, вышел сказав, что времени осталось ещё три минуты.
Китнисс потрясённо смотрела на Пита, а ментор дистрикта 11 продолжил:
– А сейчас в моем дистрикте начался вооруженный мятеж, машины миротворцев попадают в засады, ведь никто не предполагал, что за несколько часов дистрикт наводнят хорошо вооруженные мятежники.
– Мы видели все, я, Пит и ментор машину миротворцев в дистрикте 11, все они были мертвы, – чуть слышно проговорила Китнисс, – это было очень страшно, но куда ужаснее было, когда мы остановились на ночь в дистрикте 8, весь центр дистрикта был охвачен огнем и мы слышали стрельбу вокруг нас всю ночь. Я не могла сомкнуть глаз и если бы не Пит, умерла бы от страха, – тихо сказала Китнисс и Пит понял, что он сейчас ей необходим и крепко ее обнял за плечи. Ночь в дистрикте 8 действительно была самой страшной в ее жизни.
Рубака посмотрел на трибутов угольного дистрикта, на то, как девушка вцепилась от страха в парня, а тот ее охраняет, как цербер, спокойный и надежный, все трое долго молчали, наконец, Рубака сказал:
– Китнисс и Пит! У меня к вам просьба, никто не знает, что будет завтра, так все изменилось в одночасье, трибуты одиннадцатого дистрикта такие же дети, как и вы и их жизнь сейчас висит на волоске, не нападайте на них на Арене, а я, их ментор, могу пообещать, что они не будут нападать на вас. А ещё лучше заключите союз. С трибутами всех бедных дистриктов, 7, 8, 9, 10. Тех, где сейчас разгорелся огонь партизанской войны. Капитолий нас боится, опасается, что дистрикты пойдут на него войной, но нельзя дать натравить нас друг на друга. Но, главное, ребята, сохраните ваши жизни! Понимаете??? – голос Рубаки был звонок и в нем чувствовалась крайнее беспокойство и тревога за жизни его трибутов, – и быть может 74-е Голодные игры запомнятся тем, что домой вернется много детей.
Пит нахмурил лоб, он размышлял, ведь единственная жизнь для Пита имела совершенно особенную ценность, это было жизнь его любимой девушки, Китнисс Эвердин, девушки-браконьера из дистрикта 12. Он сомневался.
А вот Китнисс внезапно живо отреагировала на слова Рубаки, дело в том, что каким-то внутренним чувством, чутьем девчонка-охотница, ‚Истребительница волков‘, почувствовала, что у нее есть шанс сохранить не только свою жизнь, но и жизнь Пита, а если, всё получиться и жизни многих других трибутов. В душе ее появилась хрупкая надежда. Впервые с того страшного мига, как распорядительница от дистрикта 12, по имени Эффи, назвала имя на Жатве 74-х Голодных игр:
– Китнисс Эвердин.
Китнисс повернулась лицом к Питу и сказала ему:
– Мы можем вернуться домой вместе. И для этого нам не придется убивать!
Пит сомневался, Здравый смысл категорически не верил в такую возможность. Он боялся потерять ее и это безумно его пугало. Но затем Пит прислушался к своему сердцу. У Пита Мелларка – большое и доброе сердце. И оно подсказывало ему довериться Китнисс.
Как тогда в лесу в пяти милях от границ дистрикта, когда они бегом прибежали к месту, где Китнисс убила огромного оленя и на то место уже явилась стая волков. Питу тогда стало нечем дышать от жуткого, животного страха. Пит первый раз пришёл в лес и он впервые видел в своей жизни волков. Очень злых и голодных волков. Они с Китнисс пришли взять себе добычу, которую волки уже считали своей. И поэтому должна была пролиться кровь. Пита и Китнисс. Или волков.
Китнисс подняла и навела на старого вожака арбалет, и вот тогда Пит повернулся к волкам спиной и взял в руки оленя. Но еще до того, как он взвалил огромную, весом в 80 килограмм, тушу себе на спину, он услышал волчий предсмертный вопль: Китнисс убила вожака волчьей стаи.
Вот тогда Пит и поверил, что у них, у него и Китнисс, есть шанс возвратиться из враждебного леса живыми. Волки жутко выли, а Пит Мелларк шел с оленем на могучих плечах. Шел уверенно и не оборачиваясь, ведь его спину берегла самая опасная девушка в дистрикте 12. Китнисс Эвердин – Победительница волков.
Вот и сейчас Пит доверился Китнисс.
