Текст книги "Пит Мелларк: Горький кубик сахара (СИ)"

Автор книги: Вячеслав Фавик (Мартин)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 5 страниц)

– Скажите, кто в прошлом месяце отвечал за функционирование инженерных коммуникаций в тренировочном центре Голодных игр? – Прозвучал вопрос Кассандра.

– Мистер Петроний Фикс, господин Кассандр, – ответил подчиненный, нерешительный голос которого никак не вязался с его внушительной фигурой.

– Фикс умер три недели назад, кто исполняет его обязанности, я спрашиваю? – спросил шеф. И в голосе его прозвучало раздражение.

У Брайта душа ушла в пятки: исполнял обязанности он сам, но в силу того, что знаний инженера, согласно его диплому радиотехника, для руководства всеми коммуникациями центра было совершенно недостаточно, по строгим правилам Супрефектуры, вступить в должность, Брайт права не имел:

– Временно исполняющим обязанности являюсь я, господин Кассандр! Но, согласно параграфу 4 регламента, имею права осуществлять только внешний контроль. Пока не прибудет инженер достаточного для занятия должности уровня, – четко, без запинки, отрапортовал Брайт. «Уф, не дрогнул голос-то, нельзя показывать страх» – подумал он про себя.

– Верно. Но про недостатки в схеме питания силового поля на крыше центра, вам известно? – сурово спросил Кассандр.

– Никак нет, господин Кассандр. Согласно отчету за вчерашний день, ни малейших недостатков в схеме питания силового поля замечено не было, – также четко ответил Брайт.

– Но сегодня они появились, – мрачно констатировало недовольным голосом кресло шефа, – и силовое поле перестало функционировать. Вы понимаете, какие могут быть последствия, инженер Брайт?

– Конечно, господин Кассандр, появилась возможность спрыгнуть вниз с крыши и разбиться насмерть, – поняв, что лично его вины в приключившемся инциденте нет, более уверенным голосом ответил инженер.

– Правильный вывод. Теперь слушайте приказание. Неполадку в питании силового поля сегодня же исправить.Сегодня! Считать задачу приоритетной. Иные направления полагать менее важными. Вам ставится задача – полный ремонт с последующими испытаниями на полную мощность излучения. Причины неисправности поля должны быть выявлены и исправлены. Гарантийный срок для выполненной работы назначаю в 48 месяцев. Я закончил, – беспристрастным, почти холодным голосом, прозвучал приказ шефа тайной полиции Капитолия – Супрефектуры.

– Так точно. Разрешите приступить к исполнению, господин Кассандр? – тихим, но достаточно уверенным голосом спросил инженер.

– Приступайте. – Но в дверях, уже уходя, Брайт услышал холодный голос шефа и задрожал, как осиновый лист. – С этой минуты за правильную работу силового поля вы отвечаете головой, инженер Брайт.

«Уф, пронесло! Но какой же у него омерзительный и противный голос?», – подумал инженер-ремонтник тайной полиции Брайт Спарк, выйдя из кабинета Кассандра. Он даже не вошёл, а буквально вломился на склад ремонтного оборудования для объектов повышенной инженерно-технической сложности. К которым, безусловно, относился Тренировочный центр Управления по обеспечению проведения Голодных игр.

– Э, салаги! Что сидите? Почему ничего не делаете? Подъем! Через три минуты выезд в треклятый центр трижды треклятых Голодных игр, пропади он пропадом! – раскатистый бас Брайта «подорвал на месте» семерых техников, его непосредственных подчиненных, скорость с которой они бросились готовиться к выезду была просто молниеносной. Брайт был строгим и очень требовательным начальником, а в гневе мог, и кости переломать, и пару зубов выбить – сила в его руках было неимоверная. Его боялись, но не уважали.

Через три минуты возникла заминка, у ремонтников не оказалось важного прибора: контроллера резонансных колебаний силовых установок и Брайт решительно направился в соседнее подразделение– научно-технический отдел.

Там всё было совсем по-другому? Чисто, стерильно и пусто. Увидя недовольного инженера, одетый в белый халат и шапочку специалист по воздействию на подследственных психо-психологических методик его приятель капитолиец по имени Лисимах приветствовал его в своей особой манере:

– А, Спарки, как же так: ты цел и невредим? – черный юмор Лисимаха был невыносим, но Брайт давно и хорошо его знал и реагировал адекватно, т.е. вообще не реагировал.

(Примечание: капитолиец Лисимах носит имя диадоха (после смерти в 33 года Великого полководца Древности Александра Македонского, его полководцы «растащили его империю на части» и провозгласили себя царями, Лисимах захватил саму Македонию), который отличался вероломством и жестокостью, даже к членам своей семьи, современник и соперник царя Кассандра).

– Как видишь! Слушай, «Заклинатель змей» (это была кличка Лисимаха еще с университетских времён) мне нужен прибор. В центр игр еду.

– Всё так плохо? – Сделал удивленную гримасу «Заклинатель змей», доктор психологии и магистр психиатрии.

В Супрефектуре «проблематичность» работы в Тренировочном центре ГИ стала последние года три-четыре притчей во языцех, т.е. все над почти полной невозможностью «слушать» менторов только потешались, а попытки что-либо попытаться там исправить и наладить и узнать всё-таки, о чем говорят на этажах центра, уже давно никто не предпринимал. Считалось, что вся техника выходит из строя по очевидным причинам – старости и изношенности, а также дефективности самого здания и исправлению уже не подлежит. Можно только построить новое здание, а старое снести. Про то, что причины сугубо конкретные и называются саботаж, измена и вредительство, (прямо начиная с руководства Супрефектуры), давно и никому никакого дела не было. Настолько этот самый саботаж с подачи таинственного, но влиятельнейшего и могущественного дистрикта тринадцать, пронизал Супрефектуру насквозь, что важнейший узел связи и командный пункт заговорщиков в тренировочном центре тайной полиции был надежно защищен и не контролировался Капитолийской спецслужбой совершено.

А президент Сноу пребывал в полном неведении и полагал, что имеет место ряд «неприятных неудобств технического характера» и, что послушивающая аппаратура постоянно выходит из строя по вине архитектора, построившего здание. Было это 70 лет назад и виновного, к большому сожалению Сноу, уже нельзя было покарать. Но чтобы Сноу знал о чем говорят трибуты во время нескольких дней проживания в центре, каждый год ремонтники проклиная всё на свете, монтировали очередной комплект «подслушки». И в комнатах менторов, и в комнатах распорядительниц, но «крайне неудачное расположение именно этих комнат» фонило запись разговоров и засвечивала пленку видеонаблюдения» стабильно с точностью, как по часам, в первый же день, когда трибуты прибывали в центр.

Точнее, в первую же ночь. Ещё более стабильно аппаратура «дружно ломалась» к моменту финала ГИ. И всю гамму отборной ругани и площадной брани всех менторов в свой адрес лично, президент Сноу узнать никак не мог. Даже, если бы и пожелал: менторы были аккуратны и выводили из строя, всю с трудом ввинченную в который раз в стены, аппаратуру Супрефектуры очень прилежно.

Под чутким контролем трех лиц – помощника главного распорядителя по инженерному оборудованию Арены мистера Хевенсби, ментора третьего дистрикта Бити Литье и » слишком хорошо известного всему Капитолию забулдыги и запойного пьяницы, по совместительству ментора самого пропащего из дистриктов – 12-го» Эбернети.

Государственная машина «блистательного и могущественного Капитолия» проржавела насквозь. Коррупция очень помогала шпионажу и саботажу и шествовала чинно под руку с изменой и предательством.

Кто это прекрасно знал и понимал, молчал.

Те, кто по роду службы должен был этому препятствовать – бездействовали. Причем, осознанно.

Тот, кто умел извлекать из этого существенный доход – не бездействовали, а грабили и воровали сотнями миллионов.

То, что военная мощь Капитолия от этого слабнет год от года – старались не замечать.

То, что государственная безопасность Капитолия превратилась в главную для Капитолию угрозу и представляла для него опасность – молчали, как воды в рот набрав.

И все с упоением и громадным интересом каждый год, прильнув к экранам телевизоров, смотрели, как дети убивают друг друга на Арене. Обсуждали действия каждого ребенка. Корили его за несообразительность. Восхищались проявлением бесчеловечности и жестокости, как профи, так и любых трибутов, вообще. Радовались, когда кого-то лишали жизни. Как кто-то из детей медленно и мучительно умирал от полученных ран. Или от инфекции. От голода. От переохлаждения. Обсуждали или критиковали ежегодные изыски бионженеров-генетиков – каждый год на Арене появлялись непохожие на тех, кто был до них мутанты. Возмущались, что они слишком неагрессивны. Или, что они, не умеют красиво убивать.

«Красиво убивать» – вот главная идея и главный предмет для обсуждений и диспутов в прямом эфире:

– Цезарь, согласись, этот трибут не умеет себя подать. Поэтому до утра он не доживёт….

– Нет, Клавдий, у этой девочки совершенная грация. Как удалось ей медленно четвертовать трибута от пятого дистрикта…

– Мистер Крейн, наши зрители жалуются, что в этом году Игры несколько скучны, геномодифицированные собако-скорпионы не произвели на них достаточного впечатления!

– Да, Цезарь, я это признаю, это существенная недоработка. Распорядитель, ответственный за это будет наказан…

Капитолий гордился бешено дорогими платиновыми коронками, которые, как особенный шик, были украшены бриллиантовыми глазками. Но, под коронками были скрыты полностью сгнившие зубы, и вокруг них воспалились и были инфицированы десны. Но Господин Кассандр, «главный дантист Панема» знал, что коронки утратили твердую основу и начали шататься и что от одного единственного очень сильного удара со стороны тринадцатого дистрикта все коронки треснут, сломаются, превратят в кровавое мессиво нёбо и Капитолий начнет захлёбываться собственной кровью. И вот тогда все жители в дистриктах увидят, что Капитолий-то беззубый!!! И власть Капитолия с удивительной легкостью рассыпется, как песочный замок.

====== 6. Бонус-3. Где была спрятана Энни Креста. ======

Кассандр, как не удивительно, не стал уничтожать «драгоценно-смертоносную пленку» с записью разговора как всегда нетрезвого Хеймитча с немного выпившим Финником. В которой злопамятный Хеймитч развязно рассказывал Финнику, что единственной нормальной в семейке Сноу была покойная дочь президента – Сибилла Сноу и именно с ней у молодого ментора Эбернети был краткий, но головокружительный роман. Он рассказывал Одейру интимные подробности, как они с Сибиллой занимались сексом, настолько громко и страстно, что охранники-миротворцы краснели под своей белой формой. И тот, хикикая, как пьяный подросток, в ответ поведал угорающему от неприличного повестовования Хеймитчу о наступившем в год 57-х ГИ прискорбном факте – импотенции президента Сноу. О котором он случайно узнал у личного уролога президента, ныне покойного. Оба ментора при этом были настолько беспечны, что уходя, поддали ногами бутылки и не заметили, что они полетели вниз, а не вернулись обратно. А, следовательно, силовое поле неактивно.

Ближе к обеду, Кассандр получил видео-отчет от инженера Брайта, что его люди несколько часов бились над перегоревшими контактами и микросхемами силового поля тренировочного центра. Но, так как, он, Брайт, понукал их и пообещал, что семьи увидят их дома лишь тогда, когда силовое поле начнет работать. Кассандр угрюмо молчал и Брайт закончил ответ тем, что благодаря его рвению и умелым рукам его техников поломанное силовое поле удалось починить. Супрефект открыл рот лишь затем, чтобы напомнить инженеру, что вторичный выход поля из строя будет стоить головы самому Брайту.

А на следующий день Кассандр ушёл с работы необычно рано: в пол-пятого вечера. И, опять-таки пешком, не торопясь, прошел два с половиной километра в сторону северо-восточного предместья столицы. Место, куда он держал путь, называлось Wings (англ. – «Крылья».).

Это было не очень обычное место. Детский ресторан-кафе-центр развлечения и музыкальный клуб, которое пользовалось очень неплохой репутацией среди небогатых родителей. По причине своей безопасности и не в последнюю очередь, относительной доступности. Но в первую очередь, по другой причине: там невозможно было ни приобрести даже легкий алкоголь, не купить ни грамма любого наркотика. Для Капитолия это было довольно необычно.

Кассандр вошел в Wings около шести вечера и первое время просто сидел в кафе и не спеша пил кофе-гляссе. Минут через сорок он почувствовал, как завибрировал его наручный браслет (средство связи) и не торопясь спустился в подвал, где располагался музыкальный клуб. Он минуты две или три кого-то высматривал среди двух сотен посетителей, ¾ которых составляли подростки, а ¼ – их родители. Наконец, он не торопясь подошел к стоявшему у стойки с вазочкой с мороженым в руке распорядителю Голодных игр мистеру Плутарху Хевенсби:

– Доброго вечера, сэр, – негромко поприветствовал резидента тринадцатого дистрикта шеф капитолийской тайной полиции.

Плутарх рассеяно посмотрел на Кассандра и отвлекся от рассматривания танцующих, стремительно входящий в моду во всём Панеме модный танец Гарнего, подростков. И уголки его губ медленно попозли вверх.

– Ах, это вы? Доброго вечера, Господин телефонный мастер (такую, наверное в издёвку, Сноу присвоил мистеру Гексли «официальную» его должность в Капитолии) – голос Плутарха выражал некую неопределенную мечтательность вкупе с усталостью от рабочего дня. Но в целом у него было преотличное настроение. И появления Кассандра совершенно никаким образом на него не повлияло. Он протянул главе тайной полиции руку, Кассандр ее пожал и Хевенсби чуть подвинулся, дав гиганту возможности сесть рядом.

– Кто эта девочка в темном свитере, которая так пластично двигается, но на один такт не успевает за ритмом – после пяти или шести минут безмолвного сидения на стуле у барной стойке спросил распорядителя Кассандр:

– А я думал, вы в курсе, кто она, – насмешливо ответил гиганту Плутарх.

– Ваша родственница? Вы же вдовец, а ваш единственный сын умер, – бесстрастно сказал Кассандр.

– Я разочарован. Это моя внучка. Пенелопа, подойди сюда, – громко, чтобы перекричать музыку, которая не была слишком громкой, но и не была и беззвучной, крикнул Плутарх.

Девочка в темно-синем свитере, с короткой стрижкой-каре и гримаской немного обиженного лица (из-за того, что ее отвлекли и помешали наслаждаться мелодией и ритмом Гарнего) подошла к мужчинам и сказала:

– Да, дедушка.

Пенелопе Лорд было двенадцать лет. Её мать была скромная медсестра в небольшой клинике-санатории для легочных больных. Месяц назад она узнала, что человеком, который обеспечивал ее семью несколько лет после смерти от туберкулёза ее отца, был ее дед, Плутарх Хевенсби. А сегодня утром девочка с редкой для ребенка убедительностью доказала деду, что ОНИ вместе должны пойти в Wings.

(Примечание: если кто не в курсе, Пенелопой звали верную жену героя поэмы Великого поэта Древней Греции (Эллады) Гомера – хитроумного царя острова Итака– Одиссея).

– Познакомься с господином Кассандром. Он начальник телефонной станции, – с лукавой улыбкой ответил ей дедушка Плутарх.

– Для телефонного мастера он слишком большой, – сказала деду, Кассандра – Здрастьте, – и мило улыбнулась.

– Так я же – главный телефонный мастер. Поэтому, я – Большой, – весомо проговорил гигант. И, странное дело, Пенелопа поверила, что он не врёт.

Затем в отместку, что ей не дали как следует разучить сложные движения Гарнего, Пенелопа опустошила всю вазу с мороженым. Которую, впрочем, дед специально припас для нее.

Она обладала известной долей проницательности и заметила (про себя, а не вслух), что ее новый знакомый не тот, за кого он себя выдает и что, он чрезвычайно скрытен и он – «темная лошадка». И подумала, что будет правильно, потом поделиться своими мыслями с матерью. Но не дедом! Пенелопе, без сомнений, казался крайне подозрительным тот факт, что дедушка Плутарх так долго скрывал то, что он ее дед. Он вообще, был очень подозрителен. «Сплошные тайны» – с неудовольствием подумала девочка.

В пол-девятого втроем они поднялись наверх и у входа в Wings Пенелопу уже ждала ее мама и, попрощавшись с дедушкой и «темной лошадкой» двух метров в холке, девочка пошла домой, спать.

А мужчины, попрощавшись с Пенелопой, не покидая Wings, отправились в кафе и пили там некоторое время, кофе.

– Какая интересная закономерность, мистер Хевенсби, – вы сами – человек, создающий иллюзии и ваша семья наполнена фантомами и ниоткуда возникающими девочками, – с легкой насмешкой в голосе начал разговор Кассандр.

– Ниоткуда? Отнюдь. Просто мы с сыном плохо ладили, он был художником, вы же читали досье. Улисс часто уезжал из столицы, подолгу жил в дистриктах, седьмом, десятом, одиннадцатом….Много, слишком много общался с местными жителями, вот и наши отношения совсем разладились. Учитывая то, чем я занимаюсь, – ответил без тени радости в голосе Хевенсби.

(Примечание: Художник и сын Распорядителя и Резидента Тринадцатого дистрикта по совместительству, мистер Улисс Хевенсби носит английский вариант того же самого царя Итаки Одиссея, мужа Пенелопы).

– Сэр, мне действительно жаль. Что суровая необходимость диктовала вам определенный стиль поведения, – сказал Кассандр. Совершенно лишённым всяческого проявления эмоций голосом. Кассандр знал, с Хевенсби необходимо разговаривать только так.

– Я потерял его как сына и мы с ним почти не общались, а потом он стал угасать на глазах, но не пожелал принять мою помощь. МЫ помирились лишь перед самой его смертью. Я перевёз Улисса в Капитолий, но между нами было так мало доверия. И что он женат, он мне не сказал, – глухо и бесстрастно ответил главный заговорщик Капитолия. Спроэктировший семнадцать Арен Смерти.

– Удивительно, сэр! Но и в наших архивах ничего не говорится о его семье. Я проверял специально. Он был гениальный конспиратор.

– Да, – тихо ответил Плутарх. И Кассандру показалось, что в голосе Плутарха появилось что-то необычное: нотка сожаления с примесью гордости, возможно

– Ну, будем считать, никто ни о чем не знает, – кратко сказал Кассандр.

– Спасибо, – ответил Плутарх. Практически без эмоций в голосе.

–Однако у меня к вам просьба, мистер Хевенсби. Дело о пропавшей Победительнице 70-х игр, Кресте.

С Плутархом Хевенсби неожиданно произошла метаморфоза. Он, до этого момента несколько вялый, удрученный и совершенно лишенный каких-либо эмоций. Человек, который смотрел не в глаза собеседнику, а на дно чашки кофе, очнулся от апатии и скорби по умершему сыну, оживился и поднял крайне живые и восприимчивые глаза, которые внимательно сканировали лицо начальника капитолийской тайной полиции. Плутарх понял, что разговор стал интересным и преобразился за считанные секунды.

– Мне ничего не известно. Больше, чем известно вам, сэр, – живым, сочным и сильным голосом ответил он Кассандру.

Лицо мистера Гексли в этот момент представляло собой самую настоящую гипсовую маску: ни единого движения, ни единого проявления человеческих чувств, только внимательные умные глаза. Холодные. Но и не злые, расчёт и только расчёт.

– Очень жаль. Известное вам лицо (подразумевался Сноу) обеспокоилось. Я думал, вы можете прояснить кое-что, – прозвучал механический, как голос робота, голос Кассандра.

– Может-быть. В зависимости от обстоятельств, – голос Плутарха стал похожим на голос Сирены. От голоса которой, моряки сходили с ума и бросались на верную смерть в бурное море.

Кассандр поднял левую руку и сделал двумя пальцами, средним и указательным, соединенными вместе, быстрый жест, говорившим посвященным, что есть необходимость и возможность поговорить в помещении, где отсутствует подслушивающая аппаратура, а говорящие имеют приборы для создания помех в записи их беседы. Плутарх утвердительно кивнул и они пошли на третий этаж. В небольшую комнату, где днем дети учились рисовать. У Кассандра был от нее ключ. И Плутарха это ничуть не удивило, такой же ключ был и у него самого. Мужчины прошли внутрь, прикрыли за собой дверь и расположились подальше от нее у стены, они сели за столик, за которым дети разводили краски. Но, наличие красок их не смущало, они ведь хотели просто поговорить…

– Мистер Хевенсби, мне известно, что Аннабелль Кресту похитили ваши люди. Не конкретно члены вашей ячейки, но спецотряд из Бункера (Общеупотребительное название Дистрикта 13 в Капитолии). Как Супрефекта меня это беспокоит потому, что у меня приказ найти, освободить и доставить Аннабелль Кресту обратно домой в целости и сохранности, – абсолютно другим, не очень то и добрым голосом сказал он об этом Плутарху.

– Энни, Энни Кресту. Ее все называют Энни. Ее даже короновали как мисс Энни Кресту, – ласковым и участливым голосом ответствовал Распорядитель Голодных игр, – Допустим, мистер Гексли, Энни увезли на катере люди миссис Грейкот (англ. Greycoat – «Госпожа Серый френч». Так часто в Капитолии называли «за глаза» президента 13-го дистрикта Альму Коин). Цена вопроса – сотрудничество с миссис Грейкот мистера Одейра, – конец фразы Плутарх сказал стальным голосом.

– Если это так, мистер Хевенсби, это даже не преступление, это ошибка. Этого не следовало было делать, – немного задумчиво ответил Кассандр.

– Почему? Миссис Грейкот устала уговаривать и предлагать свою дружбу. Время настало, мистер Гексли, Финник Одейр должен принять условия миссис Грейкот и перестать вести эту свою «двойную игру». Она хочет «золотую клетку Капитолия» (так назывался комплекс секретной и совершенно секретной информации об элите Капитолия, который по заданию президента Сноу собрал и цепко держал в своих руках Финник) и тогда Энни получит свободу. В противном случае Энни Креста поедет в Бункер, – мягко и в то же самое время твердо заявил Плутарх.

– Ну, что же. Я уже говорил, что делать этого не стоило. Финник Одейр миссис Грейкот не по зубам. Не желаете, сэр, истрепать себе все нервы и посетить завтра кардиолога? – приторно-сладким голосом спросил недоуменно скосившего на него глаза резидента дистрикта 13 в Капитолии.

– О чем вы? – Плутарх кожей почувствовал наступление глобально-титанических неприятностей.

Кассандр вынул из кармашка куртки маленький наушник, в памяти которого находилась та самая запись (в единственном экземпляре (!!!) с крыши тренировочного центра и передал ее Плутарху, И затем он сказал:

– Это ВАМ подарок от меня. В знак моего глубочайшего уважения, – сказано это было очень холодным тоном. Металлическим. Недобрым. Угрожающим.

Как и следовало ожидать, как только Плутарх начал слушать запись, он преобразился: глаза его округлились, он мгновенно побледнел, его полное лицо покрыл холодный липкий пот, он открыл от ужаса рот, а когда голос нализавшегося Эбернети назвал его имя и титуловал Плутарха «пальцем от длинной руки Коин, которая скоро дотянется до горла старикашки», закрыл ладонью рот и у него задрожали колени. Последствия были ему совершенно ясны. А Кассандр в этот момент зорко следил, чтобы Хевенсби внезапно не стало плохо с сердцем. К счастью сердце у Плутарха Хевенсби было отменно здоровым.

Потрясенный Плутарх молчал минут восемь или девять, дослушивать запись он не стал, резидент никак не мог понять, как это вообще стало возможно и что ему теперь делать. Теперь он находился всецело в руках Кассандра Гексли. Но последний ещё больше его удивил:

– Это не единственный экземпляр, мистер Хевенсби! Но можете не волноваться: до ушей Сноу запись никогда не дойдет. Это я вам обещаю. Это противоречит моим интересам. И убеждениям. Но повторяю, похищать Энни Кресту не следовало. И ее необходимо освободить. Сегодня же. Однако, гарантировать, что ответная реакция Финника Одейра не будет очень жесткой, я не могу, – голос Кассандра был мирным и в чем-то удрученным. Солгать Плутарху ему не очень-то хотелось, но пришлось.

– Я не могу…. Это не в моей власти, – Плутарх Хевенсби поднял глаза и увидел глаза Кассандра. И ему стало страшно, за несколько лет работы следователем, Кассандр выработал особый «абсолютно бесстрастный взгляд убийцы-маньяка» и славился умением «развязывать языки» наиболее сильным и наиболее упрямым «пациентам» тайной капитолийской полиции – Плутарх совладал с возникшем у него в горле комком и поспешно добавил: – Пока не могу. Но я обещаю, мистер Гексли, сегодня Энни освободят. Но Финник… – голос Плутарха дрогнул, он с ужасом подумал, какой изощренной и жестокой может быть месть Победителя Голодных игр.

– Я беру это на себя. Но я ещё раз повторяю, мисс Анабелль Кресту не следовало было похищать, – по-прежнему мягко ответствовал Супрефект Кассандр.

– Так это правда. Что вы с Одейром действуете заодно, – не веря своим ушам, произнес Плутарх Хевенсби.

– Нет. Мы просто очень хорошие друзья. Запомните это, мистер Хевенсби. И пусть миссис Грейкот помнит, что «золотая клетка» – суверенная собственность мистера Финника Одейра. А Энни Креста неприкосновенна. И в следующий раз я не буду это напоминать, – к концу фразы голос Кассандра стал стальным.

–Миссис Грейкот несколько необъективно воспринимает данные обстоятельства. Впрочем, мистер Гексли, я понял. Финнику Одейру вполне по силам инициировать и перевыборы президента в Бункере, – довольно быстро отойдя от сильнейшего шока, но по-прежнему исключительно бледный, ответил Плутарх.

– Именно так. Только демократическим путем. И полковник Боггс будет на стороне мистера Одейра. Впрочем, сэр, мне пора домой. Я рад, что мы с вами люди разумные и умеем учитывать интересы друг друга. И возможности.

– Я понимаю, – несколько рассеяно ответил ему Хевенсби.

–Ну, тогда до свидания, сэр. И простите мне невольную нервотрепку, но повторюсь еще раз. Аннабелль Креста неприкосновенна.

Кассандр поднялся со стула и не торопясь покинул детский центр Wings.

Спустя девять дней необычно холодным февральским вечером озябший от слишком долгой прогулки по зимнему Капитолию, выписанный наконец из Центрального госпиталя Финник Одейр вошёл в Wings.

Он поздоровался с владельцем клуба – текстильным и мануфактурным фабрикантом, ему принадлежали все частные фабрики в восьмом дистрикте и несколько крупных магазином готовой одежды в самом Капитолии, Дедалом:

– Привет, Дедал! – Финник улыбнулся старому человеку такой искренней и добросердечной улыбкой, что седовласый, выглядевший озабоченным и грустным от забот, Дедал не смог не обнять Финника крепко, по-дружески:

 – Здравствуй, мой мальчик. Где ты пропадал? Опять важные дела покоя не дают?

– Не поверишь, дедушка Дедал (они знали друг друга давно и Одейр называл его «дедушкой»), я отдыхал и ничего не делал целую неделю. Лишь лежал и любовался, как солнце заходит за гору Бриммер (самый высокий горный пик в окрестностях Капитолия).

Дедал усмехнулся:

– А ты говорил, что загнанных лошадей пристреливают.

– Я ошибался. Иногда им дают немного овса и выпускают пастись на заливной луг. Жизнь прекрасна и удивительна, дедушка Дедал.

– Не верю своим глазам! У тебя сегодня день рождения или ты встретил золотую рыбку, мальчик мой? – покачал головой и, посмеиваясь, спросил Финника Дедал.

– День моего рождения уже был, а рыбка….Ее выпустили в открытое море, – ответил улыбающийся Финник и подмигнул старику.

– Тогда иди, празднуй. Но много не пей, ты меня понял, негодный и проказливый мальчишка, – в шутку пожурил Финника Дедал.

_ Я вообще пить не стану. Зачем мне нарываться на строгого дядю Плутарха, – полушутливо-полусерьезно ответил «морской бог Панема» и вошел в клуб, куда родители могли без опаски отпустить своего ребенка.

Старик открыл клуб пять лет назад, а шефом безопасности взял на работу сурового и непреклонного отставного майора из второго дистрикта Цербера Вагнера. За попытку распространять в 77-м районе Капитолия, где Дедал открыл свой клуб, популярный в Капитолии наркотик «Айс» (англ. Ice – Лёд) Цербер полтора года назад до полусмерти избил и оставил калекой дилера-наркоторговца по кличке Фобос.

(Цербер, – «Пёс Аида» как не трудно догадаться, автор взял это имя из древне-греческой мифрологии, это Трёхголовый пёс, который охраняет вход из царства Мёртвых, мимо никто и ничто не может пройти незамеченным. Жуткое и кошмарное, но в чем-то, на вкус автора, даже симпатичное создание.Сын Тифона и Ехидны. Вагнер? Неизвестно, но возможно, автору вспомнился немецкий композитор Рихард Вагнер).

Мало кто знал, что девятилетнего сына майора Вагнера «подсадили» в седьмом дистрикте, где майор служил начальником тренировочной базы миротворцев, на легкий наркотик «Стикс» (Стикс– в мифологии греков – «река Забвения», нормальное такое имя для наркотика). и когда мальчик пропал, отец поднял на ноги все мироворческие силы седьмого дистрикта. Мальчика искали трое суток. Ребенка обнаружили с идущей изо рта белой пеной, одного в лесу в пяти милях на заброшенной заимке. Вовремя нашли и мальчик выжил. А чуть позже в северном посёлке нашли пять изуродованных до неузнаваемости наполовину сожженных трупов. А в Капитолии был убит некто Гипнос, (Гипнос– древнегреческий Бог снавидений)коммерсант и теневой делец, про которого ходили темные слухи, что он якобы разбогател благодаря наркотикам.По почерку следователь определил, что наёмный убийца, воткнувший ему в шею стилет, в прошлом был миротворцем из особого подразделения. Убийцу так и не нашли, а майор Вагнер подал рапорт об отставке прямо накануне нового назначения.

И немногие посвященные не очень удивились, когда бывший майор стал шефом безопасности в только что построенном детском клубе Wings. «Имеющий уши, да услышит, имеющий глаза, да увидит! » – девять лет назад единственный сын и наследник миллионера и баловня судьбы Дедала, пятнадцатилетний Икар на вечеринке у друзей на спор попробовал несколько гранул некого синего порошка. Который в одном модном ночном клубе «Для золотой молодежи» купил за сорок тысяч старший брат одного из друзей мальчика. Бывший мало кому известным, экспериментальным наркотиком по имени «Хевенли файр (англ. «heavenly fire – Небесный огонь). Через четыре минуты Икар начал задыхаться и к тому моменту когда подоспела скорая помощь, он уже ослеп и впал в полузабытье, он умер по пути в больницу. Успевшему примчаться с другого конца Капитолия Дедалу Икар успел сказать одну единственную фразу:

– Пап. Как больно. Я чувствую огонь, он внутри меня.

Врач, констатировавший смерть мальчика изумился температурой погибшего. Она была аномально высокой, +46 градусов. И кожа ребенка была точно обуглена. Но изнутри, а не снаружи. Врач, делавший вскрытие был убит на вторые сутки. Медицинская карта была похищена, при этом погибло двое сотрудников Центрального госпиталя. Дедал чуть не сошёл с ума от горя, одно время он маниакально жаждал мести и заплатил пол-миллиона только ради того, чтобы попытаться доискаться кто создал «Небесный огонь». Который, после того случая исчез из Капитолия и никогда там не появлялся.