Текст книги "Горячий пепел"
Автор книги: Всеволод Овчинников
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 10 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]
– Не следует преувеличивать,– возразил Аллье.– Германская наука, безусловно, ослабле-на нацистскими репрессиями. Но в целом научно-технический и тем более промышленный потенциал страны по-прежнему занимает одно из ведущих мест в мире. Что же касается физиков, то в Германии остались Отто Ган, Вернер Гейзенберг, Карл Вайцзеккер и другие.
Аллье обратил внимание членов комитета на то, что с первых же дней войны имя Гейзен-берга исчезло из печати. Да и вообще разделы германских научных журналов, относящиеся к ядерной физике, особенно к разделению изотопов урана, изобилуют пробелами.
На данном этапе в Германии могут идти главным образом теоретические и лабораторные исследования. О них труднее всего собрать достоверную информацию, тем более в такой специфической области, как ядерная физика. Скажем, авиационная разведка здесь практически ничем не может помочь.
В итоге заседания комитета Томсона были сформулированы главные пункты задания для британской военной разведки. Прежде всего следовало установить, чем и где занимаются с начала войны шестнадцать ведущих германских физиков. Во-вторых, предписывалось взять под наблюдение существующие в Германии заводы по очистке и переработке редких металлов, особенно предприятия, связанные с ураном и торием, а также заводы по производству центрифуг и поршневых насосов.
УГОЛЬЩИК "БРУМПАРК"
Прошло ровно два месяца с тех пор, как коллектив физиков Коллеж де Франс получил в свое распоряжение вывезенную из Норвегии тяжелую воду. Работы шли своим чередом. Теперь, имея под рукой все необходимое, можно было расширять их масштаб.
16 мая 1940 года в лаборатории Жолио-Кюри раздался телефонный звонок. Министр вооружений Дотри сообщил тревожные новости. Двинувшись в обход линии Мажино, гитлеровцы прорвали фронт в районе Седана и начали наступление на Париж.
Французская столица была объявлена открытым городом. Правительство решило переехать в Бордо. Министр просил Жолио-Кюри срочно вывезти или уничтожить все документы, имеющие отношение к атомным исследованиям, а также укрыть в безопасном месте тяжелую воду.
Халбан и Коварский выехали в Клермон-Ферран, чтобы подыскать там подходящее помещение для лаборатории. Неподалеку находился городок Риом, известный своей тюрьмой для особо опасных преступников. Вот туда-то, в камеру для приговоренных к пожизненному заключению, физики сложили канистры с тяжелой водой.
Закончив сортировку своих архивов в Коллеж де Франс, Жолио-Кюри тоже покинул опустевший Париж и присоединился к своим коллегам в Клермон-Ферране. Они быстро сделали все необходимое, чтобы возобновить эксперименты с ураном и тяжелой водой на новом месте.
Однако планы ученых не сбылись. Июньским утром к их дому подъехала машина. В ней находились Аллье и научный атташе британского посольства лорд Саффолк. Этот лорд с пышными усами олицетворял собой тип эксцентричного английского путешественника, словно сошедшего со страниц Жюля Верна.
По словам Аллье, обстановка на фронте настолько осложнилась, что французское правительство решило эвакуировать из страны ученых, связанных с исследованиями военного значения, а также вывезти ряд стратегических материалов, в частности запас тяжелой воды и промышленных алмазов. По договоренности между Парижем и Лондоном лорду Саффолку поручено содействовать этой операции.
– Британское правительство, – сказал Саффолк, – придает особое значение эвакуации коллектива Коллеж де Франс. Оно готово прислать за господином Жолио-Кюри эсминец.
– Тяжелую воду действительно необходимо срочно вывезти в Англию, заявил Жолио-Кюри. – А вот уезжать ли из Франции нам, каждый должен решить сам за себя. Для вас, – продолжал он, обращаясь к Халбану и Коварскому, сомнений быть не должно. В Англии или в Канаде вы сможете трудиться с таким же вдохновением, как и во Франции. Что же касается лично меня, то я остаюсь. Пусть решение это подсказано скорее сердцем, чем разумом. Я должен остаться со своими друзьями, с теми, кто решил вступить в ряды Сопротивления...
– Но ведь в оккупированной Франции вы не сможете принять участие в создании оружия, которое было бы вашим главным вкладом в победу над нацизмом!
– Пусть так. Но, кроме формальной логики, есть и другие мотивы для человеческого поведения. Я вижу свое место в Париже.
– Время не терпит! – сказал Аллье.
Вместе с Халбаном и Коварским они отправились на машине в Риом. Начальник тюрьмы не хотел отдавать канистры без письменного распоряжения военного командования. Но медлить было нельзя. Аллье вынул револьвер и, щелкнув предохранителем, произнес: "Вот это и есть военный приказ!"
В порту Бордо шла погрузка на корабли. Граф Саффолк хлопотал на палубе закопченного английского сухогруза "Брумпарк", многие годы возившего в Бордо уголь из Кардиффа.
Было известно, что гитлеровцы разбросали в устье Жиронды магнитные мины, способ обнаружения которых еще не был найден. На случай, если угольщик подорвется на мине или будет торпедирован германской подводной лодкой, на палубе соорудили плот и привязали к нему баллоны с тяжелой водой, а также ящики с промышленными алмазами. Следовавший за "Брумпарком" другой сухогруз подорвался на мине у самого выхода в море. Как раз это и позволило впоследствии сбить с толку нацистских ищеек.
14 июня 1940 года германские войска вошли в Париж. В Коллеж де Франс тут же нагрянули эсэсовцы. Когда они принялись выпытывать у Жолио-Кюри, куда делась вывезенная из Норвегии тяжелая вода, ученый сумел убедить их, что направлявшийся с ней в Англию сухогруз "Брумпарк" затонул в устье Жиронды, не дойдя до английских берегов.
"УРАНОВОЕ ОБЩЕСТВО"
26 сентября 1939 года, то есть за две недели до того, как письмо Эйнштейна было вручено Рузвельту, в Берлине, в управлении армейских вооружений, было созвано совещание ведущих германских физиков. На него были, в частности, приглашены Гартек, Гейгер, Боте, Дибнер. Через некоторое время эту группу пополнили Гейзенберг и Вайцзеккер. Как видно, в первые же дни войны германская военная верхушка проявила интерес к ядерным исследованиям. На совещании было основано "Урановое общество", разработана программа его деятельности, определены задачи отдельных научных групп.
Тем самым нацистское правительство официально утвердило "Урановый проект" как составную часть научных исследований военного значения. В административном отношении он поначалу был более совершенен, чем аналогичные организации во Франции, Англии и США. Большинство физиков, призванных на военную службу, получили разрешение вернуться в свои лаборатории.
Научным центром "Уранового проекта" был определен Физический институт Общества кайзера Вильгельма (подобно Королевскому обществу в Англии, оно выполняло в Германии функции Академии наук).
Ректором Физического института (в ту пору одного из крупнейших в Европе научных учреждений, которым в 20-х годах руководил Альберт Эйнштейн) был назначен Вернер Гейзен-берг. К участию в "Урановом проекте" были подключены физико-химические факультеты Гамбургского, Лейпцигского и Гейдельбергского университетов.
В тогдашней научной структуре Германии существовала резкая грань между исследования-ми и разработками. Всем тем, что относилось к разработкам, то есть к практическому применению научных открытий, ведал имперский министр вооружений Альберт Шпеер. Что же касается исследовательских работ военного значения, то их курировало управление армейских вооружений. Именно туда в конце концов попало письмо гамбургских физиков Гартека и Грота. Им занялся начальник исследовательского отдела Эрих Шуман. Будучи родственником великого композитора, он использовал это родство вполне в духе времени: сочинял военные марши. Такое увлечение служило поводом для эпиграмм, в которых на все лады рифмовались немецкие слова "физИк" и "музИк". Впрочем, может быть, именно написанные для вермахта марши помогли посредственному физику стать начальником отдела в управлении армейских вооружений, а впоследствии – одной из важных фигур "Уранового проекта".
Управлению армейских вооружений был непосредственно подчинен и Физический институт Общества кайзера Вильгельма. Шуман взял на себя роль административного руководителя группы в составе Гейзенберга, Гана, Вайцзеккера и других физиков, занявшихся созданием экспериментального уранового котла на военном полигоне близ Берлина.
В ту пору гитлеровская Германия располагала научным и производственным потенциалом, а также материальными и финансовыми ресурсами для ядерных исследований. В области металлургии, машиностроения, электротехники германская промышленность занимала второе место в мире после американской, а в области химии даже опережала ее.
В мае нацисты оккупировали Норвегию, где тогда находилось единственное в мире предприятие по производству тяжелой воды в промышленном масштабе. Вскоре же была оккупирована Бельгия, где, как уже говорилось, был захвачен большой запас уранового концентрата.
Потребности лабораторных исследований в Германии до этого покрывались яхимовским месторождением на территории Чехословакии. (Его смоляная руда с большим содержанием окиси урана до войны шла на изготовление огнеупорных красок в керамической промышлен-ности.) Захваченной же в Бельгии конголезской руды германским физикам хватило бы даже для расширения работ до масштабов, аналогичных американскому "Манхэттенскому проекту".
В течение 1940-1941 годов Вернер Гейзенберг и его коллеги осуществили главные теоретические и экспериментальные исследования, необходимые для создания атомного реактора с использованием урана и тяжелой воды. Они также установили, что ядерной взрывчаткой может служить не уран-238, а его редкий изотоп – уран-235.
В июле 1940 года Карл Вайцзеккер теоретически установил, что уран-238 должен превратиться в атомном реакторе в новый элемент, по своим свойствам аналогичный урану-235. Таким образом, он самостоятельно открыл элемент, который американцы впоследствии назвали плутонием, и обосновал возможность его использования в качестве взрывчатого вещества.
В декабре 1940 года, как раз к тому времени, когда под руководством Гейзенберга был построен первый исследовательский реактор, фирма "Ауэргезельшафт" освоила производство металлического урана.
В течение следующего, 1941 года его было получено две с половиной тонны. За океаном о таких количествах чистого урана тогда и не мечтали. Лишь в конце 1942 года американская промышленность смогла предоставить Энрико Ферми шесть тонн металлического урана для реактора в Чикаго.
Правда, в ту же пору в Германии был принят ряд решений, оказавшихся впоследствии роковыми для "Уранового проекта". Группа ученых во главе с Вальтером Боте сделала ошибочный вывод о непригодности графита как замедлителя в урановом реакторе. Поставить под сомнение итог проведенных Боте опытов никто не решился.
Слепое преклонение перед авторитетами было тогда ахиллесовой пятой германской науки. Ставка целиком была сделана на тяжелую воду. А поскольку производство ее тепловыми электростанциями в Германии обошлось бы непомерно дорого, пришлось ориентироваться на ввоз тяжелой воды из Норвегии.
Другой просчет касался разделения изотопов урана. Гартек и Грот пробовали делать это в Гамбурге методом центрифугирования, но успеха не имели. Однако участники "Уранового проекта" не попытались применить хорошо известный в Германии метод термодиффузии, который разработал их соотечественник Густав Герц.
По этому методу шестифтористый уран пропускают сквозь пористую перегородку. Более легкие молекулы урана-235 проскакивают такое сито быстрее, чем молекулы урана-238. Повторяя вновь и внось такую перегонку, можно постепенно увеличивать содержание редкого изотопа. Именно метод Герца с успехом применили для этой цели англичане, а потом – американцы. Немцы же словно забыли о нем. Почему?
Из шестнадцати германских физиков, чьи имена комитет Томсона передал британской военной разведке в качестве вероятных участников "Уранового проекта", пятнадцать действительно были таковыми. Исключением оказался лишь Густав Герц. Нацисты лишили его допуска к секретным работам из-за "неарийского происхождения".
Впрочем, последствия этого выявились много позже. В те летние месяцы, когда геббельсов-ская пропаганда взахлеб превозносила первые победы на Восточном фронте, участникам "Уранового проекта" тоже сопутствовал успех. Они убедились, что ядерная цепная реакция действительно возможна. Приборы показали, что заложенная в реакторе масса урана выделяет больше нейтронов, чем поглощает их.
Впоследствии Гейзенберг вспоминал: "В сентябре 1941 года мы увидели открывшийся перед нами путь. Он вел нас к атомной бомбе".
"ТЬЮБ ЭЛЛОЙС"
Работы в области расщепления атомного ядра начались в Англии лишь немногим позже, чем во Франции, и тоже при правительственной поддержке.
Как только в 1939 году профессор Имперского колледжа в Лондоне Джордж Томсон прочел статью Жолио-Кюри и его коллег в журнале "Нейчур", он тут же дал знать об этом Генри Тизарду, возглавлявшему научные исследования военного значения. Они вместе отправились на Уайтхолл за правительственной поддержкой. К их словам о том, что ядерная физика может совершить переворот в военном деле, в Лондоне отнеслись с достаточной серьезностью. Видимо, потому, что в Англию уже поступили агентурные сведения о том, что в Германии учреждено "Урановое общество".
Томсона обеспечили деньгами, предоставили в его распоряжение тонну урановой руды. А в апреле 1940 года ученый был поставлен во главе правительственного комитета по использова-нию атомной энергии в военных целях.
Комитет Томсона был создан накануне того периода войны, когда Англия на какое-то время оказалась один на один с гитлеровской Германией. Началась "битва за Британию" – массиро-ванные налеты фашистской авиации на Лондон. Геббельсовская пропаганда трубила о броске через Ла-Манш. Военная обстановка выдвинула на передний план другие, более неотложные задачи. Причем самой срочной из них считали тогда создание радара для защиты от гитлеров-ской авиации.
Тем не менее как раз в дни "битвы за Британию" работы в Кембридже, Бирмингеме, Ливерпуле, которые координировал Томсон, существенно продвинулись вперед. Причем особенно значительный вклад внесли в это ученые-эмигранты. Они могли по-прежнему целиком посвящать себя атомным исследованиям, поскольку служба безопасности не подпускала иност-ранцев к засекреченным работам в области радиолокации, борьбы с магнитными минами, обнаружения подводных лодок, на которые были мобилизованы их британские коллеги.
Хотя многие из этих ученых перебрались в Англию еще до начала войны, их все равно держали на учете как "иностранцев из враждебной державы". Из-за этого физикам с континента пришлось пережить немало унизительных минут, когда их не допускали к документам, где излагались ими же предложенные идеи.
Халбан и Коварский, для которых Англия стала вторым после Франции прибежищем от нацизма, обосновались в Кембридже. Результаты исследований, проведенных ими вместе с Жолио-Кюри в Коллеж де Франс, явились, разумеется, огромным подспорьем для британской программы. Не говоря уже о том, что тяжелая вода, которую они перевезли через Ла-Манш после падения Парижа, обеспечила наряду с урановой рудой из Южной Африки и Канады достаточную сырьевую базу для английских исследований. На этой основе Халбан и Коварский подтвердили возможность достижения цепной реакции с помощью урана и тяжелой воды, а также существенно помогли работам по разделению изотопов урана, которые велись в Ливерпуле под руководством англичанина Чедвика.
Хотя между учеными различных национальностей сразу же установился плодотворный творческий контакт, британские власти все же относились к выходцам с континента с некоторой настороженностью и даже подозрительностью. Английские физики призывали своих коллег философски относиться к возникавшим из-за этого неприятностям. Однако эту горькую чашу пришлось впоследствии до дна испить и им, когда сами англичане оказались точно в таком же положении в США.
15 июля 1941 года комитет Томсона представил свой доклад британскому правительству. В этом документе был впервые официально сделан вывод, что атомная бомба действительно может быть создана и что она способна сыграть решающую роль в данной войне, то есть оправдать затраченные на нее материальные и людские ресурсы. В докладе приводились расчеты критической массы урана-235, говорилось о возможности накапливать плутоний в ядерном реакторе, а также предлагался проект опытного предприятия по разделению изотопов урана.
В октябре 1941 года, в те самые дни, когда гитлеровские полчища вырвались на подступы к Москве, в Англии была учреждена государственная организация по созданию атомного оружия. Она получила кодовое наименование "Тьюб эллойс".
16-Й ПУНКТ ДОКЛАДА
4 июня 1942 года имперский министр вооружений Альберт Шпеер провел в Берлине расширенное совещание по "Урановому проекту". Кроме физиков Гейзенберга, Гана, Гартска, Дибнера, в нем участвовали фельдмаршал Мильх, генерал-полковник Фромм, ведавший постав-ками боевой техники для вермахта, начальник управления армейских вооружений генерал фон Лееб и другие.
Возобновление интереса к "Урановому проекту" со стороны нацистской военной верхушки не было случайным. К лету 1942 года стало ясно, что планы молниеносной войны против Советского Союза не осуществились. Германские войска были остановлены под Ленинградом, отброшены от Москвы.
Неудачи зимней кампании списывали на "лютые русские морозы". Но когда вновь пришло лето, вермахт был уже не в состоянии возобновить удары но всему фронту. Да и на юге, куда были брошены главные силы, наступление то и дело захлебывалось, требуя все новых подкреплений. Оставалось уповать на некое "сверхоружие", способное вернуть гитлеровцам стратегическую инициативу.
Рейхсминистр Шпеер начал совещание без предисловий.
– Военное руководство рейха, – сказал он, – хотело бы услышать от участников "Уранового проекта" ответы на два вопроса. Во-первых, возможно ли создание атомной бомбы? И во-вторых – когда?
Вернер Гейзенберг доложил о ходе исследований за три предыдущих года. Он начал с того, что на пути к осуществлению самоподдерживающейся цепной ядерной реакции оказалось гораздо больше трудностей, чем германские физики поначалу ожидали.
Тем не менее работы продвинулись вперед. Экспериментально доказана возможность создания уранового котла с использованием тяжелой воды в качестве замедлителя. На основании теоретических расчетов сделан вывод, что в таком котле будет образовываться новый элемент с атомным весом 239 и что это вещество способно служить атомной взрывчаткой, как и уран-235, но зато будет гораздо доступнее для получения химическим путем.
Как явствовало из доклада, германские физики видели свою задачу прежде всего в создании уранового котла на медленных нейтронах. Они считали, что в конечном счете удастся сконструировать компактный котел, где расщепление ядер урана нарастало бы лавинообразно. Атомная бомба представлялась им, стало быть, попросту взрывающимся урановым реактором.
Многие участники совещания, одетые в мундиры, впервые в жизни слышали такие термины, как расщепление атомного ядра или разделение изотопов урана. Особенно большое впечатление на военных произвели слова о том, что новое вещество, которое, по расчетам ученых, станет накапливаться в урановом котле, будет примерно в миллион раз более мощной взрывчаткой, чем динамит.
– Как мыслится военное применение уранового котла или урановой бомбы? – спросил фельдмаршал Мильх.
– Что касается уранового котла, то он мог бы служить стационарным источником энергии или двигателем на военном корабле, автономность которого сразу бы резко возросла. Если же говорить об устройстве с ядерной взрывчаткой, то оно, наверное, будет чересчур громоздким, чтобы доставить его к цели с помощью артиллерийского снаряда или самолета. Но ведь можно представить себе самодвижущуюся торпеду, которая разом уничтожила бы целую военно-морскую базу противника.
– Вы упомянули, что распад атомов урана сопровождается выделением радиоактивных веществ. Нельзя ли использовать их ядовитое излучение, чтобы заражать воздух или воду на территории противника? – спросил генерал-полковник Фромм.
Хотя вопрос этот несколько покоробил ученых, они ответили утвердительно.
– Давайте вернемся к тому, с чего мы начали, – вмешался рейхсминистр Шпеер. – Хотелось бы уточнить, сколько времени потребуется участникам "Уранового проекта", чтобы создать новый вид оружия, готовый для боевого применения? Три месяца или шесть месяцев?
Гейзенберг отрицательно покачал головой. Он сослался на ограниченные возможности германской экономики. Для создания самоподдерживающейся цепной ядерной реакции нужно по крайней мере 10 тонн металлического урана, 5 тонн тяжелой воды. Ни того, ни другого в подобных количествах участники проекта пока получить не могут. До сих пор не найдено надежного способа разделения изотопов урана. К тому же этот процесс требует огромного количества электроэнергии. Словом, для создания урановой бомбы потребуются не месяцы, а годы.
– Можете ли вы назвать более конкретный срок?
– От двух до пяти лет, даже если мы получим всю необходимую материальную поддержку, – ответил Гейзенберг.
– Хорошо, я доложу фюреру о нашем совещании и извещу вас о решении насчет масштабов дальнейших работ, – заключил Шпеер.
23 июня 1942 года Шпеер сделал очередной доклад Гитлеру о проблемах военной промышленности. Информация об "Урановом проекте" фигурировала в нем лишь как 16-й пункт и удостоилась одной-единственной фразы в дневнике рейхсминистра: "Коротко доложил фюреру о совещании по поводу атомных исследований и оказанном содействии".
ДИВЕРСИЯ НА "НОРСК-ГИДРО"
Зимой 1942 года главный инженер фирмы "Норск-гидро" Брун вступил в контакт с участниками норвежского движения Сопротивления. Он рассказал, что оккупационные власти потребовали резко увеличить производство тяжелой воды в Рьюкане. Однажды во время ночного дежурства Бруну удалось скопировать планы размещения дополнительного оборудования, которое уже начали монтировать.
Брун просил срочно переправить эти материалы в Англию, где одним из руководителей организации "Свободная Норвегия" стал его друг Тронстед (в свое время они вместе разработали технологию получения тяжелой воды методом электролиза).
В Лондоне сразу же поняли, что сведения, поступившие от Бруна, имеют исключительную важность. Когда немцы хотели перехватить купленную Парижем тяжелую воду, это могла быть всего-навсего попытка воспрепятствовать французским экспериментам. Теперь же налицо были неоспоримые доказательства того, что нацистская Германия всерьез развертывает атомные исследования. Поэтому задача воспрепятствовать расширению производства на "Норск-гидро" обрела военно-стратегическое значение.
Обсуждая план будущей операции с британскими военными властями, Тронстед доказывал, что бомбардировка Рьюкана нанесла бы больше ущерба гражданскому населению, чем самому объекту. По его мнению, взорвать завод могла бы лишь диверсионная группа из норвежцев, хорошо знакомых с предприятием и окружающей местностью. Однако англичане заявили, что берут выполнение операции на себя. Взорвать оборудование по производству тяжелой воды было поручено двум взводам специальной авиадесантной службы ("САС").
Поскольку германская противовоздушная оборона в Норвегии была оснащена лишь звукоуловителями и не имела радарных установок, было решено доставить туда десантников на планерах. Норвежским подпольщикам предписывалось лишь встретить англичан на плато к северу от Рьюкана.
Тронстед предостерегал, что посадка планеров с десантниками и взрывчаткой будет сопряжена с большим риском: погода в Центральной Норвегии очень неустойчива, а на плато много валунов и трещин. Однако доводы эти не были приняты во внимание.
19 ноября 1942 года, в тот самый день, когда Красная Армия мощным артиллерийским шквалом начала наступление под Сталинградом, два английских бомбардировщика "Галифакс", ведя за собой на буксире планеры, взлетели с одного из военных аэродромов в Шотландии.
Для королевских военно-воздушных сил это была, в сущности, первая боевая операция с применением планеров. Экипажи бомбардировщиков не имели достаточного опыта их буксировки. К тому же участникам рейда не повезло с погодой. Хотя экипажам было запрещено выходить в эфир, с борта одного из самолетов поступила радиограмма: "Попали в метель. Сбились с пути. Началось обледенение".
Пилот первого бомбардировщика полагал, что все еще находится над морем, но в действительности давно уже летел над Норвегией. Внезапно увидев перед собой отвесную скалу, он отцепил планер и попытался круто набрать высоту. Тем не менее машина врезалась в горный склон.
Весь экипаж бомбардировщика погиб. Планер разбился неподалеку. Из находившихся в нем десантников в живых осталось четырнадцать. У другого бомбардировщика из-за обледенения оборвался буксирный трос, и он, оставив планер на произвол судьбы, повернул обратно на базу. Из второго взвода десантников уцелело девять человек.
На место катастрофы примчался немецкий карательный отряд, перехвативший радиосиг-налы англичан. Среди обломков планера нацисты обнаружили толовые пакеты и детонаторы.
Англичане, которым пришлось нести на себе раненых, не успели уйти далеко и были схвачены. Пленных доставили в военную комендатуру города Эгерсунд. После краткого допроса все они были расстреляны в соответствии с приказом Гитлера о диверсантах и партизанах.
Их поспешная казнь вызвала конфликт между гестапо и абвером. Рейхсфюреру СС Гиммлеру была направлена в Берлин следующая телеграмма: "В ночь с 19 на 20 ноября вблизи Эгерсунда разбились два английских планера, а также один из бомбардировщиков, которые буксировали их. На борту планеров была диверсионная группа из 35 человек. Примерно третья часть из них погибла при падении. К сожалению, военные власти расстреляли уцелевших, и теперь выяснить цель операции невозможно".
При планировании следующего рейда англичанам пришлось прислушаться к мнению Тронстеда. Было решено вывести завод из строя силами норвежской диверсионной группы, забросив в помощь подпольщикам шесть опытных парашютистов-подрывников.
Почти два месяца их тщательно тренировали на специально созданном макете завода. В разгар подготовки пришло сообщение, что окруженная под Сталинградом 300-тысячная армия Паулюса капитулировала. Весть эта вызвала всеобщее ликование.
Две недели спустя парашютистов доставили на залитый дождем аэродром. Странно выглядели они в белых маскировочных халатах и с лыжами в руках среди февральских луж мокрой шотландской зимы.
На этот раз пилот вовремя заметил сигнальные огни. Несмотря на снежную бурю, парашютисты приземлились благополучно.
Еще целую неделю объединенный отряд уточнял детали операции на местности. Гитлеров-ская охрана была вправе считать, что о неприступности объекта в Рьюкане позаботилась сама природа.
Гидроэлектростанция и электролизный завод были с одной стороны защищены высокой отвесной скалой, а с другой – ущельем. Подступы к нему были заминированы. Лишь в одном месте через ущелье был перекинут висячий мост, который круглосуточно охранялся. Чтобы проникнуть на завод, Тронстед и Брун предложили диверсантам воспользоваться узким тоннелем для электрического кабеля.
Операцию назначили на 27 февраля 1943 года. Двое подрывников в сопровождении двух местных подпольщиков друг за другом поползли по узкому тоннелю. Остальные члены отряда разбились на группы, чтобы прикрывать их отход.
Тоннель привел норвежцев в самое сердце завода – в цех концентрации тяжелой воды. Туда же были втянуты на канатах рюкзаки со снаряжением. Вчетвером диверсанты быстро размести-ли под цистернами взрывчатку и детонаторы, а также заложили шрапнель в переплетения охладительных труб.
На обратном пути пришлось тянуть за собой провода взрывного устройства. Когда до выхода из тоннеля оставалось несколько метров и трое из норвежцев уже выбрались наружу, руководитель группы подсоединил к детонаторам часовой механизм, которым должен был сработать через 20 минут.
За взрывом наблюдали, укрывшись среди скал. Он раздался секунда в секунду. Тотчас же завыли сирены. Машины с охраной устремились к заводу. Однако члены диверсионной группы были уже в безопасности и вскоре благополучно добрались до шведской границы.
На другой день в Рьюкан прибыл германский верховный комиссар в Норвегии. Он приказал арестовать в городе десять заложников и предупредил, что они будут расстреляны, если местные жители не выдадут диверсантов. Однако продолжительные допросы рабочих, находившихся в момент взрыва на территории завода, не выявили никаких улик.
– Судя по участкам технологического цикла, которые выведены из строя, мы имеем дело с профессиональной военной акцией. Принимать в ответ на нее карательные меры против гражданского населения было бы не в интересах оккупационных властей, – доложил верховному комиссару представитель абвера.
В Рьюкан стянули крупные полицейские силы. Но это уже не меняло дела. Производство тяжелой воды на "Норск-гидро" было надолго парализовано.
ЭХО СТАЛИНГРАДА
Почему "Урановый проект" не завершился созданием атомной бомбы? Ведь германская наука вообще и физика в частности занимали в ту пору ведущие позиции в мире, а по своему промышленному потенциалу Германия уступала лишь Соединенным Штатам.
К тому же "Урановый проект" взял уверенный старт. Поначалу его участники почти на всех направлениях опережали своих соперников. Германские физики первыми завершили теоретические и экспериментальные исследования, необходимые для создания атомного реактора, действующего на уране и тяжелой воде.
Они первыми предсказали, что в урановом котле будет накапливаться новый элемент, который был потом назван плутонием, первыми наладили производство металлического урана в промышленных масштабах.
Достаточно сопоставить даты и факты, чтобы убедиться: в 1940 и 1941 годах они лидировали в гонке.
Им оставалось сделать следующий шаг. Перейти от лабораторных установок к промышлен-ным, построить заводы по разделению изотопов урана, запустить атомные реакторы, в которых шло бы накопление плутония в промышленных масштабах.
Но этого не произошло. После первых лет уверенного роста германские атомные исследования были заморожены, а потом даже стали сокращаться. Почему же "Урановый проект" вдруг забуксовал?
Главной причиной этого был провал блицкрига и коренной поворот в ходе войны, происшедший во время Сталинградской битвы.
