Текст книги "Пробуждение (СИ)"

Автор книги: Всеволод Бобров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 15 страниц)

Глава 17

– Можно? – спросил и, не дождавшись ответа, в кабинет начальства ворвался слегка взъерошенный мужчина лет сорока в белом халате.

– Что случилось? – устало спросил у вошедшего хозяин кабинета. – Сколько сейчас времени?

– Десять вечера. – ответил вошедший. – Я по поводу нашего пациента.

– Какого?

– Парня, которого доставили с места боя с тяжелым мехом.

– А точнее?

– Сергея Асова.

– Подожди минуту, посмотрю, что за он.

Мужчина с начинающей пробиваться сединой в темных волосах быстро набрал текст на клавиатуре и начал внимательно изучать информацию на мониторе.

– Угу, понятно. Нашли под мехом в развалинах дома благодаря маячку, вшитому в одежду. Придавило бетонными плитами. Так, все ясно. – бормотал он себе под нос, читая. – И что с ним не так?

– Его регенерация, она просто поразительная!

– Что ты хочешь этим сказать?

– Его доставили к нам в ужасном состоянии, не понятно, как он вообще был жив! У него было сильно повреждено все что только можно: переломы во множестве мест, повреждения черепа, тяжелое сотрясение, общее истощение, перечислять можно долго, в его карточке все указано. А за прошедшие два дня у него уже восстановился скелет и частично нервная система. Это феноменально, учитывая даже то что он лежит в регенерационной капсуле, по самым оптимистичным прогнозам на это у него должна была уйти неделя! Не говоря про то что он поглощает питательные растворы просто в диких объемах…

– Что ты хочешь от меня? – перебил разошедшегося мужчину хозяин кабинета.

– А, да… Я попытался капнуть глубже, заинтересованный его феноменом. Обнаружил что у него стоит нейросеть неизвестной модели и имеются ей подконтрольные нанороботы. Так же, судя по всему, его тело было подвергнуто глубокой модификации, ориентировочная степень изменения около шестидесяти процентов, если не больше… В текущем состоянии сложно определить точно.

– Ближе к делу! – снова перебил его начальник, прекрасно знающий особенность конкретно этого индивида.

И если бы не его ценность как сотрудника, даже скорее, как ученого, то давно уволил бы, слишком уж он часто увлекается, причем порой и во вред основной деятельности и порученному заданию. Фактически, он может эффективно заниматься только тем что его интересует, если поручить ему что–то иное, то он быстро переключится обратно на то что интересно и поручение с высокой вероятностью будет не выполнено или выполнено, но не в указанный срок.

До недавнего времени это место жило спокойной и размеренной жизнью. Покой их, относительно, заштатного медицинско–научного центра был нарушен неожиданно и весьма резко. После внезапной атаки вражеского меха на городок, образовалась целая куча раненных, которых тут же начали распихивать по всем ближайшим больницам и не только, забивая их до отказа.

Вот так и к ним попала добрая сотня раненных различной тяжести, полностью перегрузив их и без того невеликие возможности в плане оказания медицинской помощи. Из–за этого пришлось даже часть лабораторий срочно переоснастить под палаты, а увлекающимся ученым бросить свои проекты и переквалифицироваться в обычных врачей, борющихся за жизни пациентов.

Конкретно этот, стоящий перед начальником, ученый занимался исследованием влияния нейросети на носителя и чем–то еще, связанным с этим. Особо глубоко в тему его работы начальник не погружался, ему хватало забот и без этого. Не стоило еще забывать про то что у него и свой научный проект есть, которому он не забывал уделять время, ведь он тоже ученый, пусть на него и повесили управление всем этим. Но в связи с последними событиями и этому фанатику науки пришлось временно стать обычным, или почти обычным, врачом.

– Заинтересовавшись всем этим, я сделал запрос. – ответил ученый и замолчал.

– И?

– И получил ответ что все по этому парню закрыто шестым уровнем допуска.

– Шестым? – слегка удивленно переспросил начальник, возвращаясь к информации на мониторе и внимательнее читая там что–то. Ведь шестой уровень – это уже серьезно, всего восемь уровней допуска, а значит этот парень не прост. – Так он же проходил по программе подготовки операторов дроидов нового формата, в его досье это четко прописано.

– Нет, это не то. Я узнавал, тех кто прошел, закрывают максимум четвертым, а тут аж целый шестой.

– Я понял, что ты хочешь от меня?

– Сделай запрос от своего имени, у меня только пятый уровень допуска, а у тебя должен быть повыше, ты же как никак начальник нашего центра.

Откинувшись в кресле, мужчина крепко задумался. И совсем не о том, что подчиненный обращается к нему на «ты», здесь это было в целом в пределах нормы, если не официальные мероприятия. Он задумался, что может не стоит ему лезть во всю эту историю. Если парня закрыли таким уровнем допуска, то это не спроста и интерес к нему может аукнуться совсем нехорошими последствиями как лично для него, так и возможно для центра в целом.

– Зачем тебе это?

– Ну как? – откровенно удивился и растерялся ученый. – Это же нонсенс, я должен узнать, что с ним делали! Его нейросеть это что–то чем–то! А его темпы восстановления? Да такие есть только у специальных модификантов высокого уровня изменения, а этот по виду обычный парень!

– А зачем?

– Э–э–э…

– Тебе какая задача стоит? Поставить парня на ноги. Все, тебе не нужно узнавать, что с ним и почему. Просто… поставь… его… на ноги. – произнес главный в этом кабинете, под конец разделяя слова большими паузами чтобы до подчиненного дошел весь смысл сказанного.

– Это значит нет?

– Нет, свободен. И не вздумай ковыряться в парне больше чем нужно для его выздоровления!

Из кабинета ученый буквально выбежал, напоследок раздраженно хлопнув дверью и пылая праведным гневом. Как же, тут такое, а начальство отказывается помочь и ведь от него не требуется ничего особенного, просто сделать запрос от своего имени! Может сейчас в их лаборатории лежит прорыв в науке, который почему–то никто до сих пор официально не осветил?

Быстро идя по коридорам, ученый даже не задумывался, что кто–то же сделал это с парнем и вполне возможно сенсации не получился. Нет, он был полностью погружен в построение различных теорий и планов обследований.

Начальство же в это время сидело по–прежнему в своем кресле и смотрело вслед выбежавшему ученому и думало, что пора все же избавляться от этого индивида и что в этот раз последствия могут оказаться слишком серьезными, ведь по поводу этого парня уже интересовались военные. И если в начале он не придал этому особого значения, подумаешь интересовались, тогда он это списал на то что он оператор, то вот сейчас…

Приняв решение, начальник быстро набрал номер на телефоне.

– Асов Сергей, на особый контроль. Следите за Словицким, его похоже опять понесло.

– Принято. – донеслось в ответ из динамика телефона.

Вокруг абсолютная темнота. Тела не чувствую. Я умер? Нет, сомневаюсь, раз снова нахожусь в этом состоянии то скорее всего все же жив, слишком знакомо мне это все. Что я помню последнее? Помню падающего меха и то как закатился в подвал, где на меня затем и рухнул потолок.

Ну-у, буду надеяться, что не лежу все еще там, а меня нашли и вытащили. Все же после того как мех обезвредят должны же были приступить к разборам завалов и поиску выживших? А его должны были по любому обезвредить. Самое сложное я сделал – лишил его энергии, пусть возможно только на время, оставалось лишь добить уже и так лежащего и неслабо поврежденного противника. Еще надеюсь что то, что осталось от меня можно восстановить, главное только снова не попасть к каким–нибудь ученым. Пусть будет обычная больница и реанимация, а?

Понимаю, что начинаю как–то растворяться в этой темноте, думать становится все сложнее и сложнее. Похоже мне ввели дозу каких–то препаратов. Не сопротивляюсь, только пытаюсь напоследок перед тем как отрубиться позвать Арти, но в ответ тишина. Надеюсь все же не умер.

Придя в сознание, если так можно назвать осознание себя во все той же темноте, понимаю, что что–то изменилось. Пусть слабо уловимо, но изменилось. Пробую поймать отголоски тела или вообще хоть какие–то ощущения, но ничего.

– Арти? – обращаюсь к нейросети.

– Сергей? Ты здесь? – раздался в ответ такой приятный и уже родной голос.

Стоп, а почему все как–то неуверенно прозвучало и будто издалека?

– Да, я здесь. Что случилось, почему ты так спрашиваешь?

– Я не фиксирую тебя. – прозвучал слабо понятный ответ.

– Чего?

– Почти все связи нейроинтерфейса были разрушены в результате сгенерированного электрического удара и последующей травмы головы. В данный момент я не могу определить, что ты в сознании.

– А как мы тогда сейчас общаемся?

– Я же сказала, что почти все, а не все. Вот через остатки нейроинтерфейса и общаемся. Сейчас активно занимаюсь восстановлением тела по новым стандартам с учетом внесенных модернизаций и восстанавливаю нейройнтерфейс. Работы по новым модификациям остановлены.

– А что там с моим телом?

– Сейчас уже не все так страшно, занимаюсь наращиванием мягких тканей. Восстановление скелета завершено, как и нервной системы. Металлическую руку пришлось уничтожить, использовав ее металл для восстановления тела. Вместо нее выращена новая из живой ткани.

– А что было в начале?

– У тебя была уничтожена нижняя половина тела, ее раздавило бетонной плитой, так же многочисленные переломы в оставшейся части, проломленный череп и сильнейшее сотрясение мозга.

Бр-р, как представил, сразу поплохело.

– А что с тобой?

– Кроме повреждений нейроинтерфейса, в результате которых нарушено наше взаимодействие и взаимодействие между некоторыми отдельными моими модулями, я осталась практически целой. Все последствия для мозга от сотрясения убраны. Осталось только восстановить нужные связи нейроинтерфейса.

– Сколько прошло времени?

– Четыре дня. Тебя нашли примерно в первые двенадцать часов после потери сознания, почти сразу же начали поступать питательные вещества.

– Ясно. Ты там говорила, что восстанавливаешь тело по новым стандартам, что ты имеешь ввиду?

– Восстановление происходит с учетом всех проведенных модификаций и дополнительно вношу ряд изменений.

– Каких?

– Например, чтобы в следующий раз последствия от электрического удара не были настолько катастрофическими. Так же, пока есть возможность, дополнительно усиливаю мышцы и кости.

– А откуда ресурсы?

– Поступают в неограниченных количествах из вне.

– Ты можешь узнать, что происходит вокруг?

– Пока что нет, нужно завершить восстановление нейроинтерфейса.

Замолкаю, не зная, что у нее еще спросить. А поговорить хочется, потому что оставаться в одиночестве посреди этой темноты совершенно неохота. Где–то на границе сознания упорно мелькает какая–то мысль, не дающая покоя.

– Ты можешь предположить где мы находимся?

– Недостаточно данных. Могу только отметить, что в тело поступает питательный раствор в требуемых объемах. Логичным вариантом будет, учитывая общее состояние тела – что тебя поместили в реанимационную капсулу или регенерационную капсулу.

– Если я в капсуле, то такое быстрое восстановление слишком подозрительно. Оно в любом случае вызовет вопросы если за мной кто–то наблюдает.

– Я действую исходя из установок, по которым я должна восстановить тебя в максимально возможно кратчайшие сроки. Ты был без сознания и никаких команд на этот счет не отдавал.

Это да, а теперь уже поздно что–то менять, если все так как думаю, то засветился по полной. И что делать? Просить Арти еще больше ускориться или наоборот не спешить меня возвращать полностью в нормальное состояние и воспользоваться тем что меня пока что не пытаются убить и есть неограниченные питательные вещества? Кстати…

– А с телом ничего не пытаются сделать? Там вскрыть к примеру, или еще что–то?

– Нет.

– Тогда еще один вопрос. А тебе достаточно только тех питательных веществ что поступают или нужны еще и металлы?

– Хорошо было бы чтобы были и чистые металлы, но в виду их отсутствия обхожусь пока что тем что имеется. Потери на преобразование гораздо больше, но ввиду неограниченности поступающих веществ это не играет роли в данный момент, тем более что в них содержится какая–то небольшая доля металлов. Необходимый же минимум получила, переработав искусственную руку.

Замечаю, что начинаю опять отключаться.

– Замечен ввод снотворных веществ, фиксирую угнетение функций мозга… – слышу словно через пелену голос Арти, который становится все тише и тише.

Прийти в себя, поговорить с Арти, дождаться новой порции снотворного и опять отключиться. Одно и то же из раза в раз. Сколько я уже таких циклов пережил? Десять, двадцать? Время в этой темноте течет по–своему, и чем дальше, тем сложнее становится ориентироваться. Вроде бы совсем недавно просыпался и вот снова.

– Арти, какие новости на этот раз? – спрашиваю у нее, придя в себя в очередной раз.

За прошедшее время она успела восстановить тело полностью, как и нейроинтерфейс, и сейчас мы немного тянем время, давая ей завершить начатые модификации. Почему бы не воспользоваться любезно предоставленной возможностью, а то кто знает что будет после того как я открою глаза? К сожалению, узнать что–нибудь о внешней обстановке так и не удалось, Арти никак не удается обнаружить какую–либо сеть, такое чувство что я лежу в каком–то специально изолированном месте. А может реанимационная капсула как раз такое место, я же никогда не проверял?

Профессор Словицкий в очередной раз ночевал рядом с регенерационной капсулой, где лежит его пациент. Персонал центра начал за спиной называть ученого психом, пока что не рискуя высказывать это в лицо ему, но чем дальше, тем громче становятся шепотки. Но профессору было плевать, он наткнулся на такое, что перевернуло уже не один раз его представление о нейросетях.

Каждый новый день приносил какое–то открытие, которое буквально повергало ученого в шок. Вот и сейчас он проснулся, среагировав на сигналы аппаратуры, и принялся тщательно изучать выдаваемые данные. Больше всего на свете ему хочется вскрыть этого парня, залезть к нему в голову и тщательно все исследовать там, но нельзя же…

Правда, чем дальше, тем больше профессор склонялся к одному варианту, тем более что за него ему очень хорошо заплатят, а так же позволят дальше заниматься любимым делом, но уже подальше от этих чистоплюев, как он стал называть остальных в этом научном центре.

Изучая показания приборов, ученый не переставал удивляться, ведь они сейчас показывали сильную активность мозга, при фактическом нахождении парня в немного странной коме, когда по всем показателям он уже восстановился, что вызывало не меньше вопросов. А еще больше вопросов у него вызывают непрерывно происходящие процессы в организме пациента: там что–то постоянно изменяется, словно модифицируется, это не говоря про увеличивающееся количество нанороботов.

И если он правильно понимал, то тот прямо в данный момент обменивается какими–то сигналами со своей нейросетью. Словицкий даже рискнул бы сказать, что он общается с ней, что считается, мягко говоря, бредом, ведь нейросеть может только выполнять команды, но никак не полноценно общаться, максимум давать отчет. Тут же все указывает на полноценное общение или что–то близкое к этому и это уже далеко не в первый раз. Вначале ученый думал, что ему показалось, но второй, третий… наблюдая данную картину снова и снова он все больше убеждался в своей гипотезе.

О чем–то крепко задумавшись, он кивнул своим мыслям и неразборчиво зашептав начал активировать специализированную аппаратуру для прямого подключения к нейросети. До этого профессор пытался опосредственно взаимодействовать, но безрезультатно: все его попытки разбились о полное игнорирование нейросетью всех его потуг. Если физически вскрывать парня он все же слегка опасался, приказ начальства был не двусмысленным, то вот следы подключения к нейросети со стороны оборудования он сможет запросто подчистить, и никто ничего не докажет

Закончив настройку, Словицкий с фанатичным блеском в глазах начал набирать команды в компьютере, запустив подключение. Парень, лежащий в реанимационной капсуле, резко дернулся и забился словно в судороге. Тревожно запищали приборы, выдавая совсем уж фантастические показатели.

Недовольно поморщившись, ученый, однако, не прекратил свои попытки, а наоборот усилил напор, пробуя уже грубой силой получить доступ к нейросети и используя собственные наработки.

Внезапно парень затих, а показатели аппаратуры зашкалили. Еще миг, и он рывком поднялся, выбив крышку капсулы и уставившись немигающим взглядом на профессора.

– Закончены начатые модификации. Считаю, что пора выходить из комы. – ответила Арти на заданный вопрос и несказанно порадовала меня, все же эта темнота угнетает.

– Отлично, можем пробуждаться? Как там мое тело?

– С телом все в порядке, готово к работе. Сделала небольшой запас питательных веществ.

– Слушай, а что там с моими прошлыми модификациями, как с ними быть, часть тела новая, часть старая?

– Я перестроила весь организм в процессе восстановления. Сейчас, можно сказать от прошлых улучшений ничего не осталось, есть только новая общая база, которая превосходит все что было примерно на двадцать процентов.

– Понятно, тогда начинай возвращать меня к нормальному состоянию.

– Принято, начина… – неожиданно ее ответ оборвался.

Внимание, внешняя атака, активирую протокол активной защиты.

Внимание, попытка прямого подключения.

Что за херня? Что блин происходит?! Ошарашенно смотрю на сообщения от Арти.

Происходит экстренная активация модулей.

Попытка прямого подключения заблокирована.

Тело почувствовалось сразу и целиком. Выгибаюсь от прострелившей его боли, ощущения словно его целиком свело судорогой. Пробую пошевелиться, но оно и не думает слушаться меня. Я даже глаза не могу открыть, слышу только оглушительный писк каких–то приборов!

Как боль резко появилась, так же она и пропала.

Внимание, активная защита не справляется!

Внимание, неизвестные атакующие алгоритмы!

Возможна потеря контроля над управляющим ядром!

Внимание, запущен процесс экстренного дублирования!

Внимание, угроза жизни носителя!

Внимание, критическая нагрузка на системы нейросети!

Голова чуть–ли не взорвалась от боли. Дергаюсь и рывком поднимаюсь, ударяясь обо что–то и выбивая эту преграду. С трудом открываю глаза и упираюсь взглядом в какого–то мужика в белом халате и с безумным взглядом сидящего за компьютером. Это же он пытается взломать Арти!

Чувствую, что к голове прикреплены какие–то датчики, а в тело входят какие–то трубки. Срываю их рукой и выскакиваю из капсулы, как–то автоматически оценивая обстановку вокруг. Сравнительно небольшое помещение, в нем капсула, заполненная до половины какой–то жидкостью, несколько столов, куча аппаратуры, диван, два стула.

Хватаю экзекутора рукой за шею и поднимаю над полом, прекращая его попытки выстрелить в меня чем–то из пистолета странного вида, которые он начал предпринимать сразу после моего пробуждения. Какой–то легкий он. Мужик в медицинском халате сучит ногами и бьет кулаками по моей руке, но все тщетно. Отмечаю все эти факты как–то отстраненно, словно не со мной происходит.

Неожиданно двери в помещение распахнулись и сюда ворвалось трое человек в форме.

– Отпустите его, пожалуйста! – громко выкрикнул один из них, с опаской смотря на меня.

Ну раз так вежливо, то разжимаю руку, и мужик падает на пол кулем, жадно хватая ртом воздух. Правда недолго ему там валяться пришлось, его сразу же скрутили и утащили куда–то, оставив меня в одиночестве.

Э-э, я что–то не понял. Это же я как бы буйный пациент здесь, почему скрутили его, а не меня? Куда я попал?!

Глава 18

В интересное место меня угораздило попасть и в придачу застрять тут на неопределенный срок.

Поняв, что проснулся и сна больше ни в одном глазу, сажусь на кровати и смотрю в стенку перед ней, все равно здесь глазу не за что уцепиться, и продолжаю предаваться начатым размышлениям.

Все бы ничего, и спокойно тут и кормят хорошо, вот только ничего не понятно на счет моего выхода отсюда: я вроде как уже и здоров, но выпускать не спешат, отговариваясь общими фразами.

Можно было бы сказать, что хотят меня получше исследовать, так тоже нет: взяли несколько раз различные анализы, просканировали, но там уже Арти во всю работала и выдала им правильные результаты, а не те что есть на самом деле. Хотя смысла от этой подмены особого не вижу, все равно пока был без сознания меня успели отсканировать скорее всего вдоль и поперек, правда никто мне этого в лицо не сказал и не упрекнул. Да они даже никак не отреагировали на правильные результаты, словно так и должно быть!

А может у них нет данных по сканированию меня в разобранном, точнее раздавленном, состоянии? В любом случае сказать Арти чтобы она не меняла результаты я не успел, а точнее позабыл что ей раньше была дана такая команда и ее никто не отменял. Что будет то будет, поздно уже в этом плане дергаться.

Что еще странно на мой взгляд – никто особо не интересуется мной. Никаких расспросов, никаких попыток узнать, что со мной такое. После того как пришел в себя и чуть не задушил одного из местных врачей–ученых, с которым до сих пор не все понятно: то ли он какой–то фанатик от науки и хотел разобрать меня на запчасти по собственной инициативе, то ли просто так совпало, то ли это был приказ начальства. При вопросах про него все удивительно ловко соскакивают с этой темы, словно здесь не ученые обитают, а какие–то шпионы, специально обученные уходить от неудобных вопросов. И это наводит на мысли, что не все так просто с ним.

Но ладно расспросы касательно моего состояния, но почему никто не интересуется произошедшим в городе? Не было ни одного следователя или хотя бы простого военного. Лишь раз пришел обычный медработник и уточнил мои данные и помню ли я в результате чего попал сюда, что можно кое–как, с большой натяжкой, отнести к этим самым расспросам.

У них нет информации о том, кто именно вывел из строя меха? Да ну, бред, там же камер хватало, что–то должно было сохраниться, не говоря про возможных очевидцев. А если нет, ничего не осталось и никто не видел? Тогда какая картина?

Если правильно понял из все же кое как вытянутой информации из занимавшихся мной врачей, то меня нашли под мехом, заваленным обломками дома. А значит могли предположить, что я там прятался. Что–то иное мне в голову не приходит, учитывая, что был безоружен и без экзоскелета. Если только предположить, что оружие, как и броню или завалило где–то дальше или потерял в ходе сражения.

М-да, все равно звучит не очень и не объясняет почему ко мне никто не пришел хотя бы поинтересоваться где вверенное мне снаряжение. Может после выхода отсюда меня ждет все это счастье? А может в связи со всей этой войной всем пока что просто не до этого. Хм-м, а не для этого ли меня здесь держат, ждут пока прибудет следователь или кто–то вместо него? Возможно–возможно…

После моего первого пробуждения здесь, меня быстро отвели в небольшую комнатушку, которую явно второпях переоборудовали под жилое помещение: на полу видны следы от каких–то шкафов и ящиков, которые стояли неподвижно явно не один год, но сейчас тут только кровать и тумбочка, даже душа нет, приходится ходить через весь этаж, ну и конечно же стены, покрашенные в однотонный цвет, который на второй день моего пребывания здесь начал слегка раздражать. А я здесь уже четвертый день… с каждым прошедшим днем степень раздражения этим цветом растет пропорционально проведенному времени рядом с ним.

Прогуляться никуда не пускают, только до туалета с душем и обратно, ни телевизора, ни компьютера, ничего. Еду приносят сюда, не давая под этим предлогом выбраться куда–то за пределы очерченного маршрута. Не представляю, как остальные пациенты справляются со скукой, а они тут точно есть, видел их в коридорах. Хотел один раз в наглую пройти дальше, так молчаливая охрана сразу же вежливо, но непреклонно завернула обратно.

Единственное что как–то скрашивает мое пребывание здесь – это Арти, которая смогла пробиться в местную сеть, правда там хватает дополнительно защищенных участков, но в интернет пролезть вышло.

Стоило выпасть из реальности всего лишь на неделю, как мир снаружи успел всколыхнуться от вспыхнувшей с новой силой войны: на следующий день после нападения меха натовцы ударили по всему фронту и начали вполне успешно продвигаться вглубь, перемалывая любое сопротивление. Слушая Арти возникло впечатление, что они знали где и когда ударить для максимального эффекта. Я понимаю, что разведка не дремлет, но как–то уж слишком все это выглядит хреново…

Однако несмотря на весь их напор где–то получилось заблокировать их наступление почти сразу, а где–то же только совсем недавно, в итоге чего значительная часть пограничных территорий все же оказались оккупированы противником.

Причин такой резкой перемены в тактике Арти в интернете найти не смогла, там вообще удивительно мало информации касательно войны, не говоря про последние события. Единственное что она накопала – это то что натовцы перестали устраивать геноцид мирному населению на захваченных территориях.

Нет, они, разумеется, ввели жесткие правила, комендантский час, и вообще всячески закрутили гайки, но тупого истребления всего живого больше не было, во всяком случае так получается из найденной информации. Скорее даже они наоборот начали о нем заботиться что ли. Ну точнее, как заботиться? Если где–то в результате сражений происходило нарушение основных жилищных коммуникаций, то они помогали восстановить их.

Вброс это или правда – неизвестно, но в интернете упорно циркулируют об этом слухи. Ощущение, будто воющие стороны пришли к каким–то договоренностям по поводу гражданского населения, но почему–то слабо верится в это.

Наша же армия пребывает в странном состоянии. С одной стороны, продвижение противника дальше заблокировали, а с другой, отвоевать обратно не получается. Если судить по одному очень интересному документу неизвестно как попавшему в интернет, то в армии сейчас идет срочное переоснащение, причем касается оно всего: от ручного оружия до техники.

И именно из–за этого натовцем удалось достигнуть такого успеха в своей последней атаке: они ударили как раз в тот момент когда активно происходило перевооружение и освоение новинок. Вот только на мой взгляд выглядит это глупо как–то. Зачем повально переоснащать военные части, пусть и на небольшое время, но лишая их былой эффективности, особенно те, которые стоят на самом фронте? Их, как по мне, стоило заменить уже частями с новым оружием, а самих отвести в тыл на время переоснащения.

Ладно, старое оружие у них разумеется никто тотчас не забирает, но ведь к новому тоже нужно привыкнуть, а судя по все тому же документу, там насильно всовывали новинки и заставляли срочно осваивать их, почти сразу забирая старое, но вот этот промежуток времени, который выделялся на освоение, был совсем мизерным. В чем смысл? Не знаю. Если только впереди не предполагается что–то такое… для чего старого оружия будет точно недостаточно. К сожалению, узнать, что конкретно за новинки не вышло, даже никаких намеков нейросеть не смогла найти.

Поднимаюсь с кровати, потягиваясь и отвлекаясь от размышлений о глобальном. Все это конечно прискорбно, что натовцы пока что побеждают, но и у нас же сидят не полные профаны, не смотря на все потоки грязи, льющиеся уже не первый год на армию. И говоря про нее, я имею ввиду российскую, под которую пытается косить и наша, по сути являясь уже ее частью, не смотря на весь независимый статус – союз и интеграция как–никак.

Структура, в которую вбухиваются такие деньги и в которую отбор на офицерские должности, по конкуренции можно сравнить с поступлением в какой–нибудь сверх престижный вуз, априори не может быть хреновой на мой взгляд. Последние лет двадцать за нее конкретно взялись, вычищая от всяких некомпетентных личностей, которые иногда пытались туда просочиться. Правда все это лежит далеко не на поверхности и узнать получилось лишь после того как Арти перелопатила весь интернет по моему запросу еще перед тем как пришел записываться в армию.

Закончив с потягушками, начинаю приседать и отжиматься. Двести раз присесть и столько же отжаться. После восстановления, проведенного Арти, тело стало еще выносливее и сильнее. Во второй день со скуки попытался довести себя до изнеможения. Раньше закончилось терпение на тысячном отжимании, удалось добиться лишь легкого утомления, но никак не полной отключки мышц. А ведь это далеко не предел. На что же способны военные модификанты, если даже я выдаю такие результаты? Бежать десятки, а то и сотни километров без перерыва? Про них ходит много историй и раньше мне казалось, что большая часть из них выдумка, но теперь…

Плюнув на обычные отжимания, отталкиваюсь от стены и становлюсь на руки начиная отжиматься вверх ногами, дополнительно тренируя контроль равновесия и попутно продолжая думать обо всем что приходит в голову, лишь бы убить время до завтрака, который должен быть уже скоро, через полчаса максимум.

Место куда меня занесла судьба оказалось довольно интересным с какой–то стороны, но уж точно не со стороны пациента. Ранее научный центр, а теперь больница, совершенно не приспособленная под лечение такого количества больных, да и вообще не сильно приспособленная для лечения. Тут же раньше проводились только разные исследования и разработки, без вот всего этого в виде кучи людей разной тяжести травмированности. Если бы у меня была возможность походить по этому центру или хотя бы полазить по всей его сети, то тогда он был бы гораздо более интересным, а так…

Нападение меха на военную базу и городок сильно загрузило все ближайшие и не очень медицинские учреждения. Меня, как и еще сотню пострадавших поместили вот сюда. Если Арти наткнулась на правильную информацию, то этот центр сейчас находится почти у самого фронта на территории России, так уж получилось. Но несмотря на это что–то не видно, чтобы нас спешили эвакуировать.

В сети центра почти ничего важного не удалось узнать, все самое интересное видимо находится в дополнительно защищенных сегментах, а от того до чего удалось добраться мне не тепло и не холодно. Ну вот узнал сколько нас здесь, узнал сколько мы съедаем за день и еще кучу разной технической и не очень информации, касающейся в основном нашего размещения и обслуживания. А вот узнать историю болезни или лечения, не говоря про досье врачей, или хотя бы просто кто лечащий врач – это уже фигушки. Не говоря про то чтобы добраться до описаний исследований, проводимых здесь.

Плавно выгибаюсь и становлюсь на ноги. Вроде разогрелся. Ладно, тянуть больше смысла нет, все равно ничего не изменится в ближайшее время: для модификации тела нужны металлы, и много, а мне их взять сейчас негде, так что можно и посмотреть на свои характеристики, оценить, так сказать, свои текущие возможности. А улучшения самой себя Арти пока почему–то не хочет просчитывать, прося дать ей время. Нахожу взглядом слабо заметную иконку и мысленно жму на нее, оказываясь в нужном окошке интерфейса нейросети.