Текст книги "Алтайские сказки"
Автор книги: Всеволод Иванов
Жанр:
Биографии и мемуары
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)
Всеволод Иванов
Алтайские сказки
I
КУРГАМЫШ-ЗЕЛЕНЫЙ БОГ
Туянчи-Осень траву поела, листья дерев жует.
Старая, злая; нос – чисто гнилой сучок, лицо – прошлогодняя саранка. Клыки скалит.
– Все пожру!
Дрожат листья, жмутся – умирать никому не хочется.
Ладно.
По Желтому озеру на бревне плывет Кургамыш-зеленый бог. Лицо – широкое, ласковое лицо, а глаза, как у лошади – большие. Хохочет:
– Гу-у… Я плыву… Гу-у…
Эхо кувыркается со скалы на скалу, с горы на гору. Ручьи бьют каплями серебряными о камни:
– Ти… ти… ти…
Здравствуются с зеленым богом.
Туянчи увидала его. Озлилась еще сильнее.
На кедр вскочила. Шипит:
– И тебя слопаю!
И Кургамыш ее увидал.
Как вскрикнет:
– Зачем лес портишь, кикимора?
А та как плюнет. Слюна в озеро пала, льдинками поплыла. Холодом пахнуло.
Кургамыш тоже рассердился.
– Я тебя! – кричит.
Выскочил на берег, к Туянчи бросился.
Схватились они биться.
Черным клубом пыль идет; вода кипит; горы стонут. Тайга колеблется, как платье от ветра.
– Убью! – рычит Кургамыш.
– Съем! – шипит Туянчи.
Ладно.
И день. И два. И три. Конца битве не видать…
Только листья качаются, жмутся, молятся:
– Хорошо бы Кургамыш победил! Ах, хорошо!
Узнал старый бог-Кутай, всем богам бог, у которого трон из чистого золота в тени березы с алмазными листьями, а подножье – облака, а конь – синегривый, а чамбырь из красного гаруса. Сказал:
– Нельзя богам сердиться, накажу. Бросьте.
А те не бросают. Кургамыш отогнул лицо от драки, крикнул:
– Вот убью и брошу.
И опять за лицо Туянчи схватил.
И махнул рукой старый бог-Кутай. Рассердился.
В невидимом вихре понеслись Туянчи и Кургамыш. Крутятся, вертятся.
Ветер. Стужа.
Зима, по-вашему, приходит.
Когда повернется к земле Туянчи, – космы упадут на бор, вздохнет – снег идет, холодно.
Кургамыш повернется: оттепель, солнце выглянет.
И так долго носятся.
А потом Вунт едет – конь у его белый, седло из старой меди, а подковы из китайского золота.
Улыбается.
– Будет, – говорит: – тепло надо. Уходи, Туянчи.
Туянчи прячется в логовище. Злится, когти точит:
– Подожди… – шипит.
Опят плывет по Желтому озеру Кургамыш-зеленый бог. Хохочет:
– Гу-у… Я плыву… Гу-у…
Травы ему кланяются, ароматы курят. Листья навевают прохладу. Радуются:
– Наш бог плывет…
А он лицо широкое, лохматое как кедр, во все стороны поворачивает. Хохочет от радости:
– Гу-у… Гу-у…
II
БАРАН
Ходит баран по горам. Жирный.
Ладно.
Кучича – злая ведьма в болоте лежит. На солнце брюхо греет.
Думает:
– Если год брюхо на солнце держать – сильно оно блестеть будет?
И видит – вверху по горам, баран ходит. Курдюком трясет.
Говорит Кучича:
– Баран! Дети есть у тебя?
– Есть, – ласково отвечает баран. (Все жирные ласково отвечают.)
– Хочешь, – говорит Кучича, – научу их брюхо на солнце греть?
Думает баран:
– Если я по горам лазить умею, да еще мои баранята брюхо греть научатся (а это что-то должно быть умное), и совсем хорошо барану на свете жить будет.
Говорит баран:
– Учи.
Ладно.
Одно лето – зима выпила, другое выпила, только за третье принялась пожелтело оно с перепуга…
Говорит Кучича:
– Бери своих баранят. Научились.
Обрадовался баран, с радости из курдюка сало даже закапало.
Говорит:
– Спасибо.
Видит: тащатся в гору баранята. Втрое жирнее отца. Втащились – и хлоп!
Лежат кверху брюхом. Шерсть только шелковистую ветер на брюхе в колечки завивает.
Ладно.
Лежат. Солнце брюхо им греет.
Думает баран:
– Вот сейчас должно быть оно и придет.
Ждал, ждал. Ничего не дождался.
Говорит:
– Айда, баранята, по горам лазить.
– Нет, – отвечают баранята, – брюхо тогда солнце греть не будет. Не пойдем.
Лежат да еще кричат на отца:
– Тащи травы! Жрать хочу, видишь брюхо морщится с голоду.
А Кучича в болоте от радостной злости лапами в кочки бьет, прыгает:
– Вот, мол, – наделала.
А баран – все тоньше и тоньше и курдюк пропал. Плохой стал баран.
А баранята по-прежнему брюхо греют.
Ладно.
Узнал дух Ори про Кучичу, плюнул и сказал:
– Вот, дура, как теперь баран без курдюка будет.
Рассердился. Взял Кучичу в сало превратил и барану в курдюк всунул.
– Болтайся, – говорит.
А баранят съел.
– Все равно, говорит, не заблестите.
Я говорю:
Вот почему, когда барана на спину положишь – орет, а курдюк редко хорошему человеку достается – Кучича там торчит. Злая.
Ладно.
III
КУЯН
Койонок-бог (борода – пихта верхушкой вниз) сидел в тени березы с золотыми листьями. Иримчик жует и губами толстыми (доволен!) шлепает:
– Н-на!.. Н-на!..
А там, подле подошвы горы, далеко, заяц-Куян, обжора, траву щиплет.
Смотрит на Койонока, пыхтит:
– Хорошо богу живется. Волков на его нет, коршуны трусят. Благодать!
Пощипет траву, ноздрей поведет, недоволен.
Говорит:
– Хоть бы мне листьев золотых с березы поесть.
Ладно.
Куян долго думал (от дум даже шерсть полезла), решил:
– К богу-Койоноку пойду.
Пришел.
– Здравствуй, бог, – говорит, – как живешь?
Койонок отвечает:
– А ничего живу. Хорошо. Даже когда надоедает так жить.
– Как не надоест, – говорит Куян, – ишь борода-то какая большая. Как следует чесать – год чесать надо.
– Верно, – отвечает Койонок, – долго надо чесать.
Молчат и друг на друга смотрят.
Ладно.
Куян говорит:
– Хочешь, сказку расскажу?
Бог-Койонок думает: какие у зайца сказки.
Но (добрый был) отвечает:
– Рассказывай.
Куян сел около кошмы, расшитой шелком, у ног бога. Сам на листья смотрит, облизывается, а сам говорит…
А так как все время облизывался – хорошо у Куяна выходило. И степь, будто не степь, а кумыс столетний. Колки – не колки, будто аракчины, каменьями разукрашенные, по степи разложены.
Ладно.
Койонок крякнул одобрительно:
– Эк!.. вот заяц!
Спокойно ему стало. Уснул. С кошмы свалился.
Заяц сейчас к березе, давай листья жрать. До того нажрался, брюхо как шишка кедровая крепкое стало.
Нажрался, уснул.
Ладно.
Богу-Койоноку снятся сны дурные. Неприятные для бога сны, – то лошадь уросит, то вместо айрана грязь пьет.
Еле проснулся.
Чует – затылок ему солнце печет.
– С чего бы это, – думает, – тень всегда хорошая
...
конец ознакомительного фрагмента
