Текст книги "Снова о будущем: Есть ли перспективы у нынешней интеллигенции?"

Автор книги: (ВП СССР) Внутренний Предиктор СССР

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)

Аналитическая записка
Снова о будущем: Есть ли перспективы у нынешней интеллигенции?

Сентябрьская аналитическая записка 2001 года “О причинах «международного терроризма»: нищие духом – не блаженные, но опасно блажные” начиналась так:

«“Новая газета” (№ 59 (702), 20 – 22 августа 2001 г.) в рубрике „Трудно быть человеком. Диалог с современником“ опубликовала беседу с писателем Даниилом Граниным [1], озаглавленную “Требуется будущее”. Но прежде, чем обраться к тематике беседы, приведём тот контекст, из которого мы взяли эпиграф [2]:

«Мне кажется, никогда ещё не было такой массовой потребности осмыслить своё прошлое, какая наблюдается у людей сейчас. Наше прошлое загадочно. Оно загадочно не столько по фактам, которые когда-нибудь ещё и ещё вскроются, а психологически.

Для меня это именно так. Фактов мне хватает. Я сыт ими по горло.

Я нищ методологически.

Факты не могут объяснить для меня самого главного – психологии людей. Забираясь назад, вглубь, каждый из нас останавливается в том пункте, далее которого ему идти уже невозможно; молодым людям проще – они идут налегке, не обременённые соучастием. Я говорю о соучастии не криминальном. Молекулярный уровень анализа позволяет мне рассматривать соучастие даже в мыслях. “Это было при мне, и я был с этим согласен” [3], – вот что я имею ввиду. Вот пункт, подле которого замедляется шаг, когда мы бредём назад, в собственную жизнь. Подле этого пункта мы занимаем круговую оборону и отстреливаемся до последнего патрона, потому, что последний бережём для себя».

Таково признание другого представителя благонамеренной либеральной интеллигенции – писателя Моисея Израилевича Меттера (литературное эссе “Пятый угол”, журнал “Hева”, № 1, 1989 г.). А благими намерениями вымощена дорога в ад, проходящая через тот именно пункт, возле которого предвидится «круговая оборона до последнего патрона». Причину же вынужденной необходимости «занимать круговую оборону» и «отстреливаться на неком психологическом рубеже до предпоследнего патрона», поскольку «последний патрон» предназначен для самоубийства, названа им правильно: это – методологическая нищета, если методология – наука,

· во-первых, о МЕТОДАХ диагностики разнородных проблем и,

· во-вторых, о МЕТОДАХ выработки способов (рецептов) их разрешения».

Когда работа над сентябрьской аналитической запиской дошла до этого места, она была прервана на несколько дней сообщением о террористических актах 11 сентября 2001 г. в США. После этого события тематика её во многом изменилась. Но изначально затронутая в ней проблематика порождения будущего свершившимся прошлым и текущим настоящим всё же требует освещения для того, чтобы будущее не стало воспроизведением прошлых нравственно-этических ошибок и злоумышлений, воплощаемых в жизнь на новом качественном и количественном уровне развития образования, науки, технологий и техники глобальной цивилизации. Поэтому спустя три месяца мы возвращаемся к беседе Кима Смирнова с Д.А.Граниным и прокомментируем некоторые выдержки из неё:

«В советские времена деньги мало что значили. Были другие вещи, заменявшие их, – власть, привилегии, должности, знакомства, блат. На деньги мало что можно было купить. Трагедия Остапа Бендера была неизбежна и символична [4]. Сегодня «Золотой теленок» читается совершенно иначе. Стремление Остапа приобрести миллион, не заработав его, – нормальное состояние многих, если не большинства, наших людей.

Мы все подверглись некоей бендеризации. И это чересчур [5]. То, что мы когда-то осуждали в капиталистическом мире, – культ денег, власть «золотого тельца» – настигло и нас. Причем в яростном виде. Наш переход к нормальным общечеловеческим ценностям проходит болезненно, с теми перехлестами, которые всегда были характерны для России, но еще и с переборами, характерными для раннего, бесчеловечного капитализма [6], от которого весь мир уже удалился на два-три века».

Как можно понять из этого, настоящее, – мягко говоря, – не радует и не восхищает тот слой интеллигенции, выразителем мнения которого является популярный в «тоталитарном» прошлом писатель – «либерал» и «гуманист». Настоящее не вдохновляет этот слой интеллигенции и вызывает у него некоторое омерзение. Если от действительности не удаётся укрыться в мечтаниях и грёзах, навеваемых киносериалами и прочим искусством, наркотой (почти общеупотребительные алкоголь и табак – тоже наркотики) [7], то остаётся апеллировать к прошлому и к будущему.

Прочувствованное в своём личном опыте прошлое для поколения людей, к которому принадлежит Д.А.Герман-Гранин (род. в 1919 г.), – это эпоха сталинизма, в отношении которой общество разделилось («державники», «тоталитаристы» – «за», «либералы», «гуманисты» – против); потом время надежд «хрущевской оттепели», обманувшей всех – и «державников», и «либералов»; а потом – беспросветный лицемерно-ханжеский показушно благообразный «застой», предшествовавший объявлению не менее лицемерной перестройки, приведшей к краху в её ходе и советского общества, и его официальной идеологизированной культуры.

Но именно в «оттепель» и в «застой» родились, выросли и получили образование большинство представителей ныне властного поколения политиков, бизнесменов, госчиновников, совокупная деятельность которых вызывает недовольство «либеральной» интеллигенции. Тогда – в «застой» – и произошла та «бендеризация» подростков и молодежи, которая так ущемила «либеральную» интеллигенцию в постсоветские годы. С одной стороны – массовыми тиражами начали издаваться “Двенадцать стульев” и “Золотой телёнок”, растлевавшие подростков примером стиля жизни «великого комбинатора», а с другой стороны – попытки последовать этому примеру в жизни только в редких случаях по отношению к их массовости пресекались правоохранительными органами государства. Но главное – то же партийно-чиновничье государство деятельно пресекало попытки борьбы с «бендеризацией» самих тружеников по их инициативе под тем предлогом, что заявление о том, что в нашем обществе такое возможно – клевета на общественный строй.

Это говорит о том, что в эпоху «застоя» лидеры «либеральной» интеллигенции не были «властителями дум» внутренней оппозиции партийно-чиновничьему строю, а пребывали в самомнении, что таковыми являются. Властителем дум был О.И.Бендер. Но опьянённая самомнением «либеральная» интеллигенция вспомнила о «бендеризации» только теперь, под давлением того обстоятельства, что маленькие «бендеры» выросли и занялись «великим комбинаторством» в бизнесе и в деятельности государственного аппарата. Пока же в годы застоя «бендеризация» – растление подростков – успешно осуществлялась в обществе, ни один голос против неё не прозвучал ни из стана советских «правозащитников», ни из уст «либеральной» интеллигенции вообще.

Однако, продолжим цитирование:

«Большая часть этих проблем, невзгод, несправедливости [8] досталась культуре и науке. Несмотря на то, что советское общество было устроено антиисторично [9], его наука развивалась довольно эффективно. И – хотя, может быть, это и идет вразрез с нынешними стереотипами – культура тоже. Рискну даже сказать, что у нас был золотой период искусства. Он ведь во многом определяется его вершинными достижениями. Но разве не вершины Шостакович, Прокофьев, Свиридов, Дунаевский, Соловьев-Седой, другие замечательные авторы советской песни? Писатели – Зощенко, Пришвин, Платонов, Паустовский, Каверин, Катаев, Шолохов, Булгаков, Ахматова, Твардовский, Ольга Берггольц, Евтушенко, Вознесенский, Ахмадулина, Левитанский, Межиров… Кино – Довженко, Козинцев, Трауберг, Хейфиц. Театр вообще золотой – Товстоногов, Эфрос, Ефремов, Любимов…

– Акимов, Рубен Симонов, Гончаров…

– Да, я считаю – все это имена золотого периода культуры. И между тем это тоталитарный режим. Как тут связать концы с концами? Каково взаимодействие между тоталитарным режимом и такого рода расцветом (ставьте его в кавычки или без кавычек, как вам угодно будет)? Тут есть глубокие, мало еще нами обдуманные [10], осознанные причины.

Идеологи тоталитарного общества немало сил прилагали, чтобы представить культуру и науку визитной карточкой, парадным фасадом, знаменем этого общества. И наука, культура действительно стали играть роль знамени [11], что вообще-то им несвойственно. Но, по природе своей призванные служить истине [12], они – непредсказуемо для тех, кто пытался наделять их идеологическими, пропагандистскими функциями, – нередко объективно становились как раз знаменем борьбы против лжи, казарменного, принудительного оптимизма, идеологического оболванивания».

Парадокс (с его точки зрения) состоит в том, что, если в развитии культуры в целом, науки и искусств, в частности, в советском прошлом и было что-то хорошее на взгляд Д.А.Германа-Гранина, то это хорошее как-то противоестественно не только пришлось на ненавистную «либералам»-«гуманистам» эпоху сталинизма, но образование, культура, искусства ещё и развивались при деятельной и непосредственной поддержке «тоталитарного режима»:

«Возьмите военную поэзию и прозу. Да, многое корежилось цензурой, было под запретом, ждало лучших времен в писательских столах. Но и в том, что печаталось, – сколько горькой правды! И „Спутники“ Веры Пановой, и „Василий Теркин“, „Дом у дороги“ Александра Твардовского – это честные книги, пусть даже в них не вся правда о войне. „В окопах Сталинграда“ Виктора Некрасова – безупречная правда. А ведь получили эти произведения Сталинские премии!Конечно, надо трезво понимать, что кто-то получал Сталинские премии, но кто-то – лагеря, ссылки; что и культура, наука находились под гнетом репрессий; что генетика в конечном итоге была замучена лысенковщиной и идеологическим террором. Но надо помнить и то, что в 20-е и даже 30-е годы будущие лауреаты Нобелевской премии – генетики приезжали в СССР учиться у Николая Вавилова.

Ну а как сейчас? Сейчас уже едут не к нам, а от нас. То, как обращаются у нас с наукой и культурой в течение правления последних 10-12 лет, постыдно. Это правление привело, по сути, к изгнанию из страны огромной части творческой, талантливой, наиболее активной части интеллигенции – ученых, музыкантов, художников. Их буквально выталкивали – и материальными невзгодами, и отношением со стороны государства по остаточному принципу.

Мы до сих пор не хотим, боимся опубликовать данные, сколько же ученых, деятелей культуры покинули страну за последние десять лет. А это ведь тысячи, если не десятки тысяч.

А почему? Почему в самых фирменных вузах Петербурга – Политехническом, Электротехническом – профессор получает в десять раз меньше, чем какая-нибудь девица, у которой главная заслуга – её бюст и которая сидит секретаршей в частном офисе или в канцелярии мэрии, приемной депутата? Ее зарплата начинается с 300 долларов [13], практически же она имеет все 500. А квалифицированнейший научный работник, стыдно сказать, – 50. Но, собственно, почему стыдно? То есть почему стыдно мне, а не нашей власти?»

На фоне достижений эпохи сталинизма в развитии образования, науки, культуры в целом названные Д.А.Германом-Граниным «достижения» эпохи либерализма, начатой 1985 г., затруднительно назвать иначе как вредительством: был причиной его злой умысел либо преступная халатность и отсутствие профессионализма у пришедших к власти реформаторов – «либералов» – для пострадавших от их политики значения не имеет.

Но в действительности этот парадокс – вовсе не парадокс жизни общества, а выражение во мнении Д.А.Германа-Гранина и всех с ним согласных читателей внутренней конфликтности их реальной – фактической, а не декларируемой нравственности. И соответственно на вопрос, завершающий приведённую выдержку, можно дать один единственный внутренне состоятельный ответ:

Ныне государственная власть не ваша, граждане либеральные интеллигенты-индивидуалисты, претендующие на якобы самодостаточность своего творчества в искусствах и в науке. После 1991 г. установилась власть тех, от кого в годы сталинизма вас и защищал ненавистный и пугающий вас «тоталитарный режим», власть тех, кто при вашем попустительстве и активном содействии подвергся в своем подростковом возрасте и юности растлению «бендеризацией» [14].

То есть обществу, в том числе и многим представителям современной «либеральной» интеллигенции действительно было бы лучше работать и проще жить, если бы те, кто после 1985 года смог состояться в качестве политиков-реформаторов и бизнесменов, в ином варианте политики были бы обвинены в извращении принципов социалистического строительства, в государственной измене и в антиконституционной деятельности, направленной на свержение существующего социалистического строя, со всеми вытекающими из этих обвинений последствиями – для кого-то юридическими, а для кого-то психиатрическими.

Но и в этом варианте истории «либералы» интеллигенты были бы недовольны настоящим точно так же, как они недовольны и ныне, однако по другим причинам; а многих из числа тех, кто ныне «либералам» интеллигентам ненавистен и вызывает у них омерзение, в этом варианте истории почитались бы ими в качестве безвинных жертв «тоталитарного режима».

Это так потому, что быть недовольным настоящим это – неотъемлемое свойство либерального интеллигента-индивидуалиста, претендующего на признание остальным обществом его творческого превосходства вне зависимости от содержания этого творчества. А обстоятельства жизни, в которых он либо беспрепятственно выражает свое недовольство либо вынужден сдерживать свои «свободолюбивые порывы» – только фон, сопутствующий перманентному недовольству «либерала» интеллигента. «Либералам» же следует «лучше» знать историю, поскольку без этого невозможно понимание происхождения настоящего и невозможно видение задач общественного развития, решение которых предстоит в будущем.

И если обратиться к истории России в более давние времена, чем эпоха сталинизма, то к печали «либералов» выяснится, что периоды интенсивного развития науки и культуры в нашем Отечестве естественно совпадали с правлением деспотов: Пётр I [15], Николай I [16], Александр III [17] – приятно это или нет сознанию либералов – каждый по-своему в свою историческую эпоху положили начало государственной поддержке образования, науки, художественного творчества. И если названные деспоты в своей политике в чём-то были неправы, то по большей части это было следствием пороков их собственного воспитания и образования, а не следствием их намерений и усилий сделать Россию могучей державой, в которой благополучие всех её подданных (граждан – в современной терминологии, хотя это и не совсем одно и то же) надёжно защищены государством [18].

И похоже, что эта особенность свойственна «тоталитаризму» издревле. Во всяком случае, “Словарь античности” Йоханнеса Ирмшера и Ренаты Йоне [19] сообщает, что тирания как форма государственной власти, возникла в Греции в конце VII в. до. н.э. в процессе борьбы между разлагавшейся аристократией и растущими народными массами; появлялась прежде всего в городах с высокоразвитой экономикой; законодательство при тирании формально сохранялось почти всегда, хотя в полисах устанавливалось единоличное правление. Тираны проводили политику, направленную на улучшение положение демоса, оказывали всяческую поддержку развитию ремесла и торговли, изобразительного искусства и поэзии.

Соответственно, негативная оценка тирании впервые была дана в период так называемого «демократического правления», отрицавшего основополагающий принцип тирании – единовластие и подчинение всех единовластию.

И потому казалось бы, что история, и не только России, предлагает политически активной части населения выбор одного из двух:

· либо «тоталитаризм», в меру своего понимания справедливости и стратегических интересов общества,

O с одной стороны, – дающий гарантии обеспечения их спокойной жизни большинству простых людей и оказывающий государственную поддержку образованию, науке и художественному творчеству как отраслям развития культуры, и,

O с другой стороны, – безжалостно подавляющий заведомых негодяев, а кроме них – интеллектуалов (непонятых, понятых, но не признанных им так называемых «безвинных гениев», возводимых впоследствии в ряде случаев в ранг «посланцев будущего»), по тем или иным причинам показавшихся опасными для устойчивого существования режима.

· либо «либерализм» – как свобода индивидуализма от контроля за его деятельностью со стороны «полицейского государства», когда каждый действует по способности не только в отношении неодушевленных предметов, но и в отношении других людей, что приводит к беззастенчивому засилью ненасытно алчных негодяев в государственной и хозяйственной власти, которое влечёт за собой крах образования, науки, художественного творчества и завершается установлением охранительного по отношению к ним деспотичного «тоталитаризма».

Однако это не так: выбор в действительности шире. Но чтобы понять, в чём состоят альтернативы «тоталитаризму» и «либерализму», надо понять многое в природе исторически реальных «тоталитаризма» и «либерализма». Приведём некоторые афоризмы историка В.О.Ключевского, относящиеся к этой же проблематике:

«Творцы общественного порядка обыкновенно становятся его орудиями или жертвами, первыми – как скоро перестают творить его, вторыми – как скоро начнут его переделывать» [20].

По отношению к опыту еще только предстоявшего социалистического строительства в России (В.О.Ключевский умер в 1911 г.) другой его афоризм, проистекающий из хорошего знания им истинных нравов его современников, гласит:

«Общество Праведного Общежития, составленное из негодяев».

Понятно, что такое общество невозможно. Праведное общежитие – естественный итог продолжительной непреклонности в праведности многих и многих людей во многих поколениях, в результате чего возникает иная культура, качественно отличная от известных нам по историческому прошлому, которая не способна воспроизводить негодяев и в обществе которой негодяям нет места.

Но в исторический период зарождения, развития и становления праведной культуры, праведность негодяям – помеха. А те, кто нестоек в праведности, – неизбежно будут пособниками негодяев либо на протяжении всей своей жизни, либо в разные её периоды и мгновения; и как следствие – от репрессий, благонамеренно направляемых на защиту становления новой культуры от негодяев, неизбежно страдают и многие окружающие как вследствие целенаправленных усилий негодяев, желающих прийти к власти на волне недовольства необоснованными репрессиями, так и вследствие пособничества им нестойких в праведности и безнравственных услужливых холопов, готовых служить всякой власти.

Однако один из наиболее опасных штурмовых отрядов негодяев и их случайных и невольных пособников (в понимании истории В.О.Ключевским) составляют именно «либералы»:

«Начитанные и надорванные либеральные дураки, производящие впечатление умных только на таких же надорванных, но не столь начитанных дураков. Недовольны всем настоящим, а прошлое ругают за то, что непохоже на настоящее. Сентиментально-озлобленные бурсаки киевско-могилёвского покроя». «На что им либерализм? Они из него не могут сделать никакого употребления, кроме злоупотребления» [21].

Такими афоризмами В.О.Ключевский охарактеризовал почитавшиеся прогрессивными в кругах либеральной интеллигенции России с середины XIX века устремления к переустройству общества на принципах социализма, предсказывая тем самым неизбежные злоупотребления негодяев и их пособников при попытке осуществления этих идеалов на практике. Хотя злоупотребления 1917 – 1940-х годов и привели к некоторому шоковому отрезвлению интеллигенции, однако вопрос о негодяях не привлёк к себе должного внимания представителей «либеральной» интеллигенции.

Представители «либеральной» интеллигенции претендуют возвести своё сословие в ранг не только «мозга», но и «совести нации» и «гласа народа», утверждая что только через интеллигенцию народ говорит с другими народами, Богом, потомками. Поскольку же негодяи и нестойкие в праведности рассредоточены по всем формально различимым социальным группам [22], вопрос о негодяйстве в собственной среде и личном негодяйстве каждого из них – вопрос крайне неприятный для претендентов на роль «совести нации». И потому «либералы» вопрос о собственном негодяйстве всегда и повсеместно обходят стороной, не вдаваясь в подробности.

Поэтому, сталкиваясь с тем, что какие-то идеалы прошлых поколений «либералов» не удалось воплотить в жизнь, «либералу» последующих поколений предпочтительнее сослаться на природу вообще [23] и на природу человека, в частности, и на этом основании объявить прошлые идеалы ложными и несбыточными, а нечто скотское возвести в ранг истинных идеалов либо гласно, либо молчаливой покорностью с его утверждением. Так проще – это не требует переосмысления и переустройства своей собственной нравственности и этики и не вызывает на себя ненависть негодяев.

Из этого нежелания заниматься вопросом о негодяйстве и негодяях в каждую историческую эпоху и проистекает иллюзия неизбежности нескончаемого круговорота: либерализм, тоталитаризм, либерализм, тоталитаризм…

Внутренний механизм которого состоит в том, что репрессий от «тоталитаризма» некоторое количество негодяев ускользает, изображая из себя добропорядочных людей и подставляя под репрессии других людей, а культура всякого толпо-“элитарного” общества воспроизводит новых негодяев, которых дисциплина «тоталитаризма» тяготит. В результате негодяи отказываются от дисциплины вообще, под лозунгами «либерализма» устремляются к захвату государственной власти, оттесняя от неё искренних благонамеренных «либералов», которые в годы «тоталитаризма» были убеждены, что если скрепы «тоталитарного» режима убрать, то всё в жизни сразу станет хорошо, поскольку проявится истинная природа человека, угнетаемая и извращаемая «тоталитаризмом». Однако истинная «природа человека» разная: человек может быть носителем животного строя психики, строя психики биоробота зомби, демонического строя психики, и человечного. Поэтому, если скрепы убрать, то свободу обретает демонизм, которому носители типов строя психики животного и зомби сопротивляться не могут [24].

Марк Аврелий (121 – 180), философ-язычник, римский император со 161 г., сказал: «Безумие думать, что злые не творят зла». Пребывая в «тоталитаризме», «либерал» по отношению к «тоталитарному» режиму полностью убеждён в правоте этого утверждения. Однако он не задумывается о том, что оно справедливо и по отношению к ситуации возможного освобождения от скреп «тоталитарного» режима и страдает другим безумием: «Безумие думать, что злые не способны творить зло». Зло же они творят, если им предоставляется такая возможность. «Тоталитаризм» часть такого рода возможностей закрывает.

Об этом В.О.Ключевский писал так:

«Самодержавие нужно нам пока как стихийная сила, которая своей стихийностью может сдерживать другие стихийные силы, еще худшие». «Есть люди, которые становятся скотами, как только начинают обращаться с ними, как с людьми».

В этих афоризмах по сути дана оценка несостоятельности «либеральных» притязаний на устранение «тоталитаризма»:

Если какой-то «тоталитаризм» плох, то прежде чем его разрушить, – следует выявить того «джина», который обретёт свободу в результате этого разрушения, и подумать о том, как этого «джина» усмирить или перевоспитать.

Но об этом «либералы» даже не всегда спохватываются после того, как «джин» выпущен ими на свободу. Однако при всей своей беззаботности по жизни «либерал» интеллигент неизбежно оказывается перед вопросом:

– Ну а наш с вами современник, ответствен ли он лично за всё, что случилось и еще случится со страной, или это все уже предопределено без нас с вами?

– Проблема личной гражданской ответственности сегодня похожа на чесотку [25]. Жизнь политизирована до предела. Хочется как-то вмешаться, исправить, повлиять на то, что делается в стране, а возможности нет. По сути, появляется она только в предвыборных кампаниях и на выборах. Раз в четыре года. И отсюда разочарование, пассивность, усталость людей. Понимание того, что от моей личной общественной активности ничего не зависит. Я вам больше скажу: связано это с тем, что у нас нет ясной цели, ясного будущего нет [26]. Мы никак не хотим смириться с фактом: наше общество уже идет по капиталистической дороге. И утешаем себя какой-то особой миссией России, особым её путем. Что это за путь, куда он ведет, никто толком не знает. Идея жизни сузилась до собственного кармана. Мы еле удерживаемся, чтобы не зарасти шерстью, не рычать.

– Но что это за капиталистический путь, который выбрали нынешние российские власти, тоже ведь толком никто не знает. Та капиталистическая догма, которая сегодня навязывается России, она какая-то из XVII – XVIII веков, из периода первоначального накопления, а не из мировых реалий XXI века, не из опыта стран, где социальные проблемы, пусть с трудом, но все-таки решаются.

– И там внутренние конфликты есть. Но там, в Германии или Швеции, например, есть ориентиры, нацеленность на улучшение жизни всего общества [27]. При советской системе мы терпели коммунальные квартиры, карточное и талонное распределение, репрессии даже терпели во имя так называемого светлого будущего. То есть была пусть иллюзорная, но программа жизни. Сегодня такой программы не видно. Нет будущего. Требуется будущее! Но его поисками пока никто серьезно не занимается [28]. Иметь идею будущего – значит, иметь стимул истории.

Когда мы говорим о роли личности в истории, то имеем в виду всегда руководителей, вождей. Но какова при этом роль простого, рядового человека – главной в истории личности? И не когда-нибудь, а именно сегодня?

– У вас есть ответ?

– Вы ко мне обращаетесь не по адресу, я не политолог, не философ.

– Я обращаюсь к вам как к главной личности в истории – просто человеку.

– Я писатель, и мое дело – ставить диагнозы, а не давать рецепты. Я реагирую на боль».

Но действительно ли нет возможностей повлиять на будущее, сотворить его праведно, вследствие чего остается только скулежом реагировать на боль? либо имеет место что-то другое?

На наш взгляд имеет место другое и это «другое» состоит в том, что именно индивидуалисту:

· «тоталитаризм» неприемлем потому, что требует подчинить творческие способности обеспечению благополучия государства. При этом либеральному интеллигенту неприемлем сам принцип необходимости подчинения его деятельности государству, и его не интересует, в чём и насколько «благополучие государства» совпадает с «благополучием общества в целом»; чем следует поступиться и перетерпеть сегодня для того, чтобы будущее было светлым и радостным, а не ужасным и беспросветным.

Кроме того «тоталитаризму» сопутствует развитие чиновничества как профессиональной корпорации или общественного класса, с точки зрения которого всё остальное общество существует только для того, чтобы чиновничество им правило. Иными словами, с точки зрения чиновничьей, все остальные люди должны подстраиваться под бюрократический чиновничий режим, но никак не режим должен подстраиваться под потребности людей, составляющих общество. И это чиновничество, перестающее служить обществу, действительно является злом;

· «либерализм», в котором более крутые индивидуалисты выпихивают менее крутых индивидуалистов с насиженных мест, оттесняя их от кормушки, неприемлем потому, что в нём «либералу»-неудачнику не удалось самоутвердиться, продавая себя таким каков он есть досужей публике и заправилам режима.

Те же индивидуалисты, которым удалось самоутвердиться, «либерализмом» вполне довольны до тех пор, пока не сталкиваются с его порождением: в условиях «либерализма» рядовые бытовые негодяи собираются в стаи, образуя собой мафии, которые с течением времени начинают подчинять себе поодиночке чиновников государственного аппарата, в результате чего мафиозный контроль государственной власти оказывается для общества ничуть не лучше, нежели раздувшееся чиновничество «тоталитаризма».

Исторически реально и чиновничество «тоталитаризма» и мафии, выпущенные на свободу и взращённые «либерализмом», оказываются подконтрольны масонству (на Западе) и аналогичным по характеру системам посвящений (на Востоке). Но этого приверженцы «либерализма» в упор не желают видеть. Однако вне зависимости от того, что с точки зрения «либерала»-интеллигента плохо в настоящем: «тоталитаризм» либо «либерализм»? – сам «либерал»-интеллигент в его самомнении всегда безупречен; а если всё же и не безупречен, то – с его точки зрения – заведомо лучше многих его окружающих.

Отсюда в его, с позволения сказать, мыслях и проистекает иллюзия, что «третьего не дано», что «история не знает сослагательного наклонения», а самому «либералу» остаётся только «реагировать на боль» и скулить, поскольку при методологической нищете правильно ставить диагнозы и давать эффективные рецепты – ему не по силам.

Но последние признания по своему существу означают, что «либерал» не способен к жизни на свободе без опеки «тоталитарного» режима, который загонит выпущенного либерализмом «джина в бутылку» или перевоспитает его, и даст начало новому витку развития культуры, в котором возможно произойдёт становление такой культуры, когда на человека, не способного дать ответы на предложенные Д.А.Герману-Гранину вопросы, будут смотреть как на душевнобольного…

Мы живём в той фазе известного по прошлой истории круговорота «тоталитаризм», «либерализм», «тоталитаризм»…, когда в очередной раз выявилась несбыточность надежд того поколения «либералов», чья юность пришлась на годы сталинизма – годы застоя. Если оставить в стороне фашистов из СПС и «Яблока» [29], изображающих из себя «либералов» и демократов, и фашистов-марксистов всех мастей, чьи надежды на построение в России капитализма «с ОБЩЕчеловеческим лицом» или социализма и коммунизма на основе марксизма несбыточны по независящим от них причинам, то эта фаза известного по прошлой истории круговорота «тоталитаризм», «либерализм», «тоталитаризм»… казалось бы благоприятствует расцвету «тоталитаристов» «державников».

Однако, прежде чем говорить об этом, необходимо указать на различия «тоталитаризма» «державников» и «тоталитаризма» фашиствующих буржуазных демократов, интеллигентов-«либералов» из СПС и «Яблока»:

· идея державности в России предполагает свободу институтов государственной власти от закулисного мафиозного диктата глобального масонства, хотя при этом неизбежна подконтрольность государственного аппарата интеллектуалам-державникам, развивающим традицию прошлого сообразно складывающимся историческим обстоятельствам. В этом и состоит самобытный путь развития России;