Текст книги "Хлябь: Путь в невесомости (СИ)"

Автор книги: Ворон Ольга

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)

Внезапная мысль потрясла. Он нашёл решение! Сунул руку под нагрудник и вытянул амулет – знак всебожьего веленья. Мазнул взглядом по затёртой пентаграмме и рванул талисман с шеи. Накинул концы оборвавшейся серебряной цепочки на ствол лучемёта. Стиснул на цевье.

– И был у чёрта хвостище, – запел Ал, – В вонище, в грязище, в кровище!

Индикатор мигнул зелёным, ещё раз и – ровно загорелся красным. Оружие видело цель.

– Хвост для ворожбы, божбы да борьбы, чтоб других определить в гробы, а сам – останься цел! – Лучемёт дрогнул в руке. Невидимый луч ударил в Скира, пробив грудину. Мёртвое тело сложилось и, вопреки опыту, испарилось, будто затянувшись в образовавшуюся дыру.

Ал криво усмехнулся. Рот дрожал, лоб заливало потом. Ментол шибал в ноздри, сознание казалось белым и чистым, словно прошедший обработку отсек. Выплюнув смятую зубами капсулу, боец пристроил на губах новую. И пошёл в лифт.

Тренькнул звонок, указывая на десятый ярус, двери поползли в сторону и на Ала двинулся ещё один мертвец в знакомой форме. Боец вскинул лучемёт и выстрелил. Тело растворилось в воздухе прямо на пороге, и Ал без сантиментов шагнул вперёд. Для него снова началась война.

Третий мертвец ждал у поворота на меридианный коридор яруса. Выстрел.

Четвёртый бросился из внезапно раскрывшейся двери отсека. Выстрел.

Пятый напал сзади. Выстрел.

Шестой стоял на повороте рядом с каютой декана.

– Врёшь! Не доберёшься, сука! – процедил Ал, влепляя заряд в оскаленную морду барса на широкой спине. «Шестой» всплеснул руками, заваливаясь, и с грохотом рухнул на спину.

Ал замер. Внезапный запах жжёного мяса перебила новая порция ментоловой смеси.

– Тир, дружище… как же так… – Ал медленно опустился на колени. Глаза берсерка уже остановились, навсегда запечатлев изумление. Так быстро, как свои в спину, – никто не убивает.

– Какого чёрта?! – на грохот выглянул из каюты декан.

Ал поднял глаза на командира. Холодные, пустые. Привычно поправил ворот. И сунул ствол в рот. Выстрел.

Буйство

Декан замер. Два трупа у ног – остановившиеся глаза и уже не бурлящие красным дырки в телах.

Зелёные болота непокорной Виваны клокотали, расплёскивая холодную ярость на всю Вселенную. Всего мгновение и – десятник побежал. По тёмному коридору к ближайшему спуску. К лифтовому диску.

Я дёрнулся, на ощупь трогая сферу управления. Отключить!

Декан добежал, сориентировался в темноте и встал на диск. Нажал «вниз». Нет результата. Сорвал щиток и прянул, вскидывая оружие – вывалившаяся радуга обесточенных проводов всплеснула и безжизненно обвисла. Декан стиснул зубы. Огляделся затравленно. Присел, взялся за диск и – спрыгнул вниз, повиснув на руках. Раскачался, зацепился ногой за ствол лифта.

– Ловок чёрт! – я усмехнулся – Значит, не вся молодёжь забыла о спусковых столбах.

Декан перебрался на трубу и, зацепившись, скользнул вниз – скафандр, хранящий в памяти типовые ситуации, без замедления нарастил прокладки и включил магнит.

Спрыгнув, рванул в сторону обволакивателя, к последнему из своих бойцов. Добежал, ударил плечом в двери – обесточенный зал с зачехлённой аппаратурой. Бешено оглядевшись, вылетел в коридор и бросился в основной сектор.

…Киф шёл рядом с телом друга и, тихо чертыхаясь, обходил саркофаги. Силовая тропа, петляя, пролегала в мертвецкой. Отсек обволакивания так и не появился. Барахлил свет, и вспышки накладывали блеск на жирные складки.

На внезапное шипение Киф обернулся. Скир сидел на силовой тропе, прикрываясь руками.

– Тьма, – прошептал Киф отступая.

Труп спрыгнул с тропы и двинулся на товарища. Киф сделал шаг, ещё – ткнулся ногами в саркофаг, заставив его заколыхаться, и замер – ни туда – ни сюда. Мертвый друг подходил ближе, и тело немело от нереальности происходящего.

– Скир. Дружище… – глаза стали влажными, а руки сами собой подняли оружие. – Не надо.

Мёртвый остановился в шаге, взглянул на направленный в него ствол и покачал головой. Потянулся, положил руку на дуло лучемёта. И Киф бессильно опустил руки.

…Декан нашёл его на звук.

Киф орал, рассылая импульсы фаертона по разным направлениям и отступая вглубь темноты. Белые слепящие сгустки, несущееся от его рук, стремительными шаровыми молниями расчёркивали пространство. Но врагов декан не видел.

– Киф! – Десятник активизировал все боевые системы, вплоть до офицерского энертона.

– Справа! – крикнул Киф.

Декан перенёс внимание, включил сканирование – нет объектов! Ни для аппарата, ни для человеческого зрения. Киф ругнулся и двинулся навстречу, выдавая очереди по саркофагам, качающимся возле командира. Силикон вспыхивал и тут же гас, оплавляясь с тел. Удушливый тяжёлый запах плыл по отсеку.

– Их тут сотни, командир! – крикнул Киф, встав спина к спине. – Если бы Скир не предупредил – хана бы была! Скир, дружище, ещё с нами, он ещё нас помнит! А твари неупокоенные озверели – всех хотят с собой забрать! Слышишь, – всех! Я знаю! Знаю, почему! На заклание, слышишь? На заклание нас отдавали там, на Порше! И никого, слышишь? Никого не должно было оставаться в живых!

Декан молчаливо водил стволом энертона, оглядывая свободное пространство. Киф стрелял – он видел, в кого. Двигались слаженно, отступая из темноты на свет.

– Это всё Харон! Харон – сука! Он их на нас науськивает, я знаю! – рычал Киф, стреляя в темноту по мирно покачивающимся трупам. – Понимаешь, командир?!

– Да, Киф, – отозвался он и, опустив энертон, резко развернулся. Кулак вошёл под скулу солдата, вышибая сознание. Боец оплыл и рухнул на пол.

Опустив руки, декан стоял в темноте и прислушивался к тихому колыханию саркофагов. Почувствовав внезапное холодное дуновение, поднял глаза:

– Я готов говорить с вами. Выходите!

И первым вышел Скир.

Конец

Декан поднял взгляд от анализатора, на экране которого кодировались символы дневниковой записи:

– Я закончил, Харон. Вы можете войти.

– Благодарю. – Команда «Снегу», и квадрат ранее запертой двери индивидуального отсека отъехал в сторону.

– Руки, – лаконично напомнил декан.

Я откинул хламиду и развёл руки для сканирования. Убедившись в отсутствии боевого скафандра, десятник указал глазами на стул:

– Поговорим, Харон.

Я сел и неторопливо опустил капюшон. Получилось и торжественно и осторожно.

– Под Поршем положили три легиона, – начал декан. Глаза его спокойны, как виванское болото, знающее, что ты шагнул в топь, и пути обратно нет – ни для тебя, ни для него. – И это не ошибка. Это заказ Миссии. Бойня ради создания призраков. Саркофаги, в которые они помещены, не позволяют душам спать…

Он замолчал, давая мне возможность опровергнуть или подтвердить. Но я играю по иным правилам:

– Смерть погружает сознание в невесомость, где отсутствие ориентиров сводит его с ума и медленно убивает, – неторопливо начал я. – На Земле ориентиров много – дольмены, храмы, святые места, – а в космосе маяки есть только в ближайшей зоне. Души страдают. Сумасшествие чистого сознания подобно гниению живого тела – мучительно и страшно…

Декан сощурился, умиряя зелёный поток, и процедил:

– Армия призраков будет хорошим подспорьем Миссии! Ещё одно доказательства вашей необходимости! У Миссии настолько плохи дела с взносами на упокоение? Или зажрались?!

Я сложил руки на груди и, одобрительно качнув головой, продолжил:

– Без маяка страдающие души мечутся, не способные найти дорогу в иной мир. Для облегчения их участи существуют Хароны – люди-маяки, способные говорить с мёртвыми. Люди, перешагнувшие страх и боль, веру и сомнения, надежду и любовь. Вне религии и вне жизни. Корабль несёт тела, а Харон призывает души.

– Харон призывает души, – повторил декан и сжал кулаки, – и принуждает их к страшному! За провоз требуя оплату кровью живых!

– Обязанности Харона сложны и многолики, – я склонился, соглашаясь, – И потому на эту роль ведут строгий отбор среди одарённых воинов. Им предлагается испытание. Прошедшего увозят в святой дольмен, где он учится чувству гармонии и пониманию мира у предков. И, став просвещенным, новый Харон улетает на поиски страдальцев, чья вина лишь в том, что гордыня несёт человечество дальше от звезды к звезде.

Всё! Сказано довольно, чтоб разумному сделать вывод.

Декан открыл рот, но не заговорил. Сглотнул, затравленно оглядев каюту, наполняющуюся бесплотными фигурами, в беспокойстве пронзающими друг друга.

Я поднялся, торжественно оправляя хламиду:

– Декан «Барсов» Трипт Хар! Миссия призывает тебя для служения не живым и не мёртвым – человечеству! Служения надеждой и указующим перстом. Выбор за тобой!

Осознание заволокло туманом виванские болота. До сострадательной боли знакомое мне чувство понимания. Но декан ещё не способен до конца понять, что значит быть Хароном!

Тысяча глаз, видящих твоё нутро и днём, и ночью…

Лица друзей и товарищей, смотрящие с мольбой и ненавистью…

Вечность вне дома, вне собственной жизни, вне веры…

Декан тяжело поднялся с места. Рот скривился от сдержанного бешенства:

– Десять тысяч человек! Десять тысяч ради одного перевозчика!

Не только… Ещё есть Киф. Хароном ему не стать, но Пророк, несомненно, получится.

– В основе любой религии лежит смерть основателей, – отмёл я, – В основе любого Храма – кровь надеющихся. В основе святости – шаг через смерть. И Харон – святой, ведущий за собой души!

– Вы решили сделать себя Богами! Но вы – дьяволы!

Дуло лучёмёта вскидывается на уровень моего лба. Чёрная дыра антиреальности…

Но я помню, что лежит в основе святости.

– Ни богов, ни дьяволов нет! Есть живые и их трепет перед смертью! – распрямляюсь я. – И веру, способную победить людской страх, создаёт воля того, кто сам отринул его!

– Вы создаёте не веру, а религию на костях! – рычит декан.

Глаза цвета самого мучительного момента моего прошлого горят бешеным пламенем – зелёным, страшным.

Чёрная дыра лучемёта плюётся смертью.

Смерть летит со скоростью света, но всё ж – так медленно для свободного духа!

Тело привычно уходит, размазываясь в пространстве и времени.

Скрытый в наруче энертон, пробуждаясь, заставляет руку вздрогнуть.

Я вижу, как плещется зелёная вода виванского болота. Тёплая. Солёная. Живая.

Трипт Хар! Не став Хароном, ты погубил надежду миллионов скитающихся душ. Но своим отказом показал силу духа перешагнувшего через страх и сомнения! Такие, как ты, существуют, чтоб учить жить. Своей жизнью. И смертью.

Миссии нужны Хароны… Но Миссии нужны и Святые.

Выстрел.

Твоя судьба, декан «Барсов», герой Порша. Твоя судьба.