Текст книги "Первое приключение"
Автор книги: Вонда Н. Макинтайр
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 25 страниц)
Прежде, чем Джим смог двинуться, прежде, чем смог выкрикнуть предостережение, Афина подлетела к ней. Линди схватила ее за гриву, взлетела в воздух и оказалась на ней верхом. Она опустила ноги по бокам Афины перед ее крыльями и поехала на ней через палубу, раскинув руки и смеясь.
Афина, резко подпрыгнув, остановилась, вскинула голову и фыркнула. Ее бока и плечи блестели от пота. Алые ноздри раздувались от дыхания.
Линди хлопнула ее по шее и снова двинула ее вперед. Распустив хвост и гриву, Афина прорысила к центру палубы, немного задерживаясь на каждом шагу. Из-за этой паузы казалось, что она как бы парит между шагами, – как будто она в самом деле летела.
Линди взглянула вверх. Члены команды «Энтерпрайза» заполонили наблюдательные порталы и столпились на галерее наверху. Афина сделала своей парящей рысью круг по палубе. Линди помахала всем рукой, проезжая мимо. Джим заметил Маккоя, и Сулу, Ухуру и Чеунг, старшину Рэнд и даже, в углу, мистера Спока. На мостике, похоже, не осталось ни единой живой души, но это только на минутку, подумал Джим, и я не стану возражать.
– Она – это что-то, правда? – сказал Стивен. Джим и не заметил, когда
вулканец подошел и встал рядом.
– Да, – сказал Джим, – Это про нее.
Глава 8
Позднее тем же вечером, коммандер Спок оставил мостик и вернулся в свою каюту. Хотя он и мог работать без отдыха несколько дней подряд, все же для того, чтобы его интеллектуальные способности оставаться на максимальном уровне, ему необходимо было несколько часов сна и медитации каждую ночь. Последние несколько дней он пренебрегал этими часами; а размышления на тему как, если что, держать себя со Стивеном, вряд ли можно было назвать отдыхом. Он хотел быть в оптимальной форме при проходе «Энтерпрайза» через Фалангу.
Перешагнув через гравитационную полку, он вошел в каюту.
И остановился.
Еще до того, как красный свет рассеял бордовую темноту, он почувствовал изменение. Кто-то вошел сюда, пока его не было.
Сибирский лесной кот соскочил с койки, на которой лежал спящий Стивен. Из-за вулканской гравитации огромные меховые лапы кота глухо стукнули о палубу. Он растянулся на полу и пару раз быстро лизнул свое плечо.
Стивен так замотался в одеяло, что было видно только прядь светлых волос.
Спок произнес имя Стивена – настоящее его имя, не то земное, которым он назвался, чтобы акцентировать свою обособленность.
Стивен продолжал спать.
– Просыпайся.
Илья потерся о ногу Спока. Он жалобно мяукнул, жалуясь на невнимание, или на голод, или на мир в целом. Спок поднял его на руки.
– Ты должен быть более разборчивым в выборе попутчиков, – сказал Спок коту. – Особенно таких, которые могут привести тебя к жизни мелкого взломщика.
– Что это ты пытаешься провернуть, Спок? – послышался из-под одеяла задушенный голос Стивена. – Подбить мою команду на бунт?
– Если бы я думал, что это возымеет эффект, именно этим я бы занялся. –
Лесной кот потерся лбом о руку Спока, провел по ней своими длинными загнутыми когтями и вытянул шею так, чтобы Спок мог почесать ему под подбородком. Стали видны его острые клыки. – Как я вижу, ты по-прежнему предпочитаешь опасных домашних животных.
– Интересное замечание, особенно если учесть, что тот, кто его делает, держал дома взрослого сехлата. – Стивен стянул с себя одеяло. – Линди сказала, что у тебя тут вулканские условия. Я пришел, чтобы согреться. А от земной гравитации у меня кружится голова.
Спок испытывал те же неудобства, что назвал Стивен, но воздержался от того, чтобы на них пожаловаться или даже признать.
– Я бы подумал, – сказал Спок, – что годы, проведенные тобой на Земле, твое предпочтение людей, приучили тебя к обычным земным условиям.
Стивен сел и потер глаза, как заспанный ребенок. Многие из его движений
напоминали детские. Только дети вырастают, и учатся, и следуют дисциплинам. Они не борются за их преодоление.
– Через какое-то время это возвращается, – сказал Стивен. – Мило с твоей стороны, что оставил каюту открытой специально для меня.
– К тебе это не имеет отношения. Я не использую замки.
– Я так и думал. Ты самый упрямый из всех, кого я встречал, – когда речь идет о том, чтобы придержаться обычаев, которые не соответствуют обстоятельствам.
– Откуда мисс Лукариэн знает, что я поддерживаю вулканское окружение у себя в каюте? – сказал Спок.
– Я тебя об этом собирался спросить. – Стивен закинул руки за голову и
откинулся на стену.
– Понятия не имею, – сказал Спок.
– Несколько лет назад я мог бы получить от тебя удовлетворительную
реакцию в ответ на эту инсинуацию. Ты практиковался. – Он пожал плечами. – Неплохо, по крайней мере, узнать, что ты снова со мной разговариваешь.
– Было бы сложно попросить тебя удалиться, не обращаясь к тебе.
– Удалиться из твоей каюты или с твоего корабля?
– Первого достаточно. Второе предпочтительно.
– Ты здорово разозлился, когда я тут появился, правда? Ты подумал, что я скажу им твое имя.
– Во-первых, я никогда не сержусь, – сказал Спок. – Во-вторых, ты не
можешь сделать ничего такого, что удивило бы меня. В-третьих, немногие на борту этого судна могли бы понять значение моего имени, в том неправдоподобном случае, если бы они смогли его запомнить и в еще более неправдоподобном случае, если бы смогли произнести.
Стивен хихикнул.
– Да-а, ты действительно рассердился.
– У меня есть другие занятия, – сказал Спок, – чем выслушивать твой бред. Если ты не уйдешь, уйду я.
Стивен отбросил одеяло.
– Ничего бы тебе не сделалось, если б дал мне поспать, – проворчал он. Он мрачно слез с кровати и указал на камень для медитации. – Тебе ж все равно не занадобится твоя койка. Ты будешь доказывать сам себе, насколько ты достойная персона, спя на этой чертовой штуке. – Он направился к двери. – Илья, – пойдем, котенок.
Лесной кот мурлыкал в руках Спока, уцепившись за его рукав длинными,
острыми когтями, и не сделал ни малейшего поползновения двинуться с места. Спок гладил животное на протяжении всего разговора.
Спок отцепил Илью от велюра.
– Зачем ты продолжаешь этот обман? – сказал он Стивену, передавая ему кота. – Ведь это не ты.
Выражение лица Стивена неожиданно стало жестким и бесстрастным, а взгляд его голубых глаз – ледяным. Но через секунду он опять отбросил вулканское спокойствие.
– Я не единственный обманщик в этой комнате, – сказал он, небрежно усмехаясь.
Спок не захотел обращать внимание на обвинение. Отсутствие реакции должно было показать, что обвинение Стивена ложно.
Стивен рассмеялся и вышел. Спок лег на камень для медитации. В первый
раз за долгое время ему было сложно расслабиться настолько, чтобы добиться глубокого транса.
Его койка так и оставалась такой, какой Стивен оставил ее – смятой и пус-
той.
У директора надзорного комитета были хорошие шпионы.
Один из его лучших агентов, Румайи в вуали, чью безымянность директор решил уважать, втащил в комнату создание, совершенно лишенное элегантности. Румайи поклонился – сдержанно и не слишком любезно. Он швырнул своего пленника на крытый керамической плиткой пол и прижал его ногой к полу, когда тот попытался подняться.
– Приветствуй его превосходство, – сказал он, голосом, не утерявшим опасный оттенок оттого, что он был приглушен непрозрачной вуалью, в три слоя закрывавшей все лицо. Пленник прижал лицо к полу.
– Отпусти его, – сказал директор.
Румайи повиновался. Директор поздравил себя с проявлением лояльности. Хорошая служба.
Молодой пленник, дрожа, поднялся на колени. Он был одет так, как обыч-
но одеваются мелкие торговцы.
– Меня не радует, что вам придется выслушать его историю, – сказал Румайи. – Не радует меня, не обрадует вас.
– Тем не менее, я ее выслушаю.
Складки на лбу пленника сжались от страха, и он в мольбе поднял скованные руки.
– Господин, если я расскажу вам истинную историю, вы меня убьете, хотя
есть много других свидетелей, и вы не можете надеяться, что разыщете их всех. Но если я солгу вам, вы найдете других свидетелей и обнаружите, что я солгал, и вы убьете меня. Так что мой единственный выбор – история, которая принесет мне быструю смерть. Может быть, я должен вовсе промолчать.
Директор быстро знаком предупредил агента, чтобы тот не прошелся своим сапогом по ребрам торговца.
– Молчание – твой худший выбор, заверяю тебя, – сказал директор. – Скажи мне правду. Если мой человек подтвердит твою историю, и я найду, что тебя необходимо убить, я обещаю тебе безболезненную смерть.
Плечи пленника опали, – очевидно, он расстался с надеждой заработать жизнь бравадой. Все же директор признал, что испытывает сдержанное восхищение: мужество не поощрялось в среде торговцев.
– Расскажи мне свою историю, – сказал директор.
История оказалась той самой худшей правдой, которой он боялся: жалкая история разгула его сына.
– … а потом, господин, когда он понял, что потерял свой корабль, он на
пал на нее сзади. Она сумела оборониться. И потом, вместо того, чтобы убить его, она предложила ему поединок. Она сказала, что хочет получить его жизненный диск честным путем. Она выбрала клинки крови. Ее был темным. Глубина цвета испугала офицера. И затем, вместо того, чтобы биться, когда был подан сигнал, он бросил свой нож. Он суну руку в жилет – у него была силовая праща. Но она отразила лезвие, и затем, она бросилась вперед так быстро, что он не успел даже вынуть оружие до того, как умер. Господин, мне так жаль, господин.
– И что случилось с этой дуэлянткой после?
– Она забрала его диск и показала его команде его корабля. Они принесли ей присягу.
– Куда она отправилась?
– Господин, я не знаю, господин, но… – Он глубоко судорожно вдохнул. – Еще до игры, и до дуэли, мы с ней говорили. Она нашла, что я… забавен. Она дала мне одну зацепку. Она сказала, что можно неплохо и без особых проблем поживиться возле Фаланги Федерации. Она сказала, что и Звездный Флот и Империя закрывают глаза на то, что там происходит, чтобы не усугублять конфликт из-за спорной территории…
– Молчание, – прошептал директор. – А она проницательна, эта отступница. – Она какой-то миг размышлял над информацией. – Эта дуэль… еще были свидетели?
– Господин, да, много свидетелей, господин.
– Так отчего же случилось, что здесь именно ты, а не кто-нибудь из других?
– Они оказались умнее, – сказал юноша, сникнув.
– Объясни.
– Это был мой первый визит на Арктур. Я надеялся на быструю сделку, на быструю выгоду. Я думал, что не могу себе позволить уехать безо всякой… выгоды. Другие сбежали. Так что теперь мои кости украсят ваш холл. – Он попытался изобразить выражение сдержанной улыбки, но ему это не удалось.
– Ясно. – Директор повернулся, прошел к стене и, уставясь в одну точку, простоял так довольно долго. – Мои шпионы повсюду. Твое присутствие здесь это доказывает. – Директор снова повернулся лицом к торговцу. – Ты это понимаешь?
Торговец униженно кивнул.
– Встань.
Он встал, дрожа всем телом.
Директор нажал нужную комбинацию на наручниках.
– Я позабочусь о том, – сказал он, – чтобы где-нибудь поблизости от тебя всегда был шпион. Если ты когда-нибудь заговоришь об этом случае, я это узнаю. И позабочусь о том, чтобы ты умер не сразу.
Юноша недоверчиво уставился на него.
– Милосердие нынче не в моде, – сказал директор. – Я не слишком придерживаюсь моды. Я пощажу тебя.
– Господин?
– Я говорю, что сегодня я не собираюсь приобретать костей для своего холла! – Он подождал, пока до оглушенного сознания юноши дойдет о помиловании. – Но однажды, я могу прийти к тебе и попросить платы за твою жизнь. Ты это понимаешь?
– Господин… да. Да. – Голос юноши изменил ему.
– Уходи. Отправляйся домой. Ты не годишься в контрабандисты.
Юноша попятился из комнаты, шаркая сандалиями по плитке. Как только он оказался за дверью, он бросился бежать. Звуки шагов отразились от стен и пропали.
Директор посмотрел на своего агента. Он был в вуали и понять, что он думает, было невозможно.
– А почему эта история не доставляет тебе удовольствия? – сказал директор.
Кто– нибудь менее благородный и более тактичный выразил бы
соболезнование по поводу бесчестья и смерти сына директора.
Отступника, – сказал шпион директора, – зовут Коронин. Она не скрывает свое лицо. Она Румайи.
Джим ворочался на своей койке. Он сел в темноте и скосил глаза на хронометр. Еще тридцать минут. Он подумал, что хорошо бы ему лечь снова и заснуть, – или, по крайней мере, попытаться, – чем просто ерзать из-за того, что его корабль подходит к Фаланге. Случаев нападения законных кораблей Клингонской олигархии на корабли Звездного Флота в Фаланге со времен открытия Звездной базы 13 не было. Маловероятно, что они начнут именно теперь. Даже рейдеры воздерживались от атак исподтишка на незащищенные торговые суда. В худшем случае, один из рейдеров мог просто показаться им на глаза. Даже если бы какой-нибудь идиот и вздумал напасть на корабль класса «Созвездие», Джим бы заранее узнал об его приближении благодаря сенсорам, и имел бы кучу времени, чтобы не торопясь встать, одеться и пройти на мостик.
По всем этим причинам, Джим решил не нарушать нормальный распорядок дня на «Энтерпрайзе».
Теперь, однако же, ему в голову приходили и другие мысли. Предположим, пираты – как бы ни неправдоподобно это не звучало – сформировали союз с прицелом на суда, входящие в Фалангу. Предположим – пусть это один шанс на миллион – что олигархия предпримет внезапное нападение?
Он оставил попытки заснуть, отбросил в сторону одеяло, оделся и направился на мостик.
Команда «Энтерпрайза», при отсутствии тревоги, работала в обычном суточном ритме. Джим не изменил его и на время пребывания в Фаланге. Большая часть экипажа работала в главную смену; только основной состав оставался на дежурстве в среднюю и ночную вахту.
Джим ступила на затемненный тихий мостик. Отблеск экранов давал странное освещение; шум работающих приборов сливался в тихий гул.
Единственным, кто на находился мостике, был мичман, готовый при первой опасности вызвать полный состав офицеров. Мичман обернулся, когда Джим вышел из турболифта.
– Капитан! – мичман освободил капитанское кресло.
– Доброе утро, мичман…
– Чехов, сэр. Павел Андреич Чехов.
Джим почувствовал себя так, будто он должен был объяснить свое
присутствие здесь; с другой стороны, он был капитаном. Ему не нужно было оправдывать свои действия перед подчиненными. Он сел в кресло, в то время как мичман занял пост навигатора.
Джим обозрел тактический дисплей на видовом экране. «Энтерпрайз» шел прямо в концентрические круги, которые означали очертания Фаланги и вели вглубь ее.
– Каково расчетное время входа в Фалангу, мистер Чехов?
– Нельзя сказать точно, капитан. Данные неоднозначны, сэр.
Командование Звездного Флота, инспекция Федерации, Клингонская Империя – все дают разную границу.
– Используйте данные Звездного Флота.
– Да, сэр. Граница по данным Звездного Флота перекрывает имперскую; это спорная территория. Расчетное время пересечения 0619. Через десять минут.
– Спасибо, мистер Чехов.
Двери на мостик открылись. Появился коммандер Спок.
– Доброе утро, мистер Спок.
– Доброе утро, капитан.
Он занял свое место. Вокруг него немедленно зажглись экраны.
– Над чем вы работаете, мистер Спок?
– Ничего особенного, капитан.
– Готовитесь к столкновению?
– Мы вряд ли подвергнемся нападению, капитан; местные пираты предпочитают более легкую добычу.
Так. Коммандер Спок не более склонен признать, что он нервничает по
поводу нашего вхождения в Фагангу, чем я, подумал Джим. Но если он и полагает, что я должен объявить состояние тревоги, он об этом не скажет, – при том, что он может быть бестактен или безразличен к чувствам других. Но глупым его не назовешь, и свои интересы он соблюдает. Сказать своему капитану, что считаешь его дураком – это было бы… нелогично.
– Пять минут, капитан, – сказал Чехов.
Джим занялся делами. Он полез в расписание на сегодняшний день – это оказалось кстати, поскольку он совершенно забыл об утреннем занятии. Распорядитель досуга изучил спортивные пристрастия всех на борту, включая и капитана, и предложил, чтобы Джим проводил занятия дзюдо. Джим согласился, и немного извиняющеся попросил Рэнд, чтобы она вставила занятие в его расписание. Каким-то образом ей это удалось.
Джим просмотрел рапорт об эффективности работы систем корабля, открыл журнал и снова закрыл его. Он не мог придумать ничего, что бы занести туда, кроме того, что «Энтерпрайз» приближается к Фаланге, сенсоры не показывают наличия поблизости кораблей, а капитану скучно.
Если мне так скучно, подумал он, почему у меня участился пульс?
– Входим в Фалангу, сэр.
Даже Спок отвлекся от своей консоли.
Но ничего не случилось.
«Энтерпрайз» проследовал дальше, так же мирно, как если бы он
находился в сердце Федерации, вместо отдаленнейших ее окраин.
Джим усмехнулся над самим собой, ему стало смешно от испытанного им чувства облегчения: Фаланга становилась опасной по мере продвижения вглубь ее территории, а не наоборот. Если бы Джим замышлял нападение, он бы атаковал в середине ее протяженности, далеко от возможностей подкрепления со стороны Федеративных сил. Его теперешняя реакция была чисто психологической, – она была связана с тем, что они покинули основное пространство Федерации, а не с реальной опасностью.
Когда он поднялся по ступеням мостика на верхний уровень, его колено слегка заныло. Он был уверен, что оно будет в норме, если быть поосторожнее. Если он сможет в течение дня-двух подержать Маккоя с его осмотром на расстоянии, он может избежать еще одного курса терапии, или, что гораздо хуже, еще одного курса регена.
Спок снова повернулся к своему компьютеру. Джим намеренно небрежно оперся на консоль позади него.
– Мистер Спок.
– Да, капитан.
– Каждый корабль, на котором я служил, имел гравитационные аномалии,
сказал он небрежным тоном. – Это верно и в случае с «Энтерпрайзом»?
– Конечно, сэр. Это неизбежно.
– И где они находятся?
Спок вызвал техническую диаграмму, которая была похожа на пятерых
амеб, занимавшихся чем-то непотребным. Эвкартова порнография, подумал Джим, и вынужден был подавить усмешку.
– Там, где поля пересекаются, образуются узлы, – Спок указал на несколько таких точек на экране.
– Ясно, мистер Спок. Но где именно находятся эти узлы?
– Здесь, здесь, и симметрично им… вы имеете в виду, относительно физических секторов корабля?
– Да, мистер Спок. Я хотел… удостовериться, что они корректно распределены. Ввиду безопасности.
Спок вызвал наложившиеся на диаграмму очертания «Энтерпрайза».
– Основная зеро-аномалия конгруэнтна зеро-гравитационной лаборатрии,
согласно проекту. Другой узел образовался в основании блюдца. Симметичная пара имеет место на основном корпусе, двумя палубами ниже физического присоединения подкосов. Узел по левому борту находится в каюте, занятой существом, которое находит гравитацию в высшей степени некомфортной.
– Ясно. А узел по правому борту?
Спок сверился со схемой.
– В дендрарии, сэр.
– В дендрарии.
– Да, сэр.
– Благодарю вас, коммандер.
Двери лифта раздвинулись. Появился лениво двигающийся и зевающий Стивен с котом, умастившемся на плече. Джим пожалел, что Стивен выполнил свой доковый маневр так блестяще и рискованно. После комментариев Спока, Джим полагал, что ему понравится иметь дело с нетипичным вулканцем. Стивен сделал это несколько сложноватым. Джим как бы случайно откинулся на консоль, чтобы оказаться подальше от когтей Ильи. Покачиваясь в такт шагам Стивена, кот повернул голову, чтобы не выпускать Джима из поля действия своего подозрительного зеленого взгляда.
При виде Спока Стивен поднял бровь.
– Хорошо спал? – спросил он с ноткой сарказма в голосе.
– Я не намеревался спать; мне нужен был покой и уединение для медитации.
– И тебе не надоедает быть все время таким совершенством?
Спок проигнорировал замечание.
– Вас интересует что-то конкретное? – спросил Джим Стивена. – Сейчас немного поздновато, чтобы просто бродить по незнакомому кораблю.
– Поздно? – сказал Стивен, снова зевнув. – Я не заметил.
– Простите, сэр, – сказал Чехов. – Это же сибирский лесной кот?
– Да, – Стивен подошел к навигационной консоли. – Его зовут Илья.
Чехов опасливо вытянул руку. Кот фыркнул, успокоился и позволил себя погладить.
– Я таких видел только в России, – сказал Чехов. Моя кузина держала такого дома.
– Правда? Они редкие.
– Да, но она руководила студенческим проектом в институте генетики во Владивостоке, – там, где этих котов разводят. Она выдающийся студент – последователь Лысенко!
Брови Спока недоверчиво выгнулись.
– Мичман Чехов, вы не любите вашу кузину?
– Что вы, сэр, люблю! Она немножко язва, я ее иногда дразню, но вообще она хорошая девочка.
– Тогда почему вы охотно признаете, что она последователь Лысенко?
– Вы не знаете о Лысенко, сэр? Что вы, он же основатель генетики как науки!
– У меня было впечатление, что это совершил Грегор Мендель.
– О, нет, прошу прощения, сэр, Лысенко открыл наследственность и доминантные-рецессивные гены, структуру деоксирибонуклеиновой кислоты и процесс рекомбинации ДНК.
Спок некоторое время молча смотрел на Чехова, затем, не говоря ни слова,
вернулся к своей работе. У Джима возникло впечатление, что Спок уже имел подобные разговоры с Чеховым прежде.
– Лысенко, должно быть, прожил долгую жизнь, – сказал Стивен.
– Ну, не знаю, сэр. – Чехов поскреб лесного кота под подбородком. Довольное мурлыканье Ильи разнеслось по всему мостику.
Освещение медленно усилилось, повинуясь заложенной в него суточной
временнoй программе.
Почти уже основная смена, подумал Джим. Вот и утро.
Из– за информации, которую ему предоставил его шпион, директор надзорного комитета мобилизовал свой личный флот еще до того, как олигархия могла обнаружить, что ее опытный корабль исчез
Директор уже много лет не командовал миссиями лично. Он поднялся на командную палубу, не замечая пространства и звезд на экране, поглощенный мыслями о преследовании Коронин, – отступника, который мог огласить бесполезность и глупость его сына миру.
Курс, на который он приказал лечь, вел его флот в Фалангу Федерации.
Все еще как следует не проснувшись, Розвинд уронила свой халат на пол в ванной. Это было здорово – пожить некоторое время в каюте совсем одной. Делить ее с этой маленькой хлюпенькой Дженис Рэнд было несколько большее, чем она могла вынести. Розвинд улыбнулась, подумав, как Дженис выглядела в этой униформе не по размеру. Это ей покажет, как получать продвижение вперед людей, которые куда как превосходят ее разумом и навыками. Розвинд подумала – интересно, когда въедет ее новая соседка? И еще интересно, кто она. Если она зеленая… может, вулканка? Это было бы интересно. Но вообще-то, вулканцы ведь не впадают в спячку? И, уж конечно, они не застенчивые.
Розвинд шагнула в душ и попала ногой на что-то теплое и скользкое. Она взвизгнула и отпрыгнула назад, теперь уже совершенно проснувшаяся.
Большое зеленое грузное существо устроилось, – видимо спать, – в сонарном душе. Отпечаток ноги Розвинд выделялся поблескивающим пятном – синяком? – на его полупрозрачной коже. Розвинд могла видеть, как его – ее – внутренние органы – шевелятся и работают.
– Что ты делаешь в душе? – спросила Розвинд, забыв о том, что может
напугать свою новую соседку до того, что та впадет в спячку. Существо – Розвинд не спросила, как зовут ее новую соседку, и вообще, есть ли у нее имя, – лежало тихо и молчало. – Ты еще хуже чем Рэнд – она просто не знала, что такое сонарный душ. Но ты – ты что, думаешь, это кровать?…
Джим поспешно прошел на рекреационную палубу. В раздевалке он переоделся в кимоно, белый парусиновый костюм, который служил формой для столь многих борцовских искусств. Повязав вокруг талии черный пояс, он приветствовал мистера Сулу, который одевался для урока фехтования.
– Как насчет матча? – сказал Джим.
– О… конечно, капитан, – неуверенно сказал Сулу. – Как-нибудь, когда мы будем оба одеты как нужно?
– Я могу переодеться после своего урока, – сказал Джим. Он спросил себя, не ищет ли Сулу дипломатический путь к отступлению. – Но, может быть, вы слишком устанете после вашего занятия?
– Устану? – спросил, улыбнувшись, Сулу. – Нет, сэр, я не устану.
– Значит, договорились?
– Хорошо, капитан.
Джим отошел, чтобы заняться со своими начинающими.
Сначала Джиму нужно было научить их падать так, чтобы не убиться. Они
начали с кувырков вперед, и после приступили (отступили? – подумал Джим с улыбкой) – к кувыркам назад. Несколько учеников даже попробовали прыгать через скатанный мат вперед и приземляться, перекатившись кувырком.
Через час, ученики поклонились друг другу и ему.
– Что же, неплохое начало, – сказал Джим. – В следующий раз мы посоревнуемся в этих прыжках. И освоим несколько бросков.
Класс разошелся.
Обучение новичков было не слишком утомительным; Джим только
разогрелся, ведя занятие, и теперь был готов к настоящей схватке. Он переоделся в костюм для фехтования и пересек зал, пройдя мимо гимнастической и других групп.
Как и класс Джима, класс Сулу состоял из новичков, еще едва ли умевших держать рапиру. Сулу же, с другой стороны, мог бы сыграть д’Артаньяна. Джим наблюдал за ним, под впечатлением его техники. Даже его показы, проведенные в пол-силы, были ясны, чисты и сильны.
Занятие закончился. Сулу поднял маску и отсалютовал Джиму, не сходя с дорожки.
– Готовы, сэр?
– Конечно, – ответил Джим, подумав: разве не видно.
Присутствующие в зале заметили, что назревает нечто интересное.
Естественно, они начали собираться, чтобы посмотреть.
Джим и Сулу отсалютовали друг другу своими рапирами, надели маски и заняли позицию.
Полсхватки Джим продержался неплохо. Он задел Сулу раз – против двух уколов Сулу. Он был весь мокрый, и запыхавшийся, и возбужденный, и от души наслаждался состязанием. Вероятно, он проиграет Сулу, но пока еще Сулу не выиграл.
Его колено подвернулось. Он каким-то образом удержался на ногах. От боли он покрылся потом – дополнительно к поту от нагрузки. Стараясь скрыть хромоту, он отступил, сделал выпад и не достал Сулу на ширину ладони, напоровшись на его клинок.
– Туше, – сказал Джим.
– Вы в порядке, капитан?
– Да. En garde. – Выйти из схватки, сославшись на травму, чтобы
избежать поражения, было бы просто смешно. Боль немного отступила. Да и, может, это был просто мышечный спазм.
Защита – защита – выпад – отход. Сулу вытеснил его за пределы дорожки, что считалось за четвертый укол Сулу. Мальчишка фехтовал просто великолепно, вынужден был признать Джим. Мастерство владения клинком куда как улучшилось с тех времен, когда он учился в Академии. Джим отер пот, заливавший глаза, и осторожно ступил обратно на дорожку. Впечатление было такое, что у него вывих колена.
– En guarde.
Он вслепую нанес удар. Его рапира выгнулась, упершись в куртку Сулу, в то время, как рапира Сулу коснулась куртки Джима в области сердца.
– Двойное туше.
Пять уколов со стороны Сулу: победа. У Джима было два, хотя второй и
был просто удачей. Он понадеялся, что Сулу не поддавался ему, хотя этого он никогда не узнает. На это можно поспорить.
Джим отсалютовал Сулу и пожал его руку.
– Спасибо, лейтенант. Я счастлив, что у меня был шанс пофехтовать с настоящим чемпионом.
– Сэр, э-э… пожалуйста, сэр.
– Мы должны как-нибудь это повторить, – сказал Джим, думая, что сейчас
больше всего на свете ему хочется заполучить пузырь со льдом на ногу.
– Мне нужно с вами поговорить, капитан – всего несколько минут. Это как раз связано с вашим замечанием…
– Старшина Рэнд назначила для вас встречу?
– Да, сэр, но не раньше, чем через три недели.
– Попросите ее передвинуть ее на пораньше. Боюсь, что сейчас я не могу побеседовать с вами – сегодня у меня очень напряженное расписание.
– Это бы заняло всего минуту…
– Простите, лейтенант. Не сейчас.
Оказавшись один в коридоре, Джим оперся о стену и потер колено. Отер
пот с лица. Кожа была холодной и липкой. Он добрался до своей каюты и провел следующий час с ледяным компрессом на колене. Затем он отменил медосмотр, который должен был пройти после обеда.
Хикару, оставшийся в зале, пожалел, что он попытался заставить капитана Кирка уделить ему несколько лишних минут. Очевидно, он перешел границу. Тем не менее, Хикару понравилось то, как капитан воспринял поражение. Особенно после того, что случилось на чемпионате.
Хикару сразу, едва они начали схватку, понял, что он не может проиграть капитану, даже если бы захотел. Если бы он поддался, он выглядел бы как пытающийся подмазаться к капитану, а капитан Кирк выглядел бы просто по-дурацки. Так что Хикару не поддавался, – ну, почти. И он был рад, что все так неплохо вышло.
– Лейтенант Сулу!
Хикару чуть не застонал. Было слишком поздно, чтобы удрать от мистера
Коскпера – и его нескончаемых историй.
– Мистер Кокспер… у меня утренняя смена, я должен поторопиться, иначе опоздаю.
– Это займет только минутку, мой мальчик. Я смотрел на ваш поединок – мило, очень мило, хотя не мешало бы вам внимательнее отнестись к разнице между благоразумием и отвагой. Ладно, ничего. Вы знакомы с творчеством Шекспира?
– Ну… да, сэр.
– Хорошо! Я подумываю о том, чтобы немного поменять мой выход.
Сделать его в этот сезон несколько более динамичным. Что вы думаете? Я обычно произношу монологи… но, может быть, сцена смерти Гамлета, дуэль на мечах в конце пьесы, более бы подошла.
– Звучит прекрасно, сэр, – сказал Хикару, думая, зачем, черт возьми, Кокспер спрашивает его об этом.
– Я надеялся, что вы это скажете. У меня нет учеников – никого, кто мог бы взять роль Лаэрта. Что вы скажете?
– О чем, сэр?
– О том, чтобы сыграть Лаэрта.
– О. – Хикару чуть было тут же не отказался, но приостановился и задумался. Было сомнительно, что ему удастся избежать компании мистера Кокспера в течение перелета, если только не показываться и на рекреационной палубе тоже. Актер проводил вечера в комнате для отдыха. Почему бы не использовать это время с интересом? Хикару бы предпочел играть Гамлета, конечно, – и по возрасту он больше подходил. Но Лаэрт – тоже занятно.
– Ладно, сказал он. – Было бы неплохо. Спасибо, что спросили меня.
– Превосходно, мой мальчик. Вы можете выучить вашу часть к репетиции в два?
– Это проблемно, – разочарованно сказал Сулу. – Я на вахте до шестнадцати-сто. Хотя мне известна эта сцена – я, вероятно, мог бы все выучить к выступлению.
– Нет, так не пойдет. Мы должны отрепетировать, и вы должны выучить мой перевод…
– Перевод? Шекспира?…
– … так что я поговорю с капитаном. – И он поторопился прочь.
Злая и не в духе, Розвинд отправилась принимать душ на рек-палубу. Там было полно народу, торопящегося на свою вахту. Когда бы звездолет ни отправлялся в длительное путешествие, практически каждый на борту записывался в ту или иную секцию: тай ши или йогу, боевые искусства с нескольких миров, основы фехтования (это было внове), и даже непонятный эзотерический тренинг, название которого переводилось как «глубокое дыхание», но для Розвинд это было ни чем иным, как просто предлогом, изобретенным теми, кто хотел повизжать на пределе своих возможностей в течение часа.
