Текст книги "КРЕСТ И ЗВЕЗДА ГЕНЕРАЛА КРАСНОВА ИЛИ ПЕРОМ И ШАШКОЙ"

Автор книги: Вольфганг Акунов

На внутреннем фронте

Дело в том, что Большой Войсковой Круг уже не был тем сплошь однородным «серым» кругом, каким был Круг спасения Дона. В него вошла интеллигенция, а также, что еще хуже – полуинтеллигенция – «образованщина», по Солженицыну (народные учителя и т. п.), ухитрившаяся, на первых порах, овладеть умами казаков. Круг разбился не только по округам и станицам, но и по политическим партиям. Председателем Круга, вместо пылкого донского патриота Янова, был избран хитрый думец-кадет В.А. Харламов, немедленно развязавший против Атамана подпольную борьбу. Подобно борьбе подрывных левых сил против гетмана Скоропадского на Украине, борьба против генерала П.Н. Краснова велась по двум направлениям:

– «прогерманская ориентация» Атамана;

– его «монархические убеждения».

Если с первым обвинением «серая» казачья часть Круга разобралась довольно быстро – уж слишком явными были практические успехи Донской власти, во многом ставшие возможными благодаря благожелательному отношению Германии, то со вторым было сложнее. За полтора года демократическая и большевицкая пропаганда сумела противопоставить в умах русских людей понятия «Царь» и «монархия» понятию «свобода». А без «свободы» русский человек – Вы сами понимаете! – прожить никак не может! Без Бога может, без Царя может, без Отечества (как показывает опыт) тоже, без денег, дома, работы, семьи и даже без штанов – запросто, но вот «свобода» для него – это святое! Только равенства, братства, да еще компактной гильотины на каждую отдельно взятую семью и не хватает!

Между тем, Атаман Краснов отслужил торжественную панихиду по Царю, зверски убитому большевиками, предварительно отдав об этом официальный приказ.

Офицерская газета «Донской край» редактировалась талантливым и опытным писателем И.А. Родионовым, считавшимся ярым монархистом, и в ней помещались статьи, в которых в благожелательном тоне шла речь о восстановлении монархии в России. Левые партии Дона потребовали в связи с этим немедленной отставки «реакционера» Родионова (кстати, настоятельно рекомендуем всем прочитать книгу И.А. Родионова «Дети дьявола», переизданную в 2003 году в Санкт-Петербурге «Русским Имперским Движением»). Обстановка накалилась до такой степени, что Атаман Краснов, заявив, что оставляет свой пост и взяв из рук есаула золотой атаманский пернач, бросил его на стол с такой силой, что расколол верхнюю доску, и в гневе ушел из зала заседаний.

Но тут уж взволновалась «серая» часть круга – станичники и фронтовые казаки, знавшие и любившие своего славного генерала и Атамана. Немедленно в Атаманский дворец была отправлена депутация от Круга во главе с Председателем, уговорившая Атамана Краснова остаться на своем посту до предстоящих выборов. Эти выборы завершились триумфом Атамана Краснова, несмотря на все попытки левых заменить его кандидатом «проантантовской» ориентации – генералом Богаевским. Рядовые члены круга пришли в полный восторг, воочию узрев колоссальные достижения Дона, достигнутые под властью Атамана Краснова. Наибольшее впечатление на них произвел торжественный парад частей донской Молодой армии. Казалось, сама Русская Императорская Армия 1914 года воскресла перед ним в лице этих лихих казачат. И Атаман Краснов, вместо ожидавшейся левыми отставки, был произведен – через чин! – в полные генералы (от кавалерии). Ему устроили настоящую овацию.

Не прошло и недели после парада в Новочеркасске, как телеграф принес известие о новой громкой победе 1-й Пластунской бригады и 2-й Донской Казачьей Дивизии над большевиками в Чирском районе. Части Молодой армии наступали, как на том параде, не ложась, не кланяясь пулям, держа винтовки на ремне – и красные бежали перед ними. А когда они залегли и открыли меткий огонь по врагу, то сильные позиции большевиков вскоре были покинуты теми. Так Молодая армия Краснова успешно приняла боевое крещение.

Участники Круга разъехались по домам и станицам с горящими от восторга глазами, а Атаман Краснов остался один – нести дальше свой тяжкий Крест борьбы за спасение как своей «малой Родины» – Дона, так и «большой Родины» – России.

К сожалению, время работало против него. На одни только бесплодные заседания Круга ушел почти месяц. Из-за скрытого и явного противодействия со стороны командования Добровольческой армии так и не были решены главные стратегические задачи: освобождение сердца России – Москвы – и свержение богоборческой большевицкой власти. Отнюдь не по вине Донского Атамана летом 1918 года была упущена единственно реальная – за всю гражданскую войну! – возможность покончить с Советской властью одним ударом соединенных сил Донской и Добровольческой армий и германского бронированного кулака. Оторвать от тела исстрадавшейся Отчизны присосавшихся к ней красных кровососов, выблеванных Сатаной, когда его рвало на нашу многострадальную землю!

«Германский бронепоезд»

Антибольшевицким силам Юга России летом 1918 года представилась действительно уникальная возможность добраться к осени до Москвы «на германском бронепоезде».

Во «Всевеликом Войске Донском» генерал Краснов высказывает эту мысль совершенно ясно и определенно:

«Тогда – и это по тогдашнему настроению и состоянию Красной армии, совершенно не желавшей драться с немцами – несомненно, так и было бы – тогда немецкие полки освободителями вошли бы в Москву. Тогда немецкий Император явился бы в роли Александра Благословенного в Москву, вся измученная интеллигенция обратила бы свои сердца к своему недавнему противнику. Весь Русский народ, с которого были бы сняты цепи коммунистического рабства, обратился бы к Германии и в будущем явился бы тесный союз между Россией и Германией. Это была бы громадная политическая победа Германии над Англией, перед которой ничтожной отказался бы прорыв Линии Гинденбурга на Западном фронте и занятие Эльзаса. И державы Согласия приняли все меры, чтобы не допустить этого»…

(Всевеликое Войско Донское, с. 265).

Атаману Краснову было хорошо известно об упорно ходивших – и очень похожих на правду! – слухах (причем известно из весьма солидных, внушавших доверие источников), что Англия к 1917 году, убоявшись могущества Российской Армии, готовой грозным прыжком овладеть и Берлином и Веной, испугавшись, что тогда ей придется исполнить свое данное перед войной клятвенное обещание отдать России Константинополь и проливы и утвердить русское влияние в Персии (что никак не входило в английские планы!), побудила изменников – генералов и сановников – добиться отречения Императора Николая II и вдохнула в умы несчастной русской интеллигенции подлую мысль о мире «без аннексий и контрибуций». Атаман знал, какую роль приписывали во всем этом деле английскому послу Бьюкенену и английскому золоту, но промолчал об этом, потому что еще верил в «благородство союзников».

Создание народной Донской армии и борьба ее – совместно с Добровольческой армией, в союзе с национальными армиями самостийной Украины, Крыма, Кавказа и Грузии – против большевиков, за окончательное освобождение России от ига III Интернационала, имело тот громадный политический смысл, что превращало классовую гражданскую войну, развязанную большевиками, в национальную войну всех народов России (и в первую очередь – русского народа) – против кремлевских узурпаторов. Тем самым генерал Краснов (быть может, сам того не сознавая!) обращал в свою пользу ленинский лозунг: «Превратим империалистическую (то есть межнациональную – В.А.) войну в гражданскую!». Именно в стихии гражданской войны сам Ленин с братией (а точнее – братвой!) чувствовали себя, как рыба в воде, освободив своих адептов от «химеры, именуемой совестью»! Краснов же преобразил ленинский лозунг в его противоположность, выбивая тем самым из большевицких лап бич социальной демагогии.

По замыслу Краснова, гражданскую войну необходимо было превратить в общенациональную борьбу народов Российской Империи во главе с русским народом и (пусть даже «самостийными» – пока!) казачьими войсками с узурпаторами русской государственности и самой души русского народа, засевшими в сердце Русской Земли – Первопрестольной белокаменной Москве.

Следует подчеркнуть, что необходимость соглашения с немцами была ясна тогда не только Краснову и Скоропадскому, но и многим деникинским добровольцам.

Так, уже упомянутый выше офицер Марковского полка писал:

«Положение Добровольческой армии в этот период (май 1918 г.) из безнадежного становится крайне выигрышным. Перед нею раскрываются широкие перспективы.

Нужно только правильно выбрать дальнейшее операционное направление к Москве и в связи с этим решить вопрос о своем отношении к Германии, предлагающей генералам Алексееву и Деникину через своего командира корпуса в Ростове свою помощь на условиях признания ими прекращения войны с Германией (и только-то! – В.А.).

Реальная политика требовала от наших вождей соглашения с немцами (если не о прямом сотрудничестве, то о сепаратном мире – В.А.).

Это давало сразу же Добровольческой армии блестящее исходное положение, а именно возможность перебросить Добровольческую армию на север и западные границы, Всевеликое Войско Донское – на Московское направление, на непосредственную близость к Москве. Вряд ли бы Советская власть, обладавшая тогда еще незначительной Красной армией, устояла бы под двойным нажимом: с юга Добровольческой и Донской армий, а с востока – чехо-словаков и Народной армии.

В этом случае Добровольческая и Донская армии имели бы позади ближайший, обеспеченный немцами тыл – Украину и Дон.

Произойди это – и судьба России, конечно, сложилась бы иначе. Восстановив же могучую Россию, можно было бы потом и пересмотреть соглашение, заключенное с Германией (хотя – почему, собственно, нужно было бы его пересматривать?). Во всяком случае, в 1918 году соглашение с Германией казалось желанным очень многим русским людям, а настроение среднего и младшего офицерства было, безусловно, германофильское.

«Союзническая» ориентация «единонеделимцев»

Однако генерал Деникин твердолобо держался «союзнической» ориентации. Его штаб сразу же повел работу по дискредитации Атамана Краснова, невзирая на то, что вооружение и снабжение Добровольческая армия получала именно от него (а точнее – при его посредстве от столь ненавистных вождям добровольчества немцев!).

Дело доходило до курьезов. Так, на одной из своих первых встреч с Атаманом Красновым в мае 1918 года в станице Манычской генерал Деникин потребовал от Донского Атамана – ни много, ни мало! – уничтожения (!) диспозиции по уже выигранному бою с красными, в результате которого был освобожден Батайск – только лишь потому, что в диспозиции было указано, что «в правой колонне действуют германский батальон и батарея, в центре – донцы, а в левой колонне – отряд полковника Глазенапа Добровольческой армии». А добровольцы, видите ли, никак не могут действовать заодно с немцами! На это Атаман возразил Деникину, что выигранный бой за Батайск уже стал достоянием истории, а историю уничтожить задним числом нельзя («оруэлловские» эксперименты советских фальсификаторов истории были еще впереди!). Атаман Краснов предложил Деникину совместное наступление в направлении Царицына и Воронежа (что считал единственно разумным и цитированный нами выше Марковский офицер, равно как и генерал Н.Н. Головин).

Но Добровольческая армия, в лице своих «убеленных сединами» вождей Алексеева и Деникина, с плохо скрываемым презрением воротя нос от «донских сепаратистов», вместо подготовки совместного с казаками освободительного похода на Москву, предпочла начать борьбу за освобождение Кубани, дабы иметь на юге широкую базу «обещаний ради будущих благ». Поход на север ее, похоже, не интересовал.

Как известно, 2-й Кубанский поход увенчался большим – тактическим! – успехом – освобождением от красных всего Северного Кавказа и выходом Добровольческой армии на «широкую московскую дорогу»…жаль только, что с опозданием на целый год!

Победы деникинских добровольцев были поистине «пирровыми победами». Шаг за шагом выбывали из рядов Добровольческой армии ее лучшие вожди, военачальники, идейные рядовые добровольцы, и с ними вместе гибли и моральные устои армии. В ее ряды вливалось все больше мобилизованных, среди которых наличествовала масса враждебного Белой Идее элемента.

В течение второй половины 1918 и начала 1919 года Добровольческая армия крепла численно, но слабела морально. А самой невосполнимой потерей была потеря времени. Как говаривал Петр Великий: «Потеря времени – смерти безвозвратной подобна». Добрармия, поставив себе целью решение задачи явно второстепенной (освобождения Кубани) вместо главной (наступления вместе с донцами через Дон на Москву) увязла в борьбе на Северном Кавказе, где потеряла целый год, инициативу в войне и, наконец, Россию.

Начав наступление на Москву лишь поздней осенью 1919 года, Добровольческая армия Деникина встретила на своем пути уже не красногвардейские банды, страшные лишь для мирного населения, а скованную железной дисциплиной и драконовскими мерами дециматора Троцкого регулярную Красную армию силою в миллион штыков и сабель, подгоняемую в спину пулеметами заградотрядов и руководимую отнюдь не последними генералами старого русского Генерального Штаба: Бонч-Бруевич, Парский, Гутор, Зайончковский, Клембовский, Свечин, Лебедев, Брусилов – список «черного войска» мог бы занять целую страницу. Да будут прокляты эти иуды во веки веков!

Финал этой истории всем нам слишком хорошо известен. В мае 1918 года русские люди вновь – как в черном феврале семнадцатого! – коллективным разумом и коллективными усилиями – безошибочно выбрали наихудший изо всех возможных вариант развития русской истории! Вот что значит без Царя в голове!

Итак, в мае 1918 года Всевеликое Войско Донское во главе со своим Атаманом стояло одно-одинешенько перед тяжелейшей задачей освобождения всех своих войсковых земель от большевиков и начала освобождения от красного ига всей остальной России.

Выше было показано, что с первой задачей Атаман Краснов и восстановленное им Всевеликое Войско Донское, спаянное железной дисциплиной Воинских Уставов Русской Императорской армии, модернизированных с учетом опыта Великой войны, справилось блестяще.

«Большевизму Атаман противопоставил шовинизм, интернационалу – ярый национализм». Разъезжая по станицам и полкам, Атаман везде говорил одно: «Любите свою великую, полную славы Родину – Тихий Дон и мать нашу – Россию! За Веру и Родину – что может быть выше этого девиза!».

Командующий Донской армией генерал-майор С.В. Денисов требовал не только полного соблюдения воинской дисциплины и порядка, но и форменной, щегольской, насколько позволяли обстоятельства, одежды и благопристойного поведения в общественных местах – «как при Николае», или, иначе говоря – в Царской армии до революции. Между тем, общеизвестно, что самым слабым местом Добровольческой армии была как раз дисциплина. Как говорится, «доблести много – дисциплины мало». Разлад между Доном и Добровольческой армией начался с мелочей и пустяков, но со временем он, вследствие крайне обостренного самолюбия генерала Деникина, очень скоро вылился в крайние формы. Деникина постоянно раздражала мысль, что Войско Донское, в отличие от его собственных «странствующих музыкантов», находится в хороших отношениях с немцами, и что немецкие офицеры запросто бывают у Донского Атамана.

Деникин не думал о том, что именно благодаря этим хорошим отношением Краснова с немцами Добровольческая армия безотказно получала оружие и боеприпасы и что немцы беспрепятственно пропускали через Украину и Донскую область русских офицеров, желавших служить под знаменами Деникина. Напротив, он видел в позиции Атамана Краснова только «измену союзникам» (давно уже продавшим и предавшим Россию!) и неизменно сторонился Атамана.

Пока у Донского Атамана имелась на фронте 60-тысячная армия, а у Деникина (вместе в войсками Кубанской Рады) – 12-тысячная, пока все снабжение «вечно странствукющих» деникинских ратей шло через Донского Атамана, взявшегося быть посредником между Украиной и немцами – с одной стороны, и Добровольческой армией – с другой, Деникин молчал, и только его окружение исподволь готовило грязную клеветническую кампанию по дискредитации генерала Денисова, Атамана Краснова и всех донских казачьих патриотов. Эти слепцы стремились всеми правдами и неправдами свалить Донское правительство и Войско Донское. Впоследствии, при помощи пресловутых западных «союзников», они и впрямь свалили его…но в результате погубили свой последний ресурс в борьбе с большевизмом!

Как только война с красными перестала быть национальной, народной войной, она неизбежно стала войной классовой (как того и хотели большевики, всеми силами стравливавшие разные части русского народа между собой!), и как таковая, по выражению генерала Краснова, не могла иметь успеха в беднейшем классе, утратив в его глазах всякую популярность. Кажется, в описываемый период это понимал только Донской Атаман П.Н. Краснов – быть может, потому, что был не только политиком и военным, но еще и писателем.

Упущенные шансы

Казаки и крестьяне отпали от Добровольческой армии – и Добровольческая армия погибла. Говорят об «измене казаков» Деникину, но не мешало бы при этом разобраться, кто кому раньше изменил – казаки ли Деникину, или Деникин казакам. Если бы Деникин не измерил казакам, жестоко оскорбив их молодое национальное чувство, казаки не покинули бы его. И прав был Атаман Краснов, когда, в числе своих врагов считал и генерала Деникина. Быть может, сам того не понимая, генерал Деникин, в сущности, направлял всю свою деятельность на разрушение Донского войска и тем самым, пилил сук, на котором сидел.

И тем самым способствовал распространению в казачьей среде настроений, ярко выраженных в стихотворении Николая Туроверова «Москва» (правда, написанном значительно позднее позднее, уже в 1947 году):

 
Заносы. Сугробы. Замерзшие глыбы
Сползающих с кровель снегов.
Цепные медведи вставали на дыбы,
Ревели от холодов.
У Темных, у Грозных, у Окаянных
За шерстью не видно лица:
Иваны, Иваны и снова Иваны,
И нет тем Иванам конца.
 
 
До белого блеска сносилась верига.
На улицах снежная муть.
Татарское иго – Московское иго:
Одна белоглазая чудь!
Что было однажды, повторится снова,
Но неповторна тоска.
На плаху, на плаху детей Годунова:
Москва ударяет с носка!
 
 
Пылает кострами Замоскворечье,
Раскинулся дым по базам,
Сожгли Аввакума, затеплили свечи:
Москва не поверит слезам!
Москва никому не поверит на слово,
Навек прокляла казаков,
И выпила черную кровь Пугачева
И Разина алую кровь.
 
 
Метели все злее. Завалены крыши.
Москва потонула в снегах.
Но чьи это души, все выше и выше
Плывут над Москвой в небесах?
В теплицах цветут басурманские розы,
На улицах – снежная муть.
Толстой-босиком, на машине – Морозов
Свершили положенный путь.
 
 
Цыганские песни. Пожары на Пресне,
А вот и семнадцатый год.
Все выше и выше, просторней, чудесней
Души обреченной полет
По небу полуночи…Черное небо,
А хлеб еще неба черней.
И шепотом, шепотом: корочку хлеба
Для беспризорных детей.
 
 
Но как при Иванах, при Темных, при Грозных,
Молитвам не внемлет земля.
По небу полуночи… Красные звезды
Мерцают на башнях Кремля.
 

Еще раз подчеркнем, что именно в мае 1918 года вождями Белого движения был упущен уникальный исторический шанс не просто вышвырнуть большевиков из Москвы, но и переиграть – в последнюю минуту! – итоги Первой мировой войны, сменив противоестественный русско-англо-французский союз на естественный, евразийский, русско-германский. Как писал в своих «Воспоминаниях» гросс-адмирал Альфред фон Тирпиц, создатель германского Гохзеефлотте (Флота Открытого Моря) и, между прочим, большой русофил: «Я не знаю, найдется ли в мировой истории пример большего ослепления, чем взаимное истребление русских и немцев к вящему прославлению англосаксов!».

В 1918 году был упущен, быть может, самый последний шанс свернуть мировую историю с пути «атлантизма», «глобализма», «мондиализма» и прочих «измов», выгодных только странам «золотого миллиарда», и, прежде всего – англосаксонской, замешанной на сионистских дрожжах и деньгах, цивилизации, на путь расцвета и сосуществования различных культур – в частности, русской, германской и той, что именуется Евразийской. Сам генерал Краснов, хотя и честит тогдашних русских эмигрантов-евразийцев в «За чертополохом» не иначе, как «отвратительной помесью коммунистов и славянофилов», тем не менее, интуитивно, был, несомненно, евразийски мыслящим истинно русским человеком (чьи идеи в определенной мере перекликались даже с идеями послевоенного «евразийца» Л.Н. Гумилева – достаточно внимательно перечитать его книги, чтобы убедиться в правильности этого утверждения).

И конечно, если существует «Мировая Закулиса», она должны была сделать все, чтобы не дать этому случиться. Что же касается генералов М.В. Алексеева и А. Деникина (в отличие от, несомненно, честно заблуждавшегося Л.Г. Корнилова!), то они, очевидно, были весьма удобными для антантовских кукловодов добровольными агентами этой гипотетической (хотя кто знает?) Всемирной Ложи.

Вся лживость и неверность западных «союзников» России, их нагло-потребительское отношение к России в 1914-16 годах, их откровенно предательское поведение по отношению к хранившему им рыцарскую верность Государю Императору Николаю II, и до, и после (в особенности – после!) его злосчастного отречения от прародительского Престола, должны были давно открыть глаза всем русским людям, особенно – военным ранга генералов Алексеева и Деникина – если бы они, конечно, сами пожелали их открыть!

В мае 1918 года еще жив был Государь Император с Царской Семьей и своими верными слугами. У людей, целовавших крест, присягая верно служить Государю (пусть они даже проявили недостойные колебания, как генерал Алексеев год тому назад, в феврале 1917 года – но ведь поклонники Алексеева утверждают, что он вскоре раскаялся в своем февральском недостойном поведении!) имелась уникальная возможность, плюнув на «свое родное» и мировое «общественное мнение», и забыв о существовании «прогрессивной демократической общественности», пусть даже с немецкой помощью, но выгнать красных узурпаторов из Кремля, спасти Государя – и тем отвести от России Гнев Господень, доселе пребывающий на ней.

«За Веру, Царя и Отечество!» – вот та исконно российская формула, которую уж кто-кто, но старые-то, еще царского производства, русские генералы должны были усвоить себе хотя бы спинным мозгом – за неимением соответствующего органа в голове! Заметим себе, что в этой формуле даже Отечество стоит после Царя (а что уж тут говорить о каких-то вероломных лже-союзниках!). Поистине, кого Господь желает погубить – того лишает разума. Ведь «февралисты» даже Царю, а точнее – Царице, тоже ставили в вину – даже с высокой думской трибуны – «измену союзникам», как самое страшное «преступление» – вспомним печально знаменитое милюковское «глупость или измена!». Между тем, всем верным Царским слугам должно было быть совершенно ясно, что союзником для Государевых людей может считаться только тот, на кого Его Императорское Величество им всемилостивейше указать соизволит. Так – в том числе из-за пресловутой «верности союзникам»! – русский генералитет (а за ним и народ) в 1917 году предал Царя, а вслед за тем, в 1918 году предал и Отечество, ибо спасать свое Отечество, терзаемое невиданной еще в истории зверской самозваной властью, генералы Алексеев. Деникин и иные с ними были готовы только на следующих «детсадовских» условиях:

«Если Марианночка и Джонни согласятся нам помочь, то мы попробуем вытащить Верочку, Наденьку и Любочку с их матушкой Софией из воды, а то вон посмотрите – нехороший Вилли-хулиган им весло протягивает! Нет, лучше мы его этим веслом по голове! Пусть уж лучше все они потонут вместе, лишь бы миленькие Марианночка и Джонни не обиделись – а то вдруг они больше с нами в песочек не станут играть!».

Именно так выглядит – в исторической перспективе, разумеется! – поведение верховных военных вождей Добровольческой армии (о поведении ее «духовных» вождей, в лице кадетской и прочей думской сволочи, мы лучше умолчим!) в мае и летом 1918 года – если отбросить всю высокопарную шелуху их речей и писаний!

А «Марианна» и «Джон Буль» хладнокровно использовали русских иванов-дураков из «белого стана» в своих корыстных интересах.

Между тем, все утверждения, что вот-де, «союзники», победив Германию, придут (в случае заключения Россией соглашения с «проклятой немчурой») карать «неверных» русских «за измену» – представляются нам абсолютно несерьезными.

Да если бы германский Император Вильгельм II в самом деле въехал бы – с согласия остатков русской Армии – на белом коне в Москву, в качестве ее освободителя от ига Лениных и Троцких, и восстановил власть Дома Романовых, то свергнуть его с трона – после этого! – не смогла бы никакая в мире сила, возьми даже «союзники» Берлин (в чем автор очень склонен усомниться!).

Но, к сожалению, духа наступать на Москву – без формального согласия вождей Добровольчества и заключения с ними соглашения о нейтралитете! – у германского Главнокомандования тоже не хватило. Слишком сильным было, видно, засилье ненавидевших «реакционный царизм» социалистов, а с другой стороны – ставленников мирового финансового капитала – в германском правительстве и рейхстаге – и свой шанс стать подлинно великой державой Германия тоже упустила. Теперь ей оставалось только проиграть мировую войну, что было вопросом нескольких месяцев.