Текст книги "Журнал «Вокруг Света» №04 за 1960 год"
Автор книги: Вокруг Света Журнал
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 7 страниц)
Д. Затуловский. История одного кадра
Погас свет, и на экране поплыли тенистые улицы Сталинабада, красивые светлые здания, солнечные блики на тихой воде Комсомольского озера. Потом медлительное движение небольшого каравана. Голые склоны и редкие рощи у маленьких кишлаков.
Неспешно угасали лирические краски заката, и вдруг резким переходом на экране забурлила вода. Поток, казалось, ворвался в помещение, заполнил весь видимый горизонт. Кто-то из зрителей вскрикнул.
Глаз аппарата немного приподнялся. Между бушующих струй появилось какое-то неправдоподобно легкое сооружение, на мотором едва удерживались два человека. Их напряженные лица, то и дело заслоняемые каскадами брызг... Они несутся на зрителя, стремительно заполняют экран.
Сергей резко выключил проектор. Спустя минуту кто-то сказал:
– Здорово! Молодчина, Сергей! Настоящие кадры.
По голосу Сергей узнал говорившего: оператор кинохроники Федор Иванович. Сегодняшнюю демонстрацию Сергей затеял, чтобы услышать мнение этого человека.
– Телевиком с берега, от самого уреза воды, – продолжал Федор Иванович, – очень сильное впечатление. Можно подумать, снято с середины реки.
– Именно с середины, Федор Иванович, – глухим голосом ответил Сергей.
– Ну, меня-то не проведешь. Неподвижная точка, ракурс... Нет, нет!
– Эти кадры действительно сняты с середины реки, – поддержал Сергея начальник экспедиции, – могу подтвердить.
– Не понимаю. Как же это получилось? Расскажи.
* * *
К вечеру Сергей добрался до селения, о котором ему говорили. Это был маленький кишлак из десятка домиков.
У одного из них в тени тополей сидел очень старый таджик с величественным бронзовым лицом, обрамленным пышной седой бородой, и неторопливыми глотками пил чай из большой пиалы.
– Салом, – поздоровался Сергей, – мне нужен Джабар.
Старик ответил на приветствие, внимательно осмотрел Сергея и только тогда сказал:
– Я Джабар. Садись пей чай.
Была выпита первая пиала, за ней вторая и третья. Наконец старик отставил свою и поглядел на Сергея.
– На другую сторону Санталлак-об хочешь, – произнес он. – Большой караван догнать хочешь.
– Да-а... Откуда вы знаете?
– Санталлак-об – сильно сердитая река. Нужно отдыхать, спать. Утром воды мало будет, тогда пойдешь.
Сергей понял: спорить и уговаривать бесполезно. Хорошо еще, что Джабар вообще взялся переправить его через свирепый поток, разлившийся во всю ширину долины.
Попасть на Памир, да еще в такой интересный и труднодоступный район, было давней мечтой Сергея. И вот ему, туристу и кинолюбителю, доверили заснять работу экспедиции! Но сразу же неудача: тюк, в котором была кинопленка, по ошибке не отправили с остальными грузами, и ему пришлось дожидаться, пока самолет доставит забытый багаж. Начальник экспедиции дал Сергею список нужных экспедиции вещей. Груза набралось полная сума. Теперь предстояло догонять товарищей.
...Солнце только поднималось за далекими хребтами, и снега на гребнях загорелись узкой золотой каймой, когда Джабар тронул Сергея за плечо. В долине лежали предрассветные сизые тени, утренний холод казался особенно пронзительным. Джабар терпеливо ждал, пока Сергей оденется.
– Кушать будешь на том берегу, – сказал он, – пошли.
На берегу ждали два молодых таджика; у ног их лежало нечто напоминающее грубую раму или, скорее, редкую решетку из деревянных брусков. По краям ее были привязаны бурдюки из бараньих шкур. Это был сал – таджикский плот.
Джабар внимательно наблюдал за тем, как его односельчане надувают бурдюки – здесь их называют «гупсары» – и время от времени ощупывал их. Только после его команды горловину бурдюка затыкали деревянной пробкой. «Технический контроль», – подумал Сергей.
Вскоре все гупсары – их было двенадцать – вздулись вокруг плотика.
– Можно ехать! – Джабар показал на молодых таджиков. – Анвар и Давлят будут вести сал. – Джабар старый, силы давно уж мало, – пояснил он и добавил: – Анвар хорошо водит сал. Много раз ходил на тот берег.
Серая, с едва заметным бурым оттенком масса воды стремительно неслась по долине. Здесь не было прозрачных голубоватых или зеленых струй, которыми Сергей часто любовался на Кавказе. Даже там, где поток, ударяясь о камни, вздымал крутую волну, пена была тоже серой и на взгляд тяжелой. Хоть река была сейчас значительно уже, чем накануне, мощь потока словно оставалась прежней. Особенно сильное впечатление производили участки, где поверхность была относительно спокойной. Тускловатая густая вода, казалось, не двигалась, и только обрывки пены, проносившиеся с огромной скоростью, выдавали стремительное движение всей массы.
Сал ринулся вниз по течению. Вода, камни у берега, склоны и небо запрыгали перед Сергеем. Он схватился за суму, укрепленную посреди плота.
Река как бы сплеталась из отдельных струй, которые то собирались в жгут, то расходились. Сал дергало вправо и влево, даже поворачивало вокруг оси. Гребцы яростными ударами весел направляли его к середине реки. Гупсары метались по краям решетки. Казалось, они вот-вот оторвутся.
Сал несся к огромному буруну, вскипавшему на полутораметровую высоту. «Все», – успел подумать Сергей и невольно зажмурился. Сал сильно качнуло, но удара не последовало. Сергей открыл глаза, плот проносился мимо буруна. Под бешено крутящейся пеной угадывались очертания острого скалистого зуба. «Вот черти, – восхитился Сергей, глядя на молодых гребцов, – как это у них получается!»
Очень тягостно в такой обстановке быть просто пассажиром, не иметь возможности принять участия в общей борьбе. Сергею оставалось только смотреть на Анвара и Давлята, на то, как умело и проворно работали они коротенькими веслами, выводя плот из быстрины. Наконец им это удалось. Болтанка прекратилась.
Анвар заулыбался. Сергей облегченно вздохнул: «Кажется, выкарабкались». Он выпрямился, но сильный толчок едва не сбросил его в воду. Скрежет и треск на миг заглушили шум реки. Уплывающие назад берега остановили свой бег, а вода еще быстрее ринулась мимо. Плотик закачался на месте.
Анвар и Давлят бросились к Сергею, который никак не мог прийти в себя.
– Совсем большой камень! – прокричал ему в ухо Давлят.
Теперь Сергей понял. Река, подбросив плот, опустила его на край скалистой глыбы, выдававшейся из воды. Один брус был сломан. В проломе торчал острый выступ камня.
– Как шашлык на шампуре! Что будем делать, Анвар? – спросил Сергей, поняв, что застряли прочно.
Упираясь веслами о скалу, попробовали приподнять плотик.
В бесплодных попытках прошло минут десять. Наконец Анвар медленно произнес:
– Будем ждать. Солнце горячее, много воды сегодня придет с ледников. Река поднимется и сама снимет сал.
Солнце действительно было горячим. Ноги в наполненных водой ботинках мерзли, а голову пекло. Одежда быстро высохла и тоже стала горячей.
Минут через двадцать Сергей почувствовал, что голоден. Не угадал Джабар, завтракать придется не на том берегу! Сергей извлек из сумы сверток с едой: сыр, сухари, консервы. Втроем они славно закусили.
Сергею сразу же захотелось пить, но речная вода оказалась густой взвесью глинистых частиц, которые упорно не хотели оседать на дно. Анвар посмотрел на кружку и спросил:
– Соль есть?
– Есть. А зачем?
– Давай...
Анвар бросил в кружку пару щепоток. Муть собралась в причудливые волокна и довольно быстро осела.
Солоноватая холодная вода оказалась очень приятной. Сергей опорожнил кружку, выплеснул осадок и передал ее соседу.
– Наши старики говорят, в воде Санталлак-об золото есть. Очень вкусная вода! – Анвар зачерпнул полную кружку и пил маленькими глотками, как хорошее вино.
Оживление, охватившее Сергея после завтрака, вскоре улетучилось. Неизвестно, сколько еще они пробудут здесь: может, час, а может, и четыре. Самая высокая вода в горных реках бывает обычно к концу дня. А тут еще донимает нестерпимая жара.
Сергей осмотрел суму, аккуратно сложил продукты и убрал сверток на место. Что еще сделать? Записать впечатления последних дней?
И вдруг Сергей едва не вскочил.
– Вот дурак! – закричал он радостно.
– Кто дурак? – удивился Анвар.
– Я дурак, Анвар, колоссальный дурак! Такая возможность, а я сижу и время теряю!
Сергей снова расстегнул суму и, порывшись в ней, извлек сверток – футляр с кинокамерой, еще накануне обернутый в непромокаемую полиэтиленовую пленку.
На всякий случай он накинул на плечо ремень футляра, вынул камеру и завел пружину. Осторожно встал на решетку сала и прицелился визиром. За плескавшейся на переднем плане водой эффектно подымались скалистые обрывы правого берега.
Сергей нажал кнопку, и аппарат равномерно застрекотал. Собственно, звука не было. Сергей ощущал лишь привычную вибрацию камеры.
– Кино? – Давлят с уважением посмотрел на Сергея. – Мы тоже в кино будем?
Но люди на маленьком сале сидели слишком близко, чтобы можно было ввести их в кадр.
– Вот положение, и отойти-то некуда, – Сергей оглянулся, по привычке ища, куда бы ступить.
В полуметре от края сала из воды поднимался довольно ровный камень метра в два длиной и почти в метр шириной. Он был влажным от брызг, но даже при самых сильных всплесках вода не покрывала его. С этого камня получатся превосходные, удивительные кадры.
Сергей шагнул, оттолкнувшись левой ногой от качнувшейся решетки, и, став потверже на скользком камне, повернулся, чтобы поймать в визир сал. Ощущение чего-то странного, непонятного пронизало все его существо. Что-то было не так! Но что? И вдруг дошло: сала у камня не было.
Плотик несло к левому берегу. Еще минута, и он скрылся за выступом.
«Нагрузка сала уменьшилась, гупсары всплыли, и решетка поднялась над выступом, – запоздало соображал Сергей, – остальное доделало течение и, быть может, толчок ноги».
Прошло несколько минут, прежде чем Сергей смог взять себя в руки и размышлять сравнительно спокойно. К вечеру скала окажется под водой. Даже если вода дойдет только до колен, вряд ли он сумеет удержаться на скользкой поверхности камня. Пуститься вплавь? Равносильно самоубийству.
Анвар и Давлят? Целы ли они сами? Но все равно выходить в это время в реку им нельзя. Джабар говорил: убьет.
Если б удалось удержаться на камне... Простоять доследующего утра... Сергей вспомнил альпиниста, который, упав в трещину ледника, продержался на маленьком ледяном уступе 23 часа, пока не пришла подмога.
Внезапно в гул реки вплелся какой-то едва уловимый звук, будто далекий крик. Через минуту крик повторился. Сомненья нет: человеческий голос. Сергей принялся рассматривать левый берег выше того места, где он находился, и с трудом разглядел человеческую фигуру: кто-то стоял на скале. Сергей сорвал с головы шляпу и принялся размахивать ею. Человек махнул рукой и исчез. Прошло минут десять, но на берегу никто не появлялся.
Вдруг из-за скалы выскочил сал – сразу почти на середину реки.
Сал бросало еще сильнее, чем утром. Было страшно смотреть, как он исчезал между бурунами или, кренясь, вспрыгивал на очередной вал.
Сергей схватил камеру, поймал в визир плотик и нажал кнопку. Сал быстро приближался и занимал большую часть визирного окна. Сергей прекратил съемку и поспешно спрятал аппарат. Плотик несся прямо на камень.
«Разобьются...» – успел подумать Сергей.
Он увидел серьезные лица Анвара и Давлята, физически ощутил их напряжение. Всем телом подался он вперед, навстречу отважным людям, рисковавшим жизнью, чтобы спасти его.
Сал пронесся в трех метрах от камня.
Повернувшись, Сергей смотрел, как с невероятным трудом Анвар и Давлят подгребали к левому берегу и через мгновение скрылись за поворотом.
Стоять становилось все трудней. Вода заметно поднялась и часто перекатывалась через камень.
Снова вдали показался сал. Снова, кренясь и выпрямляясь, подскакивая и проваливаясь, мчался он к скале.
Совсем близко мелькнуло весло, открытый в крике рот Давлята. Сергей пригнулся. Еще полметра – и он прыгнет. Еще чуть-чуть! Но струя отбросила сал, и тот снова пронесся мимо. Все ясно. К камню невозможно подойти; разрезая воду, он образует отталкивающую сал струю.
Сергей с тоской глядел на уносящийся плотик. Анвар, повернувшись всем телом, кричал что-то, показывал рукой на правый берег.
...Вода уже свободно перекатывалась через камень. Ноги замерзали. Сергей хотел потоптаться на месте, чтобы предупредить судорогу, но едва приподнял ногу, как почувствовал: нельзя, вода сорвет его.
Сколько он еще продержится? Еще полчаса, ну, сорок минут. Может быть, не тратить зря силы и броситься в воду, все же попытаться спастись вплавь?
Сергей нагнулся и расшнуровал тяжелые ботинки.
Его ноги ощущали камень, и все в Сергее сопротивлялось необходимости покинуть твердую опору. Но надо было решаться. Сергей оглядел еще раз берега, реку. Получше укрепил кинокамеру, тщательно обернутую непромокаемой пленкой.
– Ну, теперь все!
Сергей крепко зажмурился. А когда через мгновение открыл глаза, сверху, от правого берега, несся сал.
– Не может быть! Сумасшедшие!
Вода бурлила вокруг ног Сергея. Он с трудом удерживался на камне, но теперь-то он устоит. Устоит!
Сал стремительно приближался. Двести метров, сто, пятьдесят. Уже видно, как черные туши гупсаров мечутся вокруг решетки. На сале теперь трое. Кто третий, Сергей не разобрал.
Плотик шел чуть левее камня. Один из людей на сале приподнялся. Конец веревки ударил Сергея по лицу.
– Держи! – раздался отчаянный крик.
В последний момент ему удалось схватить ускользающую веревку. Одной рукой, затем и второй.
...Поток сразу закружил Сергея, потянул веревку из судорожно сжатых рук. Она скользила, уползая сантиметр за сантиметром. Вот-вот кончится. Нет, на конце узел! Теперь только не разжимать рук!
Мутная волна свирепо била по лицу. Рвала одежду. Бросала вверх и вниз. Когда удавалось сделать судорожный вдох, вместе с воздухом в рот врывалась вода.
Сергей не чувствовал, как его подтянули к салу, как, бросив на миг весла, двое втащили его тяжелое тело на решетку. Сал уже приближался к берегу, когда он открыл глаза. Кто-то хорошо знакомый склонился над ним. Седая борода. Бронзовое лицо. Джабар улыбнулся и продолжал растирать Сергею грудь и плечи.
Рисунки П. Павлинова
По следам первых рудокопов
В северо-восточном Казахстане, в степи близ Улутавских гор, можно и сейчас увидеть кое-где зеленоватые холмы горных пород, которые даже неопытный глаз отличит от естественных, покрытых бурой плесенью каменистых сопок. В конце прошлого века остатки этих заброшенных медных копей помогли найти крупнейшие в нашей стране медные месторождения Джезказгана. Неудивительно, что следы древних рудокопов вызывают живейший интерес не только у историков и археологов, но и у геологов.
В старину добыча руды велась примитивными способами. Мог ли древний рудокоп, вооруженный каменной или бронзовой кайлой, пробить глубокую штольню в твердых горных породах? Обвалы и наводнения грунтовых вод нередко заставляли людей бросать едва начатое дело. Обычно они снимали «сливки» – брали руду только с верхних слоев месторождения.
Но даже извлеченная из земных недр руда использовалась далеко не полностью. Первые рудознатцы не умели достаточно хорошо отделять ценные минералы от пустой породы. Поэтому сами отвалы старинных рудников представляют собой богатое сырье, которое в наше время может быть эффективно использовано.
Древние мастера горного промысла довольно умело находили минеральные залежи. Но, обнаружив один выход руды, они не делали попыток отыскать поблизости ответвления других рудных жил. Вот на это-то и обращают геологи больше всего внимания при изучении старинных разработок.
Как же отыскать древние рудники? Обычно они встречаются в виде воронок, неглубоких ям с отвалами, пещер или шурфов. В геологических поисках вам могут помочь косвенные сведения, в которых содержатся намеки на рудничные занятия древних жителей. К таким сведениям относятся названия местностей (Золотуха, Рудня, Серебрянка и т. п.), рассказы старожилов и старинные поверья.
В Казахстане имеется местечко Крык-Кудук, или «Сорок колодцев». Легенда рассказывала о древнем народе, который занимался здесь когда-то добычей золота. Но где оно добывалось, никто не знал.
В 1928 году местный житель Д. Анашкин решил проверить справедливость старинной легенды. Он поделился своими догадками с геологами, которые после непродолжительных поисков действительно обнаружили давно заброшенные золотоносные жилы. Удалось отыскать и новые рудные пласты. В Крык-Кудуке возник крупный золотодобывающий район.
Таким же образом было открыто магнетито-медное месторождение Саяк в Прибалхашье. Геолог Н. Наковник узнал от старожилов о больших старинных выработках в районе Саяка. Он разыскал старый рудник и сумел выявить границы новых рудных жил.
Навести на след рудников могут также орудия труда и другие следы деятельности древних металлургов. Дело в том, что в давние времена обработка руды происходила недалеко от места ее добычи. Старинные литейные формы, шлаки служат своеобразными ориентирами открытых в прошлом месторождений.
Чтобы лучше подготовиться к поискам древних рудников, следует внимательно ознакомиться (если это возможно) с предметами древности в краеведческих музеях. Там можно встретить каменные рудничные молоты, ступы, бронзовые кайлы, деревянные лопаты для сгребания руды, лотки и т. п.
При открытии следов рудничных разработок необходимо точно фиксировать место находки на географической карте, к которой должно прилагаться также краткое описание местности и обстоятельств открытия.
Не забудьте осмотреть карьер выработки и ее отвалы. Ведь в них можно найти древние орудия рудокопов, обломки керамики и другие предметы. Рекомендуется взять из отвалов по нескольку образцов руды и породы.
О результатах своих поисков сообщайте в местные геологические управления.
Отдел ведет С. Глушнев О значении древних рудников в работе геолога ты сможешь прочесть подробнее в следующих книгах:
1. Вебер В.Н., В помощь геологоразведчику Восточной Сибири. Иркутск, 1939.
2. Коробков Н.М., Руководство к изучению древних и старинных рудных разработок. Москва, 1934.
3. Левитский Л.П., О древних рудниках. М. – Л., Госгеолтехиздат, 1941.
4. Никитич И.И., О разных вещах, найденных в горных выработках древних обитателей Сибири. «Горный журнал», И, М 4, 1938 год.
5. Xабаков А.В., Очерки по истории геологоразведочных знаний в России. Часть 1. Москва, 1950.
Горячая кровь земли
Читатели нашего журнала знакомы с произведениями румынского писателя Иоана Григореску. Он любит путешествовать, много ездит по родной стране. В этом номере мы публикуем очерк И. Григореску о рождении нового нефтедобывающего района Румынии – Олтении и рассказ, в основу которого лег эпизод из жизни молодых нефтяников.
Первое мое знакомство с «героиней» этого очерка состоялось летом 1952 года в вагоне второго класса, когда поезд подходил к Бухаресту.
Кто-то из моих попутчиков рассказал историю о предприимчивости некоего депутата парламента и помещика, который, проведав о погоне за нефтью, начавшейся перед войной в Румынии, вырыл на своем бесплодном участке скважину, наполнил ее нефтью, тайком привезенной в бочках из Праховы (Долина реки Праховы – ртарый нефтедобывающий район в Румынии.), и предложил нефтяным компаниям купить у него за большую цену «новое месторождение».
Так зашла речь о будущем румынской нефти. Нашелся пассажир, который пытался убедить нас в том, что, будущего у румынской нефти нет, что «истощенная» Прахова осядет в пустые подземные впадины и что – это уже гораздо серьезнее – Румыния будет вынуждена ввозить нефть из-за границы.
Когда мы подъезжали к Бухаресту, спор разгорелся вовсю. У неизвестного нашлось даже несколько сторонников: «Должно быть, так и есть: с каких пор добывают нефть! Наверное, и в самом деле ей конец пришел».
Но тут один пассажир, который в течение всего пути то дремал в своем углу, то жадно курил папиросу за папиросой, громко расхохотался. Он достал из портфеля, который все время не выпускал из рук, три запечатанные бутылки с этикетками. Они были наполнены коричневой, с зеленоватыми отражениями жидкостью.
– Эти бутылки опровергают все ваши предсказания. О Тиклени и Былтени, что в Олтении, слыхали?
Это были просто две небольшие деревушки, расположенные далеко от асфальтированных шоссе и железной дороги. Кто-то попытался пояснить:
– Они находятся где-то на нашем «диком Западе». Раньше говорили,
что если имеешь собаку, от которой хочешь избавиться, то ее надо отправить туда, чтобы она подохла с голода.
– Так вот – продолжал человек с бутылками, – здесь обнаружена первая олтенская нефть. Приезжайте на этот «дикий Запад» через несколько лет, и тогда посмотрим, что будет с вашими предсказаниями.
Мне никогда больше не довелось снова встретить пассажира, который вез в портфеле первую олтенскую нефть. Но на «диком Западе» я побывал, и совсем недавно, всего несколько месяцев назад.
Встреча со здешней нефтью просто ошеломила меня. Месторождения нефти скрываются в недрах Олтении на глубине, превышающей размеры самых высоких гор нашей страны – Фагараш.
Представьте себе горы Фагараш, проколотые сотни раз от самой высокой вершины до подножия и даже глубже. Тогда вы оцените усилия бурильщиков Олтении, направленные сначала на освобождение, а затем на пленение неисчерпаемой энергии недр этой земли.
Первая скважина, давшая нефть, ту самую, что путешествовала в портфеле неизвестного инженера в Бухарест, находится где-то на холме между Былтени и Тиклени. Она скрыта теперь целым лесом новых вышек.
Пейзаж, как и на всяком нефтяном промысле, суров. Ночью он кажется почти фантастическим. Тьма борется с красноватым дрожанием языков горящего газа, который, пока не окончено строительство трубопровода Тиклени – Бухарест, сжигают. Вышки, окруженные паром усеянные пампами, кажутся оазисами света.
И ночью промысел напоминает муравейник. Фары грузовиков пронзают темноту столбами света, тракторы тянут прицепы с двигателями, насосами, трубами, тысячами мешков цемента. Ночь вся во власти грохота, в нем слышится и ритмическое попыхивание двигателей, и лязг труб, и протяжный скрежет лебедок.
На буровой № 401 работает бригада, состоящая из бывших крестьян ближайшего села Стрехаи.
Здесь бур достиг глубины двух тысяч метров. Бурильщики так умело орудуют тяжелыми и сложными инструментами, каждый из них настолько хорошо знает свое дело, что, глядя на них, не поверишь, что три-четыре года назад они и не знали, как выглядит вышка.
Георге Бызу, хотя ему только восемнадцать лет, – гордость бригады бурильщиков, уроженцев Стрехам. Он, крестьянский сын, окончил профессиональную школу нефтяников в городе Тырговиште и получил драгоценную квалификацию «старшего бурильщика». Я узнал на промысле, что два дня назад Георге Бызу явился к директору бурильного треста и предложил снизить себестоимость метра проходки на скважине № 401.
Рассказывая об этом парне, директор Леонтин Мэчукэ, выпускник Московского нефтяного института, которому и самому еще нет тридцати лет, улыбается.
– Он, знаете, самый младший в бригаде, в которой работает и его отец. Энергичный парень, настоящий спирт! И таких, как он, у нас много.
Действительно, большинство бурильщиков в Олтении молоды, их средний возраст – двадцать семь лет.
К следующей вышке мы подошли затаив дыхание. Там стояла тишина, а тишина на вышке – это тревога на сердце бурильщика. Я знал, что там работает одна из лучших в Олтении бригад. Бригадир Мускалу Константин, старый нефтяник, был бледен, полон напряжения. Произошла катастрофа, которая могла оказаться роковой для вышки: в породе на глубине более тысячи метров заклинилось долото.
В течение четырех часов я был свидетелем настоящего сражения между человеком и недрами. Человек требовал назад свое орудие, а земля схватила бур скалистыми когтями и не хотела отдавать. Вышка дрожала в предельном напряжении моторов, стрелки приборов прыгали от одного края шкалы к другому, пот градом катился с лиц. Работу вели с такой точностью, словно производили хирургическую операцию, при которой сердце больного могло остановиться в любой момент. И все безрезультатно.
После многочисленных попыток Мускалу предложил крайнюю меру – превысить допустимую по техническим нормам нагрузку для моторов. Земля задрожала вместе с вышкой, люди испуганно переглянулись: в любой момент долото могло сломаться и навсегда остаться в скважине. Вдруг сильный рывок – и подъемный кран начал тащить бур вверх. Земля уступила. На потных лицах заиграли улыбки. Мускалу швырнул каску оземь и пригладил волосы выпачканной в мазуте рукой.
Человек на нефтяных промыслах – это прежде всего человек смелых дерзаний. Жизнь его полна напряжения, требует полного сосредоточения всех сил, укрощающих подземную стихию.
Ион Ступару, бывший «праховец», теперь директор треста в Олтении. За полвека работы на нефтепромыслах он «вложил ремесло в руку» тысяче, если не больше, человек.
Получение квалификации для местных жителей, чьи отцы и деды знали либо тяжелый и малоблагодарный труд на бесплодной земле, либо колесили по городам страны с корзинами овощей, ведрами керосина или кастрюлями простокваши, – для этих людей получение квалификации прямо-таки переворот в жизни. Ведь процесс этот носит массовый характер.
Только в 1958 году на тикленских промыслах было организовано из числа местных жителей сорок бригад. А что люди в них были хорошо подготовлены к работам на нефтяных промыслах, подтверждается практикой: за время существования нефтедобычи в Олтении не было ни одного упущенного фонтана, ни одного пожара, ни одного взрыва. И это на нефтяных промыслах Румынии, печально прославившихся когда-то бедствиями и хищнической эксплуатацией месторождений.
Есть еще одно, что основательно отличает рождение нефтяного промысла в наши дни от недавнего прошлого. Тогда первые буровые установки неизбежно влекли за собой зловещий конвой трактиров и притонов. В селах и городах знаменитой Праховской долины вместе со звучными эмблемами американских, английских, французских, немецких и других нефтяных компаний появлялись эти постыдные эмблемы строя, главной целью которого были выгода и накопление.
В Олтению первые вышки привели с собой и первую библиотеку, новые дома, цветущие сады...
Жизнь меняется и в соседнем Зэтрени, куда добрались вышки в поисках новых месторождений. И сюда принесут они электричество, газовое отопление, радио и кинематограф.
Слова человека с бутылками первой олтенской нефти звучат сегодня уже не как прогноз будущих успехов. Они словно подводят итоги огромной работы людей, добывающих горячую кровь земли.
Иван Григореску
