Текст книги "Убить зону"

Автор книги: Владислав Выставной

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

– Проверим за дверью, – решил он. – Здесь аномалий нет.

– Отчего же, – медленно произнес Антонов. – Здесь есть аномалия.

Маус недоверчиво посмотрел на физиолога. Подошел, заглянул тому через плечо. Экран у прибора был необычный, вроде даже как вогнутый, что ли. Но разметка была вполне понятная. В этом масштабе были видны очертания лаборатории, синими точками светились живые существа – в данном случае, присутствовавшие здесь люди. Только синих меток было отчего-то не четыре, а три.

И крупной оранжевой меткой мерцала обнаруженная прибором аномалия – как раз в том месте, где стоял, неподвижно глядя на них, Бука.

Глава шестая. Откровение

Эту ночь они провели в подземной лаборатории. Все смертельно устали, да и пробираться по Темной долине ночью – не самая лучшая идея. Маус раздал всем армейские сухпайки в пластиковой упаковке – из полученных у Кислого запасов. Все это большей частью снова пришлось тащить на себе Петле, но тот не высказывал особых протестов. Что ни говори, он – идеальная отмычка.

Поев, стали устраиваться на ночлег. Петля вырубился сразу – в крайне неудобной на вид позе, устроившись на груде каких-то тряпок и привалившись спиной к стене. Засыпал он беспокойно, вздрагивая и постанывая во сне, пока наконец не затих.

Антонов тоже никак не мог успокоиться: лежа на длинном пластиковом ящике, он все пялился на Буку, спящего на сдвинутых контейнерах. Глядел на него со странным выражением, словно на кровососа и, видимо, о чем-то напряженно думал.

Надо сказать, и Маус был удивлен. Но совсем не так, как физиолог. Просто он был уверен, что из всех порождений Зоны Бука скорее относился к мутантам. Но если прибор говорит «аномалия» – значит, аномалия. Куда удивительнее было бы, если б она присвоила парню ярлык «артефакт».

Хотя, если вдуматься, Бука действительно проявлял себя как разновидность аномалии. Взять хотя бы эти штуки с удачами и несчастьями. Интересно было и другое: был ли Бука таким изначально или же подхватил «аномальность» в пору своего блуждания по Зоне. Впрочем, это как раз вопрос для яйцеголовых вроде этого Антонова.

– Слыш, ты, Антоха, – тихонько позвал Маус.

– Чего? – так же тихо отозвался ученый.

– Как вы планировали выбираться отсюда?

– За нами должен прилететь вертолет. Армейский.

– Когда?

– По плану – через три дня. Но поскольку ситуация изменилась и никто не вышел в эфир по установленному графику – думаю, что завтра.

– А-а… – протянул Маус. – Но ты, надеюсь, понял, что с отлетом придется повременить? Придется малость побродить с Букой – пока он сам не отпустит.

– Можешь меня не уговаривать, – не отрывая взгляда от спящего Буки, сказал Антонов. – Теперь я от этого парня ни на шаг не отстану.

* * *

…Из подземелья выбрались без особых приключений. Просто на удивление спокойно: мутанты, наверное, решили пока оставить их в покое. Даже с дополнительным противогазом для Антонова все решилось само собой: у того была прекрасная альтернатива – герметичная маска из комплекта его спецкостюма биозащиты. Если в лаборатории воздух был сравнительно чист, то в туннеле один только Бука не боялся подхватить какую-нибудь специфическую заразу. Одним словом – ходячая аномалия.

Подумав, Маус дал новому участнику этой странной экспедиции пистолет. Сомневался поначалу: стоит ли давать оружие практически незнакомому человеку. Не столько потому, что боялся получить пулю в затылок, сколько из опасения, что этот перепуганный малый, чего доброго, подстрелит кого-то из своих. Впрочем, перевесило давнее убеждение в том, что без доверия шансы на выживание в Зоне значительно уменьшаются, а лишний ствол, путь даже пистолетный, в критической ситуации может оказаться спасительным.

Мауса ломало идти назад – к люку, через который они сюда влезли. Плохая примета – возвращаться тем же путем, каким пришел: Зона этого не любит. Правда, Бука вполне мог наплевать на любые приметы: он подчинялся только своим собственным, никому не известным правилам.

Впрочем, Антонов показал другой выход – тот, через который забиралась сюда погибшая научная миссия. Оказывается, здесь имелась вполне человеческая лестница и дверь, ведущая наружу, из полуподвала старого здания.

Маус вышел первым. Осторожно двинулся вдоль стены, осваиваясь на открытом пространстве. Всегда нужно дать себе время освоиться: при переходе с поверхности под землю и при выходе обратно. Разные среды диктуют разную тактику, разное восприятие пространства и даже разное состояние психики. У сталкеров это на уровне рефлексов.

Было сыро, утренний туман расползался меж серых стен, но видимость была терпимая. По крайней мере, ни одна тварь не подкрадется незамеченной. Главное – кончился этот долбящий, раздражающий дождь. При отсутствии других поводов для хорошего настроения сойдет и этот.

– Чисто, – сказал Маус, стягивая противогаз. – Выходите.

Бука глянул в свой ПДА, поудобнее перехватил дробовик и, не говоря ни слова, пошел вперед. Остальным ничего не оставалось, кроме как последовать за ним. Бука вел группу по краю Темной долины, куда-то в сторону Агропрома. Истинное направление можно было лишь предполагать – его не знал и сам лидер.

Маус усмехнулся, заметив, как перекосило Антонова при виде специфического Букиного ПДА. Теперь Антонов плелся позади парня, мялся, раздираемый какими-то внутренними противоречиями и никак не решался завязать разговор. Похоже, ученый нашел для себя предмет исследования не менее интересный, чем заветный «Зет-восемь».

Он все-таки решился и, нагнав Буку, двинулся рядом, пытаясь поймать его взгляд. Бука словно не замечал его – он смотрел куда-то вперед, и, наверное, вглядываясь не столько вдаль, сколько в свои собственные, одному ему понятные мысли.

Так оно и было. Бука не находил себе покоя. Он стремился вперед, к той самой, единственной цели, но ему приходилось блуждать и петлять, теряя время и мучаясь бессмысленными вопросами, исполняя необъяснимое условие Монолита.

Он помнил, как это было. Потому что это просто невозможно вычеркнуть из памяти. Измученный, прошедший через чудовищные испытания, он стоял перед черной как ночь плоскостью. Это был конец бесконечно долгого пути. Он ни за что не решился бы ни на этот путь, ни на прикосновение к опасной тайне исполнения желаний – если бы не черная пустота, захватившая его душу, такая же черная, как космический мрак Монолита. Наверное, сюда и может придти лишь тот, кому уже нечего терять, тот, для кого жизнь лишилась вдруг красок, у кого из-под ног ушла земля, лопнул внутренний стержень, заставляющий жить и двигаться вперед.

Он стоял на коленях, тупо глядя в черную бездну, и понятия не имел, что делать дальше. Как просить, умолять, требовать у безмолвной плоскости? И тогда он закричал, в злобе выкрикивая свои претензии к этому несправедливо, неправильно устроенному миру, и черное ничто бесстрастно выслушало его. Опустошенный, он шел обратно, бездумно, как лишенный разума зомби. И лишь когда силы окончательно покинули его, рухнул на пыльную землю Зоны.

Трудно сказать, было ли это сном или каким-то странным забытьём, но ему снова явилась мертвая плоскость Монолита. Он не слышал слов – потому что пустота не способна говорить словами, она не нуждается в человеческой речи. Просто в мозгу вдруг ярко и отчетливо вспыхнуло четкое понимание: Монолит внял его просьбе. Желание будет исполнено. Только вот в чем насмешка: ему придется все сделать своими руками. И руками тех, кого нужно вырвать из холодных, жестоких лап Зоны…

В неспешный ход мыслей ворвался посторонний раздражитель. Кто-то говорил с ним. Бука медленно повернул голову. Рядом семенил последний из спасенных. Он что-то от него хотел.

Прошли те времена, когда Бука с простодушной радостью делал все, что от него хотели. Ему ведь нравилось, что он так нужен людям. Ведь это делало его одним из них. И никогда даже в голову не приходила мысль о том, что его просто используют – как живой комбайн для сбора хабара.

– Скажите, э… Бука, – проговорил Антонов. – Не хотели бы вы поработать для науки?

– Что? – глухо произнес Бука.

– Ну, видите ли… – замялся Антонов. – В Институте вы бы произвели настоящий фурор. Убежден, вопрос с оплатой одного только вашего присутствия при лабораторных замерах я смог бы легко уладить…

Бука окинул спасенного долгим взглядом своих странных, с огромными зрачками, глаз. Антонов запнулся и отстал. Вздрогнул, ощутив на плече тяжелую ладонь: рядом, положив свободную руку на винтарь, шел Маус.

– Похоже, ты только что собирался завербовать аномалию, – усмехнулся Маус. – Или ты еще не все про него понял?

– Пока я вообще ничего про него не понял, – пробормотал физиолог. – Но я готов отдать левую руку, чтобы понять.

– Я бы на твоем месте не болтал почем зря, – сказал Маус. – Ведь Зона она такая, любит исполнять самые идиотские пожелания: она не только левую, но и правую тебе отхватит. Для симметрии.

– Но что же он такое? – поправляя очки, проговорил Антонов. Он продолжал взглядом сверлить тощую, длинную спину Буки, мерно шагающего впереди.

– Многие задавали этот вопрос, – лениво сказал Маус. – Но думаю, на него тебе не ответит и он сам.

– Человек не может нести на себе признаки аномалии, – убежденно сказал Антонов. – Я выясню, что с ним не так, чего бы мне это ни стоило…

– Ну-ну, – скептически сказал Маус. – Дерзай. Только смотри, не разозли его. Всех, на кого он обиделся, давно уже прибрал к себе Черный Сталкер.

– Черный Сталкер? – нахмурился Антонов. – А это еще кто такой?

– Тьфу ты! – скривился Маус. – Как тебя такого вообще отпустили в Зону? Что ты вообще знаешь про это место?

– Я владею достаточно широкой информацией о Зоне и ее аномалиях, – насупился физиолог. – Но с несколько иной точки зрения.

Так, вяло перекидываясь ничего не значащими фразами, они и двигались вперед. Бука вел сравнительно чистым маршрутом: они обошли широкое радиоактивное пятно, миновали крупную «воронку» и низину с какой-то подозрительной растительностью. Поравнялись с остатками высоковольтной линии, меж двух уцелевших мачт которой, заросших лианами ржавых волос, провисли провода, искрящие синеватым светом. Это могло быть что угодно – начиная от «электры» и заканчивая гигантской «мясорубкой». В любом случае, под провода лезть не стоило. Этот участок пришлось обойти в опасной близости от гравиконцентрата, а потому – чуть задев еще один очаг радиации. На всякий случай приняли по дозе антирада из армейских аптечек.

И тут Бука остановился, озираясь в некотором недоумении.

– Что такое, пришли? – поравнявшись с ним, поинтересовался Петля.

Бука достал из своего сидора «лапу» с ПДА, недоуменно посмотрел на экран и сказал:

– Да вроде здесь…

Все невольно огляделись. Они стояли в центре большой бугристой поляны. Здесь было несколько островков какого-то грязноватого кустарника и торчащий из земли насквозь проржавевший металлический лист – возможно остатки какой-то сгнившей машины. Укрыться здесь было попросту негде.

– Странно, – сказал Маус. – Может, твоя «лапа» ошиблась?

Бука молча посмотрел на него, перевел взгляд вдаль. Наверное, такая постановка вопроса ему даже в голову не приходила. Прибор, конечно, мог и ошибаться, только вот Монолит не ошибается.

– А можно взглянуть на ваш, э-э… прибор? – попросил Антонов.

Бука молча передал ему мертвую руку. Ученый повертел ее, осмотрел со всех сторон, недоуменно пожал плечами.

– Наверное, он просто неисправен: посмотрите, как его вплавило. Он просто выдает ложные сигналы…

– Ты чего, Антоха? – вздернул брови Маус. – И тебя, что ли, тоже по ложному сигналу нашли?

– Думаю, это чистой воды совпадение, – заявил физиолог, возвращая «лапу» хозяину.

Маус хотел было сказать, что он думает по поводу таких вот умников, лезущих в Зону со своими уставами, но слух его уловил какой-то новый звук, возникший на фоне потрескивающей в высоковольтных проводах аномалии.

– Что это? – пробормотал Петля – он тоже услышал.

– Это… Это вертолет! – воскликнул Антонов, указывая рукой куда-то над деревьями. – Датчики в моем детекторе – они засекли его! Как я мог забыть об этом? Это же секретная штука, они не могли его просто здесь бросить – даже если миссия погибла… Ну что ж, я вас всех поздравляю: за нами все-таки прилетели!

Маус с интересом разглядывал ученого, совершенно искренне скалящегося в небо. Хотелось одернуть его, напомнить про обязательства перед Букой, про опасность это самое обязательство нарушить. И еще очень не хотелось встречаться с военными, не важно – украинскими ли, российскими или бойцами из спец-контингента ООН. Если дело дойдет до разбирательства, его могут притянуть в качестве свидетеля. А там и до обвиняемого недалеко. Так сталкеры и попадают «на карандаш», после чего вынуждены пахать на военных, чтобы делу не дали хода… А Антонов словно слетел с катушек: он едва ли не прыгал от радости. Его, пожалуй, можно понять: натерпевшись страху в душных подземельях Темной долины, наверное, только и мечтаешь, чтобы поскорее убраться за Периметр.

Маус сдержанно наблюдал за приближающимся вертолетом. Нарастал стрекот воздуха, взбиваемого лопастями, вертолет заложил вираж, делая облет места предстоящей посадки, и уже становилось видно, что это – Ми-38 с эмблемой Вооруженных сил Украины. И пока машина приближалась, Маус угрюмо думал, как поступить: остаться здесь и понаблюдать, как улетит этот понапрасну спасенный парень, или нырнуть в ближайшие кусты и переждать там. Петля нервно переводил взгляд с Мауса на Буку – он ждал команды. Лидер молча смотрел на вертолет, шедший прямо на них на высоте каких-то двадцати метров. Это было довольно устрашающее зрелище: машина накренила нос, будто заходя в атаку, и теперь были видны установленные по бортам кассеты с ракетами.

И тут радостные возгласы ученого оборвались фальшивой нотой: словно невидимая рука схватила – и дернула вертолет в сторону. Взревели, изменив направление, лопасти – и тут же разлетелись мелкими, истошно визжащими обломками. Вертолет снова дернулся, теперь уже в другую сторону, – и рухнул на землю.

Блуждающий вертикальный гравиконцентрат – это вам не шутка. Удивительно то, что, задев вертолет и сдернув его с траектории, он не успел утащить его на самое свое дно – иначе от корпуса остался бы тонкий лист расплющенного собственной массой металла. А корпус был цел – хоть и прилично смят от падения.

– Смотри, Антоха, – мрачно сказал Маус, кивнув в сторону дымящихся обломков. – За тобой прилетели!

Антонов не оценил этого черного юмора. Он был смертельно бледен, потрясенный эмоциональным «контрастным душем»: от радости избавления до ужаса смерти.

– Туда! – громко сказал Бука, указывая в сторону разбитого вертолетного корпуса.

Там уже показались первые всполохи пламени.

– Кто-то уцелел? – недоверчиво произнес Маус, однако поправил на плече винтарь и быстро направился в сторону крушения.

Их опередили. Словно почуяв, что в обломках есть чем поживиться, из дальних кустов в сторону вертолета метнулись стремительные силуэты. И тут же Бука сорвался вперед, на бегу сдергивая с плеча дробовик.

– Вот черт… – ахнул Маус, бросаясь следом и передергивая затвор винтаря.

Широкая бортовая дверь машины была оторвана напрочь. И там, в обломках, шло кровавое пиршество: три слепые собаки раздирали в клочья тела в камуфляжной форме. Чуть в отдалении, пятясь, трусливая плоть уволакивала за собой еще один труп. Все три ствола открыли огонь почти одновременно. Собаки полегли разом, и последние пару пуль Маус послал вдогонку удирающей плоти: та, видимо, сообразила, что ее шансы спокойно пообедать стремительно уменьшаются. Плоть бросила труп, завизжала от боли, но все же ей удалось скрыться в зарослях.

Бука первым нырнул в дымную глубину разбитого фюзеляжа. Пламя разгоралось все сильнее, скоро могли взорваться баки с горючим, а следом – сдетонировать подвесные кассеты с неуправляемыми ракетами.

– Бука, вылезай оттуда! – заорал Маус. – Долбанет – все поляжем!

Так же стремительно, как и ворвался вовнутрь, Бука вынырнул из дыма обратно и сам потащил за собой Мауса – прочь от разгорающегося пламени. Отбежать далеко они не успели – все произошло по худшему сценарию: сначала полыхнули баки, а следом принялись взрываться ракеты. Взрывной волной Мауса вместе с Букой швырнуло на землю. Антонов с Петлей заранее залегли за невысоким бугром. К счастью, несмотря на грохот и жар пламени, никого не задело. Впрочем, и обещанного спасения не вышло. Останки вертолета догорали, распространяя по округе вонь керосина, горелой резины и пластика.

Маус поднялся и принялся деловито отряхиваться, будто ничего особенного и не произошло. В конце концов, так оно и было. Ну, упал вертолет, бывает. Здесь они чуть ли не каждый месяц валятся – а все равно лезут. Главное – все живы, и эту страничку личной биографии можно спокойно перелистнуть.

– Какого черта… – раздался вдруг срывающийся голос. – Какого черта я здесь делаю…

Антонов, вылезший из своего укрытия, размазывал по лицу грязь, топтался на месте, пошатываясь и крутясь вокруг собственной оси.

– Почему именно я? Почему все это происходит со мной?!

К этому можно было бы отнестись спокойно: истерика в Зоне случается со многими. Но в руке у Антонова был пистолет, и теперь Маус пожалел о своем решении вооружить этого впечатлительного очкарика. Как бы он в сердцах не начал палить по своим же спасителям.

– Антоха, не шали! – Маус предупредительно поднял руку. – А ну, отдай пушку!

Лицо ученого обрело вдруг осмысленное выражение. Он поднес пистолет к лицу – и погрозил им, как пальцем:

– Да-да, я отдам! Но пусть он расскажет!

– Кто? – Маус сделал невинное лицо.

– Он! Бука! Пусть он расскажет все – зачем он спасает нас?! Зачем мы идем за ним, как бараны?! А ведь я не баран – я доктор наук, между прочим!

– Придет время – он и расскажет… – не слишком уверенно сказал Маус. Стыдно было признаться – но сам он боялся задавать Буке этот вопрос. Не Буку он боялся, конечно, а ту силу, которая вертела сейчас их судьбами. Темную силу, злую…

– Никакого «потом»!!! – заорал, почти завизжал ученый, опасно тряся пистолетом. – Может, от того, что он все время молчит, мы и сдохнем однажды! Если мы идем за ним – мы должны знать все!

Глядя на разбушевавшегося Антонова, Петля втянул голову в плечи. Маус как раз придумывал достойное возражение, когда раздался голос самого Буки:

– Он прав. Вы имеете право знать.

Бука медленно подошел к Антонову, и тот, глядя на лидера, оцепенел, как кролик при виде удава. Бука спокойно разжал тому пальцы и забрал пистолет. После чего неожиданно уселся – прямо на землю.

– Я не хотел рассказывать раньше времени, – сказал он. – Потому что от этого было бы лучше всем.

– Незнание никогда не бывает лучшим выбором, – мрачно сказал Антонов. – Какая бы ни была правда – это все равно правда. Зная ее, мы можем принимать решения.

Лидер едва заметно кивнул. Маус сел рядом. Земля оказалась на удивление мягкой и теплой. Сели остальные. Бука опустил взгляд, помолчал некоторое время и заговорил:

– Вы знаете, что у меня договор с Монолитом. Я выполняю его условие, он – мое желание. Ваши спасенные жизни – это и есть его условие. Ну, а мое желание…

Бука чуть растянул губы в мрачной усмешке:

– Я пожелал убить Зону.

В воздухе повисла пауза. Трудно было осознать смысл этой фразы. Потому что смысла в ней было мало. Зона способна убить всякого. Но что значит – убить Зону?

– Как это – убить? – дрогнувшим голосом спросил Антонов.

– Я и сам не знал, пока стоял на коленях перед Монолитом, – сказал Бука. – Но вдруг понял, чего же действительно хочу. А хочу одной, очень простой вещи: чтобы Зоны никогда не было. Понимаете?

Наступило время промолчать остальным: понять это было еще труднее. Бука продолжил, делая паузы между фразами, словно сообразуя слишком медленный ход мыслей с эмоциональной силой слов:

– Я не знаю, была ли это моя мысль, или решение мне подсказал сам Монолит. Но я уточнил свое желание: я попросил его сделать так, чтобы Зона никогда и не появлялась в нашем мире. Чтобы она не смогла причинить столько горя и бед, чтобы не было столько смертей, чтобы не было вокруг всей этой мерзости… Я потерял всего одного человека, но вдруг ощутил, что сделала Зона с тысячами других. Вам этого не понять – Зона помогает мне чувствовать острее ее опасности, но она же и обостряет боль…

Маус потрясенно смотрел на Буку: мало того, что он не ожидал от того подобного наезда на выкормившую его Зону – так Бука еще оказался оратором! Страстным, убедительным. И говорил он невероятные вещи:

– Я подозревал, что подобное возможно. Ведь я не раз видел аномалии, связанные со временем. И тогда я стал молить Монолит о том, чтобы тогда, давным-давно, когда я еще не родился, не было этой катастрофы. Понимаете? Ведь ее можно было предотвратить! И тогда бы никто не погиб! Ни один человек! И она осталась бы жива! Наверное, я никогда бы ее не встретил – но она была бы жива, и проклятая Зона не сделала бы с ней ЭТО!

Последние слова он буквально прорычал – и это было страшнее рычания кровососа, это было вообще самое страшное, что когда-либо слышал Маус. Наверное, подобные чувства ощутили и остальные – оттого и замерли в испуганном оцепенении, боясь пошевелиться и привлечь внимание этого монстра в человеческой шкуре.

А Бука продолжал, несколько успокоившись, и голос его вновь стал размеренным, даже монотонным:

– И мне явился ответ Монолита. Он открыл мне путь – как сделать так, чтобы всего этого не было. Он не может сам изменить прошлое. Но может подсказать мне путь. И путь мне открылся.

Бука обвел обалдевших слушателей своим диковатым взглядом и продолжил:

– Я должен найти Марево. Я раньше не слышал про эту аномалию, но она где-то есть. Каждого попавшего в него Марево вышвыривает за пределы Зоны – но не в пространстве, а во времени. Пройдя сквозь Марево, можно попасть в тот день, когда Зоны еще не было – за сутки до самой первой аварии на Чернобыльской АЭС. Я отправлюсь туда – и остановлю катастрофу. И Зоны не будет. Никогда…

Маус смотрел на Буку новыми глазами. Он не сразу понял, что появилось в его отношении к этому парню. И когда осознал, то сам поразился собственным ощущениям.

Он увидел в Буке еретика. Злобного тролля, посягнувшего на святое, поднявшего руку на ГЛАВНОЕ, что есть в жизни каждого сталкера.

На Зону.

Потребовалось некоторое время, чтобы первое желание заорать, вцепиться ему в глотку прошло и место спонтанных рефлексов занял наконец мозг.

– Теперь я понимаю, – сжав кулаки, дребезжащим голосом произнес Маус. – Теперь ясно, почему ты не хотел говорить.

– Зато я ничего не понял, – пожал плечами Антонов. – Что это еще за мистика? Что за путешествия во времени? Что за дикие легенды про Монолит? Да как можно ему верить – он ведь просто сумасшедший!

– А я тебе скажу, – недобро сощурившись, сказал Маус. – Ты не сталкер, тебе не понять. А вокруг нас бродят толпы этих самых сталкеров, для которых Зона – это не только хабар, деньги и хлеб. Это их религия, их единственный смысл жизни. И если хоть кто-то из них услышит эту душещипательную историю от имени этого вот «сумасшедшего» – нам всем крышка. И я не шучу.

– А я согласен, – неожиданно заявил Петля. – Зона – это зараза, и лучше бы ее никогда не было!

Маус злобно раздувал ноздри, сверля взглядом неожиданного союзника Буки. Он все еще не мог успокоиться. Но наконец взял себя в руки и нехотя произнес:

– Если честно – ни одному нормальному человеку не хотелось бы, чтобы по улицам живых городов бродила смерть, а люди передохли или превратились в зомби и прочую нечисть. Иногда мне тоже противно оттого, что я лажу по радиоактивной помойке, собирая отбросы гигантского монстра без лица и души. Но среди сталкеров мало найдется таких, как я. Зона нужна всем.

– Я уничтожу ее, – упрямо сказал Бука. – И ей не будет больно. Ее просто не будет – вообще.

– Это какой-то бред… – не очень уверенно сказал Антонов. – Назад во времени? Как такое возможно?

– Для Монолита возможно все, – ровно сказал Маус. – Что же до времени… Знаешь, есть такая аномалия – машина времени?

– Конечно… – пробормотал ученый. – Она создает иллюзию аномального течения времени, но…

– Вот тебе и «но»! – отрезал Маус и повернулся к Буке. – Слушай, я не знаю, действительно Монолит внушил тебе эту крутую идею или тебе это привиделось от переутомления, но одно я знаю точно: даже разговоры на эту тему сталкерам не понравятся. О тебе и так не слишком хорошая слава…

– Я знаю, – спокойно сказал Бука. – Потому и не хотел вам говорить. До поры до времени.

– Я так и понял, – буркнул Маус.

Некоторое время сидели молча. Натужно переваривали информацию. Как ни крути, в голове все это укладывалось плохо. Зажужжал собственный, Мауса, ПДА. Он глянул – и покачал головой. На экране значилось: «16.31, Юрий «Живчик» Семецкий, Болото, пузырь». Сообщение о смерти давным-давно погибшего сталкера – банальная, но в целом неплохая примета. Если только работают все эти приметы сейчас, когда они всей гурьбой поперли не против кого-то – а против самой Зоны.

– Интересно, а как Хозяева относятся к твоей затее? – поинтересовался Маус.

Бука пожал плечами:

– Не знаю. Просто мне кажется, что если не будет Зоны – то ни у кого не будет причин бояться, что с ней что-то случится. И Хозяева это понимают – потому что их тоже не будет…

– Да ты понимаешь, что несешь? – схватившись за голову, простонал Антонов. – Что у тебя за логика такая извращенная?!

– Логика Зоны, – усмехнулся сталкер и чуть наклонился в сторону Антонова. – Ведь ты же ученый, неужели тебе не интересно узнать – возможно ли подобное? Я бы на твоем месте за Букой хоть в «ведьмин студень» нырнул бы, лишь бы посмотреть на это самое Марево.

Ученый медленно изменился в лице. У него в голове тоже происходили какие-то перемены. У всех у них в душах что-то происходило. Только Бука на фоне догорающего вертолета выглядел совершенно спокойным. Ведь он давно уже все для себя решил.

– Ладно, – окончательно придя в себя, сказал Маус. – Посмотрим на твое Марево, если живы будем. Жаль только, что время потеряли: этот твой, в вертолете, превратился, небось, в жареную котлету…

Бука посмотрел в свой ПДА и не без удивления произнес, указав куда-то в сторону:

– Он жив! Там!

Маус глянул, куда указывал Бука. Там валялся тот самый труп – схваченный, а затем брошенный плотью. Не сговариваясь, все бросились в ту сторону.

Тело лежало в позе выброшенного из окна манекена. На нем была камуфляжная форма с майорскими погонами, лицо пересекал свежий шрам, но, как и полагается у мертвого, кровь из него не текла. Маус присел рядом, взял холодное запястье, пытаясь нащупать пульс. Как и следовало ожидать, пульса не было.

– Пустите меня! – потребовал Антонов.

Маус подчинился, подавшись в сторону. В конце концов, у физиолога больше шансов правильно разобраться с телом.

– А я его знаю, – проговорил ученый. – Это же зам куратора нашей миссии. Надо же – сам прилетел…

– Хочешь что-то сделать хорошо – сделай это сам, – сказал зачем-то Петля. Фраза прозвучала, мягко говоря, двусмысленно.

– Он мертв, – произнес Антонов, оставляя застывшую руку. Поднял глаза на Буку. – Все-таки твой прибор ошибается.

Бука жестко посмотрел в глаза ученого и сказал:

– Несем его к Доктору.

Антонов нервно фыркнул, Маус с кривой усмешкой покачал головой.

– Слушай, дружище, – сказал он. – Болотный доктор, конечно, умеет творить чудеса. Но только не воскрешать из мертвых.

– С чего вы взяли, что он мертв? – парировал Бука. И продемонстрировал «лапу», на запястье которой по-прежнему мерцала красная точка.

– Он попал в гравиконцентрат. Это раз, – терпеливо, загибая пальцы, заговорил Маус. – Это значит, что он умер еще воздухе. Потом падение с высоты. Это два. Потом его грызла плоть. Это три…

Бука хмуро оглядел спутников. Потом встал и с натугой поднял тяжелое тело, взвалил его на плечо – и медленно зашагал прочь. Маус с отвращением сплюнул, поднялся и догнал Буку:

– Давай помогу, надорвешься…

* * *

Путь на Болота предстоял неблизкий и довольно опасный, а если притом тащить с собой труп, то, ко всему прочему, тяжелый и глупый. Мало ли кто по пути встретится – объясняй каждому, зачем пришел в Зону со своим мертвецом. Это вроде как в Тулу со своим самоваром – только с чернобыльским оттенком..

Если идти отсюда к Болоту по прямой, никак не миновать северных окраин Свалки – мест где вполне можно повстречаться с бандитами. Брать южнее и переть через Свалку – еще глупее, можно нарваться на что-нибудь пострашнее бандитов. Если взять севернее, выйдешь к окраинам Мертвого города. Один вопрос – зачем?

Так и решили – идти по прямой. Тело тащили по двое, часто сменяясь и останавливаясь на привалы. Уже наступили сумерки, когда показалась дальняя окраина Свалки.

– Все, – сказал Бука. – Привал.

Маус по привычке осмотрел местность и выбрал позицию, удобную и для отдыха и, в случае чего, для стрельбы. Отдыхать рядом с мертвецом не слишком-то хотелось, но выбора не было: с Букой не хотелось спорить.

Все чувствовали себя совершенно разбитыми, и не только физически. Было прохладно и сыро, ночь предстояла не самая приятная, и оставалось надеяться, что маленький лагерь не посетит какая-нибудь скитающаяся по Зоне нечисть. Говорить не хотелось, все молчали, и каждый думал о своем. Кроме Буки: тот вырубился сразу, и это немного успокаивало: все-таки что-то человеческое в нем еще оставалось.

Антонов неподвижно смотрел на небо. Ему еще не приходилось смотреть в ночное небо внутри Периметра. И хотя астрономию он знал посредственно, но как специалист по Зоне был все же знаком с некоторыми астрономическими аномалиями. Но представшее сейчас зрелище стоило сотен сухих статей из специализированных научных журналов: в черном небе зависло сейчас сразу две луны, расположившихся не слишком далеко одна от другой. И это не был простой оптический эффект: даже невооруженным глазом было заметно, что рисунок кратеров и лунных морей разнится на двух дисках. Один был привычный, знакомый с детства. Другой тоже был знаком – еще по учебнику астрономии: это был вид обратной стороны луны. Причем оба диска находились в стадии полнолуния, и диск обратной стороны был едва ли не в два раза крупнее привычного ночного светила.

Но ученый думал не об этих небесных чудесах. Он думал о Буке. Именно он представлялся ему теперь главной загадкой, главной аномалией Зоны. И даже его невероятный проект расправы с Зоной путем перемещения во времени не казался невероятнее самого Буки. Потому что сама эта идея была лишь частью того образа, что рисовался сейчас в голове физиолога. Он не врал в разговоре со сталкером: он был готов на многое, лишь бы заполучить этого парня для более серьезных исследований. И в связи с этим в голову пришла простая, но довольно запоздалая мысль: он должен благодарить судьбу, давшую повод подольше находиться рядом с этим невероятным экземпляром. Не надо психовать и сетовать на судьбу: надо смотреть, запоминать, анализировать и делать выводы. Да, именно, – делать выводы…