Текст книги "Алеет восток"

Автор книги: Владислав Савин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 29 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

А после, у нашего знакомого оказался еще и «газик» с шофером. И он любезно подвез нас до «Астории». Ой, как волосы трепало, от ветра и езды, пока мы не попросили остановиться и брезентовый верх поднять, а то совсем на косматых баб-яг похожи! Возле гостиницы увидели столпотворение, и стоят несколько машин с номерами от Большого Дома с Литейного. Тут же Прохоров бегает – нас увидев, навстречу бросился, товарищ Лазарева, товарищ Смоленцева, слава богу, тьфу, Партии, живые! Да что случилось-то?

Оказывается, наше исчезновение не просто обнаружили. А как мы ушли, позвонил Пономаренко – и тут оказалось, что нас нет, и началось такое! Бедный Прохоров со своими орлами, подняв ленинградских товарищей, кинулись нас искать. Опросом постовых милиционеров, и уличных ларечников, и просто прохожих – проследили нас до Мытнинской набрежной, а дальше потеряли. И тут, наши шляпки в воде – ну отчего сразу панику разводить, «убили, похитили»? Сейчас в Кронверкском канале водолазы ищут наши бездыханные тела, по всему городу подняты на ноги ГБ и милиция в поиске нас живых, а в доме на Литейном глотают валидол – потому что товарищ Берия тоже в курсе, и уже звонил туда, выражая свою обеспокоенность. Ну, слава богу, обошлось!

Самое страшное было в Москве, у Пантелеймона Кондратьевича. Вот умеет же человек, без ора и матюгов такой разнос устроить! Хоть сквозь пол провались.

– Анна Петровна, что вы вытворяете?! Или вы, вместе с товарищем Смоленцевой забыли, что являетесь секретоносителями уровня ОГВ?! Я, что, должен вам напоминать, что вы находитесь под круглосуточной охраной?! Так каким местом вы думали, красавицы?! Вы понимаете, что я, получив известие о вашей пропаже, обязан был худшее предположить, что там и в Органах измена, и вас просто решили убрать втихую? Киев забыли, кто там на врага работал? Решили, что Ленинград не Киев – так у Смоленцева спросите, как он в прошлом году в Самарканде чуть не угробился, вообразил, что ему море по колено, герой хренов! Мне с Лаврентием Палычем пришлось объясняться, а ему откат давать, что он ленинградским наобещал, уже спецгруппа была к срочному вылету в Ленинград готова – ладно, по бумагам проведем как учения по проверке системы охраны важных лиц, и выводы для кого-то будут резко отрицательные! Сколько нервов потратили, у скольких людей – да и Прохорова чуть под трибунал не подвели, кстати, втык ему будет неслабый! И вы что, думаете, у нас есть лишние люди и время, служебным расследованием заниматься – а ведь пришлось, по всей форме, согласно инструкции, выяснять, не было ли у вас несанкционированных контактов с иностранцами – слава богу, что кроме милиционера, двух студентов и товарища Цветаева с водителем, никого не установили! По городу прогуляться захотелось – да ради бога, гуляйте где хотите, коль время и возможность есть, но лишь как положено, с охраной! Запомните, раз и навсегда – ваша жизнь и здоровье, особенно при исполнении, это государственное достояние, себе вы не принадлежите, не какие-то там поэтессы! Серьезных неприятностей захотели? Хорошо, для начала объявляю вам двоим замечание!

Кто не понял – система наказаний в нашей Конторе: замечание, предупреждение, расстрел. Да успокойся, Люся, про третье я за все годы не слышала, ну если только явно злонамеренно, и с тяжкими последствиями. А если со следующим порученным делом справимся хорошо, так замечание и снимут. И нет, Люся, про Узбекистан ты у Юрочки своего сама расспросишь!

Хорошо хоть, шляпки нам вернули. Правда, вид они имели, побывав в невской воде… но в ДИМе сказали, что сделают как новые! Мелочь, а приятно – вот нравится мне такой фасон, поля в ширину плеч, чуть вниз опущенные, и обязательно вуаль – как у дам ахматовского «серебряного века».

Расстрельные списки товарищ Сталин утвердил без изменений. Рекомендации для трибунала, с подписью И.Ст. – но вряд ли у судей будет иное мнение?

Окраина Шанхая. 26 июля 1950.

Во времена парусного флота было выражение – «зашанхаили». Когда после попойки в портовом кабаке, ты просыпался в матросском кубрике совершенно незнакомого тебе судна, уже в открытом море, и зверского вида боцман с плеткой в руке разъяснял тебе твои обязанности. Или это ждало тебя после бокала вина, выпитого в веселом доме – полагаете, клофелинщицы появились лишь в недавнее время? Или в темном переулке тебя ударят по башке тяжелым предметом – а затем, в бессознательном состоянии доставят в порт и сдадут «своему» шкиперу. Такое могло быть в любом порту – в Европе этим славились лондонский Ист-Энд, Гамбург и Марсель – но в Шанхае, особенно!

Время изменилось? Но когда идет война, то солдатам, да и офицерам тоже, надо снять напряжение и получить удовольствие, по своему вкусу. А в таком городе как Шанхай – много заведений, самого разного плана, на любой достаток и вкус. Ну а что иные из их клиентов влипают в разные истории – так это риск, входящий в плату

В затемненной комнате трое, азиатского вида. И еще один, привязанный к стулу. Раздетый до пояса – это тоже психологически ломает. Сдернуть мешок с головы, выдернуть кляп изо рта – и допрос начинается.

– Я американский офицер! Требую немедленно освободить меня – именем Соединенных Штатов!

Старший из китайцев поморщился и сделал знак рукой. Один из его помощников, сноровисто заткнул пленнику рот, а второй сделал что-то, отчего американец задергался, пытаясь разорвать веревки.

– Стой – сказал старший, на почти правильном английском – будет обидно, если наш белый друг покинет нас, уйдя в небесный мир, прежде чем мы насладимся беседой. Сэр, мы знаем кто вы – вопрос лишь, знаете ли вы достаточно, чтобы нас заинтересовать? Если нет, то к нашему сожалению, вам очень не повезло. Я человек очень занятой, и мое время, которое сейчас уходит на вас, стоит дорого. Потому, советую вам отвечать на вопросы быстро и точно – иначе Ван снова сделает вам больно. Вы согласны на сотрудничество – или предпочтете исчезнуть?

Американец закивал. Ван выдернул кляп.

– Итак, ваша фамилия, звание, часть?

– У вас мои документы. Послушайте, если вы из «триад», то мое правительство заплатит вам больше, чем кто бы то ни было! Аааа!!

– Лишние слова. Отвечайте на вопрос.

– Капитан Джордж Фламмери. Штурман 93й эскадрильи метеоразведки.

– Куда летали?

– Шэнси. Коммунистическая зона.

– Летали бомбить наших братьев? – спросил один из тех, кто стоял за спиной пленного.

– Так вы комми? Нет, мы никогда не брали бомб! Только смотрели погоду над целью. А дальше штаб решал, и прилетали уже другие. Или не прилетали, если решали не бомбить. Послушайте, я всего лишь исполняю свою работу! Я ничего не имею против вашего Председателя Мао! Нам приказывают, и мы летим.

Старший поморщился, и снова сделал знак рукой. Американец заорал.

– Много слов. Отвечайте по делу. Ван, тебе замечание – не отвлекай нашего гостя. Продолжим. Ваша эскадрилья базируется здесь?

– Нет, мы сидим на Окинаве. А здесь сели дозаправиться. Последний раз крутились над целью дольше обычного, и командир решил домой не тянуть. Ну и развлечься, тут все-таки цивилизации побольше.

– Что у вас были за цели?

– Сиань. Уже третий раз над ней крутимся, и я знаю, что другие экипажи тоже. Но ни разу еще не бомбили! Просто какому-то чину в большом штабе наверное надо поставить отметку на карте! Так что мы не причинили никакого ущерба вашей стране!

– Вы ведете только метеоразведку?

– Только ее! Для разведки целей есть особые эскадрильи, с фотоаппаратурой. И лаборатория на борту, пленку в полете проявляют. А у нас весь бомбоотсек метеозондами забит – ну это такие штуки, их бросаешь и смотришь, куда его ветер понесет.

– Вы летали только над Сианью?

– Последнюю неделю, да. Ну еще окрестности ее, миль на сто. Послушайте, я всего лишь исполнял приказ!

Старший задавал еще вопросы. Кто командир вашей эскадрильи, ее эмблемы, имена. Куда еще летали? Кто еще базируется на вашем аэродроме? И тому подобное.

Затем кивнул – и один из подручных набросил удавку американцу на шею. Хрип, тело обмякло. Может быть ты, Джордж Фламери был и неплохим парнем – но тебе сильно не повезло, оказаться не в том месте и не в то время!

– В воду, и нехай ихняя Эм-Пи его вылавливает, если ей охота – сказал старший по-русски – а сведения подтверждаются, так что придется тебе, Ваня, выходить в эфир. Ой, чую, эта возня вокруг Сиани неспроста!

– Хотят как Токио и Хиросиму, товарищ Фэнь? – спросил один из молодых.

– Хуже, Ваня – ответил старший – и помоги мне Конфуций если я ошибаюсь!

Тело капитана Фламери выловят из реки через три дня. Военная полиция начнет следствие – но трупами в Шанхае никого не удивить. Убийц так и не найдут.

А через месяц с небольшим всему Шанхаю будет уже не до того.

Документ 6. Из доклада Института Конфликтологии, составленного Большаковым А.В. Только для И.В.Сталина. Гриф ОГВ-Рассвет.

Если исходить из принципа, сформулированного Тойнби, 'Цивилизация есть ответ на вызов', то корейская ветвь конфуцианской культуры формировалась как ответ на вызов, во-первых, скудости прибавочного продукта, характерного и для Китая, и для Японии, во-вторых, постоянной угрозы вторжения превосходящих сил агрессора.

Фактор первый – гористая страна, пахотных земель всего 20 % от общей территории страны. Это при потрясающем трудолюбии народа – корейцы строят террасы на подходящих участках гор, затем носят на них плодородную землю из долин. Так что малая величина прибавочного продукта в расчете на душу населения там острее, чем в Китае – и, пожалуй, почти так же остра, как в Японии.

Фактор второй – историческая судьба зло подшутила над корейцами, поместив их даже не между молотом и наковальней, а между двумя молотами, японским и китайским. Таким образом, небольшой, по меркам Восточной Азии, народ – сейчас корейцев 25 миллионов человек, по сравнению с 80 миллионами японцев и 700 миллионами китайцев – всю свою известную историю прожил под угрозой агрессии воинственных японцев и донельзя многочисленных китайцев.

Оттого, ключевые черты корейского национального характера: во-первых, исключительное трудолюбие – корейцы искренне считают китайцев и японцев, ленивыми разгильдяями; во-вторых, военная культура, близкая к русской – ярко выраженные защитники Отечества, причем война считается делом всего народа, а не узкого слоя дворянства, как в Японии, в-третьих, искусство маневрировать, когда необходимо; в-четвертых, отлично умеют стоять насмерть.

Сочетание последних двух пунктов требует пояснения. Корейцы, при всех своих воинских качествах, давно и хорошо поняли, что сами они отстоять свою независимость не смогут – японцы не уступают им в воинских талантах, но их в разы больше; китайцы намного худшие солдаты, но их в десятки раз больше, могут просто завалить мясом. Если бы корейцы стали драться насмерть – а они хорошо умеют это делать, примером может послужить отражение японской агрессии в конце XVI века, по существу, поставившее крест на японской экспансии на материк и ставшее причиной курса Японии на самоизоляцию – их бы рано или поздно вырезали начисто. Поэтому корейцы выбрали для себя стратегию 'крепкого орешка', драться так, что сильнейший противник предпочитал предложить им приемлемые условия вассалитета, чем воевать до победного конца, поскольку победа обошлась бы очень уж дорого.

(замечание Сталина на полях – не трусы, а здраво оценивают свои силы. Лучше выторговать у сильнейшего врага приемлемый мир, чем героически погибнуть всем народом. Подобно Александру Невскому, договаривавшемуся с монголами).

Так как для корейцев нехватка сил носит постоянный характер – они всегда будут слабее и Японии, и Китая – то корейская политика во все времена была направлена на поиск 'старшего брата', который будет в достаточной степени учитывать их интересы. Это объясняет тот факт, что во время Корейской войны (мир «Р») и северные, и южные корейцы показали себя отличными солдатами – американские офицеры, воевавшие и с немцами, и с японцами, ставили их вровень с немцами и выше самураев – и в то же время, у обоих сторон практически отсутствовал аналог нашего партизанского движения в тылу противостоящей стороны. Обе стороны признали реальное соотношение сил, и выбрали «старшего брата», каждый своего, которому они мужественно и честно служили. В этом же причины подвигов спецназовцев северной и южной Кореи, во время вьетнамской войны (мир «Р» – южнокорейский спецназ, воевавший на стороне Южного Вьетнама, имел лучшее среди всех соотношение чужих/своих потерь; северокорейские спецназовцы провели ряд дерзких операций, среди которых выделяется уничтожение лагеря американских морских пехотинцев в Плейку).

Генерал-майор Цветаев Максим Петрович. Северо-восточный Китай. Июль-август 1950.

С Победы, мы так в Маньчжурии и застряли. Солдаты демобилизуются – мы остаемся. В войну нормой было, что командир машины, это сержант, а офицер-летеха, уже взводный – теперь же, в тяжелом батальоне, даже мехвод ИСа с погонами мамлея, не редкость, а про командиров, ясно и так. Цвет армии, фронтовики, кто в кадрах добровольно остался – кому-то просто некуда было на гражданку идти, кто-то к военной службе привык. Домой хочется, на север, за Амур – а нельзя! Здесь Харбин и пара других городов на северной КВЖД еще на Россию похожи, и в Порт-Артуре флотские обживаются капитально – а прочая китайская провинция, это такая дыра! Ладно, военный городок для нас китайцы построили, и полигоны оборудовали для боевой подготовки. А соцкультбыт, это в Харбине, только там и отдохнешь. Ну а если в Союзе побывал, будут на тебя с белой завистью смотреть, не меньше полугода!

В сорок восьмом реформа была – теперь мы не бригада, а полк, ну а танковые и мехкорпуса в дивизии переформировали. А по технике все так же – в полку те же три батальона по двадцать машин, три полка – дивизия. В нашем 56 м гвардейском тяжелом танко-самоходном полку, два батальона самоходок (по 21 СУ-122-54), тяжелотанковый батальон (21 танк ИС), батальон мотострелков на БТР-40 (у соседей в Шестой Гвардейской Танковой уже более новые и вместительные БТР-152), дивизион «катюш», причем новых, с трубами а не рельсами, называется «Град-1», зенитный дивизион, разведрота, инженерно-саперная рота. При этом мы получили штаб и тыловые службы по дивизионным штатам – подумали, что для упрощения нашего развертывания в дивизию в случае войны, поскольку на Дальнем Востоке отчетливо пахло порохом.

Но уже на летних маневрах 1948 года мы взаимодействовали с двумя танковыми полками Корейской Народной Армии, официально это называлось «дивизионной группой», а по факту, полноценная дивизия. Не забыли у нас жестокие уроки 1941–1942 годов, когда наши танковые части, механически собранные в кучу, терпели поражения из-за неслаженности и нехватки внешне незаметных штабов, служб тыла и связи! Штат у корейцев был как у нас, техника – в каждом полку 65 Т-54. А весь комсостав, начиная с ротных, укомплектован нашими, советскими корейцами, родом с Дальнего Востока и Средней Азии, хотя встречались и такие «корейские» физиономии, что при одном взгляде на них становилось ясно – Рязань-матушка! Командовали же полками боевые офицеры, прошедшие всю войну – комполка-1, полковника Туманова, я даже знал еще по Первому Белорусскому, за Вислой встречались, затем на Зееловском плацдарме, он тогда комбатом был, 9-й танковый корпус в составе Третьей Ударной. И комполка-2, подполковник Богачев, тоже фронтовик – Ленфронт, Прибалтика, Кенигсберг. Стало ясно, что все не так плохо, как я подумал поначалу – особенно после маневров, действия корейских танкистов меня приятно удивили, примерно наш уровень лета 1942 года, что для людей, три года назад впервые в жизни увидевших танки, не говоря уже о хотя бы шапочном знакомстве с многотрудным искусством танковой войны, очень немало.

– Так корейцы, Максим Петрович, и вояки куда лучше китайцев, и по образованию, технической грамоте, им фору дадут – сказал Туманов – а до взводного уровня, и с нами вполне могут сравниться! В целом же, не гвардейцы, но и не совсем желторотики – примерно как мы перед Сталинградом. Справятся, если на подхвате!

По мне, корейцы как солдаты – на немцев похожи. Усердие на тренировках, образцовая дисциплина, идеальное соблюдение уставов, вооружение и имущество берегут, ну а порядок в расположении такой, что не только наши старшины, но и как мне рассказывали, немецкие «камрады»-инструктора были поражены. Но оборотной стороной было – держась устава, плохо умели импровизировать. Особенно отличались этим младшие офицеры японской выучки – даже наизусть вызубрив «Тактику в боевых примерах», они неважно действовали самостоятельно. Зато с нашим комсоставом – было выше всяких похвал!

На учениях ПВО корейские зенитчики сумели сбить 16 из 20 целей, имитировавших атакующие «Мустанги». Наши бросились перенимать опыт – оказывается, на тренировках корейцы ставили на станок ЗУ-23 спарку МГ-34, сберегая ресурс зениток, подвешивали на дерево уменьшенные в 30 раз бумажные силуэты американских самолетов и сносили их с трехсот метров; потом задача усложнялась подвешиванием вперемешку изображений наших и американских машин, чтобы сбить врага, не задев своих (прим – в нашей истории это было во Вьетнаме, только с РП-46; именно за счет такой натренированности вьетнамцы сбивали сверхзвуковые «Фантомы» из советских зениток времен Великой Отечественной – В.С.). Таким образом, они доводили свои навыки до стопроцентного автоматизма – и шлифовали после уже с 23-мм автоматами.

Позже, эти качества зенитчиков дивизии очень выручат нас в бою у Чаоцу. А тогда – это казалось нам одним из результатов «работы над ошибками» по итогам сорок первого года. В войсках насаждался культ боеготовности, «нас не застанешь врасплох». По условленному сигналу, всю дивизию могли поднять и выдернуть с места дислокации, уходя от условного ядерного удара или массированной бомбардировки. А в зоне досягаемости тактической авиации вероятного противника, особое внимание уделялось ПВО – в отличие от территории и гражданских объектов, в мирное время не прикрываемых, не менее трети войсковых зенитных средств были постоянно развернуты на позициях и готовы к открытию огня. Также, проводились учения по выполнению задач в условиях применения противником химического и бактериологического оружия (очень нелюбимые личным составом – бегать в противогазе и противоипритовом костюме).

Уже на летних маневрах 1949 корейцы показали уровень, как у нашей бригады второй половины 1943 года, почти что гвардейской. Если мы на учениях стреляли из штатного вооружения, то корейцы додумались до стволиковых стрельб, применяемых на флоте – когда в ствол пушки вставляется вкладыш для малокалиберного снаряда, японских 20мм патронов было на складах хоть завались. И некоторые из корейских экипажей на «экзамене» со стрельбой боевыми, сумели повторить наш фирменный номер – с километра попасть бронебойной болванкой в катящуюся бочку, пущенную вниз по склону! Хорошо показала себя корейская мотопехота и минометчики – боевого опыта явно не хватало, но твердую «четверку» им можно было ставить с чистым сердцем. В общем, уже на зимних маневрах 1949/50 года я мог сказать, что под моим командованием, если придется идти в бой, будет добротно сколоченная и обученная дивизия, самую малость уступающая частям 6-й гвардейской ТА.

Были здесь и чисто советские части. Та же Шестая Гвардейская Танковая, развернулась в тылу, оперативным резервом – на случай, если что-то пойдет не так? Очень много было частей ПВО. И отчего-то, артиллеристов. А собственно пехоты было мало, и та в основном, в составе танковых дивизий. И прибыла еще авиация, из Союза – точных сведений не имею, но слишком часто в небе стали появляться реактивные «миги», звеньями, и даже эскадрильями. Да и другие самолеты летал и гораздо больше, чем обычно.

Войска занимались интенсивной боевой подготовкой, буквально не вылезая с полигонов. И хотя основная их масса была пока на удалении от границы, от ста до двухсот километров, рекогносцировочные группы обследовали и пути выдвижения, и районы окончательного развертывания. Ощущение войны уже в воздухе висело – офицеры моего штаба открыто говорили, да скорее бы, раздолбаем кого надо, и наконец домой! Да и помнили все, как в сорок пятом было: японцы до того постоянно провокации на границе устраивали, а наши терпели – а вот когда заговорили о «провокациях японской военщины», так через пару месяцев и началось! А теперь политработники так же стараются, об угрозе китайской агрессии, и какая сволочь Чан Кай Ши, хотя и Мао тоже, на наши земли зарится. Так что, в нашей дивизии уже не стесняясь рассуждали, кого бить будем – или обоих сразу?

Юмор был в том, что мы официально, приказом, были включены в состав Добровольческого Корпуса КНА. Который, в свою очередь, был оперативно подчинен 10й Новой Армии НОАК! То есть наша бывшая «святая» бригада (хотя что до святости, так товарищи попы и сейчас над нами шефствуют) формально входит в армию Китая! При том, что Гао Ган еще три года назад объявил Мао «оппортунистом», и «наши» китайцы, которые здесь, в Маньчжурии сидят, «предателей и шпионов», кого разоблачат, сразу ставят к стенке. Ладно, нам политорганы политику ВКП(б) объявили, что «Мао та еще сволочь, но объективно за нас», ну как мы в Испании троцкистов из ПОУМ поддерживали и оружие им поставляли, при том что в те же годы в СССР за троцкизм полагался вышак или десять лет без права переписки. Но китайская Красная Армия, точнее, НОАК, считается единой, и получалось, что 10-я армия это часть воинства Мао? Ага – сам видел, как наш советник китайскому генералу выговор делал, естественно, лишь при наших, советских товарищах. Что твоя задача – перевести на китайский, что тебе скажут, и довести до подчиненных – быстро, точно, и без саботажа, боже тебя упаси! А то наш Командующий шутить не любит – если его приказ не исполнить, то ему наплевать, кто ты, хоть советский комполка, хоть сам маньчжурский император – под трибунал, и в расход.

А окончательно я понял, что войны не избежать, когда в Харбине увидел Командующего.

Про которого еще в прошлом году слышал – что он якобы чем-то проштрафился перед товарищем Сталиным. И как писали в газетах, понижен в звании, и выслан к черту на кулички, командовать Забайкальским военным округом.

Здесь официально, по документам – генерал-лейтенант Лисицын. Китайцы писали на свой манер, иероглифами и, говорят, подобрали достойные.

А я – разве забуду, кто Первым Белорусским фронтом командовал, и в Берлине на параде Победы, на трибуне стоял? Перед кем нашей бригаде тогда честь выпала, маршем пройти!

Жуков Г.К. Воспоминания и размышления (альт-ист).

После Победы очень скоро стало ясно – «вечного мира» не будет! Англо-американские империалисты строили зловещие планы по уничтожению, теперь уже не отдельной страны победившего социализма, но всего социалистического лагеря. Фактически, с размещением американских войск в Европе и объединения штабов, был создан антисоветский военный блок в составе США, Англии, Франции, Бельгии, Голландии, Дании, Португалии, Норвегии – причем король последней буквально требовал от своих покровителей немедленно объявить войну СССР «за возвращение утраченных земель», к коим по наглости относил и Мурманск. Американские военные самолеты постоянно летали возле наших границ, пробуя на прочность наше ПВО, причем доходило до воздушных боев, с реальными потерями. Оказывалось беспрецедентное давление на Испанию и Турцию, с требованием присоединиться к антисоветскому военному союзу. Англо-американские разведки всячески поддерживали шайки фашистских недобитков и просто вооруженные банды, на территории дружественных или сопредельных к СССР стран (Италия, Польша, Югославия, Греция, Сирия, Ирак, Палестина, Иран, Афганистан, Уйгурия), и даже на советской территории (Прибалтика, Галиция). В Китае пылала гражданская война, всячески поддерживаемая мировым империализмом. Народ Индокитая вел героическую борьбу за свое освобождение от колониального гнета. Британия прилагала огромные усилия, чтобы вернуть себе власть над Индией. Продолжался кризис колониальной системы в Африке, где народы не желали видеть над собой власть белых хозяев. Все это требовало от СССР, даже уделяя основное внимание послевоенному восстановлению хозяйства, быть постоянно готовым к отражению империалистической агрессии.

В ответ на Атлантический оборонительный союз (по факту, инструмент для агрессии, а не обороны!), в октябре 1947 года была создана Организация Московского Договора в составе СССР, ГДР, Народной республики Италия, Польской Народной республики, Чешской республики, Королевства Румыния, Болгарского царства, Венгерского королевства, Федеративной республики Югославия, Греческой республики, Республики Албания, Маньчжурской Империи, Корейской Народно-демократической республики. «Ассоциированными членами» были Финляндия, Иран, Ирак и Израиль – в отличие от полноправных участников, они не выделяли воинских контингентов, но имели на своей территории базы войск ОМД и вносили финансовый взнос. Хотя реальную военную силу из числа вышеперечисленных стран представляли, помимо СССР, лишь ГДР, Италия, КНДР и Маньчжурия – вклад же прочих был скорее символичен, на уровне единиц дивизий. (прим. – напомню что в альт-истории Монголия и Словакия в составе СССР, Австрия – в составе ГДР – В.С.).

В марте 1948 года я был переведен в Москву, с поста командующего Группой Советских Войск в Германии, на должность первого заместителя наркома обороны. Время было крайне напряженное, во всех отношениях. Появление ядерного оружия, реактивной авиации, новых радиотехнических средств оказало огромное влияние на военную науку, технику и тактику. Атомная бомба в то время рассматривалась не как последнее политическое средство сдерживания, а как реальный инструмент поля боя. Что вызвало военную реформу 1947–1948 годов, после которой Советская Армия приняла качественно иной вид.

На всесокрушающую мощь ядерного оружия армия ответила мобильностью, рассредоточением и окапыванием. Поскольку на получение разведданных, принятие решения на применение оружия и доставку его к цели требуется время – тем более, что тогда единственными носителями атомных боеприпасов, громоздких и тяжелых, были исключительно стратегические бомбардировщики, а не артиллерия и не штурмовая авиация – то подвижные части и подразделения успевали ускользнуть из-под вражеского удара. Распределение по большой площади снижало потери войск, застигнутых на марше, а окапывание – в местах временной дислокации. Полигонные испытания показали, что даже простейшие укрытия (окоп, неперекрытая щель) уменьшали площадь поражения при ядерном взрыве в разы.

В ходе реформы, стрелковые дивизии Советской Армии (по крайней мере, в передовых военных округах) стали мотострелковыми. Сокращение армии позволило посадить все части, включая тылы, на автомобили. В состав дивизии вводилась механизированная инженерно-сапёрная рота с техникой на шасси танков и гусеничных тягачей – это позволяло ускорить прокладку и расчистку колонных путей на марше, окапывание и возведение укрытий. Особое внимание уделялось развитию танковых войск, как наиболее подходящих для действий в условиях ядерной войны. Танк Т-54, основная «рабочая лошадка» советских танковых частей конца Великой Отечественной, был всё же машиной военного времени, упрощённой и недолговечной. Поэтому с 1947 года на смену ему стали выпускать Т-55 (прим. – примерно соотв. полноценным Т-54А нашей истории – В.С.). Это было именно развитие «пятьдесятчетверки», с сохранением ее достоинств и ликвидацией обнаруженных недостатков; гарантийный срок эксплуатации был рассчитан уже на мирное время, ресурс двигателя достиг 600 часов, штатно устанавливалась система противоатомной защиты – герметизация боевого отделения, фильтро-вентиляционная установка. Сохранялся выпуск уже на его базе САУ калибра 122мм, остающейся главным противотанковым средством наших танковых частей до появления ПТУР – напомню, что так называемые «средние» танки вероятного противника после войны фактически приняли за стандарт «пантеру» с ее массой в 45 тонн, как у нашего тяжелого ИС. Получили развитие и тяжелые танки, для качественного усиления средних – а кроме того, именно на них, выпускаемых относительно малой серией, отрабатывались перспективные технические новшества, как стабилизация пушки, автомат заряжания, прицел-дальномер с баллистическим вычислителем, комбинированная броня – которые по мере совершенствования переходили на массовые средние машины. Выпускались и легкие танки – но исключительно как плавающие, или база для самоходок, ЗСУ, тягачей. (прим. – соотв. реальной реформе Сов. Армии 1948 года – В.С.).

Артиллерия осталась наиболее консервативным технически родом войск. Из новинок отмечу, 85мм пушки, дивизионную и противотанковую, а также 122мм гаубицу Д-30 – которые все же не смогли вытеснить из войск своих предшественников, выпущенных в огромном количестве – 76мм пушку Зис-3, 122мм гаубицу М-30. И конечно, зенитки – 23мм ЗУ-23, 57мм С-60, 100мм КС-19 – а вот они очень скоро превзошли числом прежние системы, калибров 37 и 85, поскольку сами штаты частей ПВО резко изменились в сторону увеличения. Также получила развитие реактивная артиллерия, «турбореактивные» снаряды улучшенной кучности, пускаемые из трубчатых направляющих, калибр от 140 до 320 мм, устанавливались на шасси грузовиков Газ-63, Зис-151. Не исчезло даже такое архаичное оружие, как бронепоезда – как основа для артиллерии большой и особой мощности (подобно 101й морской железнодорожной бригаде, отлично себя показавшей при обороне Ленинграда), и мобильное ПВО железнодорожных узлов (а это уже учет текущих реалий).

Был начат переход к организации «3-1-1-1», то есть в стрелковой дивизии три стрелковых полка, один танковый, один артиллерийский, один ПВО, в танковой дивизии соответственно, три танковых, один стрелковый, артиллерия и ПВО – в первую очередь на новый штат переводились именно танковые соединения, лучше умеющие эксплуатировать технику. Следует учесть: перевооружение проводилось, когда наша промышленность массово переходила на мирные рельсы! И например, ходовая часть танка Т-55 использовалась и для тягача АТ-Т, которых делалось даже больше, чем танков – и для артиллерии, и как база для инженерных машин, и в народном хозяйстве, где эти машины оказались очень востребованы при освоении северных районов. Потому в войсках можно было встретить и ленд-лизовскую технику, и производства ГДР – что добавляло забот с эксплуатацией и ремонтом. Имелся и печальный опыт – еще довоенная попытка включить с штат стрелковой дивизии батальон танков Т-26 – из-за отсутствия технически грамотного личного состава, процент неисправных машин был недопустимо высок. Потому, и сейчас переходу на новый штат подвергались прежде всего танковые и механизированные части. И все равно, проблема подготовки личного состава стояла очень остро – было очевидно, что решить ее в самих строевых частях не удастся, и значит, необходимо сформировать учебные батальоны, обеспечить их техникой и инструкторами, выделить полигоны.