Текст книги "В глубине Великого Кристалла-2"

Автор книги: Владислав Крапивин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

– Котенок по крышам бегает... Только он уже не котенок, он большой.

– А ты тоже подрос немножко, – сказал я, хотя, по правде говоря, не заметил этого.

Он вскинул на меня глаза и серьезно согласился:

– Немножко.

– Ты ушел из строя. Ничего? – сказал ему Валерка.

– Ничего, – отозвался Братик. – Сейчас все равно кончаем.

– И домой?

Братик опустил глаза:

– Нет. Я еще с ребятами...

Тень беспокойства прошла по Валеркиному лицу.

– Я недолго, – быстро сказал Братик.

Валерка промолчал. Братик озабоченно глянул на него, поставил на камни загудевший барабан, ловко скинул через голову и бросил на него свою форменную рубашку.

Теперь он был совсем такой, как в первый день знакомства: выгоревшие вельветовые штанишки, голубая майка с неумело заштопанной дыркой на боку, старенькие сандалии. И только одно мне было незнакомо: не то медальон, не то амулет на белом крученом шнурке. Он висел у Братика на шее, как висят обычно у мальчишек квартирные ключи. Это был коричневый приплюснутый шарик размером с небольшую сливу. Костяной или деревянный, гладкий.

– Сними знак, – сказал Валерка. – А то на улице любой узнает, что ты из барабанщиков.

Братик послушно снял медальон и сунул в кармашек. Торопливо затолкал шнурок, чтобы не болтался снаружи, а потом сказал слегка виновато:

– Все равно узнают...

– Как? – с беспокойством спросил Валерка.

– Ну, как... видно же. По синяку догадаются. У каждого такой. – Он шевельнул ногой.

Валерка быстро пригляделся.

– Дай-ка факел...

Он легко подхватил Братика, тот встал ему на плечи, дотянулся до факела, горевшего на столбе между двумя арками. Вместе с ним прыгнул на камни. Стало совсем-совсем светло. У Братика ярко зазолотились волосы и на плечах запрыгали медные блики. Валерка взял факел и присел.

– Ух ты... – тихонько сказал он.

Я тоже присел.

На левой ноге пониже колена у Братика был не синяк, а большой кровоподтек. Из мелких ссадин кое-где выступили красные капельки.

– Елки зеленые... Откуда это? – спросил я.

– Барабаном настукало, – сказал Братик и облизнул губы. – Нижним ободом. Он железный, острый...

– Что же повязки не сделаете? – упрекнул Валерка.

– А... некогда все, – небрежно сказал Братик. – Да теперь уже все равно. Недолго осталось...

Я, не понимая, смотрел то на него, то на Валерку. Что недолго? О чем он говорит? Ясно было одно: должность барабанщика для Братика совсем не праздник.

– Забинтовать? – спросил Валерка у Братика.

– Да ну... – сказал тот.

Я вспомнил солнечный заросший склон у Северо-Подольской крепости: как я тогда скатился по нему и ободрался до крови.

– Приложи подорожник, и все пройдет, – сказал я Братику. – Помнишь?

Он улыбнулся: он помнил.

Мне стало хорошо-хорошо оттого, что он сейчас рядом. Он и Валерка. Ну и пусть опасность! Пускай я мальчишка, но я помню, как меня учили работать клинком еще тогда, когда я был большим.

Я поднял лежавшую на камнях рапиру и выпрямился.

Валерка протянул мне факел:

– Пристрой куда-нибудь... Осторожно.

Это была гладкая палка с глубокой глиняной плошкой, приклеенной комками смолы. Оранжевое, с копотью пламя жарко металось над плошкой. С ее краев падали маслянистые капли и тут же загорались на гранитных плитах яркими языками.

Аккуратно, чтобы не капнуть на руки, я воткнул факел в расщелину среди камней под аркой.

Валерка вполголоса сказал Братику:

– Говоришь, что вас все равно узнают. И вы ходите так... без всего?

– С самострелами, – быстро сказал Братик.

Валерка сумрачно усмехнулся:

– Самострел – это на один раз.

Братик опустил голову и шевельнул плечом.

Валерка сказал:

– Возьми мой нож.

– Давай! – обрадованно откликнулся Братик.

Валерка отстегнул от ноги чехол с метательным ножом. Примерил Братику. Кожаные кольца были велики. Концом рапиры я проколол новые отверстия, но и это не помогло: ремни болтались на ноге у Братика.

– Давай так, – сказал Братик. Выдернул нож из чехла и сунул за поясок.

– Не поранься, – встревоженно сказал Валерка.

– Не... Я буду осторожно. Я пойду?

Валерка молча кивнул. Братик ласково подержался за его локоть, попрощался со мной глазами и, не оглядываясь больше, быстро пошел через замковый двор. Строй барабанщиков распался, и они теперь пестрой толпой стояли у дальней стены.

– Идем, – сказал Валерка.

Мы прошагали вдоль галереи и через сводчатые ворота вышли на улицу.

9

Теперь я не был спокоен. Я все думал о Братике, и тревога не оставляла меня.

– Может быть, его подождать? Может быть, его надо охранять? И всех других...

Валерка покачал головой и медленно пошел от ворот. Я за ним.

– У барабанщиков свои дела, – сказал Валерка. – И пока ребята вместе, их никто не тронет. А когда они расходятся... Каждого ведь невозможно проводить, их больше сотни.

– А кто их может обидеть?

Валерка пожал плечами:

– Понимаешь... вроде бы никто. Барабанщиков не трогают даже в бою. Они же маленькие и без оружия. И факельщиков не трогают... Это у цеха оружейников мальчишки-факельщики... Конечно, в свалке все бывает, но нарочно никто не ударит. Это вечный закон. Даже воины Данаты не трогали маленьких.

– Да, "не трогали"! – сказал я. – А сам рассказывал, как на вас замахнулись мечом.

– Это же была тяжелая пехота, меченосцы. Наемники. Разве это люди?.. Даната их потом разогнал, а начальника повесил на подъемном мосту.

Я нетерпеливо спросил:

– Если маленьких не трогают, чего же бояться?

Валерка сказал сумрачно:

– Однажды был бой на улицах, недалеко отсюда. Оружейники сошлись с отрядом Большого Зверя. Началась свалка... Ну, как всегда. А шестерых барабанщиков оттеснили в переулок. Когда разошлись, унесли раненых, этих барабанщиков нашли у стены. С тех пор так и говорят про это дело: "Была Стена..." Они лежали заколотые, все шестеро.

Я подумал о Братике, и стало жутковато.

– Кто их?

– Никто не знает. Предводители оружейников принесли Клятву Огня, что их люди не делали этого. Такую клятву нельзя нарушить... Но тогда кто? – Он взглянул на меня требовательно, словно я знал.

– И что дальше? – спросил я.

– Дальше... Барабанщики собрались в один отряд и стали вооружаться. И потребовали себе медальоны, как у взрослых. Сказали: "Раз мы рискуем, как взрослые, давайте нам знаки".

– Это такой орех на шнуре? – вспомнил я.

– Да. Есть обычай: каждый взрослый носит такой медальон.

– Зачем?

– Не знаю. Раньше этого не было...

– А Стена... далеко?

– Здесь...

Мы свернули в укрытый тенью переулок. С одной стороны стояли плоские дома с редкими темными окнами. С другой – тянулась стена, сложенная из ноздреватого песчаника. Вверху она была разрушена, и гребень порос кустиками травы.

Невысоко от гранитного тротуара на железных кронштейнах горели граненые фонарики. Шесть фонариков. Небольшие, разной формы. Они висели вразброс. Желтые пятна света падали от них на песчаник.

Ни надписей, ни барельефа, только фонарики. Да еще пучки цветов, торчащие из расщелин в камне. Сухие цветы, похожие на бессмертники.

Было совсем безветренно, однако мне показалось, что фонарики тихо качаются. Может быть, от нашего дыхания?

Я шепотом спросил:

– Братик тоже был тогда барабанщиком?

– Нет. Он ушел к ним потом, когда узнал о Стене... Думаешь, что он такой тихий и послушный? Он отчаянный.

– Он маленький, – сказал я.

Фонарики горели неярко и ровно.

– Надо идти, – напомнил Валерка.

Мы вышли из переулка и поднялись на горбатый мостик с каменными столбами по краям. На столбах блестели разбитыми стеклами четырехгранные светильники. Огня в них не было.

Глубоко под мостом черной водой журчала речка.

Валерка вдруг сказал:

– Те шестеро тоже были маленькие...

– Да... Но я не понимаю... Кто с кем сражается. За что? Кто за кого? – с досадой спросил я.

– Черт их знает! – в сердцах сказал Валерка. – Каждый за себя.

– А зачем малыши суются в эту свалку?

– Так уж повелось. Вместе с отцами сначала... А потом... Сейчас у барабанщиков и факельщиков свое дело.

– Какое?

– Я расскажу... Подожди!

Навстречу нам шеренгой шли трое. В тускло-малиновых мундирах и медных нагрудниках. Двое – в плоских касках, напоминавших тазик Дон-Кихота, третий в широкополой шляпе, похожей на мушкетерскую. Наверное, офицер.

– Гвардейцы, – пробормотал Валерка. – Патруль. Ну ничего, идем.

Когда между нами было шагов пять, гвардейцы остановились. Офицер коснулся шляпы зажатой в кулаке перчаткой. Я разглядел колючие усики и заплывшие глазки. А еще заметил, что к сапогу офицера прицеплен широкий метательный нож – такой же, как недавно был у Валерки.

– Светлый Рыцарь – Юный Трубач, Спаситель Города... – почтительно произнес командир гвардейцев. – И его доблестный молодой друг, звания которого мы не знаем...

– Сколько слов... – настороженно откликнулся Валерка. – Что вы хотите?

Офицер слегка наклонился и вкрадчиво сказал:

– Мы слышали шум барабанов. Мы хотим знать, где ваш маленький храбрый брат и его друзья?

– Какое ваше дело? Каждый может ходить, где хочет.

– Конечно, Светлый Рыцарь, таков закон. Однако в это смутное время...

– Не мутите его еще больше, – резко перебил Валерка. – Дайте нам пройти!

– Разумеется, Светлый Рыцарь. Но мы хотели бы пройти с вами. В наши казармы.

– А мы не хотели бы! – громко сказал Валерка. Он сделал движение, словно думал наклониться и взять оружие. И видимо, вспомнил, что ножа нет. Быстро оглянулся на меня.

– Вы храбрые рыцари, вы мужчины... – неопределенно отозвался офицер и положил руку на эфес тяжелой армейской шпаги. Гвардейцы сделали то же.

Мужчиной надо быть и наяву, и во сне. Даже если тебе двенадцать лет.

– Руки... – сказал я и вынул рапиру.

– Что? – не понял командир гвардейцев.

– Руки с эфесов! – повторил я и почувствовал, как внутри все задрожало. Не от страха. – Уйдите с дороги!

– Юный Рыцарь, нас трое, – снисходительно сказал командир. – Отдайте оружие, сейчас не до игры.

И три острия затронули мою рубашку.

...Валерка правду говорил, слабаки они были в этом деле. Не дошла еще их фехтовальная наука до нашего уровня. Всего-то два простых захвата – и две шпаги зазвенели по мостовой. Валерка юркнул у меня под рукой и схватил оба клинка.

Два гвардейца обалдело смотрели на нас. Но командир их оказался покрепче. Отскочив, он ушел в глухую защиту, а потом сделал красивый выпад.

– Ну-ну, сеньор, вы не в театре, – сказал я. – Не надо эффектов.

Он стал тяжело скакать вокруг, демонстрируя приемы – устрашающие внешне, но довольно безобидные. Это было даже забавно. Я перестал волноваться. Чему их тут учили? Этот дядя в похожем на самовар панцире не знал даже, что такое нижний блок защиты, и два раза пытался достать меня, падая на левое колено. Мне стало весело. Отмахиваясь от грузного гвардейского начальника, я спросил у Валерки:

– Они все у вас такие бездари?

– Почти, – откликнулся Валерка. – Они привыкли нападать толпой, да и то после хорошей выпивки.

Он держал в каждой руке по шпаге и показывал безоружным гвардейцам, что лучше не соваться. Те и не совались.

– А ты говорил, что у вас не воюют с детьми, – сказал я Валерке.

– У него служба такая, – не без ехидства объяснил Валерка. И попросил: Не убивай его, он дурак.

Командир патруля уже изрядно запыхался.

– Брось оружие... Именем предначертанного будущего... – просипел он.

– Чего-чего? – спросил я и слегка ткнул рапирой в его мягкий сапог. Мой противник басовито взвыл и широко размахнулся – с явной целью снести мне своей шпагой башку. И очень удивился, почуяв у горла мой клинок.

Его рука остановилась в воздухе.

– Спокойно, – сказал я. – Вы утомились. Разожмите пальцы... Вот так. (Шпага звякнула о камни.) Можете опустить руку... Хороший замах полезен в любом деле, кроме фехтования. (Это я вспомнил слова нашего тренера в спортивном клубе "Буревестник".)

Валерка подобрал шпагу командира и потянул меня за рукав – к перилам. Мы отошли. Гвардейцы потерянно смотрели на нас.

– Отдайте шпаги, Рыцари, – сумрачно сказал один. – Нас выгонят из гвардии.

– И правильно сделают, – откликнулся Валерка. – Идите торговать вареной репой.

Всегда такой спокойный и сдержанный, он был сейчас возбужден и насмешлив. Подпрыгнув, сел на широкие перила, взял за конец одну шпагу, покачал ее, как маятник, над водой и выпустил.

Шпага булькнула далеко внизу.

– Хотите добыть оружие – купайтесь, – предложил Валерка. – Правда, там глубоко и холодно.

Я стоял рядом с ним, прислонившись затылком к каменному столбу. Валеркины глаза недобро блестели. Я чувствовал, что он не просто так издевается над гвардейцами. Он сводит счеты за что-то.

Валерка не торопясь отправил в реку вторую шпагу. Гвардейцы уныло следили за ним. Валерка взял за конец третью.

– Не надо, – сказал я. – Оставь себе. Ты без оружия.

– И верно, – спохватился он. – Пригодится... Только не привык я... – Он вдруг весело глянул на офицера: – Эй, предводитель! Хотите вашу шпагу? Меняю на нож! Видите, у меня пустой чехол... – Валерка качнул ногой.

Командир гвардейцев подумал секунду, хмуро кивнул и, медленно сгибаясь, потянулся к ножу.

...Валерка успел подставить налокотник! Нож чиркнул по стали, свистнул у моего уха, оглушительно ударил в камень. Мелкие осколки впились мне в щеку. Я зажмурился на миг, а потом увидел, что Валерка бежит за гвардейцами. Он кричал что-то и мчался, держа шпагу, словно копье.

Но гвардейцы бежали быстрее. С одного сорвалась каска и, громко звеня, катилась поперек моста. Она долго дребезжала и вздрагивала, прежде чем улеглась на камнях.

Валерка, тяжело дыша, вернулся на мост.

– Они не люди, – сказал он тихо и зло. – Хуже наемников.

Я ладонью провел по щеке. На ладони остались полоски крови.

Я нашел на камне след от удара ножа. Это была ямка, похожая на воронку. Крупинки мрамора на свежем изломе искрились под луной. Я потрогал их – к пальцу прилипла белая пыль.

Отскочивший от столба нож валялся в трех шагах. Я подобрал его. Поднес к лицу. Нож был тяжелый, с медным шариком на костяной рукояти, с гравировкой из цветов и листьев на широком лезвии.

Подошел Валерка. Я протянул ему нож. Он торопливо сунул клинок в чехол, одним движением расстегнул куртку, рванул от белой рубашки лоскут. Прижал его к моей щеке.

– Да пустяки, – сказал я.

– Прости, – сказал он. – Это из-за меня.

– Ну что ты... – сказал я. И вернулся к столбу. Опять посмотрел на ямку в мраморе.

Ощущение реальной опасности выросло во мне неожиданно и стало очень ясным. Сон это или сказка или все по правде, я не понимал теперь, но чувствовал одно: не закрой меня Валерка стальным налокотником – и был бы конец.

И напрасно ждал бы на берегу пруда Володька своего взрослого нескладного друга.

Я оглянулся и как бы новыми глазами увидел непонятный город: квадратные и многогранные башни с флюгерами, темные арки галерей, блестящие бруски гранита на мостовой. До сих пор я смотрел на это почти как на декорацию. Сейчас это был настоящий город.

Валерка подошел и опять негромко произнес:

– Прости... Но я же говорил: это всерьез.

Он был смущен и расстроен.

А во мне заиграла радость: значит, и Валерка настоящий!

– И хорошо, что всерьез! – сказал я и поддернул перевязь с рапирой.

10

Мы торопились уйти от места схватки, чтобы гвардейцы не вернулись с подмогой.

Не могу точно вспомнить город – такая в нем была запутанность. Кажется, что башен было больше, чем домов, а мостиков, площадок и лестниц – больше, чем улиц.

Помню каменного льва, словно уснувшего на ступенях широкой лестницы. На спине у льва беззаботно сидел мальчишка лет восьми и грыз большой огурец. Льняные волосы мальчишки светились под луной. Ярко белела рубашка. На лестницу падала от мальчика и льва очень резкая ломаная тень.

Мальчик весело проводил нас глазами.

– Факельщик, – на ходу сказал Валерка. – Чего-то он ждет.

– Факельщик? Значит, он против барабанщиков? Он не наведет на след?

Валерка улыбнулся:

– Никогда.

Мы оказались высоко над улицей, на мостике, соединявшем две башни. Валерка остановился, ухватившись за перила. И вдруг сказал тихо, но резко:

– Надоело.

Рванул с руки налокотник и швырнул с размаху. Железо, разбивая тишину, загремело по крышам и карнизам. Валерка стянул куртку и тоже бросил. Она темной птицей улетела в глубину улиц.

– Ты что? – сказал я.

Он повернул бледное от луны лицо:

– Смотри, какой город... Хороший, да? Мы так по нему тосковали тогда... А вернулись – и что? Кругом драки, ножи из-за угла. Все с ума посходили...

– Почему напали гвардейцы?

– Не знаю, это первый раз. Они раньше не вмешивались, но недавно я почуял: они почему-то невзлюбили барабанщиков.

– Значит, они за тех... за других?

Валерка сердито пожал плечами:

– Они – ни за кого. Доблестная гвардия служит только Великому Канцлеру и охраняет его особу.

– Кто такой Великий Канцлер?

Валерка усмехнулся:

– Га Ихигнор Тас-ута, Отец и Защитник Города и всех степей и гор до самого Океана.

– И этот... Отец и Защитник... он за кого?

Валерка опять усмехнулся:

– За кого... Он слишком велик. Он скорбит о раздорах и горюет о погибших. А предводители разных цехов и общин режутся, чтобы получить повыше звание в свите Великого. И все клянутся в любви к нему и к народу... А люди гибнут.

– Так какого же черта этот Канцлер, если он горюет и скорбит, не наведет порядок?

– А зачем? – с горечью произнес Валерка. – Все идет как предписано. Сказано в Книгах Белого Кристалла, что будет время... как его... да, Эра Багровых Облаков. И будут бои, которые необходимы, чтобы победила Истина. А потом придет Время Синей Воды, и народ заживет счастливо и мирно при мудром правлении великого Га Ихигнора. А когда настанет Время Второго Рассвета, Га Ихигнор Тас-ута, сотворивший счастье, уйдет на покой, передав знаки власти юному хозяину Света и Ветров, который еще не родился...

– Что за молитву ты прочитал? – спросил я. – Что за бред?

– Ты не знаешь еще... – откликнулся Валерка. – Это не бред. Этому верят все... Говорят, что лет двести назад Большой Звездный Мастер – самый главный ученый – сумел победить время и побывать в глубине будущего. Он записал все, что должно случиться на много веков вперед. Получились целые книги...

– Книги Белого Кристалла?

– Да... По ним можно узнать заранее, что случится в этом мире.

– Скучно так жить, – сказал я.

Валерка пожал плечами.

– Чушь какая-то, – сказал я.

– Может быть, – откликнулся Валерка. – Но понимаешь... все, что известно заранее, в самом деле случается: битвы, пожары, открытия ученых. И хорошее, и плохое.

– Но если плохое известно заранее, можно постараться его победить! Можно предупредить несчастье! Ведь, наверное, для того и написаны книги!

Валерка вздохнул:

– Здесь говорят: "От написанного не спрячешься". И мудрый Канцлер учит жить, как велят Книги.

– Зачем?

– Ну, послушай, – как-то очень по-детски сказал Валерка. – Я же еще не взрослый, я сам не понимаю. Все это случилось без меня. Мне рассказал про это Звездный Мастер из Северной башни, мой друг... Он все знает...

Я вспомнил шесть фонариков у Стены...

– Если все известно наперед, то и про тех барабанщиков знали? Что их убьют...

Валерка вздрогнул. Глаза у него стали больше и очень темные.

– Не знаю... Я не думал, – тихо сказал он. – Ну... ведь, наверное, не о каждом написано, а только о больших событиях.

– А Стена – маленькое событие?

Он медленно опустил голову.

Потом оттолкнулся от перил и пошел к башне. И, не оглядываясь, сказал:

– Все было ясно, когда я был трубачом...

Мне стало жаль Валерку. И чтобы отвлечь его от грустных мыслей, я пошел следом и спросил:

– А чего этот офицер так величал тебя: "Светлый Рыцарь"... "Спаситель"?

Валерка не обернулся, но я почувствовал его улыбку.

– Ну, помнишь, я рассказывал?.. Когда меченосцы ворвались в крепость, я затрубил... Я все же успел, наши построились в боевые треугольники. А когда наши воины так вставали, разбить их было нельзя. И в этот раз тоже: они сперва защищались, а потом пошли в атаку и выбили врага...

– Значит, ты спас Город...

– Так говорят...

– Выходит, ты знаменитость?

– А толку-то... – сказал Валерка.

11

Снова площадь. Очень ровная, покрытая шестиугольными плитами. И окружали ее не дома, а узловатые деревья, на которых, как фонарики, светились под луной желтые цветы.

Посреди площади, за круглым каменным барьерчиком, в окружении громадных медных колес и рычагов блестел большой стеклянный цилиндр с прозрачными шарами на концах. Он был подвешен на оси за середину к двум узорчатым столбам. Вся эта машина казалась ростом с двухэтажный дом, а сам цилиндр напоминал громадные песочные часы, только внутри был не песок, а вода: она тонкой струйкой бежала из верхнего шара в нижний – совсем уже полный.

– Часы? – спросил я.

– Да.

– Очень уж большие.

– Время – вещь серьезная, – сказал Валерка. – Это главные полуночные часы. Им двести лет, и они никогда не ошибаются. Их строил Большой Звездный Мастер.

Отражения луны горели на стеклянных шарах нестерпимо яркими огоньками. Я мигнул и посмотрел в сторону, на темные деревья. В глазах плавали круглые зеленые пятнышки. Но сквозь них я все равно увидел гвардейцев. Они стояли всюду, замыкая проходы между стволами. Молчаливые и неподвижные. Тускло блестели их медные шлемы.

– Смотри-ка, – шепотом сказал я.

Валерка – молодец. Он не дрогнул. Только трофейную шпагу переложил из левой руки в правую.

А меня даже замутило от предчувствия беды: их была целая рота, никакое фехтование не поможет, сомнут и скрутят. Но говорить я старался беззаботно:

– Будет свалка?

– Здесь не будет, – сказал Валерка. – На этой площади никто не смеет драться. Говорят, что Канцлер очень редко спит, а вон его окно.

И Валерка указал куда-то вверх.

Я увидел темную башню, самую высокую из всех. Под карнизом ее острой крыши неярко горел оранжевый квадрат. Словно странное четырехугольное светило поднялось над площадью.

– Он там живет, этот ваш Канцлер?

Валерка кивнул.

Я на минуту забыл о гвардейцах: простая до удивления мысль словно тряхнула меня.

– Послушай! Там крутые и длинные лестницы! А если однажды Канцлер поскользнется и сломает шею? Вдруг?! Ведь всякое случается! Как тогда быть с Эрой Синей Воды и всякими другими? Все предсказания полетят к чертям!

Валерка глянул удивленно:

– Ну... значит, не поскользнется и не сломает... А вот нам сейчас могут шеи сломать, если попытаемся выйти с площади.

– Чего нас сюда понесло? – с досадой спросил я.

– Мне хотелось показать тебе часы.

– Самое время для экскурсий...

Валерка подошел ко мне вплотную, грустный, но решительный.

– Не сердись, – сказал он. – Я втянул тебя в опасные дела. Но сейчас ты можешь уйти.

– Куда? – растерянно спросил я.

– Вернуться к себе.

– Как?

– Сейчас это просто. В несколько секунд. Я объясню.

– А ты? Ты можешь уйти со мной?

– Могу...

– Так давай!

– А Василек?

О черт же возьми! Как я не подумал!

– Тогда о чем ты говоришь? – тихо сказал я. – Как я без вас?

– Но будет кровь...

Я вдруг понял, что сейчас разревусь, как ревут мальчишки от нестерпимой боли. И чтобы этого не случилось, я заговорил шепотом:

– Зачем ты так? Разве я вас бросал? Разве я когда-нибудь трусил? Я всегда... с вами... а ты...

Он почуял мои слезы. Очень растерялся и смутился. Он сунул шпагу под мышку и взял меня за локти горячими пальцами.

– Извини. Ну, пожалуйста... Просто я должен был это сказать, на всякий случай.

– Братик никогда бы так не сказал. Он умнее тебя, – буркнул я.

– Конечно, – согласился Валерка искренне и торопливо.

Я улыбнулся.

Он тоже.

– Ладно, – сказал я. – Как-нибудь отмахаемся.

Гвардейцы неподвижно, как идолы, стояли среди деревьев. Но в этой неподвижности была нахальная уверенность.

– Послушай, а как я мог уйти? – спросил я. – Ты не подумай... Просто интересно.

Валерка кивнул:

– Это самый легкий переход. В ночь большого полнолуния в океане очень сильный прилив. Океан всей тяжестью бросается на берега – и такой толчок... Ну, я не могу точно рассказать. Мне это объяснял наш Звездный Мастер, но я до конца еще не понял. В общем, планета чуть-чуть вздрагивает и еле заметно сбивается с орбиты. И в пустоте сбивается, и во времени. И наше пространство на миг словно сталкивается с другими пространствами... Видишь лунные лучи?

Я пригляделся и впервые различил в лунном воздухе серебристые, тонкие, как фольга, полосы. Некоторые из них чуть заметно дрожали.

– Надо встать в поток дрожащих лучей и ждать удара, – сказал Валерка.

Раздался перезвон. Негромкий, но очень настойчивый. Сразу стало ясно, что его слышно во всем Городе. Медные рычаги и зубчатые колеса пришли в движение, цилиндр перевернулся пустым шаром вниз. В этот шар ударила искрящаяся струйка. На миг пришло ко мне ясное ощущение, что я лежу на дощатом плотике и жду Володьку. Но тут же оно исчезло. Видимо, я не стоял в пучке дрожащих лучей.

– В такие ночи самый большой прилив, – сказал Валерка.

– У нас такие дела называются научной фантастикой, – сказал я.

Валерка улыбнулся, но тут же нахмурился и совсем другим голосом произнес:

– Фантастика будет, если пробьемся к дому. А пробиться надо, Василек ждет.

Мы пробились. Заранее договорившись, мы взяли на изготовку шпаги и пошли прямо на гвардейцев. Те, кто оказался позади, широкой дугой двинулись за нами. А мы прошли двадцать шагов и, развернувшись, бросились на преследователей. Ух как бросились! Встречный воздух ударил меня по лицу и по ногам, словно лохматым полотенцем! Башни, казалось, падают навстречу!

Круг, в который нас замыкали гвардейцы, был широким. Враги не могли броситься на нас все сразу. К тому же те, кто оказались перед нами, стояли теперь на площади. Обычай запрещал им здесь драться.

Валерка на бегу сбил бородатого вояку. Я вытянул клинком по чьей-то медной кирасе, и рапира долго звенела как камертон. Мы прыгнули в тень деревьев, потом промчались сквозь хрупкие кусты, проскочили две галереи и разрушенную лестницу, перелезли через кирпичную изгородь. Остановились мы на заросшем пустыре, где валялся вверх лапами каменный зверь, сбитый с постамента. У него была добродушная морда и поломанные перепончатые крылья. Я сел на мраморное брюхо зверя и отдышался.

Рубашка на плече была порвана. Болел ушибленный локоть. К тому же на краю пустыря я влетел в крапиву, а она, подлая, в здешнем сказочном лунном мире жалилась в точности как у нас дома.

Я сказал об этом Валерке. Он весело заметил, что если это самая большая неприятность, то жить можно. И добавил:

– Зато мы почти пришли.

12

Их дом прилепился к развалинам громадного здания, похожего на храм. В светлом небе чернели разрушенные арки и обломки колонн, а домик прятался в тени. Он был сложен из камней, взятых здесь же, на развалинах, и почти сливался со стеной храма. Только два полукруглых окошка светились, как два больших глаза.

"Небогато для Светлого Рыцаря и Спасителя Города", – подумал я.

Валерка особым образом постучал в сбитую из грубых досок дверь: раз, три раза, потом еще три...

Что-то лязгнуло, дверь, помедлив, со стоном отошла внутрь. Я увидел Братика. Он стоял у порога и держал в опущенной руке тяжелый взведенный самострел. С мягким упреком Братик взглянул на Валерку:

– Что вы так долго? Я жду, жду...

Валерка обнял его за плечи, и мы молча вошли в дом.

В глиняных плошках горело у стен яркое пламя.

Валерка взял у Братика его оружие, вынул из желоба железную стрелу с шариком вместо острия, нажал на спуск. Тетива сорвалась с тяжелым звоном, гул заполнил комнату.

Я попросил у Валерки самострел. Это был окованный медью приклад со стальным луком, зубчатым колесом и рычагом для взвода. Крученная из жил тетива толщиной была с мой мизинец.

– Как ты заряжаешь эту штуку? – спросил я у Братика.

Он в это время запирал дверь на звякающие засовы. Оглянулся и, смутившись отчего-то, объяснил:

– Мы каждый самострел впятером натягиваем, а потом уже берем себе.

Затем он поманил Валерку, поднялся на цыпочки и что-то зашептал ему на ухо.

Валерка рассмеялся:

– Он стесняется. Говорит, что не знает, чем кормить гостя... Это не гость, Василек.

– У... – тихонько сказал Братик и слегка толкнул Валерку в бок. Потом с лукавинкой глянул на меня и убежал за серую дерюжную занавеску. Сначала он притащил и бухнул на стол чугунный горшок – по стенкам посудины стекали капли молока. После этого принес громадный поджаристый каравай. Прижимая хлеб к майке, Братик широким Валеркиным ножом стал отрезать большие ломти. Ух, как я захотел есть!

Мы поужинали за круглым столом, неизвестно как попавшим в эту лачугу (богатый был стол – с инкрустацией и витыми ножками, – только очень старый и скрипучий).

Когда ужин подходил к концу, из окна в комнату бесшумно прыгнул рыжий усатый зверь. Сел у стола, зажмурился и замурлыкал с громкостью включенной стиральной машины.

– Это Рыжик? – спросил я. – Такой вымахал?

– Ага... – сказал Братик. – У, бродяга. Опоздал, а теперь попрошайничаешь.

Он стал кормить нагулявшегося Рыжика, а мы с Валеркой легли на широкий топчан, застеленный белым войлоком. Таким же войлоком укрылись. Он был очень легкий и шелковистый.

Братик задул плошки и полез между нами.

– Ну-ка, раздвиньтесь. Всё заняли, какие хитрые... – Он уже не стеснялся меня.

– Ты лягаешься во сне, – сказал Валерка. – Ложись у стенки. Тогда хоть я один буду страдать.

– Ага, у стенки... Там пауки-косиножки ходят, я их боюсь.

– Наш храбрый барабанщик...

– Подумаешь. А ты боишься с большого моста нырять.

– Ябеда, – ласково сказал Валерка.

На лежак прыгнул Рыжик, долго возился у нас в ногах, наконец устроился и заурчал.

Я зажмурился, и на миг показалось, что я в деревне у бабушки и ночую на сеновале с Алькой Головкиным и Мишкой Масловым – одноклассниками и друзьями детства. А в ногах – беспризорный, но любимый кот Жорка.

Я опять открыл глаза. И только сейчас в яркой полосе лунного света заметил на стене два рисунка. Их сделали углем на штукатурке. Слева был портрет усатого Рыжика – смешной и очень похожий. Справа и повыше – парусное судно. Хорошо нарисованный корабль, вроде испанского галеона, только с более низким корпусом. Паруса были надуты пузырями, а из-под форштевня крыльями разлетались волны.

– Кто это рисовал? – спросил я.

– Василек, – сказал Валерка. – Хорошо, да?

– Ладно тебе... – шепотом сказал Братик.

– Здорово нарисовано, – сказал я. – А я и не думал, что у вас есть такие корабли.

– Были, – со вздохом сказал Валерка. – А сейчас порт опустел, корабли гниют у причалов.

– Почему?

– Все боятся, что волны разобьют дамбы, и весь берег будет затоплен...

Братик вдруг зашевелился и сказал мне тихонько:

– Знаешь, мы, когда вернулись, хотели пойти в моряки. А кораблей нет.

– Но почему? Почему не чинят дамбы, зачем всё бросили?

Валерка ответил с сердитой усмешкой:

– Некогда. Эра Багровых Облаков. Все воюют...

Я не помню, долго ли шел ночной разговор. Но утром я уже многое понимал. Знал, что население Города разбилось на две враждующие группы и каждая обвиняет противника в неумеренной жажде власти и нежелании работать. Вожаки хотят получить важные посты, а простые горожане бьются кто за что: за право торговать без налогов, за право строить дома на месте развалин, за какие-то почетные звания и еще – для того, чтобы отомстить за полузабытые старинные обиды. А многие – видимо, просто по привычке и чтобы не осудили сограждане. Что поделаешь, сражения предсказаны Книгами, и даже Великий Канцлер не в силах их предотвратить.