Текст книги "В ночь большого прилива (сборник)"

Автор книги: Владислав Крапивин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 40 страниц) [доступный отрывок для чтения: 15 страниц]

– Давай выкинем к аллаху...

Валерка улыбнулся:

– Зачем выкидывать? Мы с Васильком его вам подарим – тебе и Володьке. Вы же не собираетесь в императоры... Будете вспоминать нас.

Последние слова кольнули меня мыслью о близкой разлуке. Но я прогнал эту мысль: до конца Третьей Сказки еще далеко, и нечего грустить раньше времени.

Валерка взял мою ладонь и переложил в нее жемчужину. Весила она как добрая свинцовая пуля, а размером была с крупную ягоду смородины.

Я понимал, что отказываться нельзя.

– Спасибо, Валерка. Спасибо, Василек.

Братик сказал:

– Она в темноте светится. Как будто маленькая луна...

– А почему все-таки этот жемчуг вечный? – снова спросил я.

Валерка сказал с непонятной строгостью:

– Он горит вечно. Если зажечь, начинает сиять, как солнце, и уже никогда не гаснет. В Старом Городе на Западных островах одна жемчужная крупинка, в десять раз меньше этой, освещает целую площадь уже много веков. И ничто не страшно такому огню. Даже под водой не гаснет.

– Без воздуха горит?

– Звезды тоже горят без воздуха, – сказал Валерка.

Володька тронул пальцем жемчужину.

– Значит, она – маленькая звезда?.. Какой хороший этот краб. Не буду я больше бояться крабов.

Мы засмеялись. Я положил тяжелую горошину в кармашек на плавках. Братик стал сматывать веревочку. А пиратский адмирал Хака Баркарис непонятно смотрел на нас со скалы.

9

С попутным ветром мы долетели до берега в несколько минут. Валерка ловко ввел в бухту лодку, мы ее привязали, и по камням выбрались на пляж.

Близился вечер, и в воздухе прибавилось желтизны. Тише стал ветер, и звонче шелестела трава. Мы уже не шумели и не дурачились. Утомились немного.

Начинался отлив. Океан отступал, открывая мокрое песчаное дно с темными плетями водорослей и круглыми блестящими лужами.

Братик и Володька немного побегали по этим лужам, брызгая друг друга, но без особой охоты. Потом Володька наткнулся на выпуклую блестящую спину зарывшейся в песок черепахи. Он захотел показать Братику, что не боится морской живности, и стал откапывать черепаху. Она была неподвижная, и какая-то слишком уж круглая. А потом оказалось, что это глиняный горшок, покрытый странным клетчатым орнаментом.

– Это знаете что? – оживленно сказал Валерка. – Это посудина древних мореплавателей, которые здесь жили тысячу лет назад.

– Может, в ней клад? – заинтересовался Володька.

Но в древней посудине ничего не было. Кроме мокрого песка.

– В них варили раньше похлебку из синих водорослей, – сказал Володька.

– Хочу похлебку из синих водорослей, – с шутливой жалобностью сообщил Братик. – Есть хочется.

– Бр, – сказал Володька.

– И ничего не "бр". Она вкусная. Только этих водорослей здесь нет.

– Давайте наловим и сварим крабов, – предложил Валерка и украдкой покосился на Братика.

– Еще чего! – вскинулся тот.

Мы засмеялись.

Маленькие серые крабы, словно услышав о коварных Валеркиных замыслах, разбегались по песку и прятались под камнями. На многих камнях темнела щетина плоских ракушек – вроде черноморских мидий.

– Сварим моллюсков, – сказал Валерка. – Вполне съедобно.

– А где огонь? – спросил Володька.

Я сразу вспомнил. Побежал, разыскал на берегу свою одежду, вытряхнул карманы. Выпали два синих билета – с ними я и мой приятель Алька Головкин лет пятнадцать назад ходили в кинотеатр "Темп" на фильм "Смелые люди". Потом скользнуло мне в ладонь увеличительное стеклышко – Алькин подарок.

Солнце стояло невысоко, но грело еще хорошо. Я навел огненную точку от стекла на билеты, и скоро на них запрыгал бесцветный огонек.

Мы набрали сухой травы и веток, сварили ракушки в старинном горшке, в морской воде, которая булькала совсем по-домашнему – как суп на газовой плите. Некоторые раковины открылись сами, другие Валерка вскрывал острием своего палаша. Мясо было солоноватым и пахло морем. Ну и прекрасно! Володька сказал, что всю жизнь будет помнить этот обед.

Всю жизнь... Будет помнить! И мы снова подумали все об одном: скоро наступит время, когда останется только одно – помнить друг друга.

Мы легли рядом на сухой песок, прижались плечами и стали молчать. Справа от меня был Валерка, слева мой Володька.

Валерка сказал наконец:

– Что-то все равно не так. Будто не сделали самого главного.

– Мы на маяке не были, – напомнил Володька.

– Разве это самое главное? – с мягким упреком сказал Братик.

– А кто знает, – упрямо произнес Володька.

Я посмотрел на него, потом на Валерку. Видно, у меня и у Валерки мелькнула одна мысль.

– Надо зажечь маяк, – торопливо сказал я. – Не зря же мы попали на этот остров.

Братик и Володька разом приподнялись, уткнув острые локти в песок.

Валерка подумал и покачал головой.

– Я тоже хотел... Нет, невозможно. Там должны гореть масляные лампы. А где масло? Кто будет следить? Их надо заряжать, они не могут гореть вечно.

Володька слева от меня резко шевельнулся, и я почувствовал его требовательный взгляд. Я сказал:

– А жемчуг? Он горит вечно.

Валерка быстро вскинул и опустил глаза.

– Это же подарок. Он же ваш – Володькин и твой.

– Он и будет наш. И ваш тоже, – заговорил я как можно убедительнее. – Только он будет гореть! Как... – У меня в голове заскакали всякие мысли про негасимый огонь дружбы и тому подобное. Но здесь не нужны были красивые слова. И я заговорил сбивчиво: – Ну, как будто мы вместе... Зажгли для всех...

– И ты вернешься раньше, Дэни, – вдруг тихо сказал Братик. – Не надо будет огибать Барьер.

Верно, Василек! Тут штурману Дэну совсем нечего возразить.

Я вынул из кармашка тяжелый шарик с голубой искоркой внутри. Валерка взял его на ладонь.

– А как зажечь? От простого огня он не загорится. Он вспыхивает лишь от очень сильного пламени. От молнии или от горящего железа...

– Эх ты, штурман! – воскликнул я. – Ты забыл? На всех маяках есть громадные линзы! Мы соберем солнечные лучи!.. Бежим, пока солнце не ушло!

Запыхавшись, мы выбрались на каменную площадку у подножья маяка. Дверь была сорвана. Угрюмо чернел сводчатый вход. Нас не испугала эта угрюмость, мы торопились не упустить солнце: оно было близко от горизонта и стало желтоватым. И все-таки мы задержались у башни.

Недалеко от фундамента, среди обкатанных камней лежал огромный якорь. Изъеденный солью, весь красный от морской ржавчины. Его веретено плотно прижималось к плоской базальтовой площадке, один рог с треугольной лапой торчал вверх, а второй целиком ушел в камень. Словно давным-давно камень расплавился, охватил якорную лапу жидкой массой и застыл снова.

Валерка погладил ржавое туловище якоря.

– Знаете, сколько времени он лежит? Здесь было когда-то морское дно, а потом вода отступила. Наверно, он оторвался от корабля больше тысячи лет назад. Так и остался... Смотрите, он намертво врос в планету.

Мы с Братиком тоже погладили покрытую ржавчиной спину якоря-великана. А Володька хотел пошевелить большое кольцо, куда ввязывают канат, но оно приросло к проушине.

– Солнце уходит, – сказал я.

Тени от якоря, от камней, от невысоких скал, где был выход из лабиринта, стали длинными и протянулись по склону.

Мы вошли в башню.

Башня была квадратная снаружи и круглая внутри. Будто в четырехугольном столбе просверлили широкий ствол. Там, где снаружи приходились углы, каменная кладка получилась особенно толстой. В ней давние строители выбили полукруглые углубления. Ломаной линией от ниши к нише уходила вверх железная тонкая лестница.

Когда мы стали подниматься, она гулко задрожала, и с перил посыпалась ржавая чешуя.

Идти было страшновато. Круглая пустота гудела вверху и внизу. Но в узкие окна проникало солнце и рассекало эту пустоту лучами; лучи стали уже розовыми, и надо было спешить.

Я шел последним и смотрел, чтобы Володька и Братик по своей беспечности не загремели со ступеней. Поэтому лишь мельком поглядывал по сторонам. Но все же заметил в нишах мотки полусгнивших канатов, круглые фонари и какие-то черные сундуки, от которых тянулись вверх странные кожаные веревки.

После полутьмы круглого колодца застекленный фонарный ярус почти ослепил нас. Отсюда, с высоты, солнце еще не казалось слишком низким – это первое, что я заметил.

А второе... Второе – то, что линз не было.

Вернее, они были, но совсем не годились для нашей цели. Это оказались не выпуклые стекла, как мы ожидали. Маячные линзы состояли из множества хрустальных колец – одно внутри другого. Издалека они, наверно, были похожи на ребристые стекла автомобильных фар. К тому же эти кольца наглухо были вделаны в неподвижные металлические рамы – ни повернуть, ни снять.

Мы с недоумением и досадой переглянулись. Братик сказал Валерке без упрека, но очень огорченно:

– Разве ты не знал?

Валерка хмуро ответил:

– Я же не маячный мастер. Я на маяки до сих пор только с воды смотрел...

Мне стало до жути обидно. Неужели все зря?

Володька вдруг предложил:

– А если оставить здесь жемчуг и провести к нему громоотвод? Будет гроза, ударит молния...

– Здесь не бывает гроз, – печально сказал Валерка.

Братик зачем-то полез на площадку среди линз, где раньше находилась лампа. Сейчас там торчали два железный рычага. Радужные пятна от хрустальных колец заскользили по рубашке Братика, потом яркий солнечный зайчик прыгнул ему на глаза. Братик сощурился, поднял к лицу ладонь и локтем зацепил гибкий рычаг.

Раздался треск, и среди железа проскочила синяя искра.

10

В седьмом классе меня один раз крепко трахнуло разрядом от электрической машины (знаете, такой прозрачный круг с ручкой, щеткой и блестящими шариками). С той поры я нервно отношусь к электричеству.

Я судорожно ухватил Братика за рубашку и рывком выволок его из-за линз. Он удивленно моргал. Володька тоже моргал. А Валерка заметно испугался за братишку.

– Это что же, – сказал я ему. – У вас есть электричество?

Он досадливо покосился на рычаги и хмуро ответил:

– Было... Многое у нас было, да забылось. Теперь снова ищем.

Он опять посмотрел на контакты, на Братика и спросил:

– А это... опасно было?

– Смотря какое напряжение, – сказал я и вспомнил кожаные шнуры и черные сундуки в нишах. Это, наверно, кабели и аккумуляторы, с давних пор сохранившие энергию.

На косых железных рычагах были острые клювы, а чуть пониже – деревянные накладки. Видимо, для рук. Я на дрожащих ногах пробрался за линзы и, взявшись за дерево, опять сдвинул контакты. И снова с треском проскочила синяя ломаная искра. Длиной в два сантиметра.

– Это же молния! – воскликнул Володька. – Она зажжет!

Вот как все просто решилось. Мы обрадовались и стали думать, как укрепить жемчужный шарик между клювами контактов.

От пола поднимался медный винт с круглой площадкой – вроде табуретки для пианистов. Видимо, на этой штуке раньше крепился патрон для лампы. Я до отказа поднял площадку. Однако высоты винта не хватило.

Володька и Братик переглянулись. Володька торопливо сказал:

– Надо камень подложить, и чтобы в нем была ямка. Внизу есть такие.

Не успел я ответить, как под Володькиными ногами загудела лестница.

– Осторожнее ты, летучая обезьяна! – заорал я вслед.

В маячном колодце еще не успокоилось эхо, а Володька уже вылетел из башни на солнечный свет. Мы увидели его с балкончика, который опоясывал "фонарь" маяка.

Недалеко от якоря Володька нашел круглый камень и с натугой поднял его.

– Спускайте веревочку! – крикнул он.

Братик торопливо размотал капроновый шнурок.

– Не хватит, – с сомнением оказал я.

– Хватит, – сказал Братик тоном, очень похожим на Володькин.

И правда, веревочки хватило. В самый раз. Володька крест-накрест обвязал камень и крикнул, чтобы мы тащили.

– Тащим! А ты поднимайся!

– Я подожду! Вдруг еще камень понадобится!

Больше камни не понадобились. Булыжник с ямкой наверху словно специально для нас кто-то приготовил. Когда я положил в ямку жемчужину, клювы рычагов уткнулись прямо в нее.

Я нетерпеливо сдвинул их поближе.

Синяя змейка молнии проскочила раз, другой, опоясав белую горошину. Потом искры заплясали непрерывно. Жемчужина отбросила голубые зайчики, но не зажглась.

– Слабое напряжение, – сказал я.

– Значит, ничего не выйдет? – огорченно спросил Валерка.

– Не знаю. Вот если бы получилась вольтова дуга... Она даже металл плавит.

– А как сделать?

– Если бы графит был... Хотя бы карандашик!

– Может, у Володи есть? – сказал Братик.

Мы вспомнили, что Володька все еще ждет внизу и бросились на балкон. Володька стоял, задрав голову.

– У тебя есть простой карандашик? – крикнул я.

– Зачем?

– Для контактов!

– Это очень надо?

– До зарезу!

– У меня есть, только он в штормовке остался!

От досады я чуть не плюнул.

– Если надо, я сбегаю! – крикнул Володька.

"Сбегаю"! Будто за газетой в соседний киоск.

– Не валяй дурака! – громко сказал я и обернулся за поддержкой к Валерке. Но штурман Дэн непонятно молчал. А Братик сказал умоляюще:

– Пусть сходит. Это же очень важно...

И сбросил вниз моток веревочки.

– Пошли тогда все вместе, – сказал я.

Валерка хмуро объяснил:

– Вчетвером – это в четыре раза дольше. А время лабиринта на исходе.

Я не понял насчет лабиринта. Понял только, что должен идти кто-то один. Значит, Володька, потому что другие не отыщут в темных кустах штормовку.

– Но он же заблудится!

– Не так уж это сложно, – сказал Валерка и крикнул Володьке:

– Когда пойдешь вперед, держи за лунным зайчиком. А обратно...

– А обратно я по веревочке! Как Том Сойер в пещере! – откликнулся Володька.

Я увидел, как он привязал конец веревочки к якорному кольцу.

– Не хватит же! – крикнул я.

– Ой уж!.. – ответил снизу Володька и, разматывая шнурок, исчез среди скал.

Я приготовился ждать и тревожиться. Видимо, Третьей Сказке необходимы и такие минуты... Я стал смотреть, как опускается к морю солнце.

Ждать и тревожиться почти не пришлось. Володька вернулся стремительно. Я не видел, как он появился из-за скал, а сразу услышал гулкий топот на лестнице.

Володька шумно дышал. На нем была штормовка с темными звездочками дождя. От нее пахло сырыми листьями.

В первый миг я от радости чуть не облапил Володьку. Но сдержался и спросил, чтобы скрыть слишком явный восторг:

– Ну, все в порядке?

– Угу... – сказал Володька. – Васек, возьми карандашик.

Братик взял карандашный огрызок и зубами расколол его на продольные половинки. Вынул грифель.

Я вытянул из кеда проводок, служивший шнурком. Валерка палашом соскоблил с проводка изоляцию. Очищенной проволочкой мы примотали к железным клювам графитовые стерженьки.

– Готово? – прошептал Валерка.

– Да. Только отойдите. Надо осторожно.

Я знал, что жемчуг вспыхнет. Он не мог не вспыхнуть. Сама Сказка привела к этому: и старый маяк, и подарок доброго краба, и мысль, что должны мы оставить память о дружбе...

И не зря же Володька шел в одиночку по звездному лабиринту!

Я медленно, почти торжественно сдвинул рычаги, ожидая разряда. Вспыхнул белый огонь! И в этот миг что-то черное хлестко ударило меня по лицу. Я отлетел и грохнулся спиной о железную раму маячной линзы.

Из-под купола крыши с темных перепутанных балок на нас падали с шелестящим шумом громадные летучие мыши!

Или это были не мыши! Странные и страшные существа – безголовые или, может быть, наоборот, состоящие из одной головы. Они походили на мягкие мешки из мокрой кожи – размером с боксерскую грушу. И на каждом мешке было лицо! Отвратительное, но человечье! С осмысленной ненавистью в тусклых желтых глазах. А из щек росли перепончатые крылья!

Откуда они взялись, эти чудовища? Наверно, ждали своего часа, притаившись на балках, а мы не заметили их. Мы же не смотрели вверх, когда пришли сюда, не до того было.

Злобная стая атаковала нас, и было жутко от хлопанья крыльев и мельканья страшных темных лиц. Что-то знакомое уловил я в этих лицах: то ли жестокость маски Хака Баркариса, то ли злое отчаянье Канцлера, с которым я дрался в поединке...

Братик и Володька вскрикнули, покатились к стеклянной стенке "фонаря". Потом вскочили. Володька сорвал с себя пластинчатый поясок и стал яростно отмахиваться от летучих гадов, придерживая левой рукой штаны. Братик сдернул рубашку и отбивался ею. Мне под руку попался стальной прут, и я с гневной радостью и отвращением почувствовал, как от моих ударов хрустят и ломаются перепончатые крылья.

Но выручил нас, конечно, Валерка. Его тонкий палаш начал рассекать воздух, и несколько "летающих мешков" с отвратительным шмяканьем ударились о каменный пол. Остальные взмыли на балки.

Бой продолжался с полминуты, не больше. Однако мы все дышали тяжело и прерывисто. Очень неожиданным было нападение, и слишком отвратительным показался враг.

Три разрубленных "мешка" на полу вздрагивали мокрой кожей и шевелили крыльями. Я не мог смотреть на их перекошенные умирающие лица.

– Ну и твари, – сказал я, передергивая плечами.

– Крылатые нежити, – сквозь зубы ответил Валерка. – В старину считали, что это души убитых злодеев. Я думал, они давно вымерли. Откуда они...

Отчаянный крик Василька перебил его: – Жемчуг!! По слегка наклонному полу прямо к двери катился светлый шарик. Видимо, налетевшие враги сбили его крыльями. Почему мы не бросились за жемчужиной? Почему оцепенело смотрели, как она убегает от нас? Бывает так: видишь, как что-то падает, а подхватить не можешь, замираешь... Лишь когда жемчужина исчезла в дверном проеме, и мы услышали несколько звякающих ударов по ступенькам, оцепенение прошло. Мы бросились на лестницу... Искали мы долго и отчаянно. На ступеньках, в нишах, на полу первого этажа. Прощупали каждую щель. Когда солнце ушло за горизонт и лучи его, пробивавшиеся в башню, погасли, мы раздули на берегу остатки костра и сделали из веток факелы. Но и огонь не помог. По правде говоря, мы с Валеркой понимали с самого начала, что не найдем жемчужину. Такой крошечный шарик в громадном каменном колодце с закоулками и щелями... Но Володька и Братик, странно переглядываясь, упрямо обшаривали щели между каменными плитами. Наконец все ветки сгорели. Мы вышли на воздух. Над морем горел желтый закат. Мы стояли у якоря и смотрели на это ясное свечение. У Василька и Володьки лица стали смугло-золотистыми и совсем одинаковыми. Одинаково строгими и хмурыми. – Ну, ничего, – заговорил Валерка. – Не плакать же теперь. Ладно, ребята, все равно что-то было... "Что-то было, – подумал я. – Но, наверно, ничего уже не будет. Грустная Сказка идет к концу". И, словно отвечая мне, Валерка сказал: – Нам пора. – Искупаемся напоследок, – попросил я и увидел благодарные глаза Володьки и Братика. – Но у нас мало времени. Скоро лабиринт исчезнет, – откликнулся Валерка. – Откуда ты знаешь? – как-то капризно спросил Володька. – Чувствую. Я же сам его строил. – Мы только окунемся, – жалобно попросил Братик. – Давайте, – коротко сказал Валерка. Он бросил у якоря куртку, Володька швырнул на нее штормовку, и мы побежали к морю. У самой воды я оглянулся. Закат отражался в стеклах маячного фонаря, и они горели, словно маяк все-таки зажегся. 11 Волны были теперь янтарными и стали еще теплее и ласковее. Они будто смыли с меня горечь неудачи. По крайней мере, когда я выбрался на песок, то прежней досады не чувствовал.

Но наступали минуты, о которых я боялся думать.

Я машинально натягивал матроску и думал о странной природе человеческих привязанностей. Ну, кто мне эти двое ребят? Ведь не братья. И даже давними друзьями не назовешь. Что же так связало меня с ними? То, что они из другого мира? Чушь какая! Да если бы они оказались мальчишками с соседней улицы, я был бы самым счастливым на свете! Может быть, дело в том, что мы рисковали друг для друга? Но это бывало со мной и раньше. В кавказском походе мы с приятелем выволокли из ледяного потока двух парней. Ну и что? Теперь только под Новый год открытками обмениваемся. А Валерка и Братик... Почему же сердце останавливается, как подумаю, что сейчас разойдемся?

Если вспомнить, мы и знакомы-то в общей сложности не больше трех дней. А Володька с Васильком – те лишь сегодня увиделись. И вот прикипели друг к другу.

Я посмотрел на них. Братик помогал Володьке застегнуть хитрую пряжку блестящего пояска, и они о чем-то шептались. Быстро и деловито. Они словно не собирались прощаться. Они вели себя как два одноклассника, – которые договариваются завтра пойти в кино.

Может быть, не почувствовали еще до конца, что сейчас расстанутся навсегда? Или не подавали вида?

Они же крепкие ребята...

Валерка тоже смотрел на Василька и Володьку. Я вдруг вспомнил, что сегодня впервые узнал его на стоящее имя.

– Дэни... – тихо сказал я.

Валерка обернулся. У него были ласковые глаза, и он хотел сказать что-то хорошее.

И вдруг он вздрогнул. Поднял голову, будто услыхал далекий сигнал.

– Время убегает.

Мы начали торопливо зашнуровывать кеды.

– Скорее, – нетерпеливо попросил Валерка.

Мы бросили шнуровать и торопливо зашагали к маяку.

– Еще скорее надо, – уже с открытой тревогой сказал Валерка.

Володька и Братик переглянулись.

– Тогда побежим! – предложил Володька, и мы рванули вверх по склону.

Но Володька вдруг ойкнул и ткнулся в траву.

Я подскочил.

– За камень зацепился, – сказал Володька, глядя на свой локоть. – Вот...

Кожа была содрана, по руке текли темные струйки,

Я скинул матроску, зубами рванул нижний шов, с треском отодрал от подола узкую ленту, смутно вспоминая, что однажды так уже было. Начал заматывать Володькину ссадину. Валерка стоял рядом. Я чувствовал, что все жилки звенят у него от страшного нетерпеливого беспокойства. Но что я мог сделать, если у Володьки кровь?

Я затянул узел.

– Бежим!

Володька вскочил и снова сел.

– Нога, – хмуро сказал он. – Кажется, подвернулась.

Я подхватил его на руки. Бежать мы теперь не могли, но я торопился изо всех сил.

Был уже виден вход в лабиринт. Скорее! Скорее же!..

У входа словно размыло края. Скалы как бы растеклись, и щель заплыла, исчезла. Упругий толчок воздуха остановил нас. Качнулась земля, контуры камней и маяка стали размытыми, пространство сдвинулось, и... вместо скал и якоря я увидел каменную насыпь, поросшую редкими кустами, а башня исчезла.

– Что это? – растерянно спросил я.

– Эхо времени. Волна, – как-то устало сказал Валерка и сел на валун, поставив палаш между колен. У него был вид человека, который опоздал на последний пароход и знает, что сейчас торопиться бесполезно.

Я опустил Володьку, и он довольно прочно встал на больную ногу.

А Василек... Он глянул на Володьку, потом подошел к брату, сел на корточки, положил подбородок на Валеркино колено.

– Ну, ты чего, Дэни, – сказал он ласково и немного виновато. – Ты не горюй, у нас же есть лодка. Корабль без тебя не уйдет. При хорошем ветре мы доберемся до Гавани за трое суток. А там переход...

В первый момент я обрадовался: значит, ничего страшного не случилось! Но тут же чуть не взвыл от отчаянья:

– В Гавани же нет лабиринта! Значит, я в таком виде явлюсь домой?

Братик тихонько засмеялся:

– Да нет, это обратный переход. Там все просто.

Я облегченно вздохнул. А Володька заметил:

– Я бы на твоем месте только радовался, если бы таким вернулся. По крайней мере сам на себя похож.

– Ага, – сказал я. – И Августа Кузьминична тоже бы радовалась. Подумать только: зав. литературной частью в матроске и шортиках...

– А чем плохо? У вас же детский театр. По-моему, директорша была бы довольна.

– А Варя? – спросил я. – Она тоже была бы довольна?

Володька подумал и не без ехидства заметил, что с Варей, конечно, сложнее.

Мы уже шутили. А что? Выход был найден, расставанье отодвинулось на несколько дней, и эти дни обещали новые приключения. Конечно, будет очень трудно в открытом море на маленькой лодке, но зато мы вместе!

– Дэни, ну ты чего молчишь? – опять обратился к брату Василек. – Мы напечем ракушек для провизии. Для пресной воды есть горшок. Если понемножку пить, то хватит. Да мы с тобой можем и морскую...

– Я тоже могу... – вставил Володька.

Штурман Дэн шевельнулся и отложил палаш.

– Вы разве не понимаете? – спросил он угрюмо. – Откуда здесь лодка? Вы не знаете, что такое эхо времени?

Мы с Володькой не знали. Братик, видимо, тоже. И ответом Валерке было наше испуганное молчание.

– Нас волна от лабиринта закинула неизвестно куда, – сказал Валерка. – На тысячи лет назад или вперед. Смотрите, нет ни якоря, ни маяка. Даже скалы другие...

Володька торопливо шагнул ко мне и прижался забинтованным локтем к моему голому боку...

Потом сошлись мы все четверо в молчаливый кружок и сели на камни среди травы. Отчаянье часто бывает молчаливым.

Закат светил долго, но вдруг как-то сразу догорел, и наступила темно-синяя ночь. Без луны. Зато высыпали звезды, видимо-невидимо. И очень яркие, и не очень. Одни казались совсем близкими, а другие горели в непостижимой дали. Через все небо протянулся изумительно светлый Млечный Путь. Сгустки звездной пыли словно клубились в космической глубине. Но это был чужой Млечный Путь и незнакомые созвездия.

Боже мой, как мне захотелось под хмурое ночное небо, на улицу дачного поселка, где шелестит в листьях дождик, пахнет сырой травой, а за деревьями, вдали, глухо вскрикивают электрички... Но не было туда пути. А если и был, мы его не знали. Валерка сказал, что нельзя построить второй лабиринт.

При свете звезд мы различали друг друга. Никто не шевелился. Братик положил голову на колени Валерке и, казалось, задремал. Володька сидел, обняв себя на плечи, и смотрел в землю.

Вдруг он ударил кулаками по коленям и с тоской сказал:

– Ну, дурак я, дурак. Все из-за меня.

– Ты же не виноват, что споткнулся, – сказал я.

– Да виноват же! – со слезами в голосе крикнул Володька. – Я нарочно упал! Я время тянул.

Не поднимая головы, Братик прошептал:

– Мы оба виноваты. Мы хотели, чтобы на лодке. Чтобы еще вместе...

– Я догадался, – сказал Валерка.

– Теперь вы нас никогда не простите, – бесцветным от отчаянья голосом произнес Володька.

– Простим, – сказал Валерка.

Мы еще помолчали, потом Братик поднял голову и спросил:

– Что же теперь делать?

– Думать о ночлеге, – спокойно и очень по-взрослому ответил штурман Дэн. – Ночью будет свежо. Соберите побольше сухой травы и веток, мы устроим гнездо.

Братик и Володька вскочили.

– Далеко не отходите, – предупредил я.

Володька спросил:

– Можно, я возьму саблю? Ветки рубить.

Валерка вынул из ножен и отдал ему палаш.

– Только осторожнее, – сказал я.

Они отошли за камни, но мы слышали их приглушенные голоса и удары клинка по твердым сучьям.

Валерка спросил сбивчиво и нерешительно

– Послушай... вот если бы я... ну, если бы со мной что-то случилось... совсем... Вы бы взяли к себе Василька?

– Что за чушь тебе в голову лезет! – сердито сказал я.

– Все-таки скажи. Ну, если бы...

– О чем ты говоришь! – возмутился я. – Неужели бы оставили?.. Только... Он сам захотел бы? Наша Земля ему чужая.

Валерка покачал головой:

– Не чужая, раз вы там. Кроме вас, у него никого нет.

– А ты?

Валерка сел ко мне вплотную и вполголоса произнес:

– Я не правду говорил. Лабиринт построить можно... Только никто не строил его трижды.

– А зачем трижды? У тебя он будет второй...

При рассеянном звездном свете я заметил Валеркину улыбку, невеселую и короткую.

– Это вроде поговорки, – объяснил он. – Трижды никто не строил, потому что второй лабиринт отнимает жизнь у строителя.

– Почему, Валерка?

– Ну, это трудно объяснить. Ты видел огонек на клинке? В нем сгорают все силы... Да мне даже не страшно, только обидно...

Я вспомнил, как леденела Валеркина рука.

– А если взяться всем?

– Не поможет. Первый все равно умрет... Это же лабиринт.

– Ну и к чертям его тогда!

– А как быть?

– Не знаю. Что-нибудь придумаем.

Он поднялся, встал у меня за спиной, положил мне на плечи ладони.

– Сережа, что мы придумаем? Нас закинуло неизвестно в какие времена. Только лабиринт еще может спасти вас.

Он так и сказал – "вас".

Я сбросил с плеч его руки.

– Дудки, Светлый штурман! Этот номер не пройдет!

– Да перестань, – досадливо сказал он. – Ты же знаешь, что иногда это необходимо. Ты же сам хотел разрубить веревку.

Оказывается, он знал!

– Ну, хотел... Я надеялся, что, может быть, спасусь. Да и выхода не было.

– А сейчас есть выход?

Я промолчал.

– Подумай о тех, кто остался там, у вас.

Это был нечестный прием. Я подумал за себя и за Володьку и... Конечно, я не собирался соглашаться с Валеркой, но в моей твердости появилась трещинка.

– Братик умрет без тебя, – сказал я.

– Не умрет, если будет с вами.

Сзади раздался громкий шелест. Мы оглянулись. Это незаметно подошел Володька и бросил охапку травы.

– Беседуете... – непонятно сказал Володька.

– Где Василек? – с тревогой спросил Валерка.

– Сейчас придет... А сабля у тебя острая. Ж-жик – и нет куста.

– Хороший клинок, – со скрытым беспокойством откликнулся Валерка. – Он где? Не потеряли?

– Вот он. – Володька поднял с земли палаш. – А без него ты мог бы построить лабиринт?

– Без него не мог бы. Давай сюда...

– Сейчас... – Володька сделал шаг назад. – Тут где то была щель в камне... Ага!

Клинок звякнул о валун. Володька замер на миг, потом рванулся назад и навзничь упал в траву. Раздался короткий звук лопнувшей стали.

Мы подскочили к Володьке, а с другой стороны, роняя ветки, подлетел испуганный Братик.

Володька лежал на спине, прижимая к груди обломок палаша.

– Ты с ума сошел! – заорал Валерка.

Володька неторопливо встал и отбросил обломок.

– Это ты сошел с ума, – сердито сказал он. – Я же слышал... Ишь чего задумал!

Валерка сразу притих и опустил руки

– Ну и дурак, – сказал он совсем по-мальчишечьи. – Ну и будем сидеть здесь всю жизнь.

– Не будем сидеть, – негромко, но твердо возразил мой Володька. – Мы пойдем. Что-то все равно должно случиться. А чтобы случилось, надо идти.