Текст книги "Рейс «Ориона» (Рассказы)"

Автор книги: Владислав Крапивин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц) [доступный отрывок для чтения: 2 страниц]

СНЕЖНАЯ ОБСЕРВАТОРИЯ

Тихо в комнате. Слабо светит настольная лампочка. Андрейка лежит в кровати, натянув одеяло до подбородка, и смотрит в окно. Мороз протянул по стеклу цепкие щупальца узора. Лишь в середине стекла осталось маленькое темное окошко, и в нем переливается веселая звездочка.

Потом небо за окном чуть-чуть светлеет, в узоре вспыхивают зеленоватые искры, и Андрейка понимает, что из-за снежных туч выползла луна…

Если Андрейка слышит слово «луна», он вспоминает обычную круглую луну, плывущую среди облаков. А вот месяц – совсем не то. Месяц – это луна из сказки. У него нос картошкой, насмешливая улыбка, острый подбородок и узкий, свисающий вперед колпак с бубенчиком… Странная вещь – слова.

Андрейка смотрит в окно. Зеленые искорки в ледяном узоре блестят все ярче, а в небе уже не одна, а несколько звезд. А может быть, это совсем не звезды, а голубые снежинки с кружевными лучами? Они играют, кружатся в плавном хороводе, и бубенчик на колпаке у месяца звенит весело-весело…

Только это совсем не бубенчик. Это бренчит электрический звонок. Звякнет два раза и замолчит. Потом опять… Так звонит лишь Павлик. Он знает, что Андрейкины родители ушли в кино, а старшую сестру Лену не разбудят, как говорит мама, никакие громы небесные. Иначе бы он не пришел так поздно. Андрейка учится в первом классе, а Павлик в шестом, но они – товарищи. А перед товарищем нельзя притворяться, что ты уже спишь, и не открывать ему.

Кутаясь в одеяло. Андрейка бредет к двери. Павлик стоит на пороге в пальто и шапке.

– Есть одно важное дело, – шепчет он. – Пойдешь со мной? На пруд…

– Зачем?

– Это пока тайна… По дороге расскажу.

Андрейка вообще не против тайн. Но сейчас… На улице холодно. А пруд далеко, и сугробы там высоченные. А тут одевайся и шагай…

– Ты, Павлик, всегда выдумываешь, – недовольно бормочет он и трет слипающиеся глаза. – Вон какой мороз. И спать хочется. А если мама узнает…

– Не узнает. Мы скоро… Ну, пойдем.

– Не хочу. – Андрейка зябко двигает плечами и плотней запахивает одеяло. Павлик, прищурившись, смотрит на него.

– Эх, ты! Испугался, – говорит он наконец. – Я думал, ты настоящий друг, а ты…

– Я трус, да? – обижается Андрейка.

– И совсем ты не трус. Ты просто еще маленький, – спокойно отвечает Павлик.

И он уходит. Андрейка растерянно смотрит на тихо закрывшуюся дверь. Конечно, лучше всего окликнуть Павлика, сказать, что оденется и пойдет с ним, но время потеряно.

Андрейка снова ложится. За окном мигают скучные равнодушные звезды. Им все равно, будет ли теперь Павлик дружить с Андрейкой. Хочется заплакать от обиды, но еще сильнее хочется спать, и Андрейка засыпает.

Узкая, как ниточка, тропинка темнела среди сугробов. Павлик пробрался по ней на середину пруда, к проруби, вытащил из-за пазухи топорик и ударил по кромке льда. Брызнули, сверкая в лунном свете, осколки. Павлик ударил еще несколько раз и отколол большой кусок льда. Он облегченно вздохнул и поднялся с колен.

Голубовато искрился снег. Черные тени падали от редких сосен, замерших на берегу. За соснами ярко светились оконные квадраты пятиэтажных корпусов, недавно выросших на окраине. Павлик поднял кусок льда и посмотрел сквозь него на луну. Яркий диск сразу же скривился в бесформенное пятно, золотыми ручейками разбежался по ледяным изломам. Лед был хороший, без пузырьков.

Павлик снова взглянул на луну простым глазом, и она превратилась в обычный желтый круг. Но Павлику показалось, что он видит покрытую неприступными горами планету. По раскаленным скалам хлещут метеоритные дожди, в ущельях лежит глухая таинственная мгла. И где-нибудь на уступе голого гранитного склона блестит в ярком солнце заброшенный туда ракетой вымпел. Добраться до него нелегко. Ноги по щиколотку вязнут в вулканической пыли. Солнечные лучи нагревают скафандр. В наушниках сквозь шум и треск космических помех звучат тревожные сигналы. Это беспокоятся о Павлике его товарищи – Олег и Галка, которые остались в космолете.

– Все в порядке, друзья, вымпел найден! – отвечает им Павлик. Он поднимается на вершину утеса. Ослепительные неподвижные звезды горят в бархатно-черном небе рядом с солнцем. С другой стороны горизонта, над фантастическими нагромождениями скал, повис громадный голубой глобус – Земля. Когда солнце уйдет за рваную кромку дальнего хребта, от Земли по склонам лунных кратеров и каменистым равнинам разольется синеватый свет…

Холод, забравшийся за воротник, заставил Павлика вернуться на Землю. Но, шагая домой, мальчик продолжал мечтать. Он будет астролетчиком, в этом Павлик совершенно уверен. Галка тоже не хочет отставать. Она даже придумала название для своей будущей профессии: штурман межпланетных трасс. А Олег еще совсем недавно отказывался покидать родную планету. Уже давно он решил стать капитаном экспедиционного судна. Он хотел водить корабли вроде немагнитной шхуны «Заря» и заранее исчертил все карты в учебнике географии синими пунктирами будущих рейсов. Однако друзьям удалось доказать Олегу, что если не на Марсе, так на Венере обязательно будут открыты моря, и капитаны окажутся там даже нужнее, чем на Земле. И Олег согласился. В конце концов, не расставаться же им!

Сегодня утром Павлик, Олег и Галка решили строить телескоп. Не какую-нибудь трубку с очковыми стеклами, а громадный, длиной метра в четыре, чтобы не только Луна, но и все планеты были видны как на ладони. Три больших листа фанеры для раздвижной трубы обещал достать Олег. Галка сказала, что принесет линзу от фильмоскопа, нужную для окуляра. Павлик же взялся сделать объектив. Он решил выточить его изо льда и потом отполировать. Каждый, кто читал книгу Жюля Верна «Путешествия капитана Гаттераса», помнит, как доктор Клоубони разжег костер с помощью ледяной линзы. А почему нельзя использовать такую же линзу для объектива? Только нужно было торопиться, чтобы кончить постройку, пока не прошло полнолуние. Иначе не на чем будет проверять телескоп. И Павлик решил не терять сегодняшний вечер.

На улице тепло. Пушистые хлопья медленно падают с серого неба, и березы гнутся под снежной тяжестью. Андрейка возвращается из школы. Он идет коротким путем, через пустырь, отделенный от соседнего двора покосившимся деревянным забором. На пустыре несколько ребят строят не то крепость, не то еще что-то. Андрейка замечает Павлика и Галку. Он нерешительно подходит. Интересно, сердится еще Павлик или нет? Ведь прошло уже три дня…

Из-за круглой снежной стены появляется голова Олега. Он скатывает снежок и попадает им по Андрейкиной шапке. Но тому не до игры.

– Павлик, вы чего это тут делаете? – робко заводит он разговор.

– Придет время, узнаешь, – говорит Павлик. Непонятно, сердится он или просто важничает. Конечно, лучше всего обидеться и уйти, но очень уж здесь интересно. Над стеной торчит длинная наклонная труба из фанеры. Вслед за Павликом и Галкой Андрейка проникает внутрь сооружения и видит, что труба держится на грубо сколоченной треноге.

– А когда… узнаю? – снова заговаривает он.

– Скоро, – отвечает Павлик, не оборачиваясь. Он прячет в щель между снежными кирпичами большую круглую коробку из-под конфет и говорит Галке и Олегу:

– Запомните, где эта штука лежит. Только не открывайте и руками не трогайте, иначе все пропадет. Сами понимаете…

Андрейке очень хочется узнать, что за вещь спрятана в коробке, но Павлик больше не обращает на него внимания. Видно, он злится не на шутку. Понурившись, Андрейка бредет домой… Ладно, Павлинище. Пожалеешь.

Чтобы забыть о своих горестях, Андрейка идет на ледяную гору и катается до тех пор, пока синие сумерки не становятся совсем густыми.

Усталый, Андрейка возвращается домой через пустырь. Он бредет вдоль забора и замечает, что на соседнем дворе собралась «армия» Мишки Кобзаря. Андрейка приникает к забору и начинает скатывать снежки. Он решил подвергнуть Мишкино войско обстрелу, а потом отступить под покровом темноты. Но тут к Мишке подходят разведчики. Они салютуют «полководцу» деревянными мечами и начинают докладывать наперебой. Слышит Андрейка сбивчивые фразы:

– На пустыре… крепость…

– Пушка большущая…

– Прямо на нас… И ядра из снега. Громадные, как арбуз. Важно махнув рукой, Мишка останавливает их и приказывает:

– Разведчикам отправиться в крепость противника. Узнать ее план и устройство пушки. Захватить все военные документы… если есть. Только ничего не ломайте.

Разведчики козыряют и направляются к забору.

Андрейка вспоминает про круглую коробку и во весь дух мчится к снежному сооружению.

Павлику снится хороший сон. Луна, похожая на громадный золотой мяч, висит над заснеженными березами. В окнах погасли огни, и на стенах домов дрожат голубые тени. Павлик идет по залитому лунным светом пустырю. Идти легко, потому что снег не проваливается. Белый купол снежной обсерватории блестит вдали, словно крыша сказочного дворца. Он все ближе и ближе, будто плывет навстречу. Павлик входит внутрь и оказывается в сверкающем зале. «Как могли мы выстроить такую громадину?» – думает он. У телескопа возятся Галка и Олег. Олег беззвучно смеется и кивает курчавой головой, а упрямая обычно Галка на этот раз без всякого спора уступает Павлику место у телескопа.

Павлик приникает к окуляру, и ночное небо вплотную придвигается к нему. Хрустальные колючие звезды плавают в темно-синем воздухе. Иногда они, столкнувшись, разбиваются, и осколки их с тихим звоном летят вниз. Потом в круглом поле телескопа появляется желтый край огромной луны..

Но тут на голову Павлику сыплются комья снега. Подняв глаза, он видит, что купол в одном месте провалился, и в дыру заглядывает Андрейка.

– Что ты делаешь! – кричит Павлик.

– Я не трогал руками, – отвечает Андрейка.

Павлик открывает глаза и вспоминает сразу, что обсерватория еще не достроена, что скоро придет Олег и что метеобюро обещало резкое похолодание: значит, небо будет безоблачным.

А Андрейка повторяет, склонившись над кроватью:

– Я не трогал руками и не открывал. Я спрятал ее вчера на чердаке, чтоб не нашли Мишкины разведчики… Ну, я про ту коробку говорю…

По обледенелым перекладинам лестницы они карабкаются на чердак. Там светло. В слуховое окно падает сноп солнечных лучей. Просторный чердак вдоль и поперек перегорожен внизу деревянными балками.

– Где коробка? – нетерпеливо спрашивает Павлик.

– Я ее положил на кирпич дымохода. Где потеплее, – довольно поясняет Андрейка. Павлик хочет рвануться вперед, но Андрейка неуклюже перелезает впереди через балку и загораживает дорогу. «Погибла линза», – думает Павлик. Он вспоминает, как обтесывал ножом грубый кусок льда, как целых два дня полировал его, делал оправу, чтобы теплыми руками не попортить гладкую поверхность… Дать бы Андрейке по шее за его глупую помощь! А тот не торопится. Он садится верхом на балку и тараторит, блестя глазами:

– Они туда, а я коробку за пазуху, а сам в снег – бах!.. Они мимо меня, а я сюда. Пусть ищут… боевые документы.

Павлик, открывший уже рот, чтобы назвать Андрейку болваном, молчит почему-то. Потом говорит хмуро:

– Пошли скорее…

Андрейка слезает с балки и пробирается дальше, но скоро снова оборачивается и продолжает уже немного тише:

– А здесь темнота была такая… Даже страшно стало. Ну, не то что страшно, а так…

Павлик невольно вспоминает, как прошлой зимой он с Олегом лазил сюда, отыскивал старые лыжи. Стояла глухая тьма, лишь в маленьком окошке вздрагивала от холода большая синяя звезда. Олег включил фонарь, и громадные тени заметались по чердаку. В дальнем углу, как чьи-то тусклые глаза, поблескивали шарики на спинке сломанной кровати…

Через голову Андрейки Павлик видит коробку на кирпичном выступе дымохода. Коробка совсем раскисла от воды. Теперь уже все равно…

– Ладно, – тихо говорит он. – Это ничего, что было страшно… Я тоже испугался бы. А ты ведь был без фонарика.

Андрейка счастливо смеется.

– Здорово я их обдурил, верно?

– Верно, – говорит Павлик, поворачивая его спиной к дымоходу. – Пойдем обратно. Коробка пусть лежит пока.

– А что в ней?

– Да так, ерунда… Это вчера было важно, сегодня можно подождать. Я потом расскажу.

Вдруг перекладины лестницы начинают ритмично скрипеть, и снаружи слышится знакомое покашливание грозного управдома Бориса Семеныча. И что ему здесь сейчас понадобилось? Андрейка испуганно замирает.

– Скорей, – шепчет Павлик. Он тащит Андрейку в другой конец чердака. Там они через маленькое оконце выбираются на крышу.

– Прыгай, – приказывает Павлик. Андрейка зажмуривается и летит в сугроб. Он ударяется коленом о что-то твердое, скрытое под снегом. Слезы сами закипают в глазах! Павлик падает рядом.

– Не реви, – строго шепчет он.

– Я не ревлю, – отвечает Андрейка тоже шепотом. Он снова зажмуривается, чтобы не было видно слез. Боль проходит медленно, и Андрейка держится за коленку обеими руками.

– Павлик, – говорит он, не открывая глаз. – А теперь я… настоящий друг?

Сильные руки Павлика поднимают его из сугроба.

– Настоящий, – слышит Андрейка. – Самый настоящий.

САМЫЙ МЛАДШИЙ

Севка сидит на подоконнике и смотрит, как на горячей от солнца крыше дерутся два воробья. Они дерутся давно, и смотреть надоело. Севке скучно.

Со второго этажа видна вся улица, обсаженная молодыми кленами. Улица пуста, и со двора не слышно ребячьих голосов. Все, наверно, уехали на велосипедах в Верхний бор. Хорошо им…

Вы знаете, какое это счастье – мчаться на велосипеде? Попадется лужа – брызги из-под колес! Ветер в ушах свистит! А на лугах и в роще, где тропинки в ладонь шириной, головки цветов ударяют по спицам, и спицы звенят, как струны… Только у Севки еще нет своего велосипеда. Мама считает, что новое пальто Севке нужнее. И спорить тут совершенно бесполезно.

Иногда ребята давали Севке прокатиться, а если ехали куда-нибудь всем звеном, Ленька сажал его на багажник. Но так было раньше. А теперь ребята уехали без Севки. Ну и пусть!

Быть самым младшим среди ребят не очень-то веселое дело. Если идет футбольная встреча с командой соседней улицы, кого оставляют запасным? Севку. Думаете, интересно стоять позади ворот и бегать за мячами, которые пропустил длинный, как верста, вратарь Сережка? А на реке? Все уплывают на ту сторону и ныряют с плотов, а ты сиди и карауль одежду…

Однако Севка все это терпел, пока не узнал, что от него скрывают какую-то тайну. Пусть пловец и футболист он неважный. Чего вы хотите, если человеку нет еще девяти лет? Но язык за зубами держать умеет. Недавно он два дня просидел дома взаперти, но так и не сказал, кто старался запустить из-за сарая жестяную космическую ракету с зарядом из спичечных головок.

А теперь оказывается, что ему не доверяют.

Вот как это случилось.

Все ребята с Севкиного двора собирали металлолом. Решили собрать больше, чем во дворе соседнего дома, хотя там всех мальчишек и девчонок было двенадцать, а здесь только семь, да и то с пятилетним Славкой. А какой от Славки толк? Нашел где-то железный старый ключ, да и его потом потерял.

Собирать кончили к обеду. Получилась целая гора металла, потому что Ленькина бабушка отдала старую кровать без сетки, а Сергей и Татьянка нашли на чердаке помятый высокий умывальник.

Кучу решили караулить, пока не придет машина. Дело в том, что ребята из соседнего дома лопались от зависти, и Ленька видел, как Борька Табаков пытался утянуть из кучи медную ступку.

Часовым назначили, конечно, Севку. Но он не стал караулить во дворе. Кому же в голову придет растаскивать металл, если во дворе ходит часовой? Севка поступил хитрее.

Он смотрел во двор из кухонного окна. Но никто из соседских мальчишек не покушался на собранные сокровища.

Севка размечтался. Он гадал, что сделают из их металла на заводе. Хорошо, если построят большой белый теплоход, вроде «Комсомола», который ходит, говорят, до самого Нового порта. И назовут его «Пионерский», чтобы все знали… Правда, сам Севка еще не пионер. Просто Ленька записал его на лето в свое звено. И Вовчика из 4 «А» тоже записал.

Но это ничего, что он не пионер. Он еще успеет вступить, пока строят теплоход… А может быть, не теплоход построят, а переплавят железо, вытянут из него телефонные провода, повесят на столбы – и, пожалуйста, говори, с кем хочешь. Но теплоход лучше… Он мог бы доплыть до самого Ледовитого океана.

И Севка вспомнил о своем кораблике, который тоже уплыл в океан. Это было весной, когда под заборами лежал грязный ноздреватый снег, а в канавах вдоль высыхающих тротуаров медленно двигалась темная вода. Кораблик сделал Ленька. Он вырезал его из сосновой коры и подарил Севке. Тот пустил его в канаву. Течение подхватило суденышко, и не успел Севка опомниться, как оно было уже далеко. Попробуй догони, достань, когда кругом лужи, широкие, как озера!

– Ничего, – сказал Ленька. – Пусть плывет кораблик в океан.

И он рассказал, что вода из канавы попадет в реку, а их река впадает в Иртыш. Ну, а Иртыш впадает, как известно, в Обь, которая течет прямо в Ледовитый океан.

Севка живо представил лунную ночь, черную воду в трещине среди зеленоватых льдов, а в воде свой маленький парусник. На льдине лежат глупые тюлени, таращат на него круглые глаза и от удивления хлопают себя ластами по тугим кожаным животам.

Было немного жаль кораблик, но зато интересно…

Вдруг все воспоминания у Севки разлетелись, как городки от меткого удара. Знаете, что он увидел? Он увидел, что не Борька Табаков и не еще кто-нибудь из завистников, а длинный Сергей (тот самый, который вратарь) вытянул из кучи погнутый велосипедный руль с вилкой и потащил к себе в дровяник.

Вихрем вылетел Севка на улицу и встал на дороге у Сергея, который уже выходил из сарая.

– Стой, – сказал он зловеще прищурившись, – зачем взял руль?

Сергей неожиданно смутился. Он что-то пробормотал и хотел пройти мимо, но Севка стоял, расставив ноги и загораживал путь. Он готов был даже получить по шее, но выполнить свой долг. Потому что он был часовой.

– Волоки назад, – приказал он.

– Да брось ты, – миролюбиво сказал Сергей. – Мне для велосипеда руль нужен. Для ремонта.

Севка от возмущения чуть не задохнулся. Он вцепился в рукав Сережкиной рубашки и заорал изо всех сил:

– Ленька! Ребята! Тревога!!

Первыми примчались Татьянка и Люська. Затем с треском скатился с лестницы Ленька, выскочил из окна Вовчик. Наконец, появился Славка, на ходу дожевывая кусок колбасы.

– А тебя кто звал? – сказала ему Люська.

– Во! Руль стащил из кучи, – начал Севка, не выпуская Сережкиного рукава. – Несчастный индувалист…

– Говорить научись, – хмыкнул Сергей и вырвал рукав.

– Я научусь, не бойся! А ты воровать не учись!

Севка был очень доволен своим остроумным ответом. Но ребята почему-то остались спокойными. Вовчик погладил стриженый, покрытый блестками рыжих волосков затылок и сказал:

– Да пускай берет. Подумаешь, руль! Я думал, кровать украли.

– А я не согласен, – нерешительно заявил Севка. – Пусть отдаст.

Тогда вмешался Ленька:

– Ты не спорь. Руль для дела нужен.

– Для какого дела?

И тут увидел Севка, что все ребята смотрят на Леньку как-то странно.

– Я потом скажу, – нахмурился Ленька. – Ну чего ты привязался?

– Почему потом? Скажи сейчас, – попросил Севка. – Я тоже хочу делать дело.

– Отвяжись, – ответил Ленька, и все ребята согласно промолчали.

– Как караулить, так сразу я, а как… если что хорошее, так можно… плюнуть? Да?

Севка повернулся и зашагал домой, чтобы не подумали, будто ему хочется зареветь.

– Предатели! – бросил он, не оборачиваясь.

Придя домой, Севка стал думать о мести. Драться он, конечно, не мог. Даже Люська, если говорить по правде, могла с ним справиться «один на один». А Сережка или Ленька и возиться не стали бы… Надо было придумывать что-то другое. И Севка придумал.

Он взял кусок мела и пошел за сарай, где по вечерам собирались ребята, чтобы поболтать о своих делах. На длинном деревянном заборе он нарисовал всех шестерых обидчиков. Свет не видывал таких страшных уродов! Особенно досталось Сергею. Он получился длинный-длинный, глаза, как плошки, зубы оскалены, а в руках краденый руль. Внизу для ясности Севка написал: «Сережка – индивидуалист».

Как правильно писать это слово, Севка заранее посмотрел в словаре у сестры.

Он осмотрел свою работу. Пусть теперь порадуются! Уж рисовать-то Севка умел!

И теперь он второй день сидит на подоконнике и скучает. Ребята укатили в Верхний бор. Наверно, так. Ведь с самого утра никого не видно во дворе. Верхний бор далеко, километров двенадцать от города. Может быть, раньше Ленька и взял бы Севку… А сейчас лучше и во двор при ребятах не показываться, а то еще получишь за рисунки. И о дальней экспедиции на Зеленую горку, куда уже давно собираются ребята, не стоит мечтать. Ленька и раньше-то ворчал: «Всегда с грузом на корме…»

– Севка! Выйди! – слышится вдруг со двора Ленькин голос. «Приехали», – думает Севка. Он молчит. Не такой он дурак, чтобы идти на улицу. Пусть кричат, если охота.

– Севка! – снова слышен крик. Теперь уже три голоса: Вовчик, Люська и Татьянка. Севка знает, что ребята стоят за углом, у парадного крыльца и ждут его. Ну и пусть постоят.

Наконец, Ленька появляется под окном.

– Трудно тебе спуститься, если зовут? – спрашивает он. – Оглох?

Севка решается. В конце концов, хоть он и не пионер еще, но Ленька – его звеньевой. Готовый каждую секунду дать стрекача, Севка появляется на пороге.

– Ну, чего надо? – говорит он.

Но что это? Севка вздрагивает. Сергей резким движением толкает к Севке… велосипед. Маленький, подростковый велосипед.

– На…

Севка ловит велосипед за руль. Руль тот самый – мятый, ободранный. И колеса с разными ободами. Сразу видно, что собирали велосипед из разных старых частей. Но это – пустяки! Пусть седло вытертое и расхлябанное, пусть рама покрыта голубой краской, какой мажут двери и карнизы, пусть нет щитков над колесами! Все это ерунда!

– Бери, художник, – говорит Ленька. – Надоело таскать тебя сзади.

– Насовсем? – тихо спрашивает Севка.

– Насовсем.

Маленький Славка теребит Севку за штаны и просит:

– Прокатишь, а? Прокатишь?

– Прокачу, – шепчет Севка.

Вдруг он стремительно взбегает по лестнице домой, в кухне хватает тряпку и смачивает ее под краном. Потом Севка выбирается из окна на карниз и прыгает, не боясь высоты. Ребята не увидят его, потому что окно с другой стороны дома.

Севка торопится, бежит к забору, где белеют на темных досках его рисунки.