Текст книги "Боевой 1918 год-3 (СИ)"

Автор книги: Владислав Конюшевский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Глава 4

Утро следующего дня выдалось несколько замороченным, но к назначенному времени пунктуальный Чур уже был на месте. Пока нанятый извозчик вяло переругивался с дворником, я выйдя из пролетки курил, поглядывая на часы. В моем времени опоздание барышни считалось чем-то обыденным. Не знаю как с этим обстоит дело сейчас, но если Ласточкина появится вовремя, то просто слов нет…

Барышня меня ведь всерьез заинтересовала. И не только меня. Просто, когда я появился на базе, любопытный Серега Приштин открывший дверь, аж за спину командиру заглянул, выискивая непонятно кого. Точнее говоря вполне понятно, потому что пришедший раньше Магомед, наверняка объяснил парням с какой стати он нарисовался один и куда делся Чур. Вот ребята и пребывали в радостном предвкушении. Ну еще бы – всем было очень интересно посмотреть мамзельку, на которую обратил внимание их командир.

Только меня вечером заботило другое. В том что Ласточкина чья-то подводка я не очень верил. Слишком сложно получилось бы. Тем более от дома доцента Шарова до особняка, мы двигались не кратчайшим маршрутом, а выбирая места посветлее и почище. То есть заранее, на нашем пути, мизансцену со стрельбой и трупами не построишь. Значит тот вариант, что знакомство это – спланированная акция, полностью исключен. Но оставалось другое. Слишком уж интересно выглядело поведение Елены. Любая другая бабенка билась бы в истерике после случившегося. А эта… В общем, мне показалось, что действовала она слишком хладнокровно для обычной домашней девочки. Вот сами прикиньте – идете вы по ночному городу и к вам подваливают трое гопников с ножами. Отрезая путь к бегству, предлагают поделиться вещичками. При этом они не слепые и вполне контролируют ваши действия.

Что при этом делает барышня? Она отдает сумочку отвлекая тем самым внимание и выигрывая те секунды, которые нужны чтобы извлечь пистолет из кармана (что кстати тоже очень интересно – ствол был не в сумке, а в кармане), взвести его и четырьмя выстрелами положить троих нападавших. Лично меня это поразило. Просто помню, еще в девяностые один знакомый рассказывал, как его шпана пыталась прессануть в подворотне. Эпизод приключился во времена первой Чеченской и парень, будучи недавним дембелем, чувствовал себя без оружия как без штанов, поэтому таскался с трофейным «Марголиным»*. И когда на него налетели – начал шмалять. Стрелял на поражение, но бандиты разбежались все. Своим ходом. То есть он даже не был уверен, что в той сутолоке в кого-то попал.

*Малокалиберный (5.бмм) спортивный пистолет.

А здесь же не деваха, а какой-то терминатор без нервов… Да и к трупу с раненными она отнеслась довольно спокойно. Без всяких ступоров и прочих обмороков. Была нервная трясучка, но так – в пределах нормы даже для мужика. А она все-таки девушка… То есть у меня в башке никак не стыковалось подобное поведение с нежной Бестужевкой курсисткой. Поэтому, с раннего утра связался с Жилиным и в Питерское ЧК ушла срочная и секретная телеграмма – выяснить данные на Ласточкину Елену Михайловну, включая состав ее семьи. Телеграмма была от имени Жилина, который как всем известно шутить не любит и поэтому, думаю, уже к возвращению из Тулы, ответ у меня будет.

В общем барышня была полна загадок. Но вот в точности ей не откажешь. Вышла она из парадного, без двух минут девять. Улыбаясь, я поздоровался и пригласил Елену в пролетку. Та улыбнулась в ответ и всю дорогу мы довольно мило болтали. Зато, когда прикатили на базу, так сразу и началось. В том смысле, что дежурный открыл дверь с небольшой задержкой, зато в прихожей, размером с фойе небольшого театра, была уже выстроена охрана во главе с Бергом. Тот при виде вошедших задрал подбородок и сделав три строевых шага доложил, что за время моего отсутствия (это за сорок минут-то!) никаких происшествий не произошло. Нет, все было проделано в духе лучших уставных требований, только вот один факт смазывал всю картину. На меня, при докладе, вообще никто не смотрел. Даже делающий доклад барон, косил глазами в сторону. А уж стоящие в строю, так те просто откровенно разглядывали прибывшую со мной девицу.

Ну, ребят понять можно. Они со вчерашнего дня изнывали, поэтому выдвинув ее вперед, представил:

– Наш новый сотрудник – Ласточкина Елена Михайловна. Будет работать секретарем-машинисткой. Пока на испытательном сроке в две недели. Документы и пропуск сейчас ей сделаем.

Девушка под взглядами на секунду стушевалась, покраснела, но потом вскинув голову, звонким голосом произнесла:

– Здравствуйте, товарищи!

Строй расплылся в улыбках и приглушенно рявкнул:

– Здравия желаю!

Я же ухмыльнулся и сказав, что поименное знакомство будет в процессе работы повел Ласточкину наверно – оформляться. При этом, пока шли по лестнице, в голове почему-то крутилось – «А в комнатах наших сидят комиссары и девушек наших ведут в кабинет…» Не ну а чо? Вот девушка. Вон кабинет. Я правда не комиссар, но ведь это образно говорилось…

А когда стал заполнять анкету, вчерашняя ситуация постепенно начала проясняться. То, что барышня училась на Бестужевских курсах, я уже знал. А сейчас мне пояснили – слушая курс физиологии, в шестнадцатом и семнадцатом годах, по рекомендации самого доктора наук Николая Евгеньевича Введенского, Елена еще и работала в госпитале. То есть, что раненых, что трупов навидалась выше головы. Ну теперь понятно, откуда такое спокойствие при виде жмура и стонущих бандитов. Возраст – двадцать пять полных лет. Не замужем. Про отца и брата она вроде как еще вчера говорила, поэтому строчки про них пока не вызвали дополнительного интереса. Попутно задавая вопросы, заодно выяснил, что оружием она (при папе-офицере) увлекается с детства и с юных лет поражала отцовых друзей своей меткостью. Хоть это и считалось для девушки несколько предосудительным занятием, но родные не мешали ее увлечению.

После чего, выписал ей пропуск со справкой. Елена с некоторым удивлением разглядывая документ, подняла брови:

– Удивительно, настолько быстро у вас получилось перейти на новую орфографию. Я хоть и работала машинисткой, но постоянно сбивалась. Её ведь только с этого года ввели… А вы при письме даже не задумываетесь. Как будто сразу в гимназии именно так писать и учились…

Не став ей объяснять, что как раз именно так и учился, перевел разговор на другую тему. Меня заинтересовал вопрос с ее образованием. Ведь бестужевские курсы, это женский ВУЗ в Российской империи. Она их покинула, участь на последнем курсе. То есть у человека высшее (ну почти) образование. Поэтому использовать ее как обычную машинистку будет несколько нерационально.

Но про это говорить сразу не стал, а просто выяснял чему она училась, как училась и вообще осталась ли тяга к профессии. И так понятно, что это готовая медсестра. Но вот есть ли у нее познания в полевой хирургии? А то все-таки психоневрология это несколько другая часть медицины. Ну и заодно уточнил не хочет ли она получить перепрофилирование со стажировкой у хорошего хирурга? Правда для этого ей придется покинуть Москву (в которой ее уже ничего не держит) и завербоваться в армию. Сразу ответа требовать не стал, предложив подумать до конца недели. Ну а если не захочет, то так и останется здесь, в столице, барышней-машинисткой. Угу… мизерный оклад которой просто несравним с окладом стажера у хирурга в морской пехоте. Тем более, что анатомию с физиологией она знает от и до…

В общем, загрузив барышню по самую маковку, с большим сожалением вынужден был раскланяться и убыть на вокзал, оставив девушку на попечение дежурных.

* * *

В Тулу ехали вшестером. И ехали в этот раз со всем возможным комфортом. Вагон был наподобие того, что нам предлагали в Ростове. То есть с бархатом, позолотой и прочими финтифлюшками. Даже горячий чай (совершенно отстойный, чуть ли не морковный) разносимый по требованию предупредительным проводником, присутствовал. Правда все это великолепие сильно смазывалось предполагаемым временем в пути – шесть часов! Блин! Меньше двух сотен километров и – шесть часов!!! При этом мы шли литером. А если бы обычным составом двигались, останавливаясь на каждом семафоре, то что – все двенадцать бы получилось? С другой стороны, чего тут ерзать? Не пешком же чапаем? А так – в двенадцать выехали и в пять уже на месте. В Туле нас ждут, поэтому дела порешаем, оружие заберем и завтра к вечеру вернемся.

Так что я даже не стал высказывать свои возмущения вслух. А народ про это даже и не думал. Кто спать завалился, кто болтал, кто в окошко глядел. Да и время пролетело довольно быстро. Даже когда ветер сменился и стало задувать от паровоза, это не вызвало особого дискомфорта. Хотя сие меня заставило вспомнить, насколько же в будущем мы привыкли к хорошей жизни. Про совсем новые поезда с душем, кулером и холодильником я молчу. А вот в советских, ведь все время жаловались – то вентиляция плохо дует, то туалет неудобен, то окно плохо открывается. Угу – а угольный дым от паровоза не хотите? Так, чтобы к концу поездки ни цветом, ни запахом не отличаться от скумбрии холодного копчения? И если в наше время проводник протирал поручни в основном от пыли, то здесь их отдраивают от густой, жирной сажи.

Но как говорил хитромудрый Соломон «все проходит», вот и это путешествие закончилось и мы, загрузившись в ожидающие пролетки в сопровождении радостного Сергея Симонова поехали на завод. А по приезду, я себя лишь похвалил за сдержанность. Ну, что сходу ругаться не стал, а выслушал умных людей. Федор Васильевич про автоматы сразу пояснил что нужных станков для штамповки у них просто нет. А если все делать фрезеровкой (как было на СевМоре) то цена этой плевалки, сравниться с ценой ручного пулемета. Нет, зная мои требования и порывистую натуру командира морпехов, он на свой страх и риск изготовил десяток, но крайне не рекомендует продолжать подобное расточительство. И все грамотные люди его в этом поддерживают.

В общем, натыкали меня как котенка. Нет, про высокую цену изделия я и сам знал, но понимая, где и как буду использовать ППС, полностью согласившись с Токаревым, заказал еще полсотни автоматов. Так что пока еще там оборудование для массового выпуска появится, а мне эти стволы нужны будут уже в ближайшие месяцы. Это после войны надо будет каждую копейку считать, а сейчас я просто размениваю деньги на время.

Токарев моим аргументам внял и с интересом принялся разглядывать как немецкие MP-18 (он еще с ними не сталкивался) так и изделие Кургузова. А после ознакомления, принялся настойчиво требовать обеспечение переезда Василия Васильевича в Тулу.

На что я насмешливо прищурился:

– От теплого синего моря? От зимней плюсовой температуры? От почти круглогодичных фруктов и овощей? Коренной севастополец, да в Москву? Нет я с ним, конечно, переговорю, но что-то сильно сомневаюсь…

Федор Васильевич понимающе вздохнул, так как сам был с юга и хорошо понимал жителей тех краев, но спорить не стал так как получил от меня предложение:

– Тем более у него мастера руку уже набили и если от вас на СевМор будет только поставка стволов, то заказ я могу разместить и там. Они за него с удовольствием возьмутся, потому что с профильными работами у мужиков сейчас не очень… А встретиться и что-то обсудить, вы вполне можете в рабочем порядке. Например, просто выписав Кургузову командировку.

Токарев, вместе с директором данному предложения обрадовались, так как не хотели отвлекать своих рабочих на малосерийку и твердо пообещали обеспечить Василия стволами для ППС. Ну а потом мы пошли смотреть гордость и тот кусок хлеба, который обеспечит цех пропитанием на много лет вперед – «ТЧТ».

Тут и отвели душу. «Точка» оказалась выше всяких похвал и во время пристрелки напулялись до непроходящего звона в ушах. Но вот кобура к нему меня несколько не устроила. Точнее, помимо закрытой я хотел и открытую, чтобы лишь хлястик удерживал пистолет. В степи можно и стандартную пользовать, дабы пыль и грязь не попадала в механизм, а вот в городе… Я хорошо помнил случай с покушением и не желал больше оказаться в ситуации, когда невозможно воспользоваться оружием. И сами прикиньте: одно дело – выдернуть ремешок, открыть клапан и извлечь пистолет (который вдобавок достаточно туго сидит в кобуре). Или одним движением отстегивая хлястик, сразу достать ствол. Разница есть? Вот и я думаю, что есть. Ведь в России сейчас, словно на Диком западе – ганфайтером быть очень полезно для здоровья.

Потом мы еще долго сидели с конструкторами обсуждая и насущные дела, и будущие прожекты. При этом Федор Васильевич рассказал, что в Коврове он встречался с Федоровым и Дегтяревым, которые очень заинтересовались идеей переделкой японского 6.5х50 на 6.5х39, видя за подобным патроном огромные перспективы. Точнее, больше всего заинтересовался Федоров, сразу понявший как в этом случае «заиграет» его автомат. Но отсутствие патронной линии рубило все начинания на корню, поэтому интерес так и остался академическим. Что же касается практики – сейчас они усиленно «пилят» ручник по тому наброску, что им от моего лица передал Токарев еще три месяца назад. И у мастеров даже что-то получается.

Известию я очень обрадовался потому, что ДПМ это всяко-разно лучше, чем «Льюис». Но у них, правда, работы практически в самом начале и быстрого выхлопа не ожидается. Про ленточное питание (типа с замахом на РП-46) тоже можно даже не заикаться, потому как до нормальной металлической ленты, как до Пекина раком. Но даже если через годик «ДПМ», (или как он будет называться в этом времени?), появится, то жизнь станет лучше. И местами веселей.

В общем говорили долго и разошлись уже за полночь. Ну а с утра получали оружие, запасные части, договаривались о сроках поставки в Крым стволов для ППС и дальнейшем взаимодействии. После чего, загрузившись обратно в поезд, убыли в столицу.

В этот раз никто не спал и не скучал. Парни оказались по уши увлечены новыми девайсами. Точнее ППС, пусть и урезанный, они уже видели щупали и стреляли. Но вот «Точка» поразила ребят в самое сердце. Народ нутром почуял, что данный пистолет станет самым модным (а мода в армии – это запредельно серьезное понятие) и у меня просто рука не поднялась отказать им в данной игрушке. Вот и вышло что из тридцати одного пистолета, в «свободном» состоянии останется пятнадцать штук. Это я сразу отнял и наградные от Ленина (пластинки к которым еще надо изготовить). Ну а оставшиеся стволы, буду использовать вместо орденов. Накладки (латунные или даже серебряные) можно заказать заранее, а гравер в батальоне, то есть тьфу – в бригаде, есть свой. Вот и стану вручать эксклюзивные «Точки» особо отличившимся бойцам да командирам.

А сейчас с удовольствием показывал ближникам сборку-разборку, точки смазки и другие особенности обслуживания нового оружия. Ну а попутно лихорадочно строил план охмурения Ласточкиной. Просто как выяснилось, я с годами сильно растерял навыки Казановы, поэтому при общении с девушкой несколько терялся. И если учесть, что она из другого, более пуританского времени, то просто никак не выйдет подарить цветочек, сводить в кабак, исполнить серенаду, а потом – подножку и на раскладушку. Нет можно и так, но нутром чую что в данном случае надо действовать тоньше…

* * *

Правда по возвращении, сразу к охмурежу приступить не получилось, так как были еще дела. Но зато к окончанию рабочего дня, успел вернуться на базу и предложил Елене свои услуги в сопровождении барышни до дома. Отказа не получил. Мага при этом вопросительно изогнул бровь, но я лишь покачал головой. Нет, даже в пятидесяти шагах сзади, идти не надо. Третий, в данном случае, даже на расстоянии – лишний. «Чех» понятливо кивнул и скрылся, поднявшись по лестнице на второй этаж, а мы под ручку двинули своей дорогой. Вечер был замечателен. Дождя не ожидалось. Птички чвиркали. Липы пахли. Человечьим дерьмом из подворотен не несло. Солнце не жарило. В общем погоды стояли исключительные, поэтому я предложил не брать извозчика, а пройтись пешком. Спутница согласилась, и мы прогулочным шагом направились в нужном направлении.

Пару минут прошли в молчании, но потом я поинтересовался, как прошло вчерашнее увольнение со старой работы. Ласточкина фыркнув рассказала, что поначалу Тришкин на нее было пытался наезжать, но узнав куда она устроилась, резко дал заднюю. Вернее, это мой мозг ее слова так трансформировал, отбросив все лишнее. А в реальности было:

– При встрече этот похотливый сатир пытался еще и угрожать, за то что я его тогда напугала пистолетом. Поняв, что мне не страшно, махнул рукой и прогоняя прочь сказал, чтобы за бумагами приходила в конце месяца.

– А вы?

Елена рассмеялась:

– А я немного солгала. Сказала, что с нынешнего дня работаю в военной структуре. И что товарищ Чур Сварогов попросил оформить свои дела побыстрее. В противном случае обещал лично приехать и помочь. Ну и показала свой новый пропуск. Вы бы видели, как этот мерзавец побледнел! И тут же, не задерживая, отдал распоряжение чтобы мне сделали расчёт!

Я хмыкнул:

– Может навестим вашего несостоявшегося ухажера? Спросим, с чего он позволяет себя настолько похабно вести?

Ласточкина коротко глянула на меня:

– Не стоит. Свои впечатления он уже получил, а глумиться я не люблю. Так что – пусть его.

Блин! Эта деваха мне нравилась все больше и больше! Ведь гнобить Тришкина, в моем положении, было бы просто смешно. Это все равно что всерьез бороться с мелкой собачкой. И согласись Елена на мое предложение я бы конечно время для разборок нашел, но вот отношение к ней поменял. Оставив чисто то самое – «подножку и на раскладушку».

В общем мы шли, нормально общались и все было хорошо до тех пор, пока у меня не поинтересовались самым страшным. А именно – какие поэты мне нравятся. Это был просто пипец, потому что из нынешних я знал лишь Есенина, Блока и Маяковского. То есть тех, кто входил в школьную программу. При этом «знал», это очень сильно сказано. От Есенина помнил лишь «Я московский озорной гуляка» и то в виде песни, которую крутили на дискотеках во времена молодости. Из Блока – «Ночь, улица, фонарь, аптека». Это благодаря настойчивой рекламе из начала двухтысячных. Про Маяковского лучше вообще промолчать, так как смутно вспоминалось про какие-то гвозди из людей и бессмертное – «Я достаю из широких штанин размером с консервную банку. Смотрите, завидуйте я гражданин, а не какая-то там гражданка!» То есть в мозгах засела явная переделка, которая вообще была не в тему. Но главная засада заключалась в том, что я представления не имел что и когда они написали. Вот сейчас ляпну про неожиданно вспомнившийся «Клен ты мой опавший» а его еще и в природе нет. Так что взяв себя в руки и умно наморщив лоб, выдал:

– Мне Кипплинг нравится.

Ласточкина удивилась:

– Редьярд Киплинг? Англичанин? Мне рассказывали о его «Книге джунглей» но я не знала, что он еще и поэт…

Хо-хо! Вот ты и попалась! Ну теперь – держись. Этот его стих был чуть ли не единственным который я знал наизусть. Поэтому нейтрально улыбнувшись, начал:

– Серые глаза – рассвет. Пароходная сирена. Дождь, разлука, серый след за винтом бегущей пены…

Девчонка после прослушивания как бы это помягче выразится – охренела:

– Потрясающе! Нет действительно, это – потрясающе! Очень красиво, но настолько мужских стихов я еще никогда не слышала!

Тут уж охренел я, так как никогда не задумывался о том, что стихи можно вот так лихо делить по гендерному признаку. Тем более – оценив их со стороны, впал в некую панику так как появилось опасение, что после полного осознания текста, меня переведут в категорию «блядун». С соответствующими выводами. Ну Редьярд! Ну подсуропил, лимонник хренов! Надо было срочно спасать положение, поэтому пришлось зайти с козырей:

– Ну это так… они несколько лет назад нравились. А сейчас ближе другое…

Елена не подвела:

– Какое?

И я начал:

– Очарована, околдована, с ветром в поле когда-то повенчана…

Блин, если уж и теперь не сработает, то просто не знаю… Но – сработало! После того как я замолк девушка какое-то время шла молча, а потом остановилась и подняв на меня серо-зеленые глазищи, тихо спросила:

– Мне показалось, или это была песня? Просто вы иногда как будто забывались, и я даже почти улавливала мотив…

Врать не хотелось, поэтому лишь кивнул. А Ласточкина внимательно продолжая глядеть на меня еще тише спросила:

– Вы ее когда-нибудь споете?

Повторно кивнув, пообещал:

– Обязательно!

И все складывалось просто замечательно, но тут все очарование момента нарушили два конных пипидастра. Точнее говоря, извозчик-лихач зацепил большую телегу и видно как-то прищемил лошадь, потому что та визгливо заржала, а оба мужичка сходу принялись громко ругаться. Вся эта радость происходила буквально в десяти шагах от нас, и мы не упустили ни одного из тех витиеватых оборотов, которыми участники ДТП злобно осыпали друг друга. Спутница еле заметно поморщилась и тонко почувствовав изменение ее настроения (опыт не пропьешь!), я предложил:

– Елена Михайловна, а как вы смотрите на то, чтобы зайти в какую-нибудь харчевню и там перекусить? А то я сегодня только завтракал…

Та удивилась:

– В харчевню?

Блин. Не так выразился. Но тут же исправился:

– Я имею ввиду ресторан. Вон там дальше по улице есть «Семеновский». Мне его рекомендовали как вполне приличное место.

На что девушка, на секунду задумавшись, мягко улыбнулась:

– Извините, но – нет. Мы с вами не до такой степени знакомы, чтобы вместе посещать рестораны. Давайте не станем портить очарование этого вечера, и вы меня просто проводите до дома…

Вот ведь деловая колбаса! После подобного ответа почему-то остро захотелось набить морды продолжавшим орать водителям кобыл, но сдержавшись, покладисто согласился:

– Хорошо. Только тогда с вас кусок хлеба и сало к нему. Нет, ну реально кушать хочется, а у нас на базе парни наверняка уже всё сметелили. Я ведь им сказал, что сытым вернусь…

Тут я врал (продуктов у нас вполне хватало) но зачем ей это знать? А Ласточкина грозно прищурившись поинтересовалась:

– То есть, вы заранее рассчитывали привести меня в ту ресторацию?

Удивившись, ответил:

– Конечно! Точнее говоря был выбор – или мы по пути перекусим в «Семеновском», или еще дальше есть извозчицкий трактир. Там тоже вроде нормально кормят, но имеется шанс вошек подцепить. Чего крайне не хотелось бы. Что еще могу сказать? Пить не собирался из-за опасения что вы ко мне приставать начнете. Патронами-то вас снабдили, а вы со своим пистолетиком и в трезвом виде грозная особа, а уж если вина глотнете…

Сделав морду Пьеро, я печально развел руками. Елена на это фыркнула, шутя ударила меня по руке и улыбаясь сказала:

– Вы просто невозможны! Ладно, убедили. Не бойтесь. Не стану я к вам приставать. Пойдемте уж в ресторан, а то сала у меня дома все равно нет…

* * *

Ну что сказать? Не дала. Вернее, не так – даже не чмокнула перед домом, не говоря о том, чтобы пригласить к себе. Но я и не настаивал, давая барышне обвыкнуться. Тут ведь главное – не вспугнуть. А в кабаке посидели очень даже хорошо. Чистота, посуда, официанты. Да и выбор блюд был вполне себе хорош. Даже не ожидал, что летом восемнадцатого, в Москве так могут кормить. Дорого правда, ну я тоже не каждый день столичные рестораны посещаю. Поэтому – нормально. Ну и себя там показал. Не хрюкал, ни чавкал, правильно пользовался приборами (во всяком случае, нож держал в правой руке, а вилку в левой). Шутил так, что Елена перестала сдерживаться и начала смеяться. В общем – неплохо посидели. Да и пока до квартиры шли тоже хорошо пообщались. Но не более того. Как уже говорил – даже не был лобзнут. Правда, расстроился не сильно, так как позитивные подвижки явно прослеживались…

* * *

На следующий день опять закрутили дела. Просто выяснилось, что два обещанных броневика, должных прибыть из Питера несколько задерживаются. А я думал вместе с ними в одном эшелоне ехать. Ну чисто чтобы своим парням сразу показать, что командир еще и добычлив. Поэтому было принято решение задержать отъезд на двое суток. Честно говоря, дело было не столько в брониках (эх Ласточкина, Ласточкина…) но как повод, это прокатила даже для Сталина. Он тоже не успевал доделать какие-то свои дела, поэтому отсрочку воспринял с радостью. Ну и при этом, в разговоре, так периодически косился на мой новый пистолет что я понял – надо дарить. Нет, делал он это совершенно незаметно, только с моей наблюдательностью, быстрые взгляды все равно отслеживались. Да и неформальные отношения с ним налаживать надо… Так что как будущему однополчанину (или как лучше сказать – однофронтовнику?), товарищу Джугашвили, была вручена «Точка». Всё было облечено соответственными словами, поэтому усач даже не брыкался. Лишь скупо поблагодарив и довольно блестя глазами, крепко пожал руку. После чего, мы опять разбежались решать свои задачи. А вот вечером следующего дня – пошла жара!

Так получилось, что по уважительной причине, вчерашние проводы Елены я пропустил. С Жилиным проблемы обсуждали до самой ночи. Но сегодня, чин-чинарем, опять пошли под ручку до ее дома. И у меня уже были все основания рассчитывать на приглашение. Не зря же все это время я излучал обаяние так, что чуть ли не светился в темноте. И все было замечательно, только когда мы подошли ближе к ее дому, обратил внимание на пролетку, которая стояла на улице перед входом во двор. Точнее даже не на пролетку, а на извозчика. Тот был одет сообразно своей профессии, но вот при этом имел гладкую физиономию. Нет, может среди них и попадаются столь продвинутые люди, что каждое утро перед работой бреются. Но мне пока такие не встречались. А самое главное – глаза у этого водилы были офигевшие. При этом, увидев нас, он начал странно дергаться и было непонятно – толи хочет уехать, толи наоборот – соскочить с козел и куда-то побежать. Мне столь странное поведение не понравилось, так как пялился он без всякого сомнения прямо на меня и только заметив внимание к себе, быстро отвернулся.

Тут вдруг что-то вспомнилось происшествие в Таганроге. Это когда долбанутая дамочка чуть не пришила легендарного краскома. Но ведь там несколько человек для нападения было? А здесь всего один… Может, дальше кто-то ждет? Вот хотя бы за сараями что прячутся в глубине двора. Или это мнительность меня заела? Да ну нафиг – береженного бог бережет! Отбросив сомнения, я остановился и повернувшись к Ласточкиной (становясь при этом левым боком к пролетке), спросил:

– Елена, вы как к стрельбе относитесь?

Та в начале удивилась столь странному вопросу, но увидав, как я быстрым движением взвожу пистолет и опускаю его обратно в открытую кобуру, тут же поменялась в лице. Причем не в том смысле поменялась, как это произошло бы с обычной барышней. Нет. Никакого испуга или растерянности. Наоборот – взгляд заострился, и она зыркнула по сторонам, в поисках опасности. Очень интересное поведение! Но сейчас было не до выяснений, поэтому просто пояснил:

– Слева в пролетке сидит какой-то тип. Сам бритый, с вытянутой мордой и носом как у гамадрила. При виде нас проявил большую нервозность. И мнится мне, что он не просто так там сидит. Поэтому сейчас проходим во двор и если вдруг кто-то начнет стрелять, то сразу бегите к парадному.

Хотел было добавить, что ничего страшного не случиться и что это не первое покушение на меня, но не успел. Ласточкина из-за моего плеча безуспешно попытавшаяся разглядеть извозчика (тот к этому времени он успел повернул голову в сторону), тихо спросила:

– Говорите – нос висячий? А у него на подбородке ямочка есть? И усы такие – типично офицерские.

На мгновенье задумавшись, вызывая в памяти виденный фейс кивнул:

– Ямочка есть. Усов нет. А что – знакомый?

Спутница зашипела рассерженной кошкой:

– Еще какой! Это Януш Курсецкий. Поручик. Бывший подчиненный моего отца.

Я удивился:

– Какая-то амурная история?

Ласточкина в возмущении вытаращилась:

– С этим негодяем?! Нет! – помолчав, решительно продолжила – И вот еще что… Вы мне предлагали возможность стажировки у вашего хирурга. Я всё обдумала и даю свое согласие! Давайте сейчас зайдем ко мне, я соберу вещи и сразу поедем на базу. Мы ведь уже завтра уезжаем?

Вот это поворот! Чего это она так взволновалась? Получается, что сейчас, охота вовсе не на меня идет. И деваха готова на все, лишь бы побыстрее сделать ноги отсюда. Но из этой ситуации надо извлечь максимум, а то хрен потом из Ласточкиной ее тайну выковыряешь. Поэтому цыкнув зубом, возразил:

– То, что согласна это хорошо. Но теперь я не согласен. Запомни девочка – никогда нельзя оставлять проблему за спиной. Рано или поздно, она вылезет в самый неподходящий момент. Так что давай, рассказывай, что там тебя гнетет?

Кусающая губы девчонка, тоже перешла на «ты»:

– А ты считаешь, что сейчас самое время для рассказа и решения?

Я кивнул:

– Почему бы и нет? Мы настороже. Мы вооружены. Противник, судя по его судорожному подпрыгиванию, в легкой панике. Сейчас я его быстренько повяжу и все закончится. Только ты мне дай предварительный краткий расклад, из-за чего буза? Может он тебя просто на свидание пригласить хотел, а я его тут раскладывать начну…

Немного подумав, девушка кивнула сама себе и как я просил, коротко пояснила что любовные романы здесь вовсе не при чем. Оказалось, что папа (Михаил Михайлович) был не просто военным интендантом, а еще и финансистом. Работающий «товарищем» начальника в отделе, через который проходила какая-то часть оплаты за вооружения, поступающие от союзников. И работалось вполне нормально, но в сентябре семнадцатого, несколько траншев зависли на промежуточных счетах. Сумма достаточно солидная – исчисляемая в миллионах рублей золотом. А тут еще и пришедшие к власти красные всех служащих разогнали, не вникая в то, кто там и чем занимался. Уяснив, что спорить и объяснять чего-то вчерашним крестьянам совершенно бессмысленно, папа с начальником покинули службу. Но документы с названиями банков, номерами счетов и кодами, они разделили и унесли по домам. Исключительно, чтобы столь ценные бумаги не пропали и не были сожжены в печке подмерзающим пролетариатом.

В этом месте я с трудом сдержался от скептического хмыка. Не знаю, может этот Михаил Михайлович был кристальной чистоты подвижником. Может быть даже он решил сохранить те деньги для будущего законного правительства (тогда ведь большевиков, как власть, никто всерьез не воспринимал). Только мне – цинику пережившему девяностые, виделось совершенно другое. Мнилось, что два небольших винтика государственной машины, пользуясь невообразимым бардаком, решили хапнуть куш. Сразу такой – чтобы голова закружилась. Чтобы и внукам хватило. С другой стороны, возможно я не прав, потому как люди разные бывают…