Текст книги "Все зависит от нас"

Автор книги: Владислав Конюшевский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 30 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

– Вот ведь паразиты, так и не пустили… Вы, мужики, не подумайте, я ведь не какой-то, – он пошевелил пальцами, подбирая слово, – поклонник, который за автографом гоняется. Дело к Леониду Осиповичу имел важное. У нас ведь в полку ребята тоже свой джаз организовали. Хотелось про кое-какие вещи специфические у него узнать.

Я, выпустив пару красивых колечек, лениво ответил:

– Ну и спросишь после концерта. Сейчас чего на рожон-то лезть?

Капитан только рукой махнул:

– После концерта его моментально начальство к себе утащит. Тогда – точно не подберешься…..

Тут влез Пучков:

– А когда все начнется?

– Часа через четыре, когда народ из запасного полка подведут.

Вот блин! И что мы целых полдня делать будем? А все Мишка – быстрее, быстрее! Сиди здесь теперь как додик. Можно, конечно, штабных знакомых навестить, но сейчас пообщаться толком все равно не получится… Летчик тем временем, докурив, поднялся и махнул нам рукой:

– Ладно, славяне! Счастливо оставаться! – И помолчав секунду: – А все-таки жаль, что с таким человеком лично поговорить не получилось! Это ведь глыба! Талант!

И здесь меня удивил Гусев. Странно хмыкнув, он ляпнул:

– Ну с одной знаменитостью, ты уже поговорил…

Капитан удивленно остановился:

– Не понял?

– А что тут понимать? Песню «Як-истребитель» слышал? Автор, знаешь, кто?

– Знаю, конечно – Лисов Илья.

– Ну так ты с ним только что и говорил…

Серега кивнул в мою сторону, и пришлось, не вставая, отвесить шутливый поклон.

Летун не поверил:

– Да ну мужики… пулю льете…

Но потом, поняв, что мы не собираемся ничего доказывать, изменился в лице и все еще недоверчиво спросил:

– Так ты… вы… тот самый Лисов, который и «Черного кота» написал?

Да уж командир – удружил так удружил. Видно, на Серегу общая атмосфера в преддверии концерта так подействовала, вот он и решил показать, что и мы не лыком шиты. Летчик продолжал удивленно пялиться, поэтому я, потянувшись, хрустнув суставами, уклончиво ответил:

– Ну во всяком случае, первый, кто такие песни в этом мире пел, точно был я…

Фанат джаза аж на месте подпрыгнул. Видно, крепко нахлобучила самодеятельного музыканта такая нежданная встреча. Немного придя в себя, капитан тут же развил бурную деятельность. А именно – предложил проследовать к нему, откушать чем бог послал, посмотреть на их ансамбль и вообще… Аргументируя тем, что до концерта Утесова еще полдня, а до летной части ехать – и десяти минут не будет. Мы переглянулись, но сказать ничего не успели. Леха, главный желудок нашей группы, не раздумывая, дал согласие за всех. Очень уж нравились парню летные столовые и тамошние барышни…

Пока грузились в джип – познакомились. Летчика звали Прохор Титов. Он был комэском в ЗАПе и со дня на день ожидал нового назначения. Поэтому и хотел быстренько узнать какую-нибудь интересную фичу у Утесова, чтобы перед отправкой поразить всех в полку последним выступлением своей музыкальной группы. С Леонидом Осиповичем пролетел, но вот меня, как фигуру не менее известную, упускать точно не собирался.

Доехали действительно быстро – минут за десять. Только вот по пути я предупредил Прохора, что к известности не стремлюсь. И флагом размахивать, демонстрируя мою физиономию, не надо. Ввиду специфичности профессии и военного времени. Сказал ему, что мы – военные переводчики, поэтому морды публике не светим. Но затем подбодрил приунывшего Титова, пообещав подарить для его коллектива только что написанную песню. Причем как раз про летчиков.

В общем, пока перекусывали в приятном обществе девиц-официанток, вся местная джазовая банда собралась в отдельном помещении, притащив свои инструменты. Войдя и поздоровавшись, мои ребята чинно расселись, а я с капитаном подошел к музыкантам. То, что я собирался сейчас сделать, было, как обычно, плагиатом чистой воды. Только тырил не у наших авторов, а как это ни странно – у американцев. Песенка забойная, единственно, под гитару ее хреново было петь, а у Прохора целый ансамбль. Так что должно получиться. Оглядев притихших летчиков, сказал:

– В общем так, мужики. Попробуйте все влет, на слух воспринять. Нот вам дать не могу, но если получится – то, что вы сейчас сыграете, сам Утесов потом исполнять будет. Так что от вас нужно умение, ну и импровизации побольше. Готовы?

Народ закивал, а я, отщелкивая пальцами ритм, начал:

 
Был озабочен очень, воздушный наш народ
К нам не вернулся ночью, с бомбежки самолет
Радисты скребли в эфире, волну находя едва,
И вот без пяти четыре, услышали слова…
 

После первого припева джазисты начали подключаться. Сначала барабанщик, а потом потихоньку и остальные. Так что заканчивал под полное музыкальное сопровождение:

 
Мы летим, ковыляя во мгле,
Мы ползем на последнем крыле,
Бак пробит, хвост горит, и машина летит
На честном слове и на одном крыле.
 

Закончив, все немного повопили от восторга, но Титов, как истинный дирижер, быстро привел народ в порядок. Потом, еще часа два, гоняли мелодию по кругу, добиваясь известного мне звучания. В конце концов, услышав почти каноническое исполнение, конечно, с поправкой на мастерство играющих и глянув на часы, начал откланиваться.

Провожали всем составом. Прохор даже автограф затребовал. Ему за то, чтобы он не разболтал, кто я есть такой, в офицерском блокноте написал: «Будущему великому маэстро от поклонника» и расписался. Титов только что ножкой в смущении не шаркнул. А мы, запрыгнув в машину, покатили обратно к штабу. Там почти все было готово. Во всяком случае зрители уже присутствовали. Пока пробирались через толпу, ближе к импровизированной сцене, на нас пару раз рыкнули. Мы рыкнули в ответ и в конце концов, найдя подходящее место, приземлились.

А потом начал петь Утесов… И старые свои песни и новые. И про сердце, которому не хочется покоя, и про Мишку-одессита. И про пароход и про извозчика. Даже еще не слышанную мной – про фашистского козла. Правда, смысл в слово «козел» вкладывался несколько другой, но все равно – близкий к современному. Во всяком случае, слова припева, исполняемые под развеселый фокстрот, «Забьем козла, козла, браточки!» к игре в домино никакого отношения не имели, а наоборот: содержали призыв забить козлов – фашистов в самом прямом смысле этого слова.

Я от такого несколько обалдел. Надо же, какие песни тут на эстраде исполняют. Аж чем-то родным повеяло…

А говорили – цензура, цензура… Народ после каждой композиции хлопал, орал и всячески выражал свою радость. Некоторые от избытка чувств шмаляли в воздух, благо концерт проходил под открытым небом. Невоздержанных тут же выдергивали ребята из комендатуры и на этом для хулиганов праздник заканчивался. Остальные бойцы обращали мало внимания на занятых работой комендачей, продолжая веселиться. Вообще настроение было классное! Невзирая на то что все зрители в форме, ощущение такое, как будто на гражданке в концертном зале сидишь. И войны никакой нет…

Все-таки не зря на фронт такие артисты приезжают. За полтора часа выступления люди как будто в отпуске побывали. И непрерывное нервное напряжение ослабло… Под конец Утесов на бис спел любимую песню Верховного – «С одесского кичмана». Правда, как по мне, то Кортнев из «Несчастного случая» ее исполнял лучше. Она у него более душевной и лиричной получилась. Но так как народу сравнивать было не с чем, то и классическое исполнение было воспринято на ура.

В общем, все было замечательно, жаль, быстро закончилось. Солдат стали строить, офицеры расходились и разъезжались самостоятельно. Уже садясь в джип, увидел, что Титов все-таки смог поймать главного советского джазмена и что-то ему втирает, показывая на своих ребят, которые стояли неподалеку, и непрерывно крутя при этом головой. У меня закрались подозрения, что он высматривает человека, пару часов назад подарившего ему новый шлягер. Хм… а оно мне надо? Он сам замечательно и мелодию и текст до Утесова доведет. Нас уже и так время поджимает. Только-только к контрольному сроку успеваем вернуться. Поэтому, быстренько плюхнувшись за руль и не дожидаясь, пока мужики толком рассядутся, дал по газам.

А через полчаса езды из густого подлеска под наш резво прыгающий по проселку джип метнули гранату. Может, кто другой ее бы и принял за камень, брошенный каким-то дебилом по проезжающей машине. Только вот наивных в «виллисе» не было. Сами так не один раз «языков» брали. Прикинешь скорость, швырнешь гранату перед машиной, так чтобы она рванула под колесами, и аллес! Все осколки на себя принимает днище, а пассажиров только глушит. Ну… в основном только глушит. После чего их можно брать тепленькими. Поэтому, увидев летящий предмет, Серега с Лехой в один голос завопили:

– Граната!

А я тормознул, выкручивая руль, и тут же опять притопил газ, юзом влетая в кусты на обочине дороги. За спиной шарахнуло, но мужики уже вылетали из машины, занимая оборону. Только Мишка сидел, ошалело хлопая глазами и вцепившись в поручень. До этой штабной крыски, как мы его иногда шутливо обзывали, похоже, еще не дошло, что случилось. Но объяснять было некогда… Выдернув автомат из зажимов, тоже вывалился наружу, попутно прихватив Северова.

Блин! Снова, что ли, оборзевшие ОУНовцы шалят?

И куда на фиг СМЕРШ смотрит? Наберут таких, как Задрыгайчик, а потом свою же жопу при походе в сортир найти не могут, не то что кого-то поймать! Хотя это скорее просто от злости сейчас так думаю. Ребята с контрразведки еще те волкодавы и большинство диверсантов ими все-таки отлавливается. Жалко только, что вот этих конкретных они прощелкали…

Слева послышался треск сучьев и Гусев влепил на звук, из пистолета. Треск затих, зато с другой стороны раздалась короткая очередь. Вот шустрики – в клещи берут. Тот, которого пуганул Серега, опять зашевелился, и мне пришлось добавить по кустам из ППС. С полминуты было тихо, а потом по нам ударили в пять стволов.

На этот раз патроны нападающие не экономили. Видно, поняли, что потенциальные языки вполне здоровы и сдаваться не собираются. Тем более время работало на нас. В любую минуту по дороге могла проехать машина и ситуация кардинально бы поменялась. Бабах! Бабах! У-у, сволочи… гранатами пытаются достать. Правда, им кусты сильно мешают. Но если это не прекратить, то все равно осколками покоцать смогут. Я краем глаза увидел, как Гек шустро пополз вбок. Видно, тоже сообразил – пора что-то предпринимать. Мы с Серегой и слегка очухавшимся от неожиданности Мишкой поддержали его. Хотя лучше бы Северов просто лежал и патроны берег. Блин, ведь на концерт, а не на войну ехали, поэтому из оружия – только по пистолету на нос да автомат с одним магазином, две трети которого я уже расстрелял. Так что остается надеяться – Лехе повезет.

Дело в том, что Пучков, невзирая на наши подколы, всюду таскался с «лимонкой» в кармане. По-моему, даже в туалет с ней ходил, объясняя, дескать, это – «счастливая» граната. Как «фенька» может быть счастливой, я не понимал, но сейчас сильно рассчитывал, что она всех выручит. Если Гек сможет выползти вон к той проплешине, то, кинув навесом в нападающих чугунный кругляш, он хотя бы отвлечет их внимание.

Я ногой уперся в торчащий из земли корень, чтобы сразу после взрыва дернуть на сближение с противником. Когда бахнет, они хоть на пару секунд да отвлекутся. Этого должно хватить для рывка к большому дереву слева.

А там, глядишь, и в тыл им выйти удастся. Поэтому, придавив Мишку к земле и погрозив ему кулаком, чтобы не дергался и не вздумал бежать за мной, застыл в ожидании.

Бабах!

Впереди шарахнуло, и я побежал. Взрыв, как и было задумано, отвлек немцев. То, что именно немцев, а не националистов, сомнений теперь не было. Просто кто-то метрах в тридцати достаточно громко вскрикнул и ругнулся:

– Шайзе!

Похоже – зацепило фрица.

Фьють, фьють!

Над головой свистнули пули запоздалой очереди, но я уже нырнул, как в воду, в прелую листву за деревом. Ну теперь хрен нас одной гранатой накроете! По логике, нападающие тоже должны понимать, что если засада сразу не удалась, то надо сваливать. Бой идет уже минуты три, а по всем нормативам для диверсантов это слишком долго. Так что сейчас – они в отрыв пойдут.

В этот момент cо стороны Лешки часто захлопал пистолет. Что за хрень? Высунув нос из-за ствола, с удивлением увидел метрах в пятнадцати от себя бесшумно скользящую фигуру в камуфляже. Вот суки отчаянные! Вместо того чтобы драпать во все лопатки, они на захват намылились. В руках у бегущего была граната, и, заметив, что я его увидел, он уже занес руку. Выпустив в шустрого фрица остатки магазина, опять спрятался за дерево. Бабах! Успел все-таки кинуть, гадский папа. Правда, не добросил… Так, выходит теперь их как минимум четверо осталось. Или трое и один подраненный. Но пора к Геку на помощь бежать, а то там уже маты слышны, значит, пошла драчка врукопашную.

По пути, подхватив автомат дохлого гитлеровца, вломился в кусты. И тут же нарвался на очередь в упор. Как увернулся – ума не приложу. Пуля попала в оружие, вырвав его из рук, а я, растопырившись, как лягушка, в длинном прыжке летел на выцеливающего меня камуфляжника. Пятнистый, от растерянности, что сразу русского не завалил, протормозил с повторным выстрелом, и через мгновение мы уже кубарем катились по земле. Я с переполоху забыл все хитрые приемчики и без затей вцепился фрицу в ухо зубами, попутно выкручивая автомат у него из рук. Немец заорал, отдал MP, но тут же выдернув нож, захотел ткнуть им меня в живот. Благодаря наконец-то включившимся рефлексам, нож перехватил и, вогнав под ребра противнику, отпихнул захрипевшего здоровяка от себя. Ффух! Блин! Чуть не убил, кабан накачанный!..

Выплюнув кусок отгрызенного уха, прислушался. Как-то резко стало тихо. Возни и матов не слышно, выстрелов тоже… Достав пистолет, осторожно пригибаясь и прислушиваясь, двинул туда, где в последний раз слышал молодецкие крики драки. Шагов через десять, заметив мелькнувшую между деревьями фигуру, взял ее на мушку и застыл. Но тревога была ложной. Это был Гек, который, увидев меня, показал куда-то в сторону. Дескать, там еще один. Осторожно двинув в указанном направлении, наткнулся на Гусева. И когда он успел сюда проскочить? Ведь несколько минут назад возле машины еще был…

Серега, мельком оглянувшись, кивнул на привалившегося к дереву немца. Тот сидел на дальнем конце небольшой полянки и, глядя на нас, криво улыбался. Окровавленные руки были прижаты к животу, и по всему выходило, что фриц опасности не представляет. Но Гусев, похоже, так не считал. Вот и стоял в двадцати шагах от раненого, не подходя ближе. Пока Лешка страховал тылы, мы молча играли в гляделки с немецким разведчиком. Тот опять улыбнулся, показывая испачканные кровью зубы, и сказал:

– Ком, ком!

Дескать, давайте, подходите! Серега еще несколько секунд помедлил, а потом со словами: «Иди ты на хер!» навскидку выстрелил улыбчивому фрицу в голову. Тот дернулся, руки разжались, и на землю выкатилась граната. Во блин – камикадзе! Переждав за стволами разрыв, опять посмотрели на остатки гитлеровца. Теперь он точно опасности не представлял. Башки почти нет, и оторванная рука висела на кустах. Герой епрст… Но, похоже, это не просто разведчики – скорее коллеги парней из советских террор-групп. Немчура вообще быстро учится, и уже месяца два такие вот ухари ползают по нашим тылам. Многие русский достаточно хорошо знают. Да и вооружены, помимо обычного оружия, еще и аналогами советских РПГ-2. Так что шороху наводят немало. У этих, слава богу, граников не было, а то бы нам солоно пришлось…..

Мы еще не успели подойти к подорвавшемуся фрицу, как появившийся на звук разрыва Гек молча протянул мне здоровый тесак. Покрутив его в руке, спросил:

– Ну и что тут?

– Это я с того здоровяка, что в кустах лежит, вынул. Ты на клеймо глянь….

На плохо вытертом от крови лезвии, возле рукоятки, было клеймо. Плюнув, потер его пальцем – и стал хорошо виден лев под пальмой. Серега тоже глянул и с удивлением хмыкнул:

– Странно…

Действительно странно… Орлы из африканского корпуса, у которых были такие тесаки, по данным разведки, должны были находиться километрах в четырестах севернее. Быстренько осмотрели трупы, попутно сожалея, что живьем никого не получилось взять. Хотя тут не до жиру, сами живы остались – уже хорошо… Кстати, что интересно – у других фрицев снаряжение и вооружение было стандартное, лишь у моего кабана оказался эксклюзивный ножичек. А что это значит? С одной стороны, может, и ничего. Мало ли где он его нашел, выменял или купил? Но с другой – была еще одна закавыка: если фрица сравнивать с остальными трупами, то этот амбал был потемнее. Чуть-чуть, но потемнее. Выходит, загар пустынный, еще не весь сошел. Хотя это почти ни о чем не говорит – мало ли где фриц загорал этим летом? Но ведь и остальные тоже не из Норвегии прибыли, вот только цвет загара имели другой. Так что уши на макушке надо держать. Роммель – он еще тот жук, и четыреста километров для него не расстояние. А наша разведка уже не один раз впросак попадала… да что разведка; бывало, и мы сами обмишуривались…

Поэтому, забрав трофейное оружие, выгнали почти не пострадавший «виллис» на дорогу. По пути подобрали Северова, который меня с переполоху чуть не пристрелил, и покатили докладывать свои предположения начальству. Правда, когда я уселся за руль, Гусев протянул мне платок:

– Вытрись, а то такое впечатление, что ты своего фрица не просто убил, а еще и съел.

Глянув на себя в боковое зеркало, только выругался. Видик был еще тот. Основную кровь с подбородка стер сразу, но и остатков хватало, чтобы меня за недобитого вампира приняли. То-то Мишка от меня так шарахнулся. Тут еще Пучков, хихикая, добавил:

– А Илья его и начал есть. Ухо отгрыз напрочь, но потом, видно, мы его отвлекли. Страшно даже подумать, что от немца остаться могло, если Лисову волю дать.

– Да ну вас в жопу, шутники доморощенные! Просто невкусный попался, поэтому и не доел. Вот если б это Северов был, – я ткнул довольно упитанного радиста в бок, – тогда, конечно, другое дело!

Мужики заржали, и еще минут пять мы, показывая пальцами друг на друга, вспоминали, как Мишка застыл с недоуменно-ошарашенной мордой в самом начале обстрела. Как Гек, сумасшедше виляя задом, полз к проплешине. Как Лисов из себя прыгуна в воду изображал… В общем – отпустило… А когда руки перестали трястись, я наконец дал по газам.

Глава 5

Биомать! Армия не меняется с начала времен. И армейские заповеди, придуманные, наверное, еще древними греками, остаются актуальными по сей день. Говорил ведь кто-то из великих – инициатива наказуема! Поэтому, когда мы прискакали к полковнику с золингеновским ножичком и своими предположениями, он не отмахнулся, а сразу развил бурную деятельность. До самой темноты, а потом еще и полночи с кем-то связывался и по ВЧ и по обычной связи. Все что-то уточнял, выяснял и обдумывал. А сутреца обрадовал нас новой задачей. Вот, не хватало ему более конкретных данных для своих, блин, гениальных умозаключений! Поэтому мы должны были взять жопу в горсть и быстренько сбегать аж к Днестру. Там, в районе Тирасполя, посмотреть, не появился ли нежданно для всех «Лис пустыни» со своим войском и не готовит ли он нашим, готовым к рывку на Одессу войскам крупную каку в виде флангового удара. Ту же задачу будут выполнять и армейские разведчики, но мы лучшие, на нас надежды больше и бла-бла-бла в том же духе. Старшим группы иду я, а Серега опять остается при штабе. Что характерно, он даже не возмущался такому приказу Ивана Петровича.

Вообще в последнее время происходит что-то странное. Нет, внешне все как было, так и осталось. Только я стал замечать, что Колычев больше обычного мотаться начал и стал часто брать с собой Гусева. Замену он себе, что ли, готовит? Напрямую спросил у майора, но этот гадский папа, как обычно, только отшутился…

В общем, идем вчетвером. Я, Гек, Змей и Хан, он же Марат Шарафутдинов. Для Змея будет это первый выход настолько глубоко в тыл, поэтому инструктировал его особо тщательно. А так как работать предполагалось достаточно далеко от линии фронта, нам еще навязали радиста. Стандартная ходилка-говорилка, за сто верст, хоть ты на пупе извертись, не возьмет, поэтому сейчас, у него была достаточно компактная и мощная станция «Север-3».

Еще выдали три совсем небольших, новеньких приемопередатчика, с наушником на широкой резинке и ларингофоном. Мишка, когда нам рассказывал об их возможностях, весь корпус слюной закапал от восторга. Он, захлебываясь, трындел что-то о доработанном кристадине инженера Лосева, о контурах, катушках и разнесенных частотах. В общем, ни фига непонятно. Зато, как пользоваться головной гарнитурой, мы сразу поняли и оценили. Эти штуки были похожи на те, чем пользовалась спецура в мое время. Размером, конечно, раза в три больше, зато насколько теперь удобнее дела делаться будут. Единственно, радиус действия раций был совсем крохотный, метров пятьсот, не больше, да и то на открытой местности. Но группе для работы больше и не нужно, а то ведь гитлеровская радиоразведка тоже не дремлет….

Так что радист Тихон Балуев плавно вливался в наши ряды пятым бойцом. Пацан был достаточно грамотный, закончивший школу в Балашихе, поэтому я сильно за него не опасался. Он хоть и прибыл к нам недели две назад, но вполне соответствовал общему уровню подготовки. «Языков» ему не брать, зато на рации работает отлично. Если уж сам Северов о Тихоне отозвался как об отличном специалисте, значит, точно – связь у нас будет всегда. А это, в общем-то, единственное требование к нашему «маркони».

Заброска планировалась, как обычно – самолетом. После долгих прикидок решили высаживаться недалеко от Дубовиц – деревни, километрах в тридцати от Тирасполя. Там и леса подходящие есть, и войск не очень много. По уму, еще проводника бы найти, но из-за нехватки времени решили на поиски человека, знающего этот район, – забить. Это когда в Измаил ходили, зеленый свет был со всех сторон, а сейчас только искать и согласовывать пару дней точно будут. Тем более, Колычев дал очень хорошие карты. Трофейные, правда, с надписями на немецком, но от этого не менее подробные.

Прибыв уже в сумерках на аэродром, для начала дал накрутку штурману, чтобы выбросил не у черта на рогах, как уже бывало, а четко в нужном месте. Тот проникся и пообещал, что все будет тип-топ. Я только носом на это покрутил и вынужден был поверить на слово, хотя совершенно салабонистый вид летуна, отрекомендованного как лучший штурман полка, доверия не внушал. Мы бы, конечно, предпочли опытного специалиста в годах, а то этому на вид восемнадцать лет было. Под носом только-только усики стали пробиваться…

Правда, начальник штаба давал голову на отсечение, гарантируя точность выброски, поэтому, хоть и ворча, загрузились в Ли-2. Погоняв движки в разных режимах, самолет, резво подпрыгивая, наконец оторвался от земли и, загребая темноту лопастями, взял курс на запад. Минут через сорок полета в салоне появился борттехник и, показывая палец, проорал мне в ухо:

– Одна минута! Готовьтесь!

После чего открыл дверь, поглядел в черный проем и, дернув стоящего наготове Змея за обвязку, показал, дескать – давай. После чего, с небольшими интервалами, выпустил из самолета остальных. Последний вывалился я. Порывом ветра сначала закрутило, но через несколько секунд над головой хлопнуло и я, поудобнее устраиваясь в подвесной системе наконец получил возможность глянуть вниз. Ни черта не видно, хоть глаз выколи… Что там внизу? Деревья, поляна, болотце – непонятно… Ухватившись за стропы, закрыл перекрещенными руками морду и, напружинив ноги, приготовился к встрече с неизвестностью.

Приземлились удачно. Никто не поломался, только я завис на кроне, как паучок Ананси, и минут двадцать потерял, пока сдергивал купол. Спрятав парашюты, как обычно в разных местах, двинули к Дубовицам сориентироваться и осмотреться. Через полчаса хода стало понятно, что молодой штурман – действительно спец. Выбросил тютелька в тютельку. И это без всяких GPS или сигнальных костров с земли! Так что по возвращении с меня пирожок и пончик…

Обойдя деревню по большой дуге, двинули на север, вдоль Днестра. Мы ведь не зря перед выходом на базе головы ломали. По прикидкам, корпус, если он действительно переброшен на наш участок, за рекой держать не будут. Может ведь как получиться – если раздолбают мост, то все немецкие планы пойдут насмарку. Да и в принципе завязываться с переправами – дело муторное. А у нас расчет идет на то, что фрицы не в обороне отсиживаться будут, а попытаются нанести удар с последующим выходом к Южному Бугу. То есть им – мобильность нужна. Вот и думаем, что они сейчас скрытно сосредоточены где-то недалеко. Другой вопрос – где? Авиаразведка этого района не дала ничего. Вчера весь день летали и, кроме уже отмеченного на картах, никакого левого шевеления не обнаружили. Так что теперь наша очередь землю носом рыть.

Особенно обидно выйдет, если никого не найдем, а тот владелец ножа, из-за которого все и началось, окажется прикомандированным или просто переведенным после ранения в другую часть, одиночкой. Хотя вряд ли – это только у нас после госпиталя могут запнуть, куда душа пожелает. Фрицы же практически всегда возвращаются в свое подразделение, что немало способствует повышению боевого духа. А наш извечный бардак в этом вопросе доходил до маразма. Артиллериста без проблем запихивают в пехоту, кавалериста в саперы… Хотя в последнее время вроде стало налаживаться. Стараются, невзирая на затраты, возвращать людей в свои части. Да и вообще, в этом году, многое поменялось. Взять хотя бы тот приказ, который произвел фурор в войсках. Теперь отпуск дают не только за героизм или по ранению, а просто по графику. Отвоевал полгода, остался живой, ну так и вали на родину – демографическую ситуацию улучшать. На все тебе десять дней, не считая дороги.

Я, кстати, на эту тему с Берией еще в начале сорок второго говорил. Мол, рождаемость резко упала; и что мы будем делать через лет восемнадцать, когда в армию призывать почти некого будет? Специально тогда именно армией в нос тыкал, чтобы пробрало получше. Правда, обстановка тогда к отпускам не располагала, но потом, когда все стабилизировалось, выходит, вспомнили и реализовали хорошую задумку…

Раздался шорох, и шедший головным Леха остановился, подняв руку. Все замерли, но через несколько секунд он махнул, разрешая движение. Прибавив шаг, догнал Гека и спросил:

– Что там было?

– Зайца, похоже, спугнул. У меня чуть сердце не выскочило, когда он из-под ног шмыгнул.

– Бывает… Ладно, давай назад, я первым двину.

Пучков оттянулся за спину, и теперь я, напрягая слух и зрение, топал по темному лесу, стараясь поменьше хрустеть сучками, что, как назло, постоянно лезли под ноги. Уже под утро добрались до первой расчетной точки сосредоточения немецких войск. В предрассветном тумане прошли через луг, и я, прежде чем нырнуть в лес, машинально оглянулся. Оглянулся и обомлел. От одного края луга до другого, там где мы прошли, осталась отлично видимая, слегка изгибающаяся тропинка.

Епрст! И что теперь? Летом ведь так ходили и ничего – трава к рассвету выпрямлялась, маскируя следы.

А сейчас осень, и она хрен поднимется после пятерых слонов, прошедших по ней гуськом. Все осложняет, что это не какая-то лесная поляна, а именно луг. И соответственно деревня чуть больше чем в полукилометре от него. А в этой долбаной деревне или немцы, или полицаи однозначно трутся. Выйдет такое мурло утречком, после стаканчика парного молока, природой полюбоваться, а тут нате! Дорога столбовая, русскими разведчиками проторенная.

У них даже сомнений не будет, что именно русскими, потому что местные по лесам стараются не бегать. Да и направление характерное… От опушки к опушке. А когда это сообразят, начнут нас гонять, как тогда в Крыму… Правда, здесь не степь, да и предвидели мы такой вариант. Поэтому, еще раз с сожалением оглядев примятую траву, приказал:

– В общем так, мужики, мы наследили. Поэтому давайте доставайте чуни и погнали дальше.

В этих самых чунях из волчьей шкуры, надетых поверх сапог, двигаться было крайне хреново. Благо недолго… Резко изменив направление движения, мы проскочили километра полтора и, немного не доходя до дороги, закинули неаппетитную обувку обратно в рюкзаки. У нас, конечно, была смесь перца с табаком, но вот волчий запах понадежней будет. Собачка, нюхнув его, совершенно по-другому себя ведет, чем от кайенской смеси. Глядишь, проводники и подумают, что здесь просто дикое зверье проходило.

Возле дороги проторчали часа три. Несколько раз проходили колонны, но по маркировке выходило, что это все местные старожилы. Еще через час наблюдения стало понятно, что ничего мы тут не вылежим. Надо брать «языка». Только вот стремно как-то. Одиночки здесь не ездят. Да и сильно наследим, если даже какую машину тут остановим. Посмотрев карту, приняли решение уходить еще ближе к Днестру; может, там, на проселках повезет…

Но повезло немного раньше. Проходя через поляну, наткнулись на немецкий полевой кабель. Его глазастый Змей первым увидел. Присев на колено, он показал мне коричневатого цвета шнур, почти невидимый в траве:

– Командир, смотри – полевка фрицевская. Режем?

Хм… Это у Козырева инстинкты говорят. Резать связь при каждом удобном случае. Но сейчас так действовать не будем. Попробуем сделать похитрее. Так и ответил:

– Нет. Порежем – связисты насторожатся. И под кабанов, типа они его порвали, сработать не выйдет, эти хряки все уже отсюда разбежались… Так что давай иголку.

Женька достал из пилотки иголку и протянул мне. Прикинув, где находятся жилы, вогнал иглу в изоляцию так, чтобы их коротнуть. Потом, забрав иголки у остальных, повторил операцию. Взятыми у Балуева кусачками обломал хвостики под корешок, додавил их глубже в изоляцию и дал народу команду маскироваться. Теперь даже если через руку пропускать кабель, как это всегда делают связисты, то место покоцанности они не найдут, соответственно ничего не заподозрят. Зато мы всегда сможем посмотреть, кто идет и сколько идет. Так, чисто для подстраховки. Отправив Хана со Змеем в разные стороны, метров на триста дальше по кабелю, включив рации, начали выбирать место для засады, благо в этой рощице их хватало.

Минут тридцать было тихо. Рассредоточив людей, я лежал возле нехилого дуба и от нечего делать наблюдал за муравьиной цепочкой, таскающей разный лесной мусор. Мураши своей целеустремленностью сильно напоминали барахольных китайцев на разгрузке фуры со шмотками. Никто не филонил, не отваливал в сторонку на перекур – все были при делах. Скучно… Положив сучок поперек их тропы, приготовился понаблюдать за возникшим было кипежем, но не успел. Вдалеке заорала сорока, и почти тут же тихонько зашипел динамик на ухе: