Текст книги "Семя победы (СИ)"

Автор книги: Владислав Милоста

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 12 страниц)

*СКРРРРРРРЧЧЧ*

– Ай!

– Что такое?!

– Эм, ничего. Просто за гвоздь зацепилась.

– Ну, ты и трусишка. Давай руку, тут темно.

По ночам в этом месте и правда становится жутковато. Дом и раньше был заброшен, но с тех пор, как полностью сгорел, его вообще никто не навещает. Собственность числится за обанкротившейся риэлтерской фирмой. Участок не может быть выкуплен, пока долг не погасят. Там какие-то очень странные обстоятельства, подробности мне неизвестны.

Мы вдвоём осмотрели шикарную, для сгоревшей, кухню, большую гостиную, две комнаты, винный погреб, ванную и кладовую. После этого поднялись на второй этаж. Тут только четыре жилые комнаты и кабинет с оранжереей. Хах, только. Третий этаж отведён под развлекательный. Наконец-то, я довёл её до чердака. Единственное уцелевшее место, вычищенное мной до блеска. Люк со скрипом распахнулся. Мне пришлось подтолкнуть Эмили, так как она не очень хорошо чувствует себя в темноте.

– Где это мы? – поинтересовалась она.

– Сейчас увидишь.

Я нащупал на балках химические лампы и потряс их, немного погнул. Один за другим источники света оживали, наполняя комнату бледно-зелёной атмосферой. Для девушек нечто подобное романтикой считается? А, к чёрту. Мы здесь не за этим. Вижу, Эмили всё ещё непонимающе смотрит на бедную обстановку.

– Что это за место?

– Это мой дом.

Именно. Это та часть образов из прошлого-будущего, что осталась в моей голове. Сатору не удалось забрать несколько из них: лицо огромного железного человека, образ этого дома, Эмили с поцарапанными коленками, и девушку с короткими чёрными волосами и синей чёлкой. Четыре напоминания о несбывшемся времени, которые останутся со мной до скончания века. Четыре якоря, тянущие мою индивидуальность вниз. И всё же, в этом доме я был счастлив. Я приходил сюда подумать, попытаться вспомнить. Иногда мои ноги сами вели меня сюда. Я не понимал, как оказывался в заброшенном особняке. Отчасти, я и сейчас не понимаю. Мне было страшно, что если я снова окончательно поселюсь здесь, то весь мир рухнет в одночасье, как и в прошлые разы. Нет, я не помню этого, но ведь это так вероятно. Раздражающее, выводящее из себя место было моим спасением от неизвестности кулона. Моё тело что-то делало, а я не мог знать что. Это угнетало меня, обрезало крылья. Теперь же, я хочу полететь.

– Дом?

– Извини, я хотел сказать «наш», если ты не против.

– Но… Как? Что это за место?

– Я здесь жил раньше. Помню, что и ты тоже. Тебе не кажется наша квартирка слишком… зажатой что ли?

Эмили не знала что сказать. Её можно понять. Я насаждаю ей переезд из уже привычного места. Для неё всё изменится. Нет, конечно, если я замечу, что она не хочет или не готова, тогда всё, ставлю крест на плане.

Чтобы кое-как привести девушку в чувство, я усадил её на матрац на полу перед большим выбитым окном. Пускай посмотрит на звёзды, обдумает всё как можно лучше. Этот вид должен успокаивать. Тем временем я вытащил пару алюминиевых банок из тазика с водой. Поздней осенью это сошло за отличный холодильник для газировки. Лишь бы не замёрзло раньше времени.

«Я тебе нравлюсь?». Что это на меня нашло? Немного странных и неприятных воспоминаний. Ещё один акт беспардонности и эгоизма с её стороны. Брррр. Такой характер невозможен. Как можно заставлять себя пить дынный сок, если он тебе не нравится? Нравится… Серьёзно, никак в толк не возьму, что предыдущие я находили в ней. Она грубая, странная. Кхм, скорее всего также думает и обо мне.

– Айк, это сюда ты часто убегал?

– Да. Мне хотелось вспомнить что-то из прошлых жизней, чтобы лучше понять нынешнюю, узнать, почему всё так отличалось.

– Понятно.

Я протянул Эмили корейский клубничный сок с кусочками ягод. Это её любимый. Специально припас на всякий случай, чтобы задобрить её в случае раскрытия моего тайного убежища. Кто бы мог подумать, что тот день действительно настанет. День, когда я приведу её сюда, на место нашей победы.

– Тебе не стоит беспокоиться. Я не настаиваю. Просто предложил в порядке бреда, – решил я свести давление к минимуму.

– Нет, всё в порядке. Просто это неожиданно. Не думала, что ты бегал сюда.

– Это почему?

– Ну, после твоих подпольных боёв… Мне думалось только худшее.

– Ты же не считаешь меня наркобароном или работорговцем?

– Что? НЕТ!

– А-ха-ха.

Мы медленно потягивали свои напитки, сидя в полной темноте, озаряемые лишь глухим светом зелёных химических ламп. Небо выдалось на удивление чистым для осени. Глядя на звёзды, я могу думать о них, как об уже пройденном пути. Интересно, на скольких из них побывала моя проекция. Видел ли кто-нибудь каждую звезду? Наверняка для этого нужно быть Богом. Ведь никакой жизни не хватит облететь их все.

*ЖМАК*

Эмили потянула меня за рукав толстовки. А она держит довольно крепко, не ослабляет хватку. Мне даже стало не по себе от этого её выражения лица. На нём смешано стеснение и настойчивость. Взрывная комбинация. Страшно.

– Но откуда у тебя деньги?

– Воспользуемся карточкой Анкельда. Я больше не боюсь использовать такую валюту.

– Ты идёшь на такие жертвы ради этого дома…

– Да какие тут жертвы? Ха-ха. Давно следовало перерасти подростковое бунтарство.

Эмили снова задумалась, однако, не отпустила мой рукав. Тем временем я вытянул всю газировку из своей банки и швырнул её в импровизированную мусорную корзину из перевёрнутого стула, замотанного рваной тканью. Ну, а что? Экономия везде должна быть, особенно если ты работаешь мойщиком окон на полставки. Кстати, меня, наверное, уже уволили за столь долгий прогул. Было трудно найти даже такую работу. Вся прелесть в отсутствии общения с людьми.

– Эм… А можно мне самой выбрать комнату? – робко донеслось сбоку.

– Что? Разве мы не в одной комнате будем?

– Нет! Я не согласна!!!

– Стой, стой, стой. Конечно же, я шучу. Не верь всему, что я говорю.

Я и, правда, шутил. Для меня это также неприемлемо, как и для неё. Стоит только представить… Лучше этого не делать! Эмили, ты такая доверчивая. Стоп, до меня только сейчас дошло. Комната!

– Значит, ты согласна?

– Ну, как бы банально не звучало, мне всё равно где жить, если ты будешь там. Должен же тебя кто-то в школу будить… Ой, я сказала, не подумав. Прости!

– Да ничего. Всё нормально. Я рад.

– Я тоже.

Разве нужно слышать что-то ещё, чтобы чувствовать себя счастливым? Мне кажется, этого вполне достаточно. Впервые за долгое время я чувствую себя полностью свободным от правил и обязательств. Мне стоит начать работать над собой, чтобы стать более подходящим человеком для неё.

Эмили легла и положила голову мне на колени.

– Кхм, я, конечно, всё понимаю, но, как бы сказать, это немного странно…

– Можешь помолчать? Я пытаюсь придумать интерьер для чердака. Здесь можно сделать много чего интересного. Как тебе, например, большой теннисный стол вон там?

– ЧТО?! Только бильярд!

– Ха-ха-х. Не надейся. Этому месту не хватает женской руки.

Надо же, мы уже ссоримся из-за дома. Я так счастлив. На лицо сама собой наскочила улыбка.

– Чему ты улыбаешься?

– Кто бы знал…

6 ноября 2017 года, 4:13 дня, старшая школа имени Роберта Барроумена.

– Кто этот парень?

– Он солидно одет. Чей-то богатый отец?

– Слишком молод для отца.

И, правда. По школьному коридору прогуливается неспешной походкой довольно контрастный человек. Он лысый, однако, с лёгкой бородкой. Из-под дорогого делового костюма вылезают татуировки, плавно переходящие в голову и завершающиеся трискелионом на затылке. Погодите-ка…

– Зик?!

Мужчина прошёл мимо меня, но через пару секунд остановился. Он повернулся, однако, это не было то простодушное выражение лица, коим обычно владел Зик. Настоящий, серьёзный оскал, грубая деловая хватка.

– Привет.

– Ты что здесь делаешь? Да ещё и в таком виде…

– Позвольте представиться, Зик Пенбер, опекун Айка Митчелла и Эмили Като.

– ЧТО?! – вырвалось из моей глотки.

Я выпала в осадок. Этот идиот наверняка проставился другу, чтобы скрыть от родителей факт своего исключения из школы. Да, я знаю, как в прочем, и все остальные. После того хэллоуинского концерта ни один человек в школе не мог не знать о Митчелле и «Явлении шторма». Даже мой одноклассник, Уолтер, выбился в люди в качестве их менеджера. Пусть не сильно обольщается. Он скорее нечто вроде чернорабочего.

Но быть настолько тупым, чтобы вызвать в школу друга-алкаша вместо родителей… Это не прокатит! Айк, ты окончательно перешёл границы. Я понимаю, твоё исключение вызовет широкий резонанс. Даже сейчас много недовольных. Как вы понимаете, большинство из них девушки. Ну, не знаю чем, но уверена – ты это заслужил. Сам виноват, хм.

– Зик, у тебя совесть вообще есть? Ты помогаешь ему врать! Родители Айка могут найти минутку на своего сына, даже если работают допоздна.

– Ты о чём?

Зик достал из кармана пиджака файл. Он развернул его и показал мне. Настоящий документ, подтверждающий родительские права. Датирован 2 июля 2017 года. Зик Пенбер в возрасте 28 лет… опекун?! С какого?!

– С какого?! – сорвалось с моего языка.

– Со второго июля…

– Да я не про это! Почему? Где его родители? Они настолько далеко и надолго уехали?

– Они не выездные. Вот уже как девять лет на кладбище Литл-Скридж.

*ТУДУМ ТУДУМ ТУ-ДУМ ТУ-ДУМ ТУ ТУ Т Т*

Сердце начало останавливаться. Я и предположить не могла. Серьёзно, никогда бы не подумала. Айк никогда не говорил, не намекал… Это так на него похоже! «Твои родители… Ты не думал, что они редко бывают дома, потому что не хотят видеть такого жалкого сына?!» – всплыло в моей голове. Я сама ужаснулась своему тону. И даже тогда он ничего не сказал. Насколько сильно я ошибалась. Этот человек сильнее, чем я. Теперь его поведение неудивительно. Это я тогда была неправа. «Я тебя ненавижу!». Нет, эту часть он заслужил, но мне немедленно стоит извиниться перед ним.

– Эй, ты в порядке?

– А? Д-да, почти.

– Тогда, сгоняй мне за пивом. По-дружески, сестрёнка.

– ЧЕГО?! Пшёл с глаз моих, упырь!

– Ладно-ладно, не кипятись, чайничек.

*ЗВУК: ЗАКИПАЕТ ОТ ЗЛОБЫ*

Спокойно. Тебе нельзя злиться прямо сейчас. На нас и так уже смотрит слишком много глаз. Чёрт, кажется, сумка протекает. Я положила мокрый спортивный купальник в рюкзак после занятий в своей секции. Дура, какая же я дура. И это касается не только купальника. Я всегда делаю поспешные выводы и плохо понимаю людей. Конечно, это ещё не причина для полной амнистии Айка, но если я не извинюсь, то буду чувствовать себя хуже всех.

– Зик, можешь искупить свою вину.

– Какую вину?

Я злостно посмотрела на Джеймса Бонда из Якудзы.

– Как искупить? – задал он правильный вопрос.

– Где сейчас Айк?

– Он хотел погулять по школе, чтобы – цитата: «Запомнить тех, с кем он не хотел учиться и от кого будет рад уйти».

Звучит, как правда. Слегка поблагодарив Зика, я ракетой рванула искать глупого блондина. Даже в последний момент он не прекращает быть таким закрытым, однако, теперь его можно понять, наверное, надеюсь.

– Нигде нет, – выдала я сама для себя после десяти минут поисков.

Школа большая. Мы могли разминуться и даже не однажды. Это очень вероятно, ведь из каждого корпуса в другой ведёт аж шесть коридоров. Причём, это без учёта многоэтажности здания.

– Эй, я тебя обыскался. Ты где пропадала?

Из-за угла вышел Рей. Точно, я совсем забыла. Мы собирались сегодня вместе пойти по магазинам, чтобы выбрать новогодние игрушки для его семейной ёлки. Ничего же не случится, если он подождёт пару минут?

– Прости, пожалуйста. Я сейчас немного занята. Мне срочно нужно найти кое-кого.

– Кого? Может, я помогу?

Ещё чего не хватало. Мне не стоит рассказывать своему первому парню о неудачной попытке признания другому человеку. Кроме того, именно отшившего меня мальчугана я сейчас и ищу. Иначе его не назовёшь. Повзрослей уже, Айк Митчелл.

– Н-нет, спасибо. Я быстро, туда и обратно. Подождёшь у шкафчиков?

– Хорошо, но я буду скучать там один. Не задерживайся.

Я кивнула напоследок и побежала обследовать всё по новому кругу. У кабинета директора пришлось остановиться, так как строгих нравов человек буквально ставит ограничители скорости в коридоре. Моё ухо невольно прислушалось. За дверью ведут беседу двое, однако, это никак не директор. Старый голос и… тупой голос!

– …понятно. Я вздохну с облегчением, когда таких, как ты, не останется в этом мире.

– Могу сказать то же.

– Мы пришли к взаимопониманию? Неужели.

– Скорее, к взаимной ненависти. Это как любовь, только после объятий хочется воткнуть нож в сердце.

– Ты всегда такой проницательный, Айк. Твои родители бы гордились таким поганым инопланетным выродком.

Глава 21. Новая глава – откровение

6 ноября 2017 года, 4:20 дня, старшая школа имени Роберта Барроумена.

– Входите. Ах, это вы, Митчелл. Привели опекуна?

Следом за мной вошёл седой человек с наглым выражением лица. Он жестом показал директору на выход. Когда последний выходил, Барроумен порекомендовал ему встретиться с моим опекуном в любом свободном от занятий кабинете. Напоследок профессор отдал директору бумаги на отчисление.

*ХЛОП*

– Теперь мы можем поговорить.

Барроумен уселся в кресло и достал из-за стопки папок бутылку бурбона. Она на треть пуста. Видимо, он не впервой вот так вот заглядывает к директору. Доктор Зло поставил выпивку на журнальный столик и драматично изрёк:

– Мы проводили тесты. К алкоголю ваши тела устойчивы, однако, при слишком большой дозе вы мгновенно отключаетесь. Здесь не хватит на человека и выродка, так что предлагать не буду.

Как же хочется врезать ему, втоптать эту довольную морду в лужу мочи и кала, смешанного с кровью. Но если я хоть что-то сделаю по отношению к высокопоставленному главе SETI, то у нас с Эмили могут возникнуть проблемы. Спокойно, Айк, это просто слова. Они обидны, чёрта с два, они просто вгоняют в бешенство, но нужно думать и о будущем. Мне нужно выполнить обещание, данное Сатору, прожить эту жизнь счастливо.

– Тогда, я не буду просить.

Я сел в кресло напротив и поправил волосы. Они спадают на глаза слишком сильно. Эта чёлка помогает скрывать взгляд в толпе, но от неё обычно проблем больше, чем пользы. Подрезать что ли? Ох, не о том я сейчас думаю, ох не о том. Однако это единственный способ не сорваться на старикана. Нужно переходить прямо к делу – причине отчисления.

– Почему? – задал я многозначный вопрос.

– Поверишь ли ты, что я не собирался этого делать и даже настаивал на твоей амнистии?

Угу, конечно. Святой Пётр наяву.

– Так я и думал. Не придумывай, ты мне всё ещё противен, но в этих стенах я мог продолжать свой эксперимент. Здесь можно следить за тобой, будто ты всё ещё в клетке. Ты даже ешь то, чем я тебя кормлю. А-ха-ха-х-КХЕ.

Я догадывался, но и у меня есть чем контратаковать в этом споре.

– Ваша система обучения наивна.

– Вот как? Я всё гадал, почему же только история и литература. Ты прекрасно знаешь все науки, но не лучше меня, конечно же.

Самолюбие зашкаливает. Однако он прав. Мне хватило ума лишь, чтобы разгадать их систему оценивания. Стандартные методы считают, что чем больше баллов ты набрал в сумме, тем больший толк из тебя может выйти. Это я называю прямой пропорциональностью обучаемости. Но Барроумен пошёл дальше. Как гений своего дела, он считает, что лишь идеал достоин заботы. Люди, получающие высокие баллы во всём, будут хороши во всём, однако человек, заработавший идеальный балл лишь в чём-то одном, станет идеальным в своём направлении, ведь у него больше ничего не останется. Это кривая пропорциональность. Поэтому я и выбрал две науки, тесно связанные в этой системе оценивания – история и литература. Так я сумел получить наивысший скрытый поступной балл. Разница между моими результатами почти шестьдесят процентов, за два теста – сто двадцать. Из этого следует, что я максимально близок к математическому максимуму кривой пропорциональности – сто пятьдесят баллов.

– Сто двадцать, я прав?

– Абсолютно. Ты умён, это немного скрашивает твоё присутствие. Но не об этом же великий Айк Митчелл хотел переговорить?

– Верно. Причина.

– Ах, да. Причина. Вот.

Профессор выудил из внутреннего кармана своего пиджака белый конверт и небрежно швырнул его на стол. Так как печать уже была сорвана, содержимое разлетелось в стороны. Я подобрал с пола фотографии. Шесть фотографий, датируемых 28 октября 2017 года. Десять часов вечера… На них я сражаюсь в клетке с Писклей. Это те самые подпольные бои и, кажется, они сыграли со мной злую шутку. Всего один вечер, а какой результат. Один бой… Кхм, не время сожалеть. Прошлого не воротишь, хотя у меня это получилось целых пятьдесят шесть раз.

– Попечительский комитет был в ужасе. Твои бойцовские навыки и само это хобби несут угрозу для учащихся. На глазах у всей школы ты даже избил моего сына. С этим я ничего не могу поделать, хотя за последнее отдельное спасибо. Давно хотел приложиться к его пустой голове, да руки не доходили. Хотя, не такая уж она и пустая.

– О чём это вы?

– Каким-то невообразимым образом мой старый полароид лишился шести кадров. Не находишь совпадение, как минимум, странным?

Барроумен ухмыльнулся. Они все на одно лицо, что отец, что сын. Даже поступают схоже. Мне нечего на это ответить. Я узнал то, что хотел. Теперь мне пора убираться, пока мои кулаки всё ещё при мне.

– Знаешь, я никогда не сожалел о вашем заключении. Другие размякли, пожалели ваш люд. Мы смогли узнать кучу всего занимательного. Даже повторили успех 1969 года. Хах, как это было странно.

Мои глаза покатились на лоб. 16 июля 1969 года стартовал Апполон-11, первый корабль, совершивший посадку на поверхность другого небесного тела. Кхм, первый человеческий корабль и садился он не полностью. Выходит, я дал им настоящие действенные технологии. Всё это время они никак не могли связать камень в кулоне и неисправного мегалита, а я надоумил их. Что ж, иного выхода нет. Возможно, это даже к лучшему. Если они за четыре месяца достигли Луны, то, что произойдёт за пару лет и подумать страшно.

– Я тоже не стоял на месте.

– Вот как. И что же ты сделал?

– Выполнил все свои обещания. Я обеспечил безопасность нашего завтрашнего дня.

– Снова бред с будущим. Я не поведусь на эти уловки, как Анкельд или Вергессо. Ты слишком наивен, это сразу понятно. Я вздохну с облегчением, когда таких как ты, не останется в этом мире.

– Могу сказать то же.

– Мы пришли к взаимопониманию? Неужели.

– Скорее, к взаимной ненависти. Это как любовь, только после объятий хочется воткнуть нож в сердце.

– Ты всегда такой проницательный, Айк. Твои родители бы гордились таким поганым инопланетным выродком.

*ЖМАК*

– Прощайте, профессор Барроумен.

– До скорого, моя маленькая оплошность.

Еле сдерживаясь, я покинул кабинет директора. Сразу после этого мои кулаки захотели найти разрядку. Не отвечая за свои действия, я со всей силы ударил по стене. Жёлтая краска осыпалась, а кровь с разодранных костяшек окропила грубую поверхность. И даже так мне хочется бить снова и снова. Лучше было бы, чтобы на месте стены был этот самодовольный профессор или его грёбаный сын. Ублюдки.

*ЗВУК: УДАРИЛ*

– Да пошло оно…

Я отошёл в другой коридор, чтобы не иметь возможности доставить Барроумену удовольствия своим поведением. Думаю, он и так догадается по отметинам на стене. Не стоит всё усугублять. Быстрым шагом моё бессознательное тело направилось в оранжерею. Добравшись, я сел у уголка с тропическими цветами и закрыл глаза. В это место никто не заходит после обеда.

Больше всего бесит то, что я абсолютно ничего не могу ответить ему. Я не помню их, никого из них! Мою голову посещала мысль спросить Эмили о её родителях, но я так и не набрался храбрости. Она младше меня на год, значит, её похитили в пять. Быть может, её предки всё ещё живы или родственники остались, но у меня просто нет способов помочь выяснить это. Чёрт, как же я слаб в этом мире.

– КХМ.

– Кто здесь?

Никто не отозвался. Вот же ш! Стоило только найти укромный уголок, как его тут же заполонили. В этом мире ужасающая плотность населения. Спрятаться от других лиц не представляется возможным. Дом в пригороде внезапно показался мне спасительной крепостью.

*ШОРХ*

– У тебя ужасно получается скрывать своё присутствие.

– Прости.

А, это ты. Не до тебя сейчас. И вообще, какого чёрта ты здесь делаешь? Насколько я помню, Адамс ужасно относится к работе, так что она точно не помогающий доброволец. Мне даже пришлось за нее убраться на дне распределения. Она такая неуклюжая. Вряд ли её сюда направили насильно, ведь уже пять часов. Клубная деятельность как раз заканчивается, однако, она всего-навсего плавает. Это тоже не объясняет её здесь присутствия. Да и ладно, всё равно пора домой. Зик наверняка уже справился.

– Не буду мешать.

Я встал и направился к двери, однако, меня остановила железная хватка. Лесли схватила меня за воротник и держала изо всех сил. Задушишь, дура! Теряю сознание…

– Дура, отпусти! – еле получилось у меня сцедить с языка.

– Ой, прости. На самом деле я хотела с тобой поговорить.

Меня отпустили. Теперь Лесли выглядит просто ужасно неловко. Конечно, ведь она чуть не стала причиной моей смерти. Раздражает. Не люблю ходить вокруг да около.

– Мне не о чем с тобой разговаривать.

– Знаю, но мне есть о чём.

 Э? Раз уж ты завела этот разговор, так продолжай до конца, а не отступай после нескольких слов. Ты действительно такая несерьёзная и несмелая. Как же эти придурки выбирали тебя?

– Ты тренируешься в телепатии? Если нет, то я пойду.

– Нет, постой!

Меня вогнали в ступор. На этот раз Лесли схватила меня за руку, но я отдёрнул её. Тогда девушка загородила собой выход. Как по-детски. Не мне, конечно, о таком говорить, но так оно и есть. Чего тебе нужно от меня?!

Пока я злился, кое-что малозаметное появилось на краю глаза девушки. Прозрачная капля лишь слегка сияла в белом свете ламп. Если бы не моё острое зрение, то заметить это было бы невозможно. Вероятность попадания соринки в глаз тоже нельзя отметать, однако, чего-то мне это кажется невозможным.

Мой гнев был поумерен. Его сменило лёгкое чувство вины, однако я понимаю, что, оставшись здесь, принесу только больше проблем. Но и уйти не могу, пока она такая. Круг замкнулся.

– Ладно, успокойся.

– Я спокойна. Просто послушай и всё.

– Хорошо, только успокойся.

Вопрос на засыпку: она действительно спокойна, убеждает меня в этом или убеждает себя? Вариант первый – вероятность пятьдесят процентов. Вариант второй – вероятность тридцать процентов. Вариант третий… К чёрту проценты, это точно третий вариант. Чёрт, я здесь застрял надолго.

– Прости.

– Да за что ты извиняешься? Я никак в толк не возьму.

– За то, что сказала тогда.

– А, ты же меня ненавидишь. А-ха-х, – попытался я разрядить обстановку.

– Нет, не про это!

– То есть, ненавидишь?

– Нет… Да, если ты не заткнёшься!!!

Воу-воу, полегче. Мне уже страшно от такой резкой смены настроения. Если у тебя проблемы, то не стоит вымещать их на мне. Я же так не делаю, а если бы делал, то тебе бы уже плохо стало. В таких делах я мастер. Ладно, продолжим вслушиваться в бредни сумасшедшей девушки:

– Это из-за того, что я сказала о тебе и твоих родителях. Прости, я не знала.

– Кто тебе сказал?

Не говори, дай-ка угадаю. Мурао всё равно, Юу слишком нелеп для этого, Уолтер не знает, Эмили бы сначала спросила меня. Зик Пенбер! И ты, Брут. Нет, я не вижу в этом особой проблемы, но я не говорил по определённой причине. Узнав о моём статусе, люди начинают вести себя иначе. Они жалеют и пытаются либо говорить на эту тему, либо избегать её. В любом случае это раздражает, ведь мне нечего ответить. Я не помню! Всё, что осталось, это две серых мраморных плиты с надписями.

– Это неважно. Просто я хочу извиниться и взять часть своих слов назад.

– Только часть? – ухмыльнулся я.

– Вот не вовремя ты улыбаешься, самовлюблённый болван!!!

Лесли налетела на меня и принялась со всей силы бить своей сумкой. Мать моей бабушки, там кирпичи что ли? Пока меня избивала девушка-бес, я начал понемногу забывать о разговоре с Барроуменом. Кажется, из меня это подчистую выбили.

*ЗВУК: ПОРВАЛАСЬ*

Внезапно молния на сумке разъехалась. Из неё вылетело всё содержимое: куча мусора, альбом с карандашами и мокрый купальник в пакете. Кажется, последний протёк и замочил альбом. Ну и дура же. Кто поступает так необдуманно?

– Не смотри, придурок!

*ЗВУК: УДАРИЛА*

– Эй, я же не на твою грудь пялюсь! Бить-то зачем?!

– Ещё чего не хватало!

После ещё одного удара ладонью по плечу я отвернулся. Лелси собирала мусор обратно в бак, то есть свои вещи в сумку. В жизни бы не подумал, что она такая неряха. Хах, в тихом омуте… Чёрта с два тут тихо! Дьявол во плоти.

Я понемногу поворачивался. Наконец-то моему взору открылась картина – бездомный в поисках гроша. Кажется, там даже старая еда есть. Меня пробрало до костей. Эта сумка могла стать причиной мировой эпидемии зомби или новой чумы.

– Её нужно сжечь. Эта вещь несёт угрозу окружающим.

– Только посмей.

На мою слабую шутку реакция была ещё слабей. Лесли склонилась над чем-то и разглядывала очень внимательно. Я заглянул через плечо. Промокший до нитки альбом ещё сильнее промокал от её слёз. Эй ты, правда, ноешь из-за этого? Господь всемогущий, что не так с этой девушкой? Это же просто детские рисунки. Твою ж, придётся успокаивать это луковое горе. Она так часто плачет по пустякам.

Я присел рядом и собрал оставшиеся вещи-мусор в сумку. Замок действительно вырван, но, думаю, я смогу это исправить. В то время как Эмили легко исцеляет смертельные ранения, мне с горем пополам удаётся совершать маленькие фокусы вроде притягивания лёгких объектов и починки несложных устройств. Всё, что нужно – представление о работе механизма. Слегка поднапрягшись и убедившись, что на меня не смотрят, я заставил нити сойтись и сплестись. Готово. Лучше, чем новая. Она всё ещё хнычет? Как же…

– Раздражаешь.

Опять никакой реакции не последовало. За что мне это? Чтобы хоть как-то перевести на себя стрелку её мыслей, я вытащил альбом из-под солёного водопада. Оу, реакция более чем острая.

– ОТДАЙ!

– Неа, пока не успокоишься.

На меня опять налетели с кулаками. Да сколько можно? Я в подпольных боях столько синяков не получал. SOS!!! Опасно для жизни.

– Да погоди ты! В чём дело-то? Это для тебя много значит? Твоя сестра рисовала?

– С чего ты взял, что сестра?

– Ну, рисунки такие детские и девчачьи.

– ЭЙ, ЭТО ГРУБО!

– АЙ, не бей меня! За что?!

На этот раз до меня дошло. Конечно же. Плохо рисует, девочка… Лесли, это же твои рисунки? Не ожидал. Если подумать, я кое-что помню. Ты уже ходила с этим альбомом. Он часто лежал на твоей парте во время уроков, прикрытый учебником. Ещё ты показывала его какому-то парню. Конечно, я мог бы притвориться, что всё здорово, но вот же гадство – я скотина бесчувственная.

– Ты ужасно рисуешь.

– Я знаю! Не стоит мне об этом напоминать.

– Тебе стоит бросить.

– Что? Почему?

– Ведь если это увидят люди, то им станет плохо. Сейчас влага уничтожила примерно треть твоих работ, так что уже проще. Избавься от этого.

– Наверное, ты прав.

Голова снова поникла. Как же раздражает быть слюнявой жилеткой для плача. Эй, это ты вообще-то извиняться пришла. Конечно же, я думал про её слова. Я действительно поступил немного не так, как было нужно. Просто, я ничего не чувствую к этой девушке. Мне она была безразлична в тот момент. Да и сейчас тоже.

– Знаешь, я часто оказываюсь прав, но не всегда.

На меня уставился вопросительно-непонимающий взгляд. Это заплаканное лицо выглядит ещё хуже, чем раньше. Хорошо, что ты не красишься. Тебе действительно не идёт. Чёрт, ненавижу такие вот разговоры. Эх, как всё обернулось так?

– Тебе стоит бросить, только если ты хочешь. Иначе, даже если у тебя не получается, даже если сама суть рисования против тебя, разве тебя это удовлетворит? Я хочу сказать, что пока тебе это нравится, то ты можешь пытаться вновь и вновь. Ведь, в конце концов, важны только твои чувства.

Что я такое несу?! Кто в меня запихал эту чушь?!

– Ты так думаешь?

*ХЛЮРП*

Нет, но если я скажу так сейчас, то меня снова побьют или, что ещё хуже, устроят потоп. Мало мне с исключением неприятностей так ещё и за ремонт школы платить придётся.

– Главное, как думаешь ты.

Наконец-то успокоилась. Лесли молча села рядом и протянула мне свой альбом. И на кой он мне, дура? Блин, пришлось взять. Я не смог устоять перед этим слезливым взглядом. Полистаю немного. Кхм. Тут есть и годные на кое-что рисунки. Вот эта гортензия вроде бы ничего. А, птица тоже сойдёт. Хороши лишь последние три рисунка. Третий… Ком к горлу подступил. Это же наша группа возле школы. Мы разве выглядели так? Такое ощущение, что каждый летает. Кажется, я вижу сам звук.

– Это точно ты нарисовала?

– Да. Моя худшая работа.

– Э? Обидно.

Вот же шь… Видимо, у меня совсем нет способностей к оценке изобразительного искусства.

8:46 вечера, дом семьи Адамс.

*ЗВУК: ХЛОПОК ДВЕРИ*

– Папа, я дома.

– О, как раз к ужину. Чем порадуешь отца?

– Восемьдесят два процента по диктанту.

– Здорово.

Я швырнула обувь в сторону и мигом проскользнула в свою комнату. Первым делом переоделась, затем перекинула пару учебников в сумку на завтра. К чёрту домашнюю работу. Так же тихо я разобралась с этим гадким купальником. За четыре часа он всё ещё не высох, однако уже успел натворить столько дел. Треть моих рисунков, причём самых старых.

Пара первых была особенно дорога для меня. Их я ещё показывала маме, когда та лежала в больнице. Она умерла три года назад от рака кишечника. С тех пор дома мне немного грустно, но это прошло. Сейчас тяжёлые чувства наведываются не так часто, как раньше.

Нужно высушить альбом и постараться немного отдохнуть. Боже, как я устала. Этот человек действительно груб и бестактен, но иногда он говорит и делает такое, что не под силу никому другому. Мне всегда говорили, что рисовать – это здорово, что я не должна бросать, но именно сейчас, именно Айк назвал мои рисунки плохими. Я согласна. Впервые кто-то не врёт мне, глядя прямо в глаза. Даже Шона не осмеливались оскорблять моё хобби.

*БЗЗЗЗЗЗ*

О, легка на помине. Вспоминая один случай, я всё-таки решила встать с кровати и лично взять телефон. Ну, мало ли, бывает всякое… Я подняла трубку:

– Чего делаешь?

– Только домой пришла.

– О, как свидание?

– Это было не свидание! Мы просто вместе ходили по магазинам.

– Ходить куда-то вместе и есть определение свидания.

Блин, и ведь не поспоришь. Рей даже купил мне милого плюшевого снеговичка, но так как тот не влезал в сумку, набитую мусором, то мне пришлось попросить его временно придержать подарок у себя. Чёрт, этот парень даже увидел беспорядок в моей сумке. Тебе не жить, Айк Митчелл!

– Ладно, может ты и права.

– Ты признаёшь? УРА! Эй, все слышали? У Лесли было свидание!