Текст книги "Река"
Автор книги: Владислав Гринберг
Жанр:
Современная проза
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 4 страниц)
Иногда отец спрашивал, хватает ли денег. Влад в любом случае не просил добавки, были у него деньги, или нет. Частенько перебивался в столовой дармовым хлебом, что до Хрущевского голода стоял в вазах на столах и пустым чаем из титана. Платить надо было только за сахар. Две копейки за упаковочку с двумя кусочками. Мелочь для этих кусочков, в нередкие дни безденежья, искали по всем карманам скудного гардероба.
Маратик учился в том же институте. На дневной поступить не смог, хотя и окончил школу с золотой медалью. Два года пробарахтался на заочном. Ходил на работу, сторожил суда в затоне Судоремонтного завода. Отец договорился. Сутки через трое. Мама давала ему на эти сутки рюкзак провизии, а сама бегала по городу и пристраивала за плату его институтские задания. Сам решать ленился. После второго курса его вышибли и с заочного. Поступил опять на первый курс. Уже на дневной. Тут у родителей начались настоящие траты. Мало было родному «младшенькому» и пятидесяти рублей в месяц.
Влад с Ниной еще на третьем курсе решили пожениться. Всё у них было хорошо. И любовь, и по характерам, хотя и разным, подходили. Но родители попросили закончить учебу. Чтобы семейная жизнь не помешала. Тогда уж и благословим. Они согласились. Всё равно жили сами, где хотели и как хотели. Ну, без штампа, зато родителей уважили.
У Маратика всё пошло не так. У него уже появилась невеста Элеонора. Она заканчивала Измаильский Педагогический Институт.
Когда получила диплом, сразу перебралась к Маратику в Одессу. Сыграли свадьбу. По залету, а может быть и взаправду решили ребенка завести. Советоваться с родителями было не в их правилах. Родителям было некуда деваться. Элеонора в семье тоже была «младшенькая», балованная. Спелись два голубка.
Работать она не пошла. Как же! Ребеночка надо выносить. Так у родителей забота о студенте, трансформировалась в заботу о семье студента.
Мать позже говорила, что когда Владик учился, она денежки, что отец зарабатывал, на книжку часто носила. Отец – капитан дальнего плавания, да еще и военный пенсионер – зарабатывал хорошо. Складывала. Ну а когда Маратика учили, процесс был противоположным. Сберкнижка худела стремительно.
Уже работая в Норильске, Влад стал задумываться, почему они с братом такие разные. Росли в одной семье, от одних родителей произошли. А подходы к жизни совсем не похожи.
У него было незыблемое кредо – родители, это святое. Они всегда правы. Их нельзя огорчать. Им надо помогать, если возникнет необходимость. И вообще – их старость, его забота. Он им благодарен за подаренное счастье ЖИТЬ! Даже с Ниной у него были небольшие разногласия на этот счет. Она – то явно различала разницу в отношениях его родителей к сыновьям. Но и она была в семье «старшенькая». Понимала на примере своей семьи, что к младшим отношение другое. Ее братишка для родителей тоже приносил исключительно проблемы, а любили его больше.
–Ты мне не повесть рассказывай, – услышал он посыл Ганнибала, – эпизоды, конкретику, диалоги. Можно из разных времен. Можно вразнобой. Чувства, эмоции, гнев, обиды…
– Так за всю жизнь столько было, – Влад покрутил головой, – всякого. Ну да ладно, что всплывет. Следи.
*****
Влад с Маратиком одни дома. Ему восемь, младшему пять. Дерутся. Заводилой, как обычно, был Маратик. Хотел съесть всё варенье из банки, что стояла в кухне на столе. Они уже приложились по паре ложек. Вроде, не заметно. А этому сладкоежке всё мало. Влад понимал, что за самовольство нагорит ему, старшему. Маратик разозлился. Наскакивал на брата, рвался в кухню, перевозбуждался. Влад его успокаивал, брал за руки, клал на пол и держал. Думал успокоить. Тот вырывался, пробовал кусаться, распалялся всё больше. Пришлось оставить его в комнате и запереть дверь. А дверь была из квадратов стекла, забранных в деревянные рейки.
–Пусти, – кричал Маратик, – бился в дверь. Влад показывал ему рожи, и смеялся.
Потом раздался звон, один квадрат был разбит, а нападающий порезал руку. Сразу стало тихо. Брат боялся крови. Иногда даже брякался в обморок. И тут побледнел, затих, тихо заскулил. Влад его кое – как перебинтовал, царапина была не глубокой.
Ну а когда пришла мама, то Влад, как старший был обвинен во всем произошедшем.
– Надо было как – то предусмотреть… – неуверенно говорила мама. Но ты старший! И виноват.
Было обидно. Хорошо, что без обморока обошлось.
*****
И совсем из другого времени.
– Ты, Марат, зря на начальство не давишь. Ведь молодым специалистам положено давать жильё. Закон на твоей стороне. Ты не в профком, ты к директору иди. Требуй. Ведь уже двое детей у вас с Элеонорой. Как это так в общежитии третий год?!
– Ты, Влад, не знаешь местной специфики. У нашего завода очень трудно с жильем. Люди годами маются, кто в общежитии, кто в частном секторе снимает.
Они сидят в тесной комнате общежития Завода имени Котовского. В столице Молдавской Советской Социалистической Республики городе Кишиневе.
Сюда после окончания института получил направление молодой инженер – металлург Марат.
Влад уже девятый год трудится в Норильске. Он специально выбрал на распределении в ВУЗе этот отдаленный край. Хотелось зарабатывать прилично, чтобы не зависеть ни от кого, нормально содержать семью. Сейчас приехали в отпуск, с сыном и дочкой. Детей оставили в Измаиле у бабушки. Сами решили навестить брата. Тот живет в жутких условиях. Спят вповалку. А как разместишься на 14 метрах вчетвером!?
– Мы, как приехали в Норильск, поселились в транзитном общежитии, – рассказывал Влад их жилищную эпопею, – пришлось побегать, да и поскандалить не мало, пока права на жильё свои защитил. Помнишь, я тебе про Гарика, нашего хозяина в Одессе рассказывал. Как он всего добивался. Настойчиво, как танк пер к цели. Вот и я помнил его уроки.
Влад стал подробно вспоминать перипетии их первых недель в Норильске. Показать брату, что надо бороться за себя, за семью.
– На первое время поселили нас в транзитное общежитие. Там нас приняли, дали мне место в просторной мужской палате, коек на двенадцать. В такой же, но женской, поселили Нину. В этом старом двухэтажном доме собрались люди со всего Таймыра. Военные с семьями и без, добирающиеся до своих точек в тундре, геологи, строители… На общей кухне жены стряпали обеды, по широким коридорам носились дети, играли в войну и катались на велосипедах. В душевых стирали и купали младенцев.
– Мы думали перекантоваться в этом «пересыльном лагере» денек – другой и потом поселиться в приличном общежитии. Нам уже рассказали попутчики, что в Норильске есть улучшенные общежития для ИТР (инженерно-технических работников), где в комнате живут семейные. Действительность оказалась не такой радужной.
Моя работа находилась в «старом городе» где было много заводов и промзон и совсем мало деревянных одноэтажных и каменных двухэтажных жилых домов. Управление «Сибмонтажавтоматика», куда я был направлен, располагалось в старом здании, полузанесенном снегом, и состояло из двух этажей конторы с десятком кабинетов и примыкающим к ней цеху. Начальник управления Анатолий Анатольевич Евграфов показался мне довольно пожилым, хотя ему не было и сорока. Он проверил мои документы и послал оформляться в отдел кадров. Там я узнал, что по правилам я могу быть принят на работу, только имея прописку. Надо было решать вопрос с жильём. В направлении на работу у меня была запись – «С предоставлением общежития». Мы с Ниной и не рассчитывали ни на что другое. После полуподвала в Одессе у Доры, ты помнишь, свадьба наша там была, комната в общежитии грезилась райским уголком.
Вот тут и начались загвоздки. В Норильске почти всё принадлежало «Норильскому горно-металлургическому Комбинату» (НГМК). Все дома, гостиница, общежития, магазины, рестораны и столовые, продуктовые и промтоварные базы, институт и техникум, даже больницы и поликлиники. Не входили в комбинат только школы, милиция, суд, прокуратура и КГБ. Дороги, порты, аэропорт тоже входили в структуры этого гиганта. Основными, конечно, были производственные предприятия – рудники, фабрики и заводы, транспортные, ремонтные и строительные объединения. На комбинате тогда работало 115 000 человек из 180 000 населения Норильска. Самыми многочисленными подразделениями, кстати, были не металлургические и не горнорудные, а Управление торговли– 15 000 работающих и Управление снабжения 3200. Первое подразделение Комбината, с которым мне пришлось познакомиться, был Жилфонд, который подчинялся заместителю Директора комбината по быту. Наша «Сибмонтажавтоматика», к сожалению, не входила в состав Комбината, а работала на субподряде у строителей. Входили мы в состав Всесоюзного «Министерства Монтажных и специальных работ». Своего жилья фирма не имела, а получала раз в год определенное количество квадратных метров от комбината.
– Да что мне твой Норильск, – стал возражать Марат, – тут у нас своя специфика. Давай еще по стаканчику. Как тебе молдавское? Сухое, а не кислит.
– Да при чем тут специфика. Одна страна, одни правила! Только кто – то добивается своего, а кто – то сопли жует. Ты слушай да мотай на ус. Вино то хорошее, но и жильё должно быть не таким.
– Вот как дальше было. Не просто. Для решения вопроса о моём расселении требовалась виза заместителя директора по быту. Попав к нему на прием, я узнал, что мест в семейном общежитии не хватает и для своих, комбинатских, а в обычное, для одиноких, меня поселить не могут, так как я, «к сожалению», женат. Вернувшись в управление, я рассказал о своей беде начальнику. Он изготовил письмо на имя того же зам. нач. по быту, где просил выделить молодому специалисту с женой несколько квадратов под жилье в счет будущих площадей, выделяемых управлению в начале года. Вариантов со съёмом жилья в те поры никто не знал. Прописаться можно было только у родственников и то с большим трудом.
Александр Иванович Шерер, а именно он занимал тогда должность зама по быту, запомнился мне на всю жизнь. У его секретарши я узнал, что он родом из Одессы, что придало позитива моим надеждам на положительный ответ – всё-таки мы земляки, он же должен видеть по документам, откуда я прибыл. Но, не тут – то было! Толи у него язва разыгралась, толи он не жаловал «некомбинатских», но пообщаться мне с ним пришлось долго.
– Нет у меня свободного жилья!
Объявил он, мельком взглянув на письмо. Иди. Я опешил, стал бормотать, что приехал на работу, а меня не могут принять без прописки.
– Селите хоть в общежитие, но решите вопрос!
Ничего не помогало. Управление посылало меня к Шереру, тот с очередным отказом выгонял. Мой начальник уже стал предлагать мне ехать в Хабаровское управление, там, мол, жильё дадут. Он, оказывается, только месяц, как приехал в Норильск на повышение из Комсомольска – на Амуре, где работал начальником участка. В Норильске он еще не познакомился достаточно с руководством, не знал местных раскладов, и не стремился лезть на рожон по мелочам.
К этому времени, а прошла уже неделя моих мытарств, в транзитном общежитии начали намекать, что пора бы и «ехать дальше». Пора было мне приступать к действиям решительным. Уезжать, сдавшись, я решительно не хотел. В очередной раз, придя в приемную к Александру Ивановичу, я узнал, что он распорядился меня больше не пускать в кабинет. Я дождался, когда выйдут очередные посетители и вошел без приглашения, заявив, что не выйду, пока он не решит вопрос с пропиской!
– Вы не сделаете из меня советского безработного, а если сделаете, будете отвечать!
На это моё заявление он начал кричать, что если я сам не освобожу кабинет, то он вызовет милицию, и меня привлекут за хулиганство.
– Вызывайте! – с радостью согласился я, – пусть и милиция будет свидетелем попирания прав молодого специалиста!
Он сбавил тон, оделся и ушел, сказав секретарше, что его сегодня больше не будет.
Не знал Александр Иванович, что я прошел школу борьбы с бюрократией «имени Гарика», у которого снимал с друзьями комнату на втором курсе. Меня так просто не скушать! На следующий день пошел я по инстанциям, благо все они находились в одном здании на Ленинском проспекте. Сначала посетил Горком Комсомола на первом этаже. Имел приятную, но совершенно бесполезную беседу с первым секретарем. У них, мол, нет влияния на распределение жилья, другие задачи, энтузиазм молодежи, трудовые подвиги… В общем, пусто. Поднялся я этажом выше, в Горисполком. Орган Советской Власти, в лице зампредседателя, поведал мне о полном отсутствии таковой в руках Исполкома. Всё в Комбинате! Мы сами со своими педагогами и библиотекарями к ним на поклон ходим. Выделяют мало, пожаловался он, посоветовав идти к Шереру.
– Ты, Марат, губы не криви. Слушай дальше, я тебе помочь хочу. Научить. Да и не долго осталось.
– В поисках какой-то власти я поднялся на третий этаж в Горком КПСС. Записался на прием к первому секретарю на послезавтра. Ждал два дня, чтобы узнать, что секретарь вычеркнул меня из списка, заявив, что по жилищным вопросам не принимает. Я всё – таки дождался окончания приема и отбывающему на очередное совещание «Первому» высказал всю нелепость моего положения, напирая на невозможность воспользоваться конституционным « правом на труд»! Видимо слово Конституция было ему неведомо, а заботы о светлом будущем всего человечества так его занимали, что отвлекаться на мои мелочи у него не было возможности.
Его секретарша выслушала мою историю, посочувствовала и посоветовала зайти ко Второму секретарю Горкома. Второй секретарь традиционно курировал производство. Я попросил записать меня на прием.
– Да иди так. Он у нас всего три месяца. Пришел с Обогатительной фабрики и еще не успел обюрократиться.
Фамилию Второго помню до сих пор. Владимир Иванович Селезнев, симпатичный, лет тридцати брюнет принял меня сразу. Посмотрев моё направление на работу, он удивился:
– А в чем дело? У нас с молодыми специалистами никаких проблем не бывает.
Я рассказал о своих боях с Шерером. Селезнев хмыкнул и попросил секретаря связаться с ним. Секретарь сообщила:
– У Александра Ивановича идет совещание, и он просит перезвонить.
– Ничего. У нас вопрос короткий, пусть возьмет трубку.
– Здравствуйте, Александр Иванович! У меня тут сидит молодой специалист Гринберг Владислав Маркович… Ах, вы знакомы.
Селезнев слушал, лицо его стало вытягиваться в недоуменную гримасу. Он прикрыл трубку ладонью.
– Послушай, он говорит, что ты требуешь двухкомнатную отдельную квартиру! Так?
Я, опешив от такой изворотливости зама по быту, выпалил:
– Да мне прописка нужна, чтобы к работе приступить! Хоть в общаге!
Селезнев всё понял, улыбнулся, и продолжил в трубку,
– Он согласен на комнату. Хорошо?
Он выслушал ответ и дал отбой.
– Завтра с утра, к 8-00, приходи в жилфонд, назови фамилию. Тебе выпишут смотровой ордер, если не подойдет, дадут другой. Выбирай, где жить.
– Слушай дальше. Едва дождавшись утра, я пришел первым к заветному окошку и получил бумагу с адресом. Нам предлагалась комната, аж 18 квадрат, в двухкомнатной «хрущевке» с одними соседями. Комната показалась нам огромной. В квартире были все удобства: ванная, совмещенная с туалетом, коридор и кухня в 5,5 кв.метров. Пол был выстлан еще только появившемся тогда линолеумом светло – серого цвета. Соседи – молодая пара без детей. После одесского подвала это жилье казалось для нас сказкой. Мы не стали смотреть дальше и согласились. Ордер мы получили в тот же день, а на следующий сдали паспорта на прописку. Так что, братан, не поскандалишь, сожрут с потрохами и ботинками. Действуй!
*****
И тут же, как по заказу другой эпизод. На эту же тему.
В Норильск, погостить, приехал отец Влада Марк Абрамович. С появлением внуков в семье его все называли дед Марк. У него накопилось много дней отпуска и отгулов после года непрерывных рейсов по морям.
Наконец, у отца с сыном нашлось время поговорить подробно о жизни, о планах и перспективах. И вот с большой досадой, с сожалением, отец поведал очередную историю о «младшеньком» любимчике их с матерью.
– Ты, Владик, видел, где ютится Маратик. Я был у него пару раз, зубами скрипел, так их жалко. Зарплата – мизерная. Инженер – технолог в литейном цехе на 120 рублей. Элеонора в библиотеку устроилась. Смех и грех. 70 рублей. Ну, мы с мамой помогаем. Не жалко. Но досадно. Четвертый десяток скоро обалдую, а ни кола, ни двора. Мне так тошно стало. Взял и написал, как коммунист с 1941 года, как Ветеран Войны, письмо в ЦК КПСС Молдавии.
Сильно не нажимал, но вопрос поставил. Для чего мы, мол, победили фашистскую гадину!? Чтобы дети наши жили хорошо. А тут! Прямой произвол дирекции завода, да и нарушение всех возможных законов и правил, защищающих молодого специалиста. Ну, ты знаешь, я могу.
Так вот перед отъездом к тебе получил.
Отец полез в свой чемодан и достал листок. На бланке Общего отдела ЦК ему ответили:
Уважаемый….
…была проведена беседа с Вашим сыном о его жилищных условиях. Он заявил, что условиями проживания удовлетворен. В чем и расписался в справке. Прилагается…
– Поверишь, с войны таких ударов не припомню. Ну не идиот!? В кого!?
– А Маратик что говорит? Почему отказался? Ведь дали бы, к бабке не ходи. Если бы отписались, знали, что выше пойдешь. Испугались бы. Пытали они его, что – ли! – Влад негодовал и недоумевал не меньше отца.
– Промямлил что – то насчет карьеры. Первую категорию пообещали. Десятка прибавки. Дурак. Получил бы квартиру, иди на все четыре стороны, ищи зарплату, уезжай, меняйся. Уж на Кишинев даже Москву и Ленинград меняют. Тьфу…
*****
– Ах, как интересно. Познавательно. Учтем, – это заявил Ганнибал, про которого Он уже и забыл, увлекшись эпизодами
– Полечу я дальше. Ты у меня не один. Полтора миллиона на мне. Хорошо, что тут понятия времени нет. С каждым успеваю. Прокачаю. Выжимку – наверх.
Зажужжал и кругами, как всегда, умчался.
А Он не мог сразу перейти в другое, обычное на Реке «агрегатное состояние» отрешенности, бездумья, безвременья. Братец не отпускал…
*****
Он уже главный инженер управления. В Норильске громадная стройка. Расширяется комбинат, по новым технологиям строят огромный завод, что удвоит мощности. Правительство закупило оборудование в Финляндии. Для строителей и будущих заводчан возводят жилье целыми микрорайонами. Предсовмина проводит совещания каждый месяц. Стране, оборонке, срочно требуются стратегические металлы. Медь, никель, кобальт. А еще и валютные поступления в казну. Норильск – крупнейший в мире производитель металлов платиновой группы.
Звонит мама. Всхлипывает. Жалуется на положение в семье Маратика. Элеонора требует от него сносных условий жизни. Ей надоело безденежье, безнадега с жильем. Про рай в шалаше уже все забыли. Любовный угар разбит бытом.
– Ты, уж, Владик помоги брату. А то развод. Да он и выпивать стал. Спирт с работы носит. Помоги, найди у себя работу ему.
Влад не стал откладывать. После очередного совещания на строительстве подошел к Главному инженеру строящегося завода Алексею Ивановичу. Они были лет пятнадцать знакомы. Не только по работе, но и встречались частенько за одним столом на праздниках у общих знакомых. Фамилия его была Козюра – из донских казаков. Они с удовольствием во время застолий пели казацкие песни. А по работе несколько раз решали вместе сложные технические задачи.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
