Текст книги "Файл №108. Дверь во Вселенную"

Автор книги: Владислав Гончаров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)

Крис Картер
Дверь во вселенную

ПРОЛОГ

Лаборатория исследования реактивного движения

Пасадена, штат Калифорния

1981 год

«Мы находимся здесь, в Пасадене, в Центре управления полетом. Сегодня ученые впервые получили фотографии поверхности Марса, сделанные космическим кораблем с близкого расстояния. Фотографии, которые принесли большие загадок, чем раскрыли. К примеру, судя по ним, полярные шапки Марса содержат в замерзшем состоянии достаточно воды, чтобы поддерживать жизнь на планете. А чего стоит хотя бы отлично видимое на многих снимках гигантское образование, напоминающее человеческое лицо? "Однако официальные лица в НАСА заявляют, что этот удивительный объект вовсе не является доказательством существования внеземной цивилизации. Полковник Маркус Аурелиус Белт заявил нашему корреспонденту, что, по его мнению, мы имеем дело всего-навсего с причудой геологии, а единственные марсианские скульпторы – это ветры, которые десять месяцев в году дуют на поверхности планеты со скоростью триста миль в час…»

Полковник швырнул газету с фотографией на стол, бросил поверх нее связку ключей и, тяжело вздохнув, потянул узел галстука. Как они все достали! Единственное, что нужно всем этим журналистам, – жареные сенсации и сногсшибательные новости. И сенсации они готовы выискивать где угодно, даже в постели собственной матушки. Результаты научных исследований, понятные лишь специалистам, их не интересуют – им подавай что-нибудь яркое, невероятное и кричащее, чем можно сразу поразить публику. Сейчас вот – эта дурацкая фотография, уже обошедшая, кажется, газеты всего мира. Подумаешь, лицо! И бесполезно объяснять, что, стоило станции пройти чуть в стороне и с другой точки съемки, это горное образование предстало бы на фотографии совершенно иным, даже отдаленно не напоминая какие-то дурацкие лица…

Полковник содрал-таки галстук, утер им разгоряченное лицо и сел на кровать. Дрожащими пальцами начал расстегивать воротник рубашки. Боже, как он устал за сегодняшний день! А тут еще эти журналисты… И лицо… Черт возьми, почему это лицо так к нему привязалось, даже валяющаяся на столе газета неуловимо

Притягивает – еще раз встать и заглянуть в эти темные, скрытые вечной тенью провалы глаз-яиц… К черту!

Полковник дернул шнурок ночника. Единственный источник света в комнате погас, но лицо на газетной фотографии продолжало мерцать призрачно-голубоватым светом… Полковник отчаянно потряс головой. Ерунда какая, просто от усталости у него уже плывут круги перед глазами. А ну-ка спать, сейчас же спать!..

…Ослепительное солнце сияет так ярко, что смотреть на него больно даже через светофильтр шлема. Солнечный свет отражается от матового борта станции и, кажется, заливает все вокруг. Невероятное ощущение – островок света среди океана космической тьмы, пронизанного острыми иголками звезд. Земля сейчас находится за спиной, и кажется, будто, кроме тебя самого, покатого бока станции и этой звездной черноты, ничего больше не существует. Но глаза звезд смотрят все пристальнее, и ты будто растворяешься в них… нет, это они тянутся к тебе, движутся, сливаясь в смутное очертание… его название вертится у тебя в голове и никак не может выплыть наружу…

– Боже правый, что это такое?

– Капитан, – обеспокоенный голос напарника. – Как у вас там дела?

– Здесь… здесь, кажется, что-то есть…

– Капитан, повторите, пожалуйста. Что у вас случилось? На иллюминатор скафандра падает тень.

– Оно… оно летит на меня! Боже мой! Кажется, оно живое!

– Капитан, что у вас случилось? Капитан, сейчас я выхожу на помощь!

– Отставить. Нет, Дик, у меня все в полном порядке…

Центр управления полетом

Хьюстон, штат Техас

Ноябрь 1993 года

– Мыс Канаверал, как вы нас слышите?

– Отлично, Хьюстон!

– Все ли системы шаттла протестированы?

– Да, командор!

– Отлично, даю минутную готовность. Шестьдесят секунд до старта, отсчет пошел! На борту, как вы меня слышите?

– Четко и ясно, полковник!

– Хорошо. Техническая служба?

– Все системы в норме. Главная ферма отходит.

– Давление на борту в норме. Продув завершен.

– 0'кей. Переходите на автономную систему питания.

– Штуцеры отсоединяются. Мачта питания отошла. Кислородные баки заполнены, давление в баках полетное.

– Проверьте подачу кислорода.

– Подача кислорода в норме.

– Всего вам хорошего. Счастливого пути!

– Вас понял, полковник!

Массивная туша космического корабля, похожая на очень толстый реактивный самолет, только оседлавший гигантскую бочку с бензином и нацеленный вертикально в небо, возвышается на стартовой площадке. Решетчатая ферма откинута, а подножие корабля окутано белыми клубами пара. Небо над Флоридой ослепительно голубое, и по нему медленно тянутся тонкие полосы белых облаков.

– Время минус двадцать секунд. Отсчет пошел. Телеметрические системы включены. Главный двигатель включен. Время минус десять.

Электронное табло на передней стене, над входом, показывает оставшиеся секунды. Девять. Восемь. Семь. Шесть. Пять. Четыре. Три…

На пульте вспыхивает красный сигнал, и тотчас пронзительным голосом заливается сирена.

– Отменить старт! Отменить старт! Отказ системы! Повторяю – отменить старт!

Замершее электронное табло показывает: время до старта – три секунды…

Вашингтон, округ Колумбия

Две недели спустя

Погожий ноябрьский день выдался теплым и солнечным. С верхних ступенек лестницы открывался прекрасный вид на набережную Потомака и наслаждавшихся последним осенним солнцем прохожих. По небу неторопливо плыли грузные белые облака. С реки тянуло легким ветерком, и золотистые клены негромко шелестели последними листьями. Двое детей лет пяти-шести увлеченно рисовали мелом на асфальте, невдалеке прогуливалась дама с болонкой и внимательно наблюдала за малышами.

– Что было написано в записке? – спросила Скалли.

– Что этот человек работает в NASA. И хотел бы поговорить с кем-то из ФБР. Мы договорились о встрече здесь. – Малдер щелчком отбросил красно-желтый лист, который до того задумчиво вертел в руке, и поднялся со ступенек. – Он должен был появиться уже три минуты назад.

– А почему такая секретность? – Скалли решила не вставать, только закинула голову, щурясь на осеннее солнце. – К чему все эти плащи и кинжалы?

– Понятия не имею, – пожал плечами Малдер. – В записке было сказано, что дело очень срочное и касается национальных интересов. Что-то насчет NASA и космической программы.

– Ты думаешь, он боится кого-то?

– Может быть. А может быть, это просто чья-то проказа. Или очередной сумасшедший.

– Знаешь, чем дальше, тем больше я в этом уверяюсь. Уже шесть минут четвертого, а этого анонима нет ни слуху ни духу.

В этот момент высокая девушка в сером пальто, остановившаяся несколькими ступеньками ниже по лестнице, обернулась:

– Прошу прощения, кажется, это я заставила вас ждать. Меня зовут Мишель Дженеро, я из Хьюстона.

– Фокс Малдер. – Малдер кивнул. – А это мой напарник, спецагент Дэйна Скалли.

Скалли поднялась со ступенек и протянула девушке руку. Малдер окинул Дженеро внимательным взглядом. Высокого роста, волосы собраны на затылке в длинный хвост. Лицо можно было бы назвать лошадиным, если бы не эти глубокие серые глаза за огромными, в пол-лица, стеклами очков. И улыбка, нерешительная и слегка растерянная. Обычно носительница такой улыбки совершенно не осознает ее силы – и именно поэтому многие мужчины сходят от них – и от женщины, и от улыбки – с ума.

– Это я послала вам записку, – девушка снова мило улыбнулась. – Простите за чрезмерные меры предосторожности, я прилетела сегодня утром из Хьюстона и не уверена, что за мной не следили. – Малдер поднял брови. – Я работаю в Центре управления полетами.

– В какой должности? – быстро спросил Призрак.

– Я отвечаю за связь с шаттлом во время полета.

– И что же все-таки привело вас в Вашингтон да еще при столь; таинственных обстоятельствах?

– У меня есть основания полагать, что в NASA, возможно, работает саботажник.

– У вас есть доказательства саботажа? – Малдер даже слегка наклонился вперед, сейчас в его лице появилось что-то от хищника.

– Я не знаю… может быть, – Мишель Дженеро слегка замялась. – Две недели назад был отменен запуск шаттла, отменен всего за три секунды до старта. Внезапно отказал клапан запасной системы питания двигателя. Если бы старт был дан, возможно, корабль взорвался бы из-за неполадок в топливной системе через несколько секунд, еще в атмосфере. А вот что пришло мне три дня назад по почте.

Девушка открыла висящую на плече сумочку и достала оттуда фотографию. Малдер и Скалли наклонились над снимком – перед этим Малдер профессиональным взглядом окинул окрестности. Никого нового в пределах видимости за последние двадцать минут не появлялось. Может быть, эта девушка и наивна, но место для встречи она выбрала исключительно удачно.

На мутном черно-белом снимке был изображен какой-то предмет. Судя по общим очертаниям – тот самый клапан или что-то близкое к нему.

– Это рентгенограмма усталостного анализа материала. Она говорит о сильных дефектах структуры металла вот в этих местах, – Мишель Дженеро показала на участки, выделявшиеся на общем сером фоне чуть более темным цветом и обведенные белыми кругами. – Из-за деструкции клапан, вполне возможно, мог отказать в самый ответственный момент.

– Доказательство сознательного саботажа? – Малдер взял у девушки фотографию и повертел у себя перед носом. Правда, ни в клапанах, ни в рентгенограммах, ни в металловедении он не разбирался. А вот космонавтика с детства была его хобби.

– Вполне возможно, да, – девушка снова замялась. – Но… Человек, назвавший мне ваши имена, сказал, что вы – эксперты по необъяснимым явлениям. А необъяснимо здесь вот что: как, кто и когда мог это сделать?

– Что вы хотите сказать? – не понял Малдер.

– Клапан сделан из карбида титана. Это очень прочный материал, его и поцарапать-то можно только при очень высокой температуре, сравнимой с температурой внутри реактивного двигателя на старте. А чтобы в структуре металла появились усталостные дефекты, он должен продолжительное время испытывать очень сильные нагрузки. Но ведь клапан поступает к нам прямо с завода и до установки на место в сборочном цехе не используется нигде. То есть ему просто негде уставать. Кроме того, мы же проводим тестирование всех элементов двигателя не только при поступлении от изготовителя, но и непосредственно перед стартом, так что такое повреждение просто не могло остаться незамеченным – вы знаете, кто послал вам это? – Малдер кивнул на снимок, который все еще держал в руке.

– Нет, понятия не имею. Но могу сказать, что официальное объяснение отказа было простым: механическое повреждение. Безо всяких уточнений.

– Вы поделились с кем-нибудь своими подозрениями?

– Нет. Я ни за что не обратилась бы и к вам… Не то чтобы у нас в NASA недолюбливают ФБР, однако обращаться к чужакам, да еще вашингтонским – все равно что выносить сор из избы… Но на завтрашний день назначен очередной запуск. Быть может, мои причины могут показаться эгоистичными… дело в том, что мой жених – командир шаттла «Эндевер», который завтра должен стартовать.

Центр управления полетами

Хьюстон, штат Техас

Следующий день

– Интересно, а зачем кому-то могло понадобиться саботировать программу космических исследовании «Спейс шаттл»? – Скалли, придерживаясь одной рукой за борт миниатюрного открытого автомобильчика, повернулась к Малдеру.

Машина неторопливо катилась по бесконечно длинным коридорам Центра управления Полетами, периодически сворачивая то вправо, то влево. Сидя за спиной молчаливого шофера в синей униформе, Малдер вертел головой во все стороны, пытаясь рассмотреть как можно больше подробностей. Он надеялся, что в процессе продвижения к резиденции полковника Белта их провезут и мимо диспетчерского зала, святая святых Центра, куда Малдер хотел заглянуть хоть одним глазком.

– Ну, если это какие-нибудь террористы, – подумав, ответил он, – то, возможно, они хотят нанести удар по самому яркому из символов американского прогресса и процветания. Ты же знаешь, сколько террористических организаций развелось в последнее время, и почти все они люто ненавидят США. Они отдадут многое, только чтобы устроить нам какую-нибудь пакость, пусть даже им самим от этого не будет никакой материальной выгоды. Кроме того, NASA представляет собой одного из крупнейших потребителей государственных средств. Поэтому в случае серьезных неполадок в полете или провала программы многие в Конгрессе только обрадуются, получив повод сократить финансирование космических исследований, – он усмехнулся. – Таким образом, подорвав будущее NASA, наши демократы окажутся в одной лодке с теми, кто считает, что нас пора выбросить на помойку. В последнее время появилось также мнение, что Советы уже сошли с дистанции в космической гонке и нам нет смысла продолжать тратить на нее огромные силы и средства. И это тоже может оказаться на руку правительству. Видишь, как все здесь переплелось?.. Ой, а что это такое? Неужели…

Они проезжали мимо какого-то устройства, напоминающего конус, увенчанный цилиндром, и Малдер, на минуту прервав свои разглагольствования, проводил эту штуковину внимательным взглядом. Затем он вновь повернулся к Скалли и продолжил:

– Кстати, история с телескопом «Хаббл» тоже может быть как-то связана с заговором. Собственно, правительству эта история в любом . случае на руку – на Капитолии просто плевать хотели на все доказательства…

– Доказательства чего? – Скалли совсем запуталась, давно потеряв нить пространных рассуждений Малдера.

– Чего? Конечно же, существования внеземных цивилизаций!

– Ах да, я ведь забыла…

На электронном табло, мимо которого они проезжали, горели зеленые цифры 10:45:28. Последняя тут же сменилась на 27, а затем на 26.

На часы это не походило – по местному времени сейчас было около трех дня, по вашингтонскому – и того больше. Скалли не сразу сообразила, что табло, скорее всего, показывает время, оставшееся до старта шаттла. И тут Малдер, толкнув ее в бок, голосом восторженного мальчишки прошептал:

– Смотри, это же «Джемини»!

– Что такое? – не поняла Скалли. Их автомобильчик свернул за угол.

– Орбитальный аппарат, – пояснил Малдер. – Мы только что его проехали. Никак не думал, что он все еще хранится здесь с конца шестидесятых. Впрочем, не удивительно. Полковник Маркус Аурелиус Белт, к которому мы направляемся, начал свою карьеру на «Джемини». А однажды чуть не погиб во время полета. Сначала у них возникли неполадки на орбите, потом отказала система телеметрии, и им пришлось совершить вынужденную посадку в Тихом океане.

– Откуда ты все это помнишь?

– А разве ты в детстве не хотела стать астронавтом?

Полковник оказался высоким подтянутым мужчиной лет под шестьдесят, с высоким лбом, изборожденным морщинами, и обширной лысиной. Аккуратный штатский костюм смотрелся на нем как военная форма.

– Полковник Белт. Проходите сюда, – он прикоснулся к протянутой руке Скалли и слегка наклонил голову, а затем отступил, приглашая гостей в кабинет.

Скалли вошла первой. Комната поражала своими размерами – как и абсолютно пустой письменный стол, па котором сиротливо возвышался лишь одинокий компьютерный терминал, казавшийся совсем маленьким по сравнению с грандиозными размерами этого шедевра офисной меблировки. Стена позади стола представляла собой гигантскую фотографию какой-то звездной туманности – Малдер, наверное, разобрался бы в ней лучше.

– Дэйна Скалли, – отрекомендовалась она. – А это мой напарник, Фокс Малдер.

Малдер сиял, как начищенный дайм:

– Я ваш большой поклонник, командор Белт, и для меня большая честь наконец с вами познакомиться. Вы были моим кумиром. В четырнадцать лет мне ночи напролет снилось, как вы там, наверху, сражаетесь один на одни с космосом.

– Спасибо, – полковник сдержанно улыбнулся. – Ну, сейчас-то выйти в космос – все равно что прогуляться по соседней улице. Времена изменились. Итак, чем могу быть вам полезен, господа?

Скалли вынула переданную Мишель Дженеро фотографию.

– Вот что пришло к нам в ФБР. Полковник, посмотрите внимательнее – вы не узнаете эту деталь?

Полковник взял листок в руки:

– Конечно, узнаю. Клапан запасной системы питания двигателя шаттла.

– Есть у вас причины подозревать, что неисправность этого клапана является следствием попытки саботажа? – Малдер вернулся от воспоминаний к делу.

– Нет, никаких, – полковник оставался невозмутим.

– Что же тогда означает эта фотография?

– Ничего, – полковник пожал плечами. – Мало ли на свете существует подобных клапанов.

– Послушайте, полковник, – вздохнул Малдер, – вы занимаетесь этими исследованиями уже много лет, и вам легче определить, что к чему. Можете ли вы припомнить факты, подтверждающие мою версию – саботаж?

Улыбки на его лице уже не было.

– Нет, ни малейших, – полковник начал проявлять легкое раздражение. – И вообще, если бы вы хоть немного уважали федеральную космическую программу и людей, которые ею занимаются, вы не стали бы задавать таких вопросов.

– Однако, учитывая эту улику, – голос Малдера разительнейшим образом изменился, теперь он был вкрадчиво тверд, – не могли бы выотложить новый полет шаттла до полного окончания расследования?

– Слушайте, —раздражение полковника явно усилилось, – не знаю,, откуда у вас эта сомнительная рентгенограмма, но я думаю, что проблема решается и будет решена. Принимаются экстренные меры предосторожности. Поймите, у нас сегодня особый полет, мы его долго ждали. Челнок доставит на орбиту полезный груз, ценную аппаратуру, от которой в значительной степени будет зависеть все будущее нашей космической программы.

– Скажите, полковник, – не сдавался Малдер, – но какое-то внутреннее расследование по этому вопросу все же проводилось? Каковы его результаты? Что вы можете сказать по поводу моей версии – с учетом появления данного снимка?

– Послушайте, Малдер, – в голосе полковника неожиданно почувствовалась усталость. – Этот клапан был установлен, а до этого разработан и изготовлен более чем сотней квалифицированных техников. При наших мерах предосторожности человеку, работающему в одиночку – а также вдвоем, втроем, да хоть вдесятером, – практически невозможно незаметно совершить то, что вы подразумеваете. Я еще раз объясняю вам – все детали шаттла, в том числе и клапан запасной системы питания, были тщательнейшим образом проверены. У меня нет рентгенограммы клапана, который установлен на «Эндевере», но уверяю вас: он в полном порядке. И я убежден, что здесь нет ни единого человека, способного на саботаж. Мы все хотим одного – чтобы шаттл взлетел, вышел в космос; выполнил свою миссию и успешно вернулся: на Землю. Я думаю, с Божьей помощью так все и произойдет. И вы будете тому свидетелями.

. – Скажите, – Малдер примирительно улыбнулся, – а можно нам присутствовать при запуске шаттла? Я имею в виду – здесь, в Центре управления полетами?

Лоб полковника вновь прорезала недовольная складка, но обезоруживающая улыбка Малдера и вновь вернувшийся восторженный взгляд четырнадцатилетнего мальчишки сделали 'свое дело.

– Конечно, можно. Вы будете присутствовать в диспетчерской, откуда ведем наблюдение за взлетом все мы.

Улыбка Малдера стала еще обаятельнее.

– Это большая честь для нас, сэр. Огромное вам спасибо!

Они вышли из кабинета. Микроавтомобиль с безмолвным шофером поджидал их в коридоре.

– И что, ты разве не хочешь взять у него автограф? – ухмыльнулась Скалли, кивая в сторону закрывшейся за ними двери.

– Я думаю, такая возможность нам еще представится, – Малдер пожал плечами.

Судя по физиономии, настроение его опять было безоблачным.

– Ну, и что вы по этому поводу думаете? Техник Эдварде, пожилой крепкий здоровяк с цепким взглядом и флегматичной манерой держаться, оторвал взгляд от фотографии. Он поднял голову, близоруко сощурился и посмотрел на Малдера:

– Да, это клапан магистрали кислорода. Но все это бессмысленно.

– Что бессмысленно?

– Вот эти вот повреждения. Клапан сделан из карбида титана…

– Вы делали этот анализ? – Малдер насторожился.

– Нет, откуда бы. Этого фото я ни разу не видел. Скорее всего, анализ делал кто-то из поставщиков, работающих по контракту с NASA. Разве что кому-то могло понадобиться в процессе испытании подвергнуть клапан таким сильным нагрузкам, чтобы у него появились подобные дефекты.

– Но вы ведь проводите тестирование поставленных вам изделий? А тем более если одна из деталей схемы вдруг отказала?

– Да, конечно. Но все предыдущие шаттлы летали с точно таким же клапаном, и проблем никогда не возникало. А чтобы протестировать все системы шаттла, уйдет не один месяц. Это означает срыв всей программы. Не говоря уже о цене…

– А если плюнуть на все предосторожности – цена программы снижается? – не удержался от ядовитого замечания Малдер.

– Послушайте, – Эдварде, кажется, тоже начал заводиться. – С шаттлом может произойти около семнадцати тысяч различных неприятностей. У нас есть целый штат экспертов. Каждый проверяет свой участок системы и представляет заключение командованию. Но последнее слово всегда остается за полковником Белтом. Ему решать – можно запускать корабль в космос или нет. И, по-моему, это совершенно правильно…

– Спасибо, – Малдер поднялся. – Благодарю за консультацию. Кое в чем вы нам очень помогли.

– Не за что, – буркнул Эдварде. – Бывайте здоровы.

– Ну, что скажешь?

Скалли встретилась с напарником на галерее, в диспетчерском зале, откуда велось непосредственное управление стартом и поддерживалась связь с пилотируемым аппаратом. Пока внизу было спокойно, лишь несколько операторов в форме склонились над своими терминалами.

– Удивительно, насколько мы доверяемся машинам. – Малдер подошел к ней и встал рядом, опершись локтями о перила и с интересом разглядывая зал.

– Ты считаешь, что полковник Белт о чем-то умалчивает, что он соврал, заявив, будто ничего не знает о саботаже? – спросила Скалли. – Ну… вряд ли он стал бы подвергать опасности жизнь астронавтов, зная, что произойдет авария. Он ведь сам бывший астронавт. – Значит, по твоему мнению, этот рентгеновский снимок – фальшивка?

– Господи, как же я на это надеюсь!

Центр управления полетом

Хьюстон

Несколько часов спустя

– Говорит Центр управления полетом. Время – десять минут до старта. Отсчет пошел. Малдер и Скалли вновь стояли на галерее. Теперь диспетчерский зал под ними был полон народу. Впрочем, ни малейшей суеты не наблюдалось. Четкие, размеренные движения делали людей похожими на автоматы – механические приставки к компьютерным терминалам. Неярким синеватым светом мерцали мониторы, на пультах перемигивались россыпи зеленых и желтых лампочек. Кроме Малдера и Скалли, во всем зале на ногах находился только полковник, стоявший позади мисс Дженеро и что-то негромко говоривший ей, глядя на большой телеэкран. Шла трансляция с мыса Канаверал. Над Флоридой стояла атлантическая ночь, и возвышающийся на стартовом столе корабль чем-то напоминал угловую башню средневекового замка, подсвеченную снизу ярким белым светом прожекторов. Решетчатые фермы словно поддерживали ее с двух сторон, не давая упасть. Все остальное тонуло в кромешной темноте.

Полковник нагнулся к пульту, взял микрофон и поднес его к губам:

– Подготовка к старту окончена. Проверка главного двигателя.

– Все хорошо, борт вас понял. – Ответ экипажа, донесенный сюда из Флориды и усиленный динамиками трансляции, был слышен всему залу.

– Начинаем последнюю проверку. – Это распоряжение, скорее всего, относилось к наземным службам.

– Так точно! – донеслось из динамиков. – Аккумуляторы заряжены.

– «Эндевер», как вы меня слышите?

– Отлично, командор!

– Тестирование всех систем завершено! – Это вновь докладывали наземные службы. – Общая конфигурация шаттла в норме. Отходит заправочная мачта.

Одна из ферм на экране дрогнула и поползла в сторону.

– Отходит мачта электропитания. Аппарат переходит на внутренний источник энергии.

Медленно откинулась вторая ферма. Из-под корабля пошел легкий дымок.

– Продувка главного, двигателя завершена. – Это уже другой голос, – отсоединен шланг заправки кислородом. Внешний бак с кислородом – давление рабочее.

– Ребята, – это снова полковник, – можете открывать поток кислорода. Счастливого вам пути!

– Вас понял. До встречи, командор!

– Гидравлические системы отключены, – доложил первый техник.

– Запуск главного двигателя, – спокойным тоном скомандовал полковник. – Стартовый отсчет пошел. Десять… Девять… Восемь…

Выхваченный прожекторами из ночной темноты, корпус корабля начал окутываться снизу клубами белого пара.

– Семь… Шесть… Пять… Четыре… Три… Два… Один… Ноль. Старт!

Корабль на экране шевельнулся, под ним вспыхнул ослепительный огонь, затмивший свет прожекторов. Кажется, вой и свист донеслись даже сюда, в размещенный глубоко под землей бункер. Ослепительно яркое солнце, зажегшееся под кораблем, набирая скорость, поднималось вверх, неся на себе башню ракеты с прилепившимся к ней сбоку самолетиком шаттла.

Зал потряс взрыв восторга. Только что сидевшие недвижно, как истуканы, техники и онера-торы разом вскочили с мест и теперь вразнобой орали что-то нечленораздельное, аплодировали и едва ли не подпрыгивали у своих терминалов. Полковник Белт сдержанно улыбался, сжимая микрофон:

– Поздравляю вас, ребята. Ни разу в жизни не видел такого красивого старта!

Малдеру показалось, что он обращается к служащим Центра, но из динамиков сквозь легкий треск помех донеслось:

– Спасибо вам, командор! Конец связи.

– Двадцать секунд. – Это уже вновь голос наземного диспетчера. – Полет идет нормально, главный двигатель работает на мощности шестьдесят пять процентов от максимальной. Все системы функционируют без сбоев.

– Должен признаться: хотя бы одна из трех моих детских фантазий наконец-то осуществилась, – сказал Малдер.

Лицо его действительно светилось неподдельным восторгом.

Они шли по крытой галерее аэровокзала, ловко уворачиваясь от снующих мимо тележек и погрузчиков с багажом. Было людно и шумно, в воздухе висел доносившийся даже сюда монотонный гул разогреваемых турбин. За стеклянной, в потеках дождя, стеной расстилалось под освещенное прожекторами и огнями аэровокзала мокрое летное поле с отсвечивающими сигарами самолетов, оранжевыми цистернами бензозаправщиков и снующими людьми в блестящих от льющейся с неба воды плащах. Казалось, с отъездом агентов ФБР "погода наконец-то решила испортиться – дождь хлестал как из ведра, и не было и намека на то, что к завтрашнему дню погода может улучшиться.

– А две остальные – это что? – невозмутимо спросила Скалли.

– Завести себе пони и научиться разводить их в домашних условиях. Чтобы они кормились у меня из рук и давали на себе кататься. Ты представляешь – пони в городской квартире? И каждый вечер прогуливаться верхом по ближайшему бульвару. На зависть всем окрестностям.

Скалли внимательно смерила взглядом долговязую фигуру Малдера:

– Да, Центр управления – это все-таки тебе не пони… – Малдер, постойте!

Малдер и Скалли обернулись. По коридору, догоняя их, бежала взволнованная Мишель Дже-неро. Рассыпавшиеся волосы хлестали из стороны в сторону.

– Что случилось?

– Что-то не то с шаттлом! – Мисс Дженеро тяжело дышала. Глаза ее были испуганными. Малдер не впервые видел такие глаза, но тут ему все же стало не по себе.

– Неприятности начались вскоре после того, как вы уехали. Сначала были проблемы с твердо-топливным ускорителем, но мы их довольно быстро ликвидировали. Потом я сменилась с дежурства и пошла отдохнуть, но через пару часов меня разбудили. Сейчас с кораблем пропала связь.

Малдер замер на месте. Детское восторженное выражение исчезло с его лица.

– Поехали, – кивнул он Скалли. – Нам надо вернуться в Хьюстон.

Дождливая ноябрьская ночь в Техасе оказалась удивительно темной, хотя до рассвета оставалось совсем немного. Мокрая дорога в этот предутренний час была пустынной, но время от времени налетавшие шквалы ливня снижали видимость настолько, что габаритные огни идущей впереди машины Мишель Дженеро почти скрывались за пеленой льющейся с неба воды. А прибавлять скорость на скользком асфальте было рискованно – тем более что машину и так мотало из стороны в сторону, занося от одной обочины к другой. Взятый в прокате «бьюик», несмотря на громкое название, оказался не первой молодости, протекторы на колесах стерлись почти до кордовой основы. Малдер уже неоднократно помянул незлым тихим словом владельца бюро проката автомашин, который подсунул им эту дрянь.

– В прессе ничего не говорят, – прокомментировал он, выключив радио. – Такое впечатление, что ни одна газета и ни единая теле– или радиокомпания ни о чем не знает.

– Ты думаешь, это действительно саботаж? – спросила сидящая рядом Скалли.

– Не знаю. Неполадки случаются сплошь и рядом ,но обычно с ними справляются. Хотя в прессу это время от времени и попадает.

– Обычно. Вот именно, что обычно… Погоди, а куда это она свернула?

Огни шедшей впереди машины исчезли с дороги.

Мишель Дженеро вела машину сквозь плети дождя, вцепившись обеими руками в руль, и пыталась успокоиться, слушая мерное поскрипывание «дворников». Но успокоиться не удавалось, хуже того, на глаза наворачивались непрошеные слезы. Этого еще не хватало!

Она вытерла лицо левой рукой, но пятнышко на ветровом стекле не исчезло. Черт возьми, неужели это встречная машина? Но почему с выключенными фарами? И, даже размытый дождем, силуэт машины выглядит не так… Боже мой, это птица, и она летит прямо навстречу! Нет, не птица – клок тумана, сгустившейся серой мглы, внутри которого сверкают и переливаются мириады маленьких точечных огней. Словно звездное небо, свернутое в тугой узел… Господи, неужели я засыпаю за рулем!

Мишель резко дернула головой, пытаясь вынырнуть из накатывающей дремоты, и в этот момент мерцающий клубок, сгустившийся в гротескное нечеловеческое лицо, ударил в лобовое стекло…

Малдер прибавил газу. На счастье, именно в этот момент дождь слегка поутих и видимость улучшилась. Но машины мисс Дженеро нигде не было. Черт возьми, да куда же она исчезла?

– Слева, у обочины, подсказала Скалли. – С ней что-то произошло

Тут Малдер и сам увидел, что едва не проскочил черный «форд» Дженеро в придорожном кювете. Машина лежала, почти перевернувшись вверх колесами и уткнувшись радиатором в дно глубокой канавы, так что над поверхностью дороги торчали только багажник и колеса. Малдер резко ударил по тормозам. Их «бьюик» занесло, развернуло на мокром асфальте и чуть было не сбросило к несчастной машине мисс Дженеро. Малдер и Скалли одновременно распахнули дверцы и выскочили наружу, бросившись к перевернутому автомобилю. Мишель на водительском месте не было.