Текст книги "Снегириная заря"

Автор книги: Владислав Шошин

РОДИНА

«Он полон жизни настоящей…»

 
Он полон жизни настоящей,
Как страсти сдержанный намек,
В сырой траве еще горящий
Гвоздики скромный уголек.
 

 
И, черенком держась за провод,
Как солнце праздничное чист,
Глядит в небесные просторы
Упавший с ветки желтый лист.
 

 
А дальше – желтой и багряной
И золотой к исходу дня
Выходит роща из тумана,
Заросшей просекой маня.
 

 
Коры смолистой дух сосновый,
Березы в облачном дыму…
Здесь и заложена основа
России —
Сердцу моему.
 

 
Кто Родиной зовет все это,
В том кровь живая не тиха,
В того вдохнет задор поэта
Простая серая ольха.
 

 
Простой тропинкой в листьях мяты
Не зря душа его горда, —
Из деревень лесных когда-то
Шли деды ставить города.
 

«Словно совесть, жизнь необратима…»

М. Дудину

 
Словно совесть, жизнь необратима,
Так пускай не пролетает мимо,
Мимо рощ,
Цветущих и зеленых,
Мимо пар,
Безвыходно влюбленных,
Мимо всплеска в ладожских глубинах,
Мимо треска крыльев голубиных.
 

 
Мне сегодня крепко надоело
Душу на узде держать и тело,
Не платить за каждый шаг свой кровью,
На любовь не отвечать любовью,
Счастья перед хмурыми стыдиться,
В сани не свои, скрепясь, садиться.
 

 
Скептику угрюмому не веря,
От него уйдем мы, хлопнув дверью, —
Пусть с его мозгов, лежащих плоско,
Желтая осыплется известка.
 

 
Небо хмуро может быть и ясно,
Только жить хочу я не напрасно,
Жить не прошлым и не в книгах спящим,
Жить хочу живым и настоящим.
 

 
Слишком мир наш громок и огромен
От Дуная до кузбасских домен,
От зимовщиков до солнца юга,
От ножа врага —
До сердца друга!
 

МНЕ НЕТ СУДЬБЫ ИНОЙ

И. Григорьеву

 
Березоньки, березки,
Тревожная листва,
На зимнем перекрестке —
Весенняя трава.
 

 
Безлюдные равнины,
В лощинах белый снег,
Лохмотья красной глины
На ступицах телег.
 

 
Над плесом онемелым
Безлистные дубы,
Да лед,
Медведем белым
Встающий на дыбы.
 

 
Да близкие для взора
Осинники вдали,
Да синие озера —
Глаза моей земли.
 

 
Мне до всего здесь дело,
Всему я брат и друг,
Гляжу, как аист белый
Ступает через луг.
 

 
Дорогой вешней снова
Вхожу я в край родной,
Мне нет пути иного,
Мне нет судьбы иной!
 

ОТРИЦАТЕЛЮ

1

 
Верится – ни скорби, ни измен
В мире рощ, не взятых на безмен,
Проводов, летящих вдоль дорог,
Как стрекозы, трепетных сорок,
Звона по булыжнику подков,
Паровозных на сто верст гудков,
Этого слепительного дня,
Дрожью пронизавшего меня.
 

 
Первый дрозд ощупывает мох,
Испускает снег последний вздох,
Он ползет в лощину от плетней,
А навстречу – всплески окуней.
 

 
Тянет из леска дыханьем смол,
Хлеб у ног моих крошит щегол,
Жгут на поле прелую ботву,
Вязь хвои вплетается в листву,
И опять идет сквозь душу дрожь…
 

 
Разве ты наш гордый мир поймешь?
Слишком он велик и вширь и ввысь,
Чтобы клином на тебе сойтись.
 

2

 
Небосвод до Приозерска чист,
Земляника гонит первый лист,
Целый лес склоняется над ним,
Светлый мир весны неколебим.
 

 
Мир весенний – травам и цветам,
Воробьям, снующим тут и там!
Елочкам, безгласным, хоть рыдай,
Протянувшим руки – слово дай!
 

 
Кто на немоту их смел обречь?
Я пришел, чтобы вернуть им речь,
Рассказать, как, юностью горды,
Саженцы равняются в ряды,
 

 
Солнце каплет с белых лап сосны,
Верба поднимает флаг весны,
На полях обмеривает грач
Линии электропередач,
 

 
Яблоня роняет белый пух,
Ясень к солнцу тянется за двух,
Всходят травы из могильных плит,
Жаворонок облако сверлит!
 

«Среди рязанских мягких елок…»

 
Среди рязанских мягких елок
Все так же мне ласкает глаз
Дождем утоптанный проселок,
Как и на Севере у нас.
 

 
Все так же вольной пахнет Русью,
И ночь у сердца не возьмет
Березок белых, словно гуси,
Коней янтарных, точно мед.
 

 
Любой рассвет за праздник признан,
И облачный слетает дым
К бревенчатым крестьянским избам,
И в самом деле золотым.
 

 
И мне опять с утра до ночи
Спешить дорогой ветровой,
Чтоб только било небо в очи
Неугасимой синевой!
 

«Там, за Коломной, мир огромный…»

 
Там, за Коломной, мир огромный,
Там, за Рязанью, лес резной,
Листвой густой и лаской скромной
Укроет он и в дождь и в зной.
 

 
А если сердце беспокойно
Сорвут в дорогу облака,
Трамплин солотчинский на пойму
Как лук изогнут для прыжка.
 

 
И в чаще муромской, в закате,
Светла, как в юношеском сне,
Аленушка грустит о брате,
А может быть, и обо мне.
 

 
Но сквозь рязанские просторы
Мне вновь кивает головой
Мой прибалтийский серый город,
О нет, не серый – голубой!
 

«Все знакомо и все так ново…»

 
Все знакомо и все так ново —
Луг зеленый и бор сосновый,
В бор со станции поворотец,
Позабытый лесной колодец,
Тропка, вьющаяся меж просек,
А куда – кто у тропки спросит?
 

 
Просто можно сойти с откоса,
Где челнок задремал курносый,
Где поет на ветру осока —
Счастлив Родиной будь высокой!
 

 
Об отставших не беспокоясь,
В бор ныряет электропоезд,
Не боятся лихой простуды
Утки с селезнем у запруды,
За Окой стога луговые,
Словно башни сторожевые,
Да вишневых садов прохлада…
 

 
Мне сегодня немного надо —
В робком рокоте родниковом
Лечь в траву под кустом ольховым
И вздохнуть глубоко, как дети, —
Хорошо,
Что есть Русь на свете!
 

«Оконные стекла умыты дождем…»

 
Оконные стекла умыты дождем,
В цветенье владимирской вишни
Войдем мы с тобой и друзей подождем —
На празднике каждый не лишний.
 

 
Встречаться нам не в одиноких домах,
Где тесно для сердца и взора,
Полян лепестковых просторен размах,
Знобит меня радость простора.
 

 
Кукушка сулит долголетье в бору,
А сосны – как волны крутые,
И рябь золотится в реке на ветру —
То рыбки дрожат золотые.
 

 
Торопятся травы процвесть, прозвенеть,
Деревни плывут над полями,
И смеем мы всё, что мы смели не сметь,
И небо живет журавлями.
 

 
Весеннее солнце идет как пастух
За облачным стадом по небу,
Коль юности пыл и в тебе не потух,
От солнца внимания требуй!
 

 
Пусть в душу вольется река синевы,
Пусть чаша восторга – до края,
Пусть серых людей, что при жизни мертвы,
Рука нас не тронет сухая.
 

 
Весь мир я сегодня хотел бы обнять,
И стоило в мир мне явиться,
Чтоб радость весеннего мира понять
И ею с тобой поделиться!
 

ЯРОСЛАВНА

1

 
Стройная, в нарядном алом ситце
Утром выходила на крыльцо,
Не давала ль спать тебе синица,
Луч ли солнца падал на лицо?
 

 
Снился ль тебе тот, что за горами,
Что пойдет искать твоей руки,
Голубое озеро ли в раме
Из кувшинок белых и куги?
 

 
Или просто ясень у забора,
Пыль столбом за всадником в полях,
Ласточки над куполом собора,
Солнце в серебристых тополях?
 

2

 
Суздаль,
Пусть живет твоя душа,
Та, что, вровень с Каменкой спеша,
Шла за город,
Ясное дитя,
Ясени улыбкой золотя.
 

 
Семь веков назад у белых стен,
По сей день никем не взятых в плен,
Улыбнулась в первый раз она,
Семнадцатилетняя весна.
 

 
Ей и не приснится никогда,
Что хвалу поют ей провода,
Волны,
Что река не унесла,
Ласточки,
Которым нет числа.
 

 
Ласточки внезапны, словно гром,
Ласточки срезают грусть крылом,
Повторяют,
К радости спеша:
– Суздаль,
Пусть живет твоя душа!
 

3

 
Снится мне столица златоглавна,
И в сырой сентябрьской тишине
Не в Путивле скорбна Ярославна —
На немой владимирской стене.
 

 
Что гадать мне – любишь ли, не любишь,
Золотая меж сердцами нить,
Пусть уйду за Лыбедь и за Трубеж —
Никому меня не заменить.
 

 
Молодость ничем не переспорим,
Все в ее купается луче —
Галька ли, обкатанная морем,
Белка ли у кедра на плече.
 

ЯРОСЛАВСКАЯ ВЕСНА

 
В душе весна и щебет рощи,
И смех и звон разбитых льдин,
И ты живешь полней и проще, —
Ты в этом мире не один.
 

 
Спешишь как друг к любому дому,
И братских ищет рук рука,
И золотым по голубому
Идут в рассвете облака.
 

 
И петь скворцам, и цвесть гвоздикам,
И жизнь горька и хороша,
И, как всегда, чиста душа
Во всем – и в малом, и в великом!
 

^____

 
Мороз по лесу куролесил,
Шутил с метелями до слез,
Сережки вербные развесил
В кустах ольшаника мороз.
 

 
И солнце льется по карнизам,
И стены фресок не грубей,
И в оперенье дымно-сизом
Играют стаи голубей.
 

 
И снова, вкрадчивый и смелый,
Всегда родной девичий смех,
И – белый, до чего ж он белый,
Искрящийся на крышах снег!
 

 
И под крылом последней вьюги
Семь сосен в праздничной красе
Весну встречают как подруги
У Ярославского шоссе.
 

^____

 
Шумливей лес, и небо выше,
И пар весенний от земли,
И только шиферные крыши —
Как старый снег в полях вдали.
 

 
Единственной, неповторимой,
Еще ты верен той любви,
Но беззаботные ручьи,
Смеясь, бегут, как дети, мимо.
 

 
И голос каждого ручья
Все веселей и бесшабашней,
А за рекой – твой день вчерашний,
А между вами – полынья.
 

^____

 
Сшивает радуга иглою
Восток, что был разорван вкось,
Пахнуло стружкой и смолою,
Черемухой отозвалось.
 

 
И тополя в грачиных гнездах,
И в струйках пыли даль дорог,
И свежестью пронизан воздух,
И каждый в чувствах прям и строг.
 

 
И сердце радости открыто,
И луч полдневный – как отвес,
Лишь туча дальняя сердита
На вымытый до нитки лес.
 

СЕРОГЛАЗКА

 
Все, что было, – присказка, не сказка.
Есть на Волге пристань Сероглазка.
Девушка выходит к пароходу,
Смотрит на сияющую воду.
 

 
Словно поднят ввысь ее руками,
Новых стен сияет белый камень,
И она смеется в вышине
Водомеркам-лодкам на волне.
 

 
Говорят, и впрямь ты парень бойкий,
Но тоскует сердце под ковбойкой
По улыбке глаз,
Необычайной
Чистоты, как небо над Украйной.
 

 
Как детей, качает Волга бревна,
И несет плоты легко и ровно,
И спешит сквозь августовский зной
В море с вечно солнечной волной.
 

 
Собирайся в дальнюю дорогу,
Отправляйся к доброму порогу,
Встретятся тебе любовь и ласка, —
Есть на Волге пристань Сероглазка!
 

«Бывает же на свете тишина!..»

 
Бывает же на свете тишина!
Не шелохнет пшеничная стена,
Ветла восходит к небу все пышней,
И вороны торжественны на ней,
И сердце обнимает странный штиль…
О ты, благословенный мой Эртиль!
 

 
О как необычайна ты, заря!
Как будто все волненья были зря,
Как будто все сомненья ни к чему,
Следи, как солнце разгоняет тьму,
Как рушит грозовые облака, —
И пусть летят года или века.
 

 
Но нет. Не выйдет! Снова за бугром
Раскованный ворочается гром,
Он поднимает ливень грозовой,
Как меч над непокорной головой.
Забудь покой! Нет сердца без огня!
Без грома нет безоблачного дня!
 

ИЗ ВОРОНЕЖСКОЙ ТЕТРАДИ

 
Река Битюг —
Поля вокруг,
Леса вокруг,
Луга.
Я не забуду, новый друг,
Такие берега.
 

 
На берегах твоих – весна,
Которой ярче нет,
На берегах твоих – страна,
Которой сотни лет.
 

 
С востока гнал Батый коней,
И запад был свинцов,
Но все идет тропой своей
Наш Алексей Кольцов.
 

 
Березы вторят песне в лад,
Мы с ними ветер пьем,
Пусть не подпел нам хор девчат —
Мы сами подпоем.
 

 
Мы вольным нивам подпоем,
Нетронутой листве,
Мы подпоем за Эртилем —
Аукнется в Москве.
 

 
Аукнется за рубежом,
Чтоб ведал целый свет,
Что мы Россию бережем
Недаром сотни лет.
 

 
Не зря по засекам народ
Селился в старину
И Петр Великий ставил флот
Державный на Дону.
 

 
И Русь незыблема,
Пока
Мы свежий ветер пьем
И мир кольцовского стиха
Сынам передаем.
 

 
Пока дубрав размашист круг,
Лугам потерян счет,
Пока на юг
Река Битюг
Из вечных недр течет!
 

«Радость на вершине безгранична…»

 
Радость на вершине безгранична,
Каждый для нее душой открыт,
День идет к поляне земляничной,
И орел над пропастью парит.
 

 
Мир, доверчив, дремлет в дымке синей,
Наши песни слыша за версту…
Сохрани, товарищ, и в долине
Радости высокой чистоту.
 

ДОРОГА НА САГУРАМО

1

 
То левее, то правее
Колокольчик – не скучай!
Что-то в травах лиловеет, —
Иван-чай не иван-чай.
 

 
К полдню росную завесу
С плеч отбросили кусты,
Я люблю идти по лесу,
Песни петь до хрипоты.
 

 
Я с утра пою сегодня,
Мне от песен не устать,
Если солнечному полдню
Слово каждое под стать.
 

 
Облака, плывите мимо,
Не туманьтесь надо мной,
Я сегодня о любимой
На тропе пою лесной.
 

 
Колокольчик петь поможет,
Иван-чай качнется вслед…
Я такого дня, быть может,
Дожидался двадцать лет!
 

2

 
Солнца лента золотая
Колос каждый оплела,
Хорошо идти, мечтая,
Коль дорога весела.
 

 
Ей с чего ж не быть веселой,
Если молоды глаза
И прямой стрелой проселок
Рожь густую пронизал.
 

 
И, маня, шумя, сверкая,
Весь под кровлей голубой
Раскрывается без края
Гордый мир перед тобой.
 

 
Ослепленный, онемелый
Ты глаза прикрыл рукой,
Жаль, что прежде так несмело
Сердце брал восторг такой!
 

3

 
Ветер ворот рвет открытый,
Небо ясное, как сталь,
В городах полузабытый,
Манит жаворонок вдаль.
 

 
Вот он, мир, – как на ладони,
Вот он, праздник, – наяву,
Золотые в солнце кони
Топчут вешнюю траву.
 

 
И мечтаю я о чуде —
О друзьях со всех сторон,
О пути, что вечно будет
Лентой солнца оплетен!
 

ГОРЫ ГРУЗИИ

 
Дыханье клевера и ветер,
Ручьи студеные к ногам…
Какая радость – жить на свете,
Бродить по рощам и лугам!
 

 
Следить, как тает поезд дымный
В далекой утра полумгле,
И думать о гостеприимной,
Открытой путнику земле!
 

^____

 
Палящий полдень надо мною,
Да стадо белых коз вдали,
Да ледяною белизною —
Граница неба и земли.
 

 
И легендарной веет былью
Рассветный горный ветерок,
И на поляне крупной пылью —
Кузнечики из-под сапог.
 

 
И манят дальние просторы,
И жизнь да будет в наши дни
Во всем проста, как эти горы,
И величава, как они!
 

^____

М. Эристави

 
Какое ласковое небо,
Как в море, плыл бы в нем и плыл…
Я в этом крае вовсе не был,
А все мне кажется, что был.
 

 
Ведь мне знакомы в самом деле
И лапы хвои на весу,
И шишки на вершине ели,
Как в нашем северном лесу.
 

 
И падает заря на плечи,
И, словно друг в родном краю,
Грузин кричит мне: – Добрый вечер! —
И крепко руку жмет мою.
 

^____

В. Балуашвили

 
Когда, палящее, не хочет
Укрыться солнце в облаках,
Когда кузнечики стрекочут,
Неугомонные, в висках,
 

 
Как ободряет оклик птичий,
В камнях гремящая река
Иль просто взмах руки девичьей
Из встречного грузовика…
 

^____

 
С вершины сабля водопада
В долину свой роняет звон,
Серебряная, как награда,
И чистая, как детский сон.
 

 
И в небе свет рябины красной —
Как свет карельского костра,
И на душе, как в небе, ясно, —
Такая редкая пора!
 

 
И жизнь открыта и желанна,
Ее сомненьем не встречай,
Смотри – на каждую поляну
Весельем плещет иван-чай.
 

^____

 
Вконец устав на горных кручах,
Ты все вперед глядишь, туда,
Где высятся в недвижных тучах
Нагроможденья скал и льда.
 

 
Плясать от радости едва ли
Ты сможешь, кончив долгий путь,
Но лучше час на перевале,
Чем день в долине, отдохнуть!
 

САДОВНИК

Заслуженному деятелю искусств Грузии М. А. Мамулашвили

 
Снег стучит в мое окошко, бьют часы двенадцать раз,
Обвожу страну я взглядом в новогодний тихий час.
Где Катунь не спит в тумане, где в Куру бегут ручьи,
С Новым годом, с новым счастьем! – говорят друзья мои.
 

 
Весь народ наш поднимает полный праздничный бокал
Той рукой, которой в битвах мир Земле завоевал.
И Москва на крыльях Гимна славой Родины горда,
С Новым годом, с новым веком – веком мира и труда!
 

 
И цветет весне навстречу заповедный сад добра,
Где Арагву возле Джвари под крыло берет Кура.
И садовник, как волшебник, среди праздничных цветов
Для друзей готовит радость самых сказочных сортов.
 

 
Солнце в небе раскололось мириадами огней,
Солнцем залит гладиолус, бросить некуда теней.
Гонит стрелку амариллис, в красной шапке богатырь,
Он готов разбить теплицу, прянуть в солнечную ширь.
 

 
Гиацинты и нарциссы встали в праздничном ряду,
И тюльпан румянцем пышет – я не хуже в мир войду.
И смеется наш волшебник, тут сомненья ни к чему —
В сад всю Землю превратит он, только время дай ему!
 

«Я у подножья Зедазени…»

Н. С. Тихонову

 
Я у подножья Зедазени,
И на гору передо мной
Вползают облачные тени
Над монастырскою стеной.
 

 
И я иду тропой зеленой
С веселым грузом на спине,
Чтоб даль горийского района
Открылась вдруг до края мне.
 

 
Чтоб разом всю увидеть Мцхету, —
У перекрестка двух дорог
Плывущий медленно к рассвету
Зеленый полуостровок…
 

 
К ручью в горах припав однажды,
Прозрачному, как горный мед,
Все не избавлюсь я от жажды
Идти наверх, идти вперед.
 

 
Как будто сверху будет ближе,
Дороже будет белый свет,
Как будто я с горы увижу
И то, чего на свете нет.
 

«К роднику потянуло дорогу…»

 
К роднику потянуло дорогу,
Здесь вода не устанет звенеть,
Так чиста и студена, – ей-богу,
Можно чокаться ей и пьянеть
 

 
От воды, от цветов, от утесов
Под сиреневой горною мглой,
Где над пропастью «Девичьи косы» —
Водопад, рассеченный скалой…
 

БЕЛОВОДЬЕ

1

 
Уймонской долиной дорога легка
В пионах и зарослях борщевика.
И ясен Катуни предутренний взгляд,
Ей встретиться с Бием кедровки сулят.
 

 
Что ж, реки встречаются,
Людям трудней,
Полмира меж нами – не хватит коней.
Черемуха в Бийске опять зацвела,
Но мне твоего не коснуться седла.
 

 
Прощай, Кош-Агач,
Не скучай, Онгудай,
А ты хоть в письме мне привет передай,
Скажи мне, что в сердце живет до сих пор
Мое Беловодье,
Алтайский простор!
 

2

 
Память держит над бездной сердца на весу.
Я сорвал тебе ирис в таежном лесу.
Может быть, до сих пор, как ломается лед,
Чулышман о тебе мои песни поет.
Может быть, до сих пор у студеной реки
От улыбки твоей зацветают жарки.
Нет, не зря мы с тобой выходили на луг
И одни водопады дышали вокруг.
 

 
Только что о жарках да об ирисах речь,
О цветах, что лишь в памяти можно сберечь?
Белый ландыш встает из зеленых листов,
Для тебя и у Ладоги хватит цветов.
Приходи,
Приезжай,
Прилетай наяву,
Слишком яркие зори ложатся в траву,
Слишком чистый запев дан скворцам по утрам,
Слишком вольная грудь земляничным ветрам!
 

3

 
О ночи прозренья, когда на ладони
Весь мир предстает —
И кочевничьи кони,
И глыбы гранита,
И ясень крылатый,
И красные кедры в четыре обхвата.
 

 
Опять на Алтай унесен я мечтою,
Озера обводятся белой чертою,
Гремят, подымая железные руки,
В четыре состава длиной виадуки.
 

 
И поезд торопится гостем басовым
К березовым рощам, как пух, невесомым,
И пар от прибрежных встает гололедин,
Но мир без тебя —
Удивительно беден!
 

НОВОСЕЛЫ В КОШ-АГАЧЕ

 
Потому ли, что северянин,
Потому ли, что не был тут,
Мир степной мне и пуст и странен,
Даже лютики не растут.
 

 
Но упрям в труде и неистов
Новосела топор стальной,
И дыханье бревен смолистых —
Как привет стороны лесной.
 

 
И вставляет казах в бараки
Стекол мытую синеву,
И колючку мусолят яки,
Как коровы у нас – траву.
 

 
Свеж кумыса глоток студеный.
И когда ты гармонь берешь, —
И балтийские видишь клены,
И камыш золотой как рожь.
 

ШОФЕР

 
О путь сибирский, путь былинный,
Чужой не топтанный пятой,
И полустанки – Исполинный,
Свободный, Светлый, Золотой.
 

 
В холодном свете полнолунья,
Дорогой, врезанной в скалу,
Груженый ЗИЛ твой над Катунью
В таежную уходит мглу.
 

 
И беспокойной вереницей
Через лесистые горбы
Туда, где только зверь да птица,
Не горбясь шествуют столбы.
 

 
И нет конца дороге длинной,
Лишь хрупкий хрустнет сухостой
Да красный кедр тряхнет с вершины
На счастье прядкой золотой.
 

«Волны берега атаковали…»

 
Волны берега атаковали,
Волны отдохнуть им не давали,
Разбегались за три километра,
Чтоб ударить при поддержке ветра.
 

 
Но земля упорством отвечала,
Лютик цвел на камне у причала,
Чуть склонив кепчонку золотую,
Выпрямлялся, снова протестуя.
 

 
Бури не боясь мутноголовой,
Валуны над пропастью суровой
Шли в воде по грудь, не по колено,
Только от ноздрей взлетала пена.
 

 
Здесь пред бурей черной и крылатой
Не склонились русские солдаты,
Не с того ли здешняя природа
Так бурна в любое время года?
 

 
Так бунтуй и ты пред бурей мглистой,
Как маяк на круче каменистой,
Чтоб тебе сквозь волны издалека
Отвечало дружеское око!
 

НА ОСТРОВЕ САРЕМА

 
На острове Сарема дело такое —
От ливня и ветра нет людям покоя,
Дрожит можжевельник на скалах унылых,
И чайка лететь против бури не в силах.
 

 
На острове Сарема это привычно.
Но люди здесь службой живут пограничной,
Они тосковать или мерзнуть не вправе,
Об этом – ни слова в армейском уставе.
 

 
На острове Сарема наша граница
Руками солдата надежно хранится,
И сердце солдата не знает простоя,
А ветер и дождь – это дело пустое!
 

«Прибрежные суровы кручи…»

 
Прибрежные суровы кручи,
Волна угрюма и сера,
И спотыкаются о сучья,
Идя по берегу, ветра.
 

 
Но тень врага и здесь не ляжет
На вековые валуны,
Стоят уверенно на страже
Герои мира и весны.
 

 
От них ни катеру не скрыться,
Ни лодке в пестром тростнике,
Недаром сказано – граница
Для диверсанта на замке.
 

 
Душевных россыпей богатство
Здесь открываешь до конца,
Солдатское мужское братство
Надежно пестует сердца.
 

 
И в зной и полночью сырою
Предельно дружбы торжество —
Один за всех стоит горою,
И все – горой за одного.
 

 
…Уйдешь в запас – и в Ленинграде
На мирной службе вспомнишь вдруг,
Как локоть к локтю шел в наряде
С тобой по отмели твой друг.
 

 
Был лес обвит брусничной лентой,
Рассвет пылал, залив обняв,
Белели чайки – монументы,
Изваянные на камнях.
 

 
И думалось в минуты эти:
Пусть от семьи своей вдали —
Ты всех счастливее на свете
Под небом сумрачной земли.
 

 
Ты выше мелких неурядиц,
Ты на ответственном посту,
Ты настоящий ленинградец,
Коль говорить начистоту.
 

 
И вольно песне на просторе,
И к сапогам бежит волна,
И сердце чисто, словно море,
Не омраченное до дна.
 

НА КУРИЛЬСКИХ ОСТРОВАХ

Памяти Героя Советского Союза Н. Вилкова

 
Как зов победы – зов тревоги
Вел на Курилы корабли,
Сквозь сумрак берег звал далекий
В бетон закованной земли.
 

 
И, сходни выбросив, отряды
На берег ринулись волной…
Уже японские снаряды
Бессильно рвались за спиной,
Уже конец восьмому танку,
Навстречу шедшему, уже —
Ура! – и захлестнул атаку
Дот на последнем рубеже.
 

 
…Когда противник в пекле боя
С земли подняться не дает,
Как нужен первый шаг героя,
Который бросится вперед,
Который сам, порывом смелым,
Быть может, гибелью своей
На миг в огне осатанелом
Вдохнет задор в своих друзей,
Вдохнет задор – ничто на свете
Не устоит пред их броском!
 

 
…Моряк глотнул соленый ветер,
Моряк поднялся над песком,
Вслед за последнею гранатой
К бетонной роковой стене
Он ринулся с мечтой крылатой…
И в памятнике виден мне.
 

 
И он стоит, шагнув к рассвету,
Готовый к бою, как тогда,
Чтоб люди жизнь и гибель эту
Не забывали никогда!