Текст книги "Рассвет, сэр (СИ)"

Автор книги: Владимир Аникин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

Рассвет, сэр

  Друзьям моей молодости А.С. Пушкину, Р.Л. Асприну, М.Д. Муркоку и М. Сервантесу посвящается. Спасибо за помощь в написании этого произведения!

   Играли в драконий покер у конголезца Нарумбы. И с чего-то разговор зашёл, кто может стать рыцарем.

   – Бабка любого может посвятить, – сказал Шура, пасуя.

   Надо же так о королеве – «Бабка», но он всегда был непочтительным.

   Знающий Саша уточнил:

   – Нет. Там должны быть заслуги. Необязательно, как у рыцаря, на поле брани. Актёров много рыцарей: Шон Коннери, Мик Джаггер, Пол Маккартни.

   – Раньше кривлялись менестрели всякие перед рыцарями, а теперь местами поменялись. – Отреагировал Шура, но тут он сообразил, что, отвлекшись на разговор, не посчитал вышедшие из игры карты и теперь засомневался, какую ставку делать.

   – Военных тоже посвящают, дипломатов, – заметил Дима.

   – Чаушеску был посвящён в рыцари, а после того, как его застрелили, его рыцарского звания лишили, – блеснул эрудицией Лёша. – За действия не совместимые с рыцарским званием.

   – Интересно, – задумался интеллектуал Саша. – Если бы Чаушеску не умер, а сам бы всех перестрелял, то остался бы рыцарем британской империи.

   – Рыцарь должен быть тираном, – поддакнул Шура, незаметно сбрасывая при этом лишнюю карту.

   – Ещё гонщик Хэмилтон – рыцарь, – вспомнилось мне.

   – Логично, – пробормотал Лёша, внимательно вглядываясь в свои карты. – Рыцарь, риттер – это же всадник, наездник. Хэмилтон – современный наездник.

   – И что, – вдруг заволновался Дима, – они теперь все дворяне и могут заседать в палате лордов?

   – Нет-нет, – успокоил его Саша. – Рыцарство не даёт дворянства и не наследуется.

   И тут неожиданную точку в этом разговоре поставил Нарумба. Он хоть и конголезец, более того член королевской семьи, но после окончания местного политеха остался жить в нашем среднерусском городе, совершенно очарованный девушками, мантуровским паточным самогоном с хутора Лобовы Дворы и драконьим покером, партнёров для которого он не смог бы найти в Конго. С годами здоровье уже не позволяло смотреть на самогон, жена – на девушек, а с покером всё было прекрасно.

   Так вот Нарумба сказал:

   – Мой брат, – их у него восемьдесят или девяносто из-за гарема и плодовитости папаши, – который живёт в Лондоне, – это уточнение снижает число братьев до трёх десятков, – сделал это очень просто. На одну из рассылок СМИ он ответил, поменяв при этом в обращении к нему «мистер» на «сэр», и через несколько дней вся почта стала приходить к нему с обращением «сэр...» ну и так далее. Так он безо всяких хлопот стал рыцарем.

   Тут я зашёл с рыцаря мечей, и все сразу отвлеклись от разговора. Но последние слова Нарумбы я запомнил.

   На следующий день я оправил в наш муниципалитет жалобу по малосущественному вопросу, которую подписал – сэр Аникин. Именно так: сэр с маленькой буквы, Аникин, естественно, с большой. У них все письма регистрируются, сохраняются в базе, и теперь в этой базе я навеки останусь сэром.

   Дня через три возвращался я с работы домой. После восьми вечера общественный транспорт у нас ходит из рук вон плохо. Не дождался я маршрутки до своей остановки, сел в первую попавшуюся. Эта к нам в микрорайон не сворачивала, а проходила мимо, но пешком было идти не так уж много. Вот я и поехал. Вышел и решил срезать путь через парк.

   Только в парк вошёл, наткнулся на две парочки. Они сидели на траве и слушали соловья. Соловьи наши знатные, как раз прилетели. Пел соловей на дереве, выросшем у забора между парком и заводом железобетонных изделий. Я подивился близости соловья к производству, восхитился природой, которая имеет силу, чтобы выжить в любых условиях, и пошёл дальше. Не было у меня сил после рабочего дня соловья слушать.

   Вышел я на аллею. До дома оставалось минут десять идти. И тут из кустов на меня с рыком как бросится нечто. Я упал, лежу в шоке, ничего понять не могу. А зверь, на меня прыгнувший, бьётся на земле рядом и грозно рычит, и жалобно скулит. Причём не по очереди рычит и скулит, а одновременно, на два голоса.

   Я сел, головой помотал, себя ощупал. Вроде цел!

   Повернул голову, рядом лежит мотоцикл и на меня смотрит. Делают же такой дизайн, что нос мотика похож на голову насекомоподобного циклопа. Глаз один и светится. Под этим глазом бросилась в глаза надпись «Unicorn». Заглянул я за «глаз», а там на боку, одна нога под мотоциклом, лежит девчушка. Типичная байкерша: косуха чёрная, штаны кожаные чёрные и сапоги красные. Мотоцикл, кстати, тоже красный.

   Скулит девица жалобно. Испугался я, что побилась она сильно.

   Сперва надо было мотоцикл с неё снять.

   – Не двигайся, – говорю. – Надо мотоцикл поднять.

   Тут этот зверь затих.

   Я мотоцикл поднял и в сторону от девоньки оттащил. Затем к ней подошёл. Она вроде как попыталась мне глазки строить. Я ухватил ногу, придавленную мотоциклом. Она взвыла. Я продолжил ногу ощупывать. Через сапог ничего понять не могу. Я сапог ухватил и стал тянуть.

   Она закричала:

   – Нет! Нет!

   Но я сапог рывком снял. Она охнула и как-то затихла покорно. Ногу я дальше продолжал ощупывать, а её стал отвлекать разговором.

   – Что ты так летела без дороги? Ты чего не смотришь, куда едешь? И почему я тебя издали не услышал?

   – Я только с места рванула, – пропищала девчушка. – Он разгоняется за пять секунд.

   – Разгоняется, – передразнил я и достал телефон. Телефон тоже цел, всё в порядке, я стал набирать номер.

   – А вы куда звоните? – заволновалась девушка.

   – В скорую. Тебя в травму везти надо.

   – Нет-нет, – запротестовала она. – Я так не поеду.

   – Что значит так?

   – Я же в машину скорой с мотоциклом не войду?

   Осмотрев мотоцикл, я согласился, не войдёт. Да и не будет врач с мотоциклом цацкаться.

   – И что его, здесь бросить? – продолжала закидывать меня вопросами пострадавшая. – Это – «Хонда».

   На боку была соответствующая надпись. Наверное, недешёвый агрегат.

   – Звони папке с мамкой, – сказал я строго. – Пусть они твой мотик забирают, а тебя в травму везут.

   Девчонка как-то замялась:

   – Да их сейчас нет.

   – А я не нанимался. Сейчас скорую вызову, отправлю тебя и «адью».

   Тут я задумался:

   – У тебя полис с собой есть?

   – Полис – это город? Нет, я с собой городов не ношу.

   Я сперва вспылил:

   – Шутим?

   Я так рявкнул, что она отшатнулась резко со страху. Потом я шутку оценил – сейчас мало кто из молодёжи может вот так интеллектуально обыграть слово. Это же надо знать смысл греческого слова «полис». Я смягчился.

   – Вообще документ какой-то есть?

   Девчушка помотала головой. Я обалдел.

   – А права?

   Она замотала головой ещё энергичнее.

   – И что мне с тобой делать?

   – Да я сама доеду.

   Она постаралась подняться, встала на одну ногу, чуть ступила на больную, как закричала диким воем. Тут я удивился, что к нам не сбегаются люди. Вот народ! Никакой помощи не дождёшься.

   – Видишь? – веско сказал я. – Надо вызвать скорую.

   – А может вы меня довезёте?

   Я ошалел:

   – Я на мотоцикле в жизни не ездил. Мы сейчас оба навернёмся так, что нас будут по частям собирать.

   – Да нет, – девчушка кивнула на мотоцикл. – Он послушный, долетим.

   – Послушный? Ты меня чуть не угробила.

   – Это мы вас не заметили, а так-то хорошо ехали.

   Логики я не понял, но в больницу её надо везти. Что меня дёрнуло?

   – Рассказывай, – сказал я. – Что делать? Что нажимать? Что крутить?

   Я из фильмов с детства твёрдо знал, что надо что-то дёрнуть ногой, чтобы завелось.

  – А куда мы поедем?

  – В БСМП (больница скорой медицинской помощи – примечание В.А.).

  Девушка дёрнулась:

  – Нет. Туда не поеду.

  – Тут рядом и по профилю.

  – А куда ещё можно?

  Я вспомнил ближайшую травматологию:

  – На Лесной травма.

  – На Лесную поеду.

  Я со вздохом поднял мотоцикл, поставил его, помог ей сесть на заднее сидение. Чёрная байкерская куртка распахнулась, и под ней оказалась лёгкая, белая, почти прозрачная блузка. Я подумал, что на скорости её так продует.

  – Застегнись, – скомандовал я. – Запахнись от ветра.

  Засунул ей под мышку, снятый с её ноги сапог, и уселся на мотоцикл сам. Оказалось, что ничего ногой дёргать не нужно. Гонщица объяснила мне, как работают ручки, тормоза, а для зажигания нужно просто ключик повернуть.

   Я выполнил нужные действия. Мотоцикл завёлся и даже не ревел, а как-то урчал. Даже скорее ворчал, но из-под меня не вырывался. Мы тронулись. Держать равновесие было как велосипеде. Я выехал на площадь посреди парка и сделал круга три, приноравливаясь к вождению. Опять же как у велосипеда оказался ручной тормоз, да и действия ножного тормоза были похожи.

   Поехали.

   Тут меня пронзила мысль: а если ГИБДД остановит. Я без прав на чужом мотоцикле. Единственное – попытаться объяснить, что случай экстренный. Но я так и не понял, есть ли документы на мотоцикл и права у девушки?

   Тут она, держась за меня руками сзади, видимо от движения, чуть сдвинулась. Я хихикнул:

   – Не щекочи, а то свалимся оба или хуже, врежемся.

   Мы уже ехали по оживлённой улице. В вечернем потоке машин, в сумерках я рассчитывал проскочить до больницы, а ехать было минут десять-пятнадцать, незамеченным. Тут девчушка вздохнула за спиной громко и печально и сказала:

   – Заметили.

   Я ожидал, что сейчас послышится голос из динамика: «Мотоциклист, остановитесь». Или с сиреной за нами погонится автомобиль дорожной полиции. Но ничего такого не произошло. Никакого подобного звука, только ветер дует в лицо. Я подумал, что ГАЙцы гнаться за нами не стали и, вообще, пропустили нас. Повезло.

   Заехали во двор больницы, подъехали к крыльцу травмопункта.

   Я вынул ключ из замка зажигания, отдал девушке, забрал сапог себе под мышку и, помогая, повёл её внутрь.

   В тускло освещённом коридоре на лавке сидели два мужичка бомжеватого вида.

  – Кто крайний? – спросил я.

  Один из мужичков с недовольным видом посмотрел на красный сапог у меня подмышкой, но увидев девушку за моей спиной заулыбался и сказал ей дружески:

  – Привет. А я вот соседа привёл, он лодырь. Дом довёл – печка рухнула, а он в ней грелся. Рёбра поломал.

  – Можа не поломал, – прохрипел второй.

   – Вы проходите, – продолжил первый, – мы ждём, когда рентген будет готов.

  Мы зашли в кабинет. Врач посмотрел на девушку и пробурчал:

  – Что-то много вас нынче пошло.

  – Ещё кто-то был? – поинтересовалась девушка.

  – С ожогами. Баню компания сняла для отдыха, и чуть не спалили.

  Врач посмотрел на меня:

   – Вы, папаша, посидите в коридоре, а я больную осмотрю.

  Я вышел и сел на лавку. Мужички сделали вид, что не обращают на меня внимания.

   Дверь приоткрылась, и доктор крикнул:

  – Заходите.

  Я зашёл.

  – Ушиб голеностопного сустава, – констатировал эскулап. – Отёк уже есть и ещё увеличится. Поболит денёк-другой. Я обезболивающее вколол, вот рецепт. Можно инъекцией, можно в таблетках. Будет болеть завтра-послезавтра – пить утром и вечером после еды. Гематома, как водится, есть, сойдёт.

  Мы вышли.

  Девушка сказала мужичкам:

  – Южный Ветер идёт за мной, наверное, ждёт уже у ворот.

  – Выйди где хочешь, – ответил первый мужичок.

  Девушка взяла меня за руку и потянула за собой вдаль по коридору.

  – Э! – крикнул я. – Мы не оттуда пришли. Там и двери нет.

  Но она толкнула стену, там, действительно, оказалась дверь.

  Мы вышли во внутренний двор.

  – Сапог мне надо надеть, – сказал девушка со страданием.

  – Мотоцикл с другой стороны, – пытался я объяснить ей её ошибку.

  Она вырвала у меня сапог и стала натягивать на ногу. Нога отекла и лезла в сапог с трудом. Но она натянула и вдруг крикнула:

  – Держись!

  Схватила меня за руку и рванула в небеса. Полетела! И я за ней.

  Почему-то не испугался, мало удивился, и даже проникся к девушке некоей симпатией. Только крикнул:

  – А мотоцикл?

  – Сам дорогу найдёт!

  Мы летели над лесным массивом, который углом вторгся на территорию города. Где-то сзади я услышал дикий рёв и свист и понял, что за нами началась погоня.

   Ночь была полнолунная, и наша летящая парочка хорошо была видна на фоне неба. Вдали мелькнула полоса реки, мы резко пошли на снижение.

  Девушка села на ветку берёзы, я рухнул под дерево на землю.

  – Устала? – спросил я девчушку.

  – Нет.

   – А чего сели?

  – Я через реку перелетать не могу. Надо так перебираться. А через реку что-то на даёт перелететь, не пускает.

  – Геохимический барьер, – констатировал я, хотя в данной ситуации такое заключение выглядело, по меньшей мере, странно.

   Через лес за нами кто-то ломился. Я вскочил и стал высматривать сломанную палку поувесистее. Убежать с хромоножкой казалось невозможным.

   – Ты беги, – захрипел я, опасаясь громким голосом раньше времени навести на нас погоню. – А я их задержу.

   Тут я нашёл какой-то дрын, ухватил его и встал на изготовку.

   – Чуть выше по течению плотина, – продолжал поучать я беглянку. – Там можно перейти вброд.

   – Нет, – решительно сказала девушка. – Так не пойдёт.

   Она заковыляла к реке и выйдя на берег, достала из кармана зеркальце. После чего присела над водой, опустила зеркальце в воду и стала в него смотреться. Прямо перед ней убегала по воде к другому берегу лунная дорожка

   – Что ты дурью маешься? – зашипел я и повернулся посмотреть, не вышла ли погоня на наш след. Я вглядывался в темноту, шум и треск раздавался всё ближе, но не шёл к нам напрямую, а двигался какими-то кругами. Словно гонящиеся за нами, прочёсывали методично лес.

   Я повернулся к девушке и обомлел. В реке по колено в воде стоял неопрятный бородатый мужик.

   Смотрел он на нас недовольно, девушка, напротив, широко ему улыбалась. Откуда мужик взялся? Пару минут назад на берегу никого не было.

   – Чего встал? – рявкнул на меня мужик. – Пошли.

   И пошёл в воду, зашёл по грудь, обернулся:

   – Чего стоишь, говорю? За мной!

   И тут вода стала расходиться, а лунная дорожка начала удаляться вниз по течению. На это движение сместился звук погони. Девушка смело пошла через расступившиеся воды, я робко следом. Дно было мокрым, тяжёлый песок лип к ботинкам, но ноги не вязли. Волны продолжали расступаться, ширина прохода была с метр.

   – Моисей? – робко окликнул я его.

   – Мордой всей, ерша тебе в ухо, – не оборачиваясь, нахамил он. – Плыви, не булькай.

   Через какое-то время стены воды стали выше нашего роста. Мужик перешагнуло бревно, лежащее передним, и сказал мне:

   – Не наступи.

   Я осторожно перешагнул и поддержал разговор:

   – Конечно, оно скользкое, встанешь – поскользнёшься.

   – Поскользнешься! – передразнил меня мужик. – Он осерчает и за ногу хватит. Я потом тебя не отобью.

   – Кто осерчает?

   – Сом.

   И обернулся, посмотрел назад и с сомнением сказал:

   – У сома голова должна быть. И хвост.

   – Так они есть, только под водой.

   Я ещё раз обернулся глянуть на кусок сома. Если кусок такого размера, то какова же вся рыбина?

   Я стал вглядываться в стены воды по сторонам, опасаясь ещё одного сома-великана, и вздрогнул. В воде выплыло женское лицо. Я испугался, что кто-то тонет, и надо спасать. Но женщина улыбнулась и подмигнула мне. Тут её заметила девушка, которая шла передо мной, и что-то закричала. Обернулся мужик.

   Он увидел женщину в воде и строго сказал:

   – Накажу.

   Мне показалось, что женщина под водой хихикнула, но ещё раз мне заговорщицки подмигнула и скрылась.

   Наконец мне вышли на другой берег. Мужик откашлялся и внятно сказал:

   – Алексей Селивёрстыч, такси давай.

   Мы вышли из реки в районе пионерских лагерей и сейчас стояли на лагерном пляже. Внезапно из лесу вышел лось и встал на круче над пляжем. Мы поднялись по песчаному склону.

   – Садитесь, – сказал мужик. – Ехайте.

   Я повернулся к девушке:

   – А мы не полетим?

   – Да вас в небе видно, как на ладошке, – объяснил мужик мне неразумному. – Сидай и ехай.

   Лось мотнул головой, мол, садись, мне ждать некогда. Я помог залезть к нему на спину девушке. А сам задумался, надо ли и мне лезть? Вдруг лось не выдержит? Может я рядом пойду?

   – Лезь, – рыкнул на меня мужик, и я залез.

   Лось побрёл через лес. Было слышно, что где-то ниже по течению зашумело уже на нашей стороне реки. Видно, погоня тоже переправилась. Вдруг лось уныло сказал человеческим голосом:

   – Вы не подумайте, это меня попросили. А так у меня бизнес, мухоморовая ферма.

   За моей спиной заелозила девушка:

   – А с преследователями мы не пересечёмся?

   – Нет, – печально ответил лось, даже не пытаясь шагать чуть быстрее. – Сзади пройдут. А я вас так везу, попросили. По дружбе.

   Тут я стал осматриваться. Я этот лес хорошо знаю, мы в нём часто гуляем. Я понял, что движемся не в сторону моего микрорайона и парка, а смещаемся несколько севернее.

   – Э! – сказал я.– Мы не туда едем. Мы сейчас на проспект Дружбы выедем.

   – Так я говорю, меня попросили, по Дружбе.

   Через какое-то время мы действительно выехали на ночной проспект. Вот увидит кто? Картинка: мужик и девчонка на лосе. Рехнуться можно.

   Не было ни машин, ни людей. Вдали что-то рокотало.

   – Что там? – заволновалась девушка.

   Я прислушался и задумался, наконец понял:

   – Это – крупорушка.

   Здание крупорушки было построено за городскими окраинами в 1914 году. В конце 80-ых сюда пришёл город в виде нового микрорайона. Крупорушка ещё работала на народное хозяйство и её временно оставили. В 90-ые были планы то снести, то отдать бизнесменам, чтобы переделать в магазин или гостиницу. Я думал, что всё оборудование оттуда сдали на металлолом, а вот, работает.

   – Ох, не нравится мне это, – сказала девушка.

   Чего тут такого? Работает предприятие ночью, значит, заказы есть. Правда, зерно в крупу активно дробят после сбора урожая. К маю уже давно должны всё, что надо, передробить. Да, видать, осталось кой-чего.

   Вскоре мы увидели тёмный фасад здания. Меня удивило, что здание стояло тёмное, хотя внутри грохотали работающие механизмы.

   – Можем мы объехать? – прошептала девушка.

   – Сказано же, – с укоризной сказал лось, – мне велели по Дружбе.

   – За всё надо платить, – прошептала девушка.

   Тут с левого угла здания вспыхнуло одно окно, и дорога перед нами оказалась хорошо освещена. Затем вспыхнуло окно с правового угла, и нас осветило. В здании зарычало сильнее.

   – Сейчас нападёт! – взвизгнула девушка.

   Я насторожился и стал ждать, что из здания или из-за него что-то кинется на нас. Но двинулось само здание!

   – Придётся сражаться, – крикнула девушка мне в ухо.

   – У меня оружия нет, – растерялся я.

   – Я дам рога, – вдруг сказал лось.

   Я его за рога ухватил, и они отвалились. Я, потеряв опору, стал падать, начал хвататься за шкуру лося. В конце концов сполз на землю. Поднялся и встал в идиотской позе, держа двумя руками рога перед собой.

   Лось с девушкой на спине отошёл назад. Девушка спешилась. Здание крупорушки ползло на меня.

   Идиотская ситуация, и я поступил ей под стать. Выставил руки с рогами вперёд, рванулся в направлении агрессивного строения и шарахнул его рогами в стену. У меня заболело в плече. Дом ухнул и притормозил. Я сделал шаг назад. Здание не спешило атаковать. Оно поводило стенами, как плечами, чего-то ждало. И тут до меня дошло. Я стоял между двумя окнами близко к зданию, свет на меня не падал. Я был в тени, дом меня не видел.

   Я стал тихо пятиться назад, стараясь не попасть под свет окон. И тут лось поскакал куда-то за угол.

   Выжидал я, выжидала крупорушка. Вдруг здание вздрогнуло, чуть сдвинулось назад и попыталось повернуться. Как потом выяснилось, лось, зайдя с обратной стороны, заехал по стене задними копытами, отчего вызвал замешательство нашего противника. Я, пользуясь моментом, побежал вдоль стены и попал в свет одного из окон. Крупорушка рванулась на меня, стремясь ещё и развернуться вперёд левым углом. Раздался грохот. Замер дом, замер и я, пытаясь увидеть, что происходит. И тут, набрав инерцию, стену проломила труба отопления. Выламывая кирпичи, миру явился стояк с батареей на конце. Показалось, что на мгновение всё застыло, и вдруг труба лопнула, и кипяток забил фонтаном вверх. Крупорушка как-то обмякла и глухо застонала.

   – Ура! Победа! – закричала девушка, хлопая в ладоши и подпрыгивая на здоровой ноге.

   Вернулся лось. Девушка запрыгнула ему на спину. Они подъехали забрать меня.

   Я также забрался на лося. Он сказал повеселевшим голосом:

   – Теперь мигом домчу.

   И домчал.

   В парке мы слезли на землю. Послышался глухой ропот. Из кустов высунулась «морда» мотоцикла. Повертелась из стороны в сторону, осматриваясь, и, не увидев чужих, мотоцикл сам выехал на аллею, лихо сделал круг и, остановившись у ног девушки, стал тереться о них словно кошка.

   – Вот что это было? – устало спросил я. – Ты вообще кто?

   – Я – Летавица, дух рассвета. Сила моя в красных сапогах. Я с ними летаю, они помогают мне мужчин охмурять. Но, если кто сапоги с меня снимет, на того чары мои не действуют. А если до рассвета без сапог останусь, то буду во власти того человека.

   – Я один сапог снял, – пробормотал я.

   – Поэтому у нас ничья, – радостно сказала Летавица. – Ни я над тобой не властна, ни ты надо мной.

   – А гнался кто за тобой?

   – Жених мой, Южный Ветер. Ну как, жених, – девушка фыркнула. – Это он так считает. Очень ревнивый, между прочим. Говорит: будем вдвоём летать, лишь ты и я.

   – А ты что?

   – Я ещё подумаю, – девушка тряхнула головой.

   – Кто остальные герои этой ночи?

   – Мужики в травме – домовые. Один плохой домовой, вот у него печка и рухнула. А другой хороший. У него дверь в любом месте открывается, так мы и вышли. Врач ещё банника вспоминал. Тот от нерадивых клиентов пострадал. Через реку нас водяной перевёл. Лось настоящий. Его у лешего попросили. Вот и всё. Спасибо тебе! Ты – мой рыцарь. А с восходом солнца я исчезаю.

   Закончила Летавица и исчезла. Действительно, солнце уже всходит.

   – Домой! – скомандовал я лосю.

   – Сам дойдёшь! – крикнул лось и поскакал в лес.

   Я ещё услышал, как он крикнул: «Я не нанимался. Это меня попросили».

   – Ну да. По дружбе, – пробормотал я. – Помню, помню.

   Я добрёлся, наконец, до дома. Встав под горячий душ, вспоминал события ночи, и романтика приключений кружила мне голосу. А потом я сообразил, что ночь я не спал. А на работу идти надо. Осталось только позавтракать и топать. И как я переживу этот день? Вместе с грязной мыльной пеной вся романтика ушла в сливное отверстие, и я зло пробормотал:

   – Летавицы-шматавицы. Ряженые! Всё – фейк и косплей.

   Прошло три дня. Сегодня договорились опять поиграть в драконий покер у конголезца Нарумбы. Я забежал домой: вещи бросить и переодеться. В ящике письмо из мэрии. Я его с собой взял, не распечатывал. В середине игры делаю вид, что вспомнил. Говорю:

   – О! Забыл! Письмо пришло, надо глянуть.

   А сам предвкушаю, как всех удивлю, что я – сэр.

   Открываю, читаю: «Аникину С.» Что?! А с другой стороны – чего я ждал? У нас по городу указатели: «посёлок М. Жукова» Отчего молодёжь не знает, что Жуков был маршал, но уверена, что его звали Михаил.

   Свернул я письмо и убрал молча. Что за люди? Вот в Лондоне такого уж точно бы никогда не случилось.