Текст книги "Подделка (СИ)"

Автор книги: Владимир Аникин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

 Впервые шамана Туранхая домогались так откровенно, тем более мужчина.

   И ведь ничто не предвещало...

   Пошёл с друзьями в баню. Вышел из парилки весь разгорячённый, завернулся в простыню и пошёл в комнату отдыха, держа в руке бутылочку холодного пива. Только пригубил, входит этот, то ли Альберт, то ли Альфред. Весь холёный, белый, пальцы тонкие, в белой простыне. Изнутри весь каким-то синим цветом подсвеченный. Короче, голубых кровей. Оказалось ещё каких голубых! Подсел рядом, вытянул руку и давай длинным указательным пальцем Туранхаю по груди водить. Точнее обводит татуировку на левой стороне.

   А наколочка эта непростая.

   Туранхая вообще Антоном зовут. Это в 90-ые годы, когда надо было жить на что-то, заделался он шаманом. Тогда многие стали астрологами, гадалками, экстрасенсами... Антон забил свободную в городе нишу шамана. Имя взял из какой-то статьи. Дал объявление в газету, что де потомственный шаман камлает по любому вопросу, разруливает проблемы с духами, помогает общаться с мёртвыми, а заодно купит настоявшие амулеты.

   Народ понёс всякую дрянь, да ещё цену ломили большую. И вдруг приходит дедок:

   – Амулет желаете?

   – Желаю, – говорит ему Антон с вызовом.

   – Рубашечку расстегните.

   Смотрит Антон, у деда на груди профиль Сталина. И тут дедушка правую ладонь на левую грудь себе положил, и пальцы в щепоть свёл. Вот как мы сейчас «окно» в iPad закрываем. И вдруг хлоп он ладонью Антона по груди. Что за ерунда? У деда татуировки нет, а у Антона есть. Правда, не Сталин, а то ли морда зверя, то ли монгол улыбается, то ли бубен с висюльками.

   Дед заулыбался и говорит:

   – Вот здорово же придумано? Амулет всегда с тобой. Гений! Гений его придумал. Но тебе с ним лучше не встречаться. Он умер.

   – Ну, теперь только на том свете разве свидимся, – попробовал пошутить Антон.

   – На том нет. Он на этом.

   – Так он же умер?

   – Поэтому лучше и не встречаться.

   Дед ушёл, а Антон задумался: что за амулет? В чём помогает?

   Тут пришла женщина и говорит:

   – Бабушку мою колдовкой считали, она амулеты людям делала. Вам не нужно?

   И протягивает из лозы сплетённую фигурку. Кукла – не кукла, или просто кольца переплетённые.

   Антону понравилось. Он подумал, что вот, мол, хороший амулет от сплетен. Была у Антона тогда подруга, интеллигентку из себя корчила. Тут приезжает из московского музея выставка русского авангарда: Гончарова, Кандинский, Кончаловский, Лентулов, Машков и другие. Подруга Антона затащила. Он ничего не понимал, пыхтел. И вдруг встал напротив одной картины и говорит:

   – Вот что за фуфло?

   Интеллигентка его давай визжать:

   – Это – Кандинский! Он – гений.

  – Да какой это Кандинский? Краски не настоящие, линии не так идут.

  – А ты понимаешь? Понимаешь? Авангард тебе не по вкусу?

  – При чём здесь авангард. Я вот про эту картину говорю. Это – лажа. Как такое могут в уважаемом музее держать?

  Разругались, расстались.

  Антон денег поднашаманил, решил за границу махнуть, в Грецию. Пошёл к центральному рынку, там мужики доллары меняли. Стал ему обменщик деньги отсчитывать, Антон его за руку хвать:

  – Эту не надо, поменяй.

  Мужик сначала вскинулся, а потом присмотрелся к купюре повнимательнее и проворчал:

  – Во, ты глазастый! А я и не заметил, что фальшак. Ладно, впихну кому-нибудь.

  И когда расставались, мужик ещё несколько раз повторил:

  – Ну, глазастый! Ну, глазастый!

  Антон домой вернулся, мать с работы пришла. И говорит:

  – Видно, сынок, что ты за ум взялся. Раньше соседки всё про тебя рассказывали: и наркоман ты, и бабник, и фармазонщик. А сейчас говорят мне: твой домой пошёл. И всё. Исправился ты.

  А Антон в комнате своей на кровать лёг и стал один к одному складывать: амулет от сплетен он правильно распознал, Кандинский был поддельный, купюра – фальшивая. Дед ему оберег от подделок продал. И как это использовать? Дал объявление: «Настоящая картина или подделка? Спроси автора! Вы платите только за вызов духа».

  И стал Туранхай камлать на подлинность автора картин. Он не устанавливал возраст картины, происхождение её. Ему говорили: «Автор – такой-то...» Он отвечал: да или нет.

  Стал с художниками корешиться, вот и в баню с ними ходил. В этой компании вертелся и Альваро. Или как его там?

  – Послушайте, Адольф, – говорит Антон, отодвигаясь. – Я не из таких. Нам с вами вместе делать нечего.

  – Я – Ансельм, – нежно говорит мужик, и продолжает пальцем по контуру наколки водить. А потом всю ладонь на грудь Антону положил и говорит. – Значит, он тебе её сбагрил?

  – Кого? – испугался Антон.

  – Татуировку. Это я делал.

  Антон аж отпрыгнул, глаза вытаращил, ртом захлопал:

  – Да вы... Да как же?.. Да вы же...

  Ансельм заулыбался:

  – А! Ты обо мне слышал. Что он тебе сказал?

  – Что вы умерли, – еле выдохнул Антоха.

  – Да. Живое обязательно стареет. Я хотел остаться молодым. Пришлось умереть.

  – Да что вам надо?

  – Надо пошептаться.

  – Нет, я к вам не пойду, – упёрся Антон, испугавшийся, что его домогаться станут.

  – Да не бойся ты. В кафе где-нибудь сядем. Там в шуме, гаме до нас никому дела нет. А я расскажу.

  Действительно, сели в кафе, у окна. Действительно, были шум и гам, и никто внимания на них не обращал.

  – История давняя, – начал Ансельм. – Мы с..., – он замялся, – с человеком, который продал тебе амулет, были хорошие приятели. Было это четыре века тому назад.

  Антон хмыкнул, Ансельм, плывя по волнам памяти, не обратил на это внимания.

  – И вот он, друг мой, задумал сделать, нет, не подделку. Он решил написать картину в стиле Тербрюггена.

  Имя Антону ничего не сказало. У окна ему казалось, что все люди с улицы пялятся на него. Он ощутил на себе тревожный взгляд. Антон посмотрел в толпу, мелькнуло вроде бы знакомое лицо. Впрочем, кто у нас сейчас не ходит с озабоченной рожей?

  – Ты меня слушаешь? – одёрнул Антона Ансельм. – Вот эту картину ты мне должен найти.

  – Почему я?

  – Это же подделка. А амулет у тебя.

  У Антона медленно заворочались мозги:

  – Дайте мне изображения всех картин этого Дырбрюквина и я скажу, где подделка.

  – Тербрюгген. Тербрюгген, – настойчиво поправил Ансельм. – Так просто не получится. По изображению ты ничего не сможешь сделать. Это вторичная, третичная передача изображения. Надо быть рядом с предметом. Придётся поездить по коллекциям.

  Антон хотел возмутиться, вскинул голову. И тут он взглянул Ансельму в глаза. Глубокая старость смотрела оттуда. Холодный взгляд человека, которому ничего и никого не жаль.

  «Господи, – подумал Антон. – Если ему правда четыреста лет, а может и больше, сколько людей он пережил. Миллиарды умерли за это время. Что ему ещё пара миллиардов? Он меня сотрёт. Размажет, сдует с ладони как пыль, как прах».

  Ансельм хохотнул:

  – Ты делаешь правильные выводы. У меня есть только мои желания. Я неживой и к живому отношусь, как досадной необходимости.

  – Что хоть нарисовано? – устало спросил Антон.

  – Вот это – вопрос номер один, – тут Ансельм встал и просто ушёл.

  Антон несколько дней прожил в тревожном ожидании. Ансельм не объявлялся. Антону бы успокоиться. Пошутил человек, и всё. Но, у Антона от волнений нервы расшатались. Спать плохо стал. Снились ему какие-то мужики, склонившиеся над ним. В какой-то полутёмной комнате, рожи бородатые. Но, нельзя сказать, чтобы страшные. Один даже как-то умильно смотрит на него.

  Пошёл Антон в очередной раз шаманить. Вышел на лестничную клетку, дверь стал запирать, а боковым зрением видит, что на площадке выше по лестнице велосипед стоит. Дело в зиму, а кто-то на велосипеде приехал. Раньше велосипеда не было. Антон лифт вызвал, а когда в него входил, то вспомнил, что он этот велосипед уже видел. Дня за два до этого пошёл в качалку, он туда с молодости ходил. Вошёл, надо на второй этаж подняться, а под лестницей велосипед. Этот же. Антон обдумал: нет, скорее всего, другой. Тьфу, уже преследование мерещится.

  Ночью опять сон. Проснулся лампу включил и отпрянул. Он читал перед сном, и лампа стояла так, чтобы на книгу светить. А теперь лампа прямо в глаза била. Кто ночью лампу повернул? Никто в спальню не входил. Антон лампу отвернул, но до утра уже не уснул.

  Утром пошёл по делам, и тут окрик:

  – Мениэр Туранхай!

  Ансельм. Будь он не ладен. Антон подошёл к нему:

  – Как вы меня обозвали?

  – Мениэр – это обращение к мужчине в Нидерландах. Привыкай. Как спится?

  – Плохо, – пробурчал Антон.

  Ансельм повеселел:

  – Сны? Чудесно. Давай-ка присядем.

  Антон нехотя обрисовал в общих чертах являющихся во сне мужиков.

  – Я так и полагал! – воскликнул Ансельм. – Всё-таки библейский сюжет. Я полагаю поклонение волхвов. Или пастухов.

  Антон поперхнулся. Он понял. Что мужики во сне смотрели не наго, а на младенца Христа. Отсюда умиление на роже.

  – Круг сузился! – торжествовал Ансельм. – Приходи завтра ко мне. Мы узнаем картину, и где она.

  Антон подумал, что не знает, где живёт Ансельм, но этот телепат молча сунул ему в руку визитку с адресом и исчез в толпе.

  На следующий день Антон скрепя сердце пришёл к Ансельму, но и обстановка, и манеры хозяина были весьма пристойными. Ансельм был сдержан, деловит, даже суховат. Он разложил на столе цветные распечатки:

  – Смотри! Какая из картин снилась?

  Антон внимательно вглядывался в изображения старых работ. Их было немного, все библейской тематики. На всех по три мужика, но не те.

  – Нет, – твёрдо сказал Антон. – Здесь этой картины нет. Там всё несколько иначе.

  Ансельм задумчиво покачал головой:

  – Выходит, всё обстоит сложнее.

  – Что значит, сложнее?

  – Картины нет на виду. Её нет в музее, нет в известных частных коллекциях.

  – А в неизвестных?

  Ансельм мягко улыбнулся:

   – Ты быстро схватываешь.

   – А где коллекционер берёт картины?

   Ансельм даже рассердился:

   – Сейчас не о том речь.

   – Именно о том. Он их покупает. Где? На аукционах. А на аукционе их показывают. Надо искать через аукционы.

   Ансельм оживился:

   – Молодец, – коротко бросил он и рванулся к компьютеру.

   – А ты сиди, – крикнул он Антону. – Жди. Можешь книжку взять почитать.

   У Ансельма вдоль стен шли полки, заставленные книгами до потолка. Антон обратил внимание на ряд книг ветхих и драных. Потянул одну из книг. В твёрдом переплёте сероватого цвета, сбоку полосы и надпись золотом: «Вельтманъ. Кошей безсмертный. I». Раскрыл. На первой странице было написано сверху вниз: «Кощей безсмертный. Былина старого времени. Сочинения Александра Вельтмана. Часть первая. Москва. В типографии Августа Семёна при Императорской Медико-Хирург. Академии. 1833». А через этот лист выцветшими от времени чернилами шла надпись: «Брату Ансельму он Александра». И завитушки. Антону стало не по себе, он поставил книгу на место, вернулся в кресло и там затих. Сидел долго. Пришёл утром, а тут уже стемнело. И вдруг Ансельм радостно воскликнул, хлопнул в ладоши и сказал:

   – Ты – молодец! И я – молодец! Иди-ка, посмотри.

   Антон поднялся, подошёл и глянул на экран ноутбука. Точно! Те самые три мужика. Есть картина!

   – Восемь лет назад продана на одном из аукционов, – прокомментировал Ансельм. – Цена – семь миллионов долларов. Есть фамилия коллекционера, пожелавшего приобрести её для своей частной коллекции. Кстати, продана тоже из частной коллекции.

   – И что теперь? – обречённо спросил Антон, понимая, что его мытарства только начинаются.

   – Ты её украдёшь.

   – Почему я? – попробовал возмутиться Антон, но Ансельм его резко оборвал.

   – Дискуссия невозможна. Это можешь и должен сделать только ты. И всё. И ты ещё не понимаешь, какое на тебе богатство, какие возможности тебе татуировочка даёт.

   С этого дня Ансельм развернул активную деятельность. Он создал для шамана сайт, где описывались его могущество и творимые им чудеса. Затем стал Антона учить каким-то артистическим штучкам, которые рекомендовал использовать в шаманских ритуалах. Наконец, Антон не выдержал и спросил, когда же они поедут за картиной.

   – Я ждал четыре сотни лет, – холодно сказал Ансельм, и Антон понял, что тот может ждать ещё столько же.

   – Всё должно быть подготовлено. Я не потерплю, если всё сорвётся из-за глупости.

   Через какое-то время Ансельм сказал, что пора приступать к серьёзным репетициям.

   Антон решил, что они будут репетировать кражу. Оказалось, шаманское представление.

   – Зачем? – изумился Антон.

   – Картина в коллекции в городе Дордрехт. Город старый, город не самый большой. Там все всех знают, всё на виду. Зачем в Дордрехт приехал русский турист, ты? Тебя вычислят за пять минут. Мы поедем с гастролями. Шаман Туранхай общается с духами. Дордрехт будет в конце нашего турне.

   – А! – понял Антон. – Последняя точка. Крадём картину и исчезаем.

   – Идиот! – обрезал его Ансельм. – Это опять же наведёт на плохую мысль компетентные органы. Дордрехт будет третьим с конца.

   Через несколько дней встретились в кафе. Сели на улице. Подошла официантка, приняла заказ, ушла. Ансельм рассказывал о чём-то, антон почти не слушал. Официантка вернулась, принесла заказ, ансельм взял чашку кофе, поднёс к губам.

  – Я бы не пил, – резко сказал Антон.

  – Что такое? – насмешливо сказал Ансельм. – кофе вредно лоя здоровья?

  – Официантка не настоящая. Это не официантка. Почему она себя выдавала за неё? Отравить хочет?

  Антон заозирался и выругался в сердцах:

  – Вот и тебе и «Безопасный город». Тут человека посреди дня травят. А у них не камера, а муляж.

  Ансельм с удовольствием отхлебнул из чашки:

  – Вот видишь! Я же тебе говорил, что у тебя целое богатство. Прости за маленький спектакль. Девушка – моя знакомая. Я попросил, чтобы она сыграла эту роль. Муляж камеры тоже повесил я. А ты всё правильно почувствовал. Амулет работает. Учись использовать его на все сто. А пока нам надо репетировать, репетировать и репетировать.

   Гастроли начали после Нового Года с Вероны. Антону был абсолютно не интересен город Джульетты. Ансельм привёз с собой контейнер какого-то барахла, которое и размещал на месте будущего выступления. К началу выступления все места за столиками были заняты, туристы в Европе не привыкли видеть шаманов, им было забавно и любопытно. Сцена являла собой некое капище и стойбище.

   Перед выходом Ансельм тормознул Антона и сказал:

   – Я буду в зале. Ни на что не обращай внимание, выполняй свою программу.

   – Ох, боюсь я сбиться, накосячить.

   – Будет полутемно, эти... – Ансельм брезгливо кивнул в сторону зала, – ничего не поймут. Ты главное не останавливайся, жми по программе. Будут стереоэффеты, не удивляйся, не останавливайся, продолжай. Всё это будет оптическая иллюзия.

   В это время местный ведущий объявлял Антона со сцены.

   – Что он говорит? – нервно поинтересовался Антон.

   – Он говорит, что публике в зале несказанно повезло. Сегодня они увидят не артиста, а настоящего шамана. Шамана, которого знают на всей территории России и дальше на восток. Шаман будет на глазах публики общаться с духами, вызывать и оживлять тотемы-покровители восемнадцати главных нанайских племён. Он говорит, что сегодня в зале будет очень опасно, потому что многие духи обладают разрушительной силой, но шаману всегда удавалось их сдерживать. Однако, риск очень велик.

   – Они сейчас сбегут, – уверенно сказал Антон.

   – Напротив, – холодно ответил Ансельм. – Они с большим интересом будут смотреть. Мы их пару раз пугнём, и тогда, придя домой, они будут своим друзьям рассказывать. Что они пережили. Какие были ужасы, и как они чудом остались живы.

   – Какие ещё ужасы? – поразился Антон.

   – Они придумают. Поверь мне, придумают лучше нас. Когда человек хвалит себя, он переходит любые границы. И чем страшнее ужас, тем сильнее он, этот ужас преодолевший.

   Антон хмыкнул и пошёл на сцену.

   Он прыгал, ухал, бил в бубен и думал о тех лохах, что сидят в зале. Тут все ахнули, из ничего на сцене появился олень. Он задумчиво шёл на зал. Антон поразился, насколько эта оптическая иллюзия натуральна. Олень подошёл к ближайшему столику и протянул вперед морду. Одна из женщин за столиком протянула руку и погладила оленя. Он развернулся, пошёл назад и растворился в воздухе. Женщине зааплодировали.

   Тут посреди сцены как дыра разверзлась, из неё блеснуло полярное сияние, и студёный ветер со снегом задул в зал. Люди отшатнулись, некоторые закричали. Антон продолжал прыгать, бить в бубен, всё прекратилось.

   Была ещё пара каких-то дешёвых трюков, но закончилось всё блестяще. Выступление всколыхнуло интернет, какие-то видеофрагменты были выложены в сети. Антон только не понял, как женщине удалось погладить стереоизображение. Но, потом он вспомнил официантку и всё понял. Молодец Ансельм – тётка была подсадная.

   Следующее выступление прошло в Милане. А потом был маленький городок в Швейцарии. Ансельм дал объяснение в интернете, что шаман Туранхай посещает не просто места, а места тайной силы. Публика видно съехалась денежная. Народу было много. Среди выступления на сцене появился медведь. Ресторанный зал был небольшой, поэтому медведь казался огромным. Он ходил вокруг Туранхая и казался абсолютно реальным. У Антона внутри всё похолодело. До этого был олень, выбегали какие-то лемминги. Сова полярная летала над сценой. Медведь явился впервые. Был чёрен, могуч и дышал злобой. Антон подумал о том, какое больно реальное стереоизображение. Он посмотрел на Ансельма, сидящего в зале. Тот был сосредоточен и, похоже, покрылся каплями пота. Антону показалось, что секунды тянулись бесконечно, и вдруг медведь исчез. Публика выдохнула и началась истеричная овация.

   Ночью Антону снились медведь и одень, которого женщина всё-таки гладила по настоящей морде.

   Через пару концертов Ансельм сказал:

   – Ещё два выступления и Дордрехт. Сегодня мы начнём изучать дом, где находится коллекция.

   – Небось, охраняется будь здоров, – насупился Антон.

   – Ещё бы! – радостно воскликнул Ансельм. – Но, ты справишься. Только помни: картину берёшь вместе с рамой.

   – А размер?

   – Восемьдесят пять на шестьдесят девять.

   – Откуда такая точность? – изумился Антон.

   – Так в аукционной документации было указано.

   Ансельм рассказал суть плана: Антон начинает выступление и тихо уходит. Продолжение выступления Ансельм берёт на себя. У обоих алиби: один якобы на сцене, второй всё представление сидит в первых рядах в зале.

  Кто будет на сцене? Антон так понял, что стерео, голограммы, что-то такое.

   Ансельм показал фотографии улица, на которой расположен дом. Антон загрустил. Дома стенка к стенке, просветов нет, переулков нет, подобраться со двора невозможно. Как войти и выйти незамеченным?

   Ансельм сказал просто:

   – Войдёшь в дверь.

   – Кто меня вечером в дом пустит? Просто не откроют.

   – И откроют, и впустят. Ты будешь одет полицейским. И приедешь на машине полиции.

   Антон совсем струхнул. А если что не так? За такое дело можно сесть надолго. Впрочем, что там страшного: сидеть в Голландии?

   – А дома кто будет?

   – Хозяев не будет точно, а вот кто-то из слуг будет. Его усыпишь.

   Антон три ночи перед ограблением плохо спал. Сон снился – мультфильм из детства. Там где волк говорил: «Коня возьмёшь – уздечку не трогай». Не трогай уздечку.

   Представление началось!

   Антон шарахнул пару раз в бубен, сбросил в углу сцены наряд и в спортивном костюме, который был надет под артистическим костюмом, бросился к чёрному выходу. Запрыгнул в полицейскую машину, поджидавшую его. Сел на заднее сиденье. Водитель поехал плавно, Антон спокойно надел полицейскую форму. Машина поехала побыстрее.

   Подъехали к нужному дому. Богато живут! Антон вышел из машины и позвонил. Через какое-то время открыл мужчина. Ансельм заставил Антона заучить несколько фраз. Антон пытался выяснить, а что если с ним заговорят? Он же языка не знает. На это Ансельм отвечал:

   – Представитель власти в любой стране не должен отвечать. Его задача задавать вопросы. Он – власть.

   Антон вспомнил Остапа Бендера: «И побольше цинизма. Людям это нравится».

   Дверь Антону открыл немолодой мужчина:

   – Вы хозяин дома? – спросил Антон и, не дожидаясь ответа, плечом отодвинул мужчину со своего пути и прошёл.

   Мужчина что-то лопотал, Антон выдал вторую заученную фразу:

   – Сработала сигнализация.

   Мужчина залопотал оживлённее, мотал головой, отрицал.

   – Где пульт сигнализации? Видели чужих? Странное заметили?

   Мужчина опять что-то отвечал, но провёл внутрь дома и показал пульт сигнализации.

   – Ещё кто-то дома есть?

   Мужчина ответил.

   – Зовите! – Антон внутренне сжался. А вдруг мужик сказал, что дома никого больше нет. Но, мужчина прокричал что-то типа «Аннет!», и на зов пришла полная женщина.

   Антон опять сказал:

   – Сработала сигнализация. Видели чужих? Странное заметили?

   Женщина переглянулась с мужчиной, тот ей что-то пояснил. Не дожидаясь их лопотания, Антон достал из висящего на боку планшета анкетный бланк, поставил галочки и закорючки там, где ему рассказывал Ансельм, и протянул бланк мужчине и женщине, дал ручку:

   – Распишитесь. Всё в порядке, я уезжаю.

   Слуги расслабились. Мужчина достал из наружного кармана рубашки очки, прочитал бланк, взял ручку, расписался и присел на стул у стены. Затем расписалась женщина. Когда кончила расписываться, она ткнулась лицом в стол и уснула. Спал и мужчина. Ансельм не соврал, уснули. Антон посмотрел на ручку, подивился и аккуратно сунул в карман.

   Теперь Антон вздохнул свободнее. Он подошёл к пульту сигнализации и просто отключил её.

   «Ансельм мог бы совершать кражи века», – подумал Антон и пошёл в дом. У него был план куда пройти. Ключей у Антона не было, вместо них Ансельм дал Антону какую-то плашку. Он подносил её к замкам, и те просто открывались.

  «Электроника что ли?» – подумал Антон. Наконец, он дошел до комнаты, где были картины. Их было несколько, мужиков-волхвов Антон узнал сразу и почувствовал, что это подделка. Он осмотрел картину и подумал, что не такой он лопух, за которого его держит Ансельм. Антон извлёк из кармана острый нож и примерился к краю холста.

  «Уздечку не трогай! – мелькнуло в мозгу. И Антон злорадно подумал, – Ага! Сейчас я с рамой картину попру. Меня у выхода кто-нибудь заметит – и хана».

  Он проткнул холст лезвием у угла и начала резать. И в этот момент рама схлопнулась, поймав руку Антона как в капкан. Он был готов взвыть, но испугался разбудить спящих и побежал к выходу. Он вылетел из дома, задевая дверные косяки углами рамы. Задняя дверь машины открылась, видимо, водитель его ждал. Антон запрыгнул внутрь и не успел закрыть за собой дверцу, как она сама захлопнулась, сильно треснув Антона. Теперь Антон завыл. Машина рванулась:

  – Стой! – плакал Антон. – Помоги мне снять!

  Пальцы руки уже начали холодеть. Боль усиливалась, на глаза Антону наворачивались слёзы, он просил. Но водитель не стремился ему помочь.

  – Сволочь! – выл Антон. – Помоги! Я так без руки останусь.

  Машина вернулась туда, откуда отъезжали, и остановилась. Водитель был неподвижен. Антон уже просто скулил. Похоже от боли потерял сознание, так как не увидел, как к машине подбежал Ансельм. Тот распахнул дверцу и крикнул:

  – Идиот! Я же говорил.

   После чего освободил Антона от мучений. Рама развернулась в прежнее состояние, только надрезанный кусочек холста свивал вниз.

   – Быстро в отель!

   Антон поплёлся к зданию и слышал, как отъехала машина. Когда входили в гостиницу, картины у Ансельма в руках уже не было. Значит, он отослал её с сообщником в полицейской машине.

   В номере Антон осмотрел руку: немного посинела, но в целом ничего.

   – Как выступление прошло? – спросил он Ансельма.

   Ансельм, думая о своём, сказал безо всяких эмоций:

   – Это было лучшее твоё выступление. В Роттердаме будет аншлаг. Видео потом посмотришь.

   Но, видео Антон не посмотрел. Сперва он был уставший, а потом он уже побоялся всё это смотреть.

   В Роттердаме действительно был аншлаг. Антон камлал, вокруг бегали песцы, и даже нанаец выехал на оленьей упряжке. Крикнул что-то возмущённо и исчез.

   Антона все эти технические чудеса уже не удивляли. Он ждал, что придут к нему и спросят, где он был такого-то числа со стольки-то до стольки-то. Он – выступал. А тут введут слуг из дома, и они его опознают.

   Последний город программы был Гаага. Антон был рад, что всё заканчивается. Ансельм сказал, что отсюда они разъезжаются в разные стороны. У Антона был билет на самолёт на следующий день после выступления. Вылет из Амстердама. Доехать до Амстердама из Гааги Антон должен был поездом. Час езды.

   Он уселся в кресле, подумал, что всё закончилось. И тут какая-то тревога заворочалась в нём. Вдруг на конечной остановке его ждут? Он из поезда, а тут полиция. Преступника же ищут! Антон решил сойти на ближайшем полустанке. Что делать дальше, он ещё не решил. Но, сойти – это твердо!

   Хотел встать и не смог! Кресло крепко держало его.

   «Что за чёрт?» – подумал Антон. Стал вертеться, вырываться. Нет! Не встать!

   И тут кто-то подошёл сзади и тихо по-русски сказал:

   – Замри.

   Антон замер.

   – Теперь встал быстро! Я держу.

   И Антон действительно быстро встал.

   Незнакомец схватил его руку и потащил к выходу. Подъехали к станции, встали, но двери не спешили открываться. Спаситель Антона пнул их, двери нехотя отворились.

   – Прыгай из вагона как можно дальше! – толкнул Антона человек, и Антон прыгнул. В этот момент поезд дёрнуло, но Антон успел пролететь вперёд. Он упал на колено. На пустом перроне никто на инцидент не обратил внимание. Рядом приземлился тот, кто вызволил Антона из поезда.

   – Ишь ты! – воскликнул мужчина. – Задавить хотел. Антон обернулся и вскрикнул. Это был тот дедок, что ему амулет продал.

   – Ну и втянули вы меня, – закричал Антон.

   – Втянул, втянул, – радостно закивал головой дедушка. – Идём шустрее!

   Они пробежали через здание вокзала, дед зашустрил по улице, Антон за ним. На углу стояли две лошади. Дед залез на одну, поводья второй кинул Антону:

   – Садись.

   – Вы обалдели! – возмутился Антон. – Я сроду не ездил.

   – Вот и прокатишься впервые.

   Антон стоял.

   – Быстро сел! – рявкнул дед.

   Антон залез в седло и лошади тронулись. Выехали за городок, пошли по полю.

   – А другой транспорт нельзя было выбрать? – спросил Антон.

   – Нельзя. Он же мёртвый, Ансельм. Он хорошо ладит с неживыми, с вещами, проще сказать. Кресло в поезде, сам поезд, машина полицейская. С ними он хорошо ладит. Замки его слушаются, велосипеды. Не все. Но есть сообщники.

   Антон вспомнил:

  – Точно! За мной кто-то на велосипеде следил.

  – Не на велосипеде, а сам велосипед.

   Ночевали на сеновале.

   – Зачем Ансельму картина? – задал Антон вопрос, который ему уже давно не давал покоя.

   – Власть. Всё власть.

   – Над людьми?

   – Да зачем. Над пространством, над временем. Во время выступлений своих зверей видел.

   – А, – отмахнулся Антон.– Стерео, голограммы.

   – Дурак ты, парень. Всё живое. И олень, и сова, и каюр на нартах.

   – А медведь? – прошептал Антон.

   – И медведь. Это пространственные порталы. Через них Ансельм вызывал всех, через них отправлял.

   – Медведь же меня сожрать мог! – испугался Антон.

   – Нет, Ансельм их контролировал.

   Антон вспомнил холодный пот у мертвяка на лбу.

   – Видел бы ты, что он вытворял, пока ты картину воровал.

   – Не хочу знать! – отрезал Антон. – Так он меня убить хотел.

   – Да, – удовлетворённо сказал дед. – Поезд тебя в Роттердаме бы переехал. Попал под поезд – заголовок в газете. Местная полиция бы решила, что русский турист набухался. А почему ещё он под поезд попал?

   – Так зачем картина?

   – Портал во времени.

   Антон усмехнулся.

   – Там рама не настолько большая, в неё нелегко пролезть.

   – Нет, – зевнул дед. – Рама, так сказать, как проектор. Разворачивает портал с картины в дверь достаточного размера.

   Антон подумал и вдруг изумился:

   – Это вы сделали?

   – Я, – радостно подтвердил дед. – Давай спать. Нам ещё отомстить надо.

   И уснул.

   Антон долго лежал, думал и уснул, не зная, что ему несёт завтрашний день. И снилась ему рука, зажатая рамой. Сам он был в настоящем, а кисть его холодела в каком-то далёком прошлом.