Текст книги "полковник (СИ)"

Автор книги: Владимир Владмели

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)

Annotation

Владмели Владимир

Владмели Владимир

полковник

ПОЛКОВНИК

(Новелла начинается в 80-е годы ХХ века)

-Гриша в любой другой стране уже был бы академиком, – сказала Тамара, – а здесь он до сих пор старший научный сотрудник.

–Значит, больше не заслужил, – ответил ее отец.

–Конечно! В Советском Союзе человек-еврей по фамилии Рабинович и не мог заслужить больше. Удивительно, как вообще ему позволили докторскую защитить.

–Чушь все это, – возразил полковник, – у меня есть сотрудник еврей в доску, а преподает на военной кафедре технического ВУЗа.

–Ну и что?

–То, что он работает в Москве с интеллигентными ребятами, а не в тундре с новобранцами. За такое теплое местечко любой офицер глотку бы перегрыз.

–Не всем офицерам нужна Москва, в театрах они не бывают, на выставки не ходят, а водку глушить можно где угодно.

–Нормальный человек без театров и выставок проживет, а вот без жратвы, извини, сдохнет. К твоему сведению, в тундре снабжение чуть похуже, чем в столице, да и удобства все на улице.

–В нормальной стране такие удобства существуют в любом захолустье, а в государстве абсурда тратят деньги на коммунистическую идеологию. Ты только подумай, в диссертации по автоматическому регулированию в списке литературы твоему зятю на первое место пришлось поставить произведения Маркса и Ленина.

–От него не убыло.

–Вот мы и живем в нищете, потому что автоматическим регулированием у нас руководят Маркс и Ленин.

–Ты живешь в тепличных условиях и понятия не имеешь, что такое нищета. Знаешь, каков средний уровень зарплаты советского человека?

–Средний уровень – это выдумка для идиотов. Если взять какую-нибудь подзаборную проститутку и меня, то получается, что в среднем мы обе бляди. Мне не надо всеобщего равенства, я хочу жить в стране, где мой муж будет получать по способностям.

–Кто же тебя держит?

–Ты. Если бы мы уехали, тебя бы тут же выгнали из армии и лишили военной пенсии.

–Ах, какие вы благородные, просто слеза прошибает, только я в вашем великодушии не нуждаюсь. Я инженер, я могу танк с закрытыми глазами собрать, меня куда угодно на работу возьмут.

–Ну, так едем в Израиль, там такие специалисты нужны.

Павел Иванович Королев так часто спорил со своей дочерью, что они легко могли бы поменяться ролями. Переубедить друг друга они не могли, а уступать не хотели. Полковник чувствовал, что после этих разговоров Тамара все больше отдаляется от него и каждый раз давал себе слово молчать, но был не в состоянии удержаться. Когда дочь первый раз предложила ему поехать в Израиль, он так шарахнул кулаком по столу, что отремонтировать его уже было невозможно. Теперь же он только сказал:

–Я русский офицер, я давал присягу и не намерен становиться клятвопреступником.

–Да я не предлагаю тебе выдавать военные секреты, я просто хочу, чтобы ты жил с нами.

–А вы уже решили?

–Папа, у моих детей здесь нет будущего.

–Чушь собачья.

–Чушь?! Ты знаешь, что Игоря недавно избил Щукин. Тот хулиган-второгодник, который живет в нашем дворе. Я пошла в школу, но ни классная руководительница, ни директор ничего не сделали.

–Игорь должен уметь за себя постоять, – ответил Павел Иванович.

–Как же, интересно, он за себя постоит, если Щукин на два года старше его.

–В жизни противники не всегда бывают одного возраста.

–И одной национальности.

–Что ты все время тычешь мне национальностью. Ты русская, а фамилия моего внука Королев.

–Бьют не по паспорту.

Когда дочь ушла, Павел Иванович встал и начал ходить по комнате. Он невольно вспомнил, с чего это все началось.

***

Тамару направили делать диплом в НИИ. Научным руководителем ее оказался Григорий Яковлевич Рабинович. Она рассказывала о нем, не замолкая, а после защиты диплома осталась у него в лаборатории. Павел Иванович сопротивлялся этому как мог. Он уговаривал дочь перейти в любое другое место, доказывал ей, что ничего против евреев не имеет, но все же лучше встречаться со своими. Иногда он подсовывал ей статьи из газет, в которых клеймили позором израильских агрессоров. Она, обычно, ничего ему не отвечала, но однажды, когда он сказал, что Гриша в любой момент может уехать на свою историческую родину и начать расстреливать палестинцев, она не выдержала.

–Кого ты слушаешь? – тихо сказала она и лицо ее покрылось красными пятнами, – этот Рашид Мулюков такой же подонок, как и его братья мусульмане. Он не говорит, что они взрывают школьные автобусы, бросают бомбы на рынках и расстреливают спортсменов на Олимпиаде.

–А ты откуда все это знаешь, "Голос Америки" слушаешь?

–Да.

–Скоро ты станешь еще большей сионисткой, чем твой Рабинович.

–Мой Рабинович ничем кроме науки не интересуется. Я сама не могу слышать, когда мне врут в глаза.

–Поэтому ты рвешься грудью на амбразуру?

–Поэтому я хочу перейти в иудаизм.

–Дурацкая шутка.

–Я не шучу.

Он посмотрел на нее и Тамара ответила ему вызывающим взглядом.

Наступила тяжелая пауза. Павлу Ивановичу показалось, что какие-то невидимые силы отнимают у него дочь. С огромным трудом он взял себя в руки и спросил:

–Зачем тебе это надо?

–Гришина мать боится, что после ее смерти, он женится на шиксе.

–Что такое шикса?

–Так еврейские родители называют женщин других национальностей.

–Так пусть их чадо и женится на какой-нибудь Саре.

–Я его никому не отдам, – сказала Тамара и мельком взглянула на мать. Полковник почувствовал, что за его спиной женщины уже о чем-то договорились.

–Может, вы и меня посвятите в свои планы, – сказал он.

–Мы с Гришей собираемся жениться, – ответила Тамара.

У полковника вдруг заныла рука. Он сломал ее, когда учился в военной академии. Он был тогда молод, здоров и самоуверен. Перелом еще не успел до конца зажить, а тренер уже выставил его на соревнования. Павел сам рвался в бой, рассчитывая занять первое место в чемпионате Вооруженных сил, но произошло непредвиденное, он вторично сломал руку. Его спортивная карьера была окончена и с тех пор, когда он нервничал, рука напоминала о себе ноющей болью. Чтобы заполнить тяжелое молчание, Павел Иванович стал ее массажировать.

–Я твоего жениха в глаза не видел, – наконец сказал он.

–Если ты обещаешь вести себя прилично, я приглашу его к нам на обед.

–Зови, обещаю.

***

Гриша не любил резких перемен и если бы не Тамара, возможно, так и жил бы со своей мамой, которая была очень религиозной женщиной. Сам он относился к Богу с большой долей скептицизма, и считал, что Тамаре совсем не обязательно проходить гиюр , но конфликтовать с матерью не хотел. В глубине души он даже боялся, что по своим взглядам он гораздо ближе к своему будущему солдафону-тестю, чем к жене.

***

Дверь Грише открыла Тамара. Павел Иванович поднялся навстречу, протянул ему руку и сказал:

–Полковник Королев.

–Доктор технических наук Рабинович.

–А я думал, ты кандидат, – не удержался от шпильки Павел Иванович, глядя на Гришу, который выглядел гораздо моложе своих тридцати четырех лет.

–Внешность обманчива, я тоже думал, что ты майор.

На секунду Павел Иванович потерял дар речи, а потом так посмотрел на доктора, что любой из его подчиненных предпочел бы прогуляться по минному полю, а не находиться с ним в одной комнате, но Гриша спокойно выдержал его взгляд.

–Редкая у тебя фамилия, – наконец процедил он сквозь зубы.

–В вашем доме просто единственная, – согласился Гриша.

Он был невысокого роста, хрупкого сложения, в очках. Типичный представитель своей нации. Улыбаясь одними глазами, он смотрел на Павла Ивановича снизу вверх и совсем не собирался отводить взгляда.

–Смелый человек, – подумал тогда полковник.

***

Проучить Щукина следовало. Если ребята почувствуют слабину, они могут довести Игоря до крайности, особенно когда узнают, что он уезжает в Израиль. В идеальном случае Игорь сам должен был набить морду этому хулигану, но два дополнительных года жизни давали Щукину слишком большую фору и рисковать не стоило.

В субботу Королев надел парадную форму и отправился в школу. За несколько минут до конца последнего урока он остановился около двери в класс. К нему подошел маленький, веснушчатый мальчик и спросил:

–Вы дедушка Игоря?

–Да.

–Я вас видел, когда вы выступали на собрании, посвященном Дню Победы. Меня зовут Коля Почивайло, я учусь с Игорем в одном классе.

–Кто его избил?

–Щука.

–За что?

–Силу свою показать хотел. Он и на меня наезжать пытался, но когда узнал, что у моего брата черный пояс, сразу отстал.

–Значит, он всех задирает?

–Конечно, всех, но Игоря особенно.

–Почему?

–Потому что он еврей.

–Ну-ка расскажи, – сказал полковник и, крепко взяв мальчика за плечо, отвел его от двери.

–Да я сам ничего не видел, – спохватился Почивайло, пытаясь освободиться, но Павел Иванович сжал его еще крепче.

–Хорошо, хорошо, – согласился Коля, – говорят, Щука начал допытываться у Игоря как фамилия его отца, а Игорь отмахивался и случайно попал Щуке по морде, ну тот и воспользовался предлогом.

Павел Иванович отпустил руку, а Коля, потирая плечо, сказал, – здесь Игорю жизни не дадут, вам в Израиль ехать надо.

–Куда?!

–В Израиль, куда же еще. Америку-то вы уже прозевали.

Полковник не знал, что ответить этому 12-летнему прохвосту. Звонок облегчил его задачу, он открыл дверь и твердым шагом вошел в класс.

–Я хочу поговорить с детьми, – сказал он учительнице.

–Кто вы? – спросила она.

–Я дедушка Игоря Королева.

–Пожалуйста.

–Могу я это сделать без вас?

–Да, – ответила учительница.

Была суббота, ей еще предстояло убрать дом, приготовить еду и принять гостей. У нее не было ни малейшего желания выслушивать, как этот военный будет пересказывать детям Устав Вооруженных Сил. Она взяла журнал и вышла из класса. Когда дверь за ней закрылась, а шаги в коридоре затихли, Павел Иванович окинул всех внимательным взглядом и сказал:

–Кто избил моего внука?

Все молчали.

–Ты тоже не знаешь? – спросил он Щукина.

–Нет, – ответил тот.

–Ну, что ж, в таком случае я проведу расследование, – он подошел к второгоднику, взял его голову в свои огромные руки и, сдавив ее так, что у Щукина потемнело в глазах, стал водить руками взад и вперед, делая с его ушами то же, что в не столь далекие времена женщины делали с грязным бельем, отдраивая его на стиральной доске. Щукин с трудом сдерживался от крика. Через минуту уши его покраснели, а боль стала нестерпимой.

–Вспомнил? – спросил Павел Иванович, приостановив экзекуцию. Щукин молчал.

–Тогда повторим.

–Нет, не надо, я больше не буду.

–Конечно, не будешь, иначе я тебя по стенке размажу. А за что ты его избил?

–Не помню.

Полковник опять начал натирать ему уши.

–Стойте, стойте, я спросил, как зовут его отца, а он не хотел отвечать.

–По-твоему это является достаточной причиной?

–Нет.

–Никак нет, товарищ полковник, – сказал Павел Иванович, – и рапортовать нужно стоя по стойке "смирно", – он сгреб волосы Щукина, поднял его и поставил перед собой, – ну!

–Никак нет, товарищ полковник.

–Вольно, – сказал Королев, отпуская второгодника, – надеюсь, что сегодняшний урок пойдет тебе на пользу.

Щукин молчал, он с трудом подавлял желание заплакать от боли и унижения.

–Я к тебе обращаюсь.

–Да, – ответил Щукин глухо.

–Не "да", а "так точно, товарищ, полковник".

–Так точно, товарищ полковник.

–Смотри у меня, сукин выкормыш, – сказал Павел Иванович и, показав ему кулак, вышел из класса.

***

С болью и горечью он провожал семью своей дочери в Израиль. Сразу же после этого его отправили на пенсию и он изнывал от ничегонеделания. Он стал по два раза в неделю ходить в парилку, увеличил время и интенсивность ежедневной зарядки, часами просиживал перед телевизором, но ничего не помогало. Несколько раз он приходил на кафедру и бывшие коллеги встречали его радостно, но уделяли ему ровно столько времени, сколько отводилось на перерыв между лекциями, поэтому, когда ему кто-то посоветовал купить компьютер, он ухватился за эту идею и принялся изучать интернет. Новая техника давалась ему нелегко, но с помощью своего соседа, Коли Почивайло, он все-таки освоил ее и вскоре свободно гулял по интернету. Там можно было найти много интересного и он с удовольствием читал анализы наиболее значительных военных операций современной истории и интервью с выдающимися военачальниками. Полковник удивлялся, как часто их мысли совпадали с его собственными. Мир не становился спокойнее, но вместо боевых действий одна из противоборствующих сторон теперь использовала захват заложников и убийство мирных жителей. Королев считал, что бороться с террористами надо всеми доступными средствами и был вполне согласен с генералом Шварцкопфом, когда на вопрос считает ли он виновными людей, сочувствующих террористам, бывший начальник Американского генерального штаба ответил:

–Решать степень их виновности – прерогатива Господа Бога, наша задача доставить их к нему.

Но все-таки компьютер и интернет были не его стихией. Его большие, сильные руки значительно быстрее управлялись с валами и шестеренками, чем с кибордом и иногда одним ударом он нажимал сразу две соседние клавиши. Это каждый раз раздражало его и однажды, чтобы отвлечься от постоянного сидения перед компьютером, он поехал на дачу. Он купил ее, когда у Тамары родился первый ребенок и она проводила там почти все лето. Огромный кирпичный дом был построен очень добротно, но все-таки нуждался в капитальном ремонте. Раньше до этого ни у кого не доходили руки. Теперь же у полковника появилось много свободного времени. Он перевез вещи и вместе с женой поселился на даче. Она не возражала. После отъезда дочери ей вообще было все равно, где жить и что делать. В деревне она стала заниматься приусадебным участком, а Павел Иванович обсуждал со специалистами планировку дома, закупал материалы и аккуратно укладывал их в сарае. Работал он с раннего утра до позднего вечера и к концу дня так уставал, что через неделю перестал даже делать зарядку.

Впервые в жизни он сознательно отказался от привычки, которой не изменял с юности. Раньше, если у него не было возможности заниматься спортом один-два дня, его организм сразу чувствовал это. Даже после второго перелома руки он не мог обойтись без физической нагрузки. В спортзал он старался заходить как можно реже. Морально ему было тяжело смотреть, как гимнасты с большим напряжением делают упражнения, которые ему давались без всякого труда. Сам он в 17 лет стал мастером спорта и, если бы не злосчастное падение, мог бы дойти до самых заманчивых вершин. Он и теперь, несмотря на свой возраст, был в очень хорошей форме.

Павел Иванович работал на даче целый год и когда следующей весной к нему случайно зашел дизайнер по интерьеру, он был поражен. Внимательно осмотрев все комнаты, он сказал, что скоро должен получить заказ у одного нового русского на отделку дома и если Павел Иванович хочет подработать, то рекомендация ему обеспечена. Полковнику была приятна эта похвала. Он обещал подумать, но им уже овладевала тоска. Так же, как и его жена, он скучал без дочери и внуков. Даже о зяте он вспоминал с теплотой.

Тамара звонила им по два раза в неделю. Она рассказывала про детей, про новых знакомых, про то, где они бывают и что видят. Она звала родителей к себе, если не насовсем, то, по крайней мере, в гости. Они ведь уже пенсионеры, время у них есть и они могут позволить себе попутешествовать, а здесь есть что посмотреть. Экскурсоводы тут самые лучшие, многие окончили Московский и Ленинградский университеты. Слушать их одно удовольствие, хотя некоторые теперь также горячо ратуют за религию, как еще совсем недавно ее осуждали.

–А как ты к ней относишься? – спросил Павел Иванович.

–Я уже прошла гиюр.

–Значит, ты нас и за родителей не считаешь?

–Ну, что ты, папа, я все равно осталась твоей дочерью. Приезжай и ты сам в этом убедишься.

–Что я там делать буду – ... груши околачивать?

–Если тебе еще есть чем, то будешь околачивать апельсины, здесь их гораздо больше.

–Я необрезанный, мне в вашем государстве не позволят.

–Ничего, я в раввинате возьму для тебя специальное разрешение.

–Скажи, что мы твоего отца здесь в генералы произведем, – услышал он в трубке Гришин голос, – будет командовать штрафбатом из двух несовершеннолетних преступников. Им необходима твердая рука, вот пусть и покажет свои способности.

–Ты слышал? – спросила Тамара.

У полковника ком подступил к горлу, он закашлял, сделал длинную паузу и ровным голосом ответил:

–Да, слышал.

–Так ты приедешь?

–Я подумаю.

–Тут и думать нечего. Ты же сам знаешь, как мама переживает. Она только и мечтает о том, чтобы внуков увидеть.

Вера Алексеевна действительно таяла на глазах. Он очень жалел ее, особенно, когда она после звонков дочери уходила к себе, а потом появлялась с красными от слез глазами. Раньше его жена выглядела гораздо моложе своих лет и, чтобы подчеркнуть это, полковник специально называл ее старухой, однако, после отъезда дочери она сильно сдала, у нее появилось много седых волос и Павел Иванович стал обращаться к ней по имени. Он часто говорил, что ни за что не уедет из России и Вера Алексеевна даже не пыталась его уговаривать. Когда он положил трубку, она посмотрела на него и после долгой паузы спросила:

–Ну, ты уже созрел?

–Да, – ответил он.

–Да, – сказала она, как бы осваиваясь с этой мыслью, – да, – повторила она еще раз и глаза ее заблестели.

На следующее утро она уже была другим человеком. К ней вернулась былая энергия, она стала собирать документы и искать покупателей на свое имущество. Сделать это было нетрудно, а цена, которую брокеры давали за дачу, их приятно удивила. Дача находилась довольно далеко от Москвы, но за последние годы туда провели хорошую дорогу и теперь небольшая деревенька стала модным местом отдыха. Сложно было переправить вырученные деньги, но и этот вопрос решился, когда им позвонил бывший сотрудник полковника.

***

Королевы приехали в Израиль в начале лета. Когда они немного разобрались, Тамара стала им показывать ближайшие магазины, а потом попросила отца помочь ей выбрать машину. Павел Иванович сделал это с большим удовольствием, а когда они вышли из автосалона, обсуждая покупку, подросток лет двенадцати стал строить им рожи.

–Что это он? – спросил полковник Тамару.

–Он принял тебя за еврея.

–Меня!? – полковник удивленно вскинул брови. До сих пор ни у кого не возникало сомнений в его национальности.

–Для него все неверные евреи, – сказала дочь.

–И вы терпите? – спросил он, сделав ударение на слове "вы".

–А что ты предлагаешь?

–Сейчас покажу, – сказал Павел Иванович, в два прыжка подскочил к мальчику, обхватил его голову и стал тереть ему уши. Тот закричал сначала от неожиданности, а потом от боли.

–Я тебе покажу, как оскорблять русского человека. Тоже мне, нашел еврея, сукин выкормыш. Если ты мне еще раз состроишь рожу, я тебя вообще в свиную шкуру заверну.

Закончив наказание, он повернулся к его матери и сказал:

–А ты воспитывай своих детей как положено, а то и тебе достанется.

Женщина схватила сынишку и быстро повела его прочь. Мальчик сначала испуганно оглядывался, а когда оказался на безопасном расстоянии, снова начал делать неприличные жесты.

–Вот мерзавец, опять за свое, – не повышая голоса, сказал Королев, – значит, одного урока ему мало. Придется повторить.

–Не надо, папа, его так воспитали, ничего не сделаешь.

–Еще как сделаю, у меня были солдатики похлеще этого и то я их перевоспитывал.

–Ты его не догонишь.

–Посмотрим, – сказал полковник и с необычной для своего возраста быстротой бросился к мальчику. Тот еще несколько секунд кривлялся, рассчитывая легко убежать от этого старика. Когда он понял свою ошибку, было уже поздно. Павел Иванович схватил его за волосы, развернул и, крепко зажав нос между средним и указательным пальцами, сказал:

–Коран требует уважения к пожилым людям, а ты ведешь себя как свинья, – он для большей наглядности пару раз хрюкнул. Мальчика передернуло, а полковник продолжал, – тебя пророк Магомет за это накажет, но это будет на небе, а на земле я тебя поучу. Подготовлю ко встрече с Всевышним. – Павел Иванович сделал правой рукой круг и точно такой же круг описал нос подростка, который уже из красного превратился в синий. Закончив инструктаж несовершеннолетнего жителя Востока, полковник толкнул его и пошел к дочери. Арабчонок неловко попятился, ударился спиной о стену дома и упал на тротуар.

–Зря ты это, – сказала Тамара.

–Ничего не зря, Пророк велел наказывать непослушных. Это у них в Коране написано. Ты-то, наверно, кроме своей Библии ничего не читала, а я, прежде чем ехать на Святую Землю узнал, что почем.

***

Через несколько дней Тамара пригласила родителей на шабат. От обычного обеда он отличался только зажиганием свечей и молитвой, во время которой все кроме Тамары молча ждали, когда можно будет сказать «Амен» и начать есть. После обеда женщины стали убирать со стола, а Гриша пригласил тестя в свой кабинет.

–Ну, рассказывай, – сказал Павел Иванович.

–Что ты хочешь услышать?

–Как вы здесь живете. Мы ведь не виделись полтора года.

–Докладываю, товарищ полковник. Ты можешь гордиться своей дочерью. Она гораздо лучше меня переносила эмиграцию и спокойно относилась к тому, что пейсатые не признавали наш брак. Говорила, что недостатки есть при любой системе, а поскольку она все равно будет проходить гиюр, то не важно, когда нам выдадут официальную бумагу. Так даже интереснее, жить в религиозном государстве в гражданском браке с двумя взрослыми детьми. Меня до сих пор бесит, что ортодоксы имеют здесь такое огромное влияние. Какой-то абсурд получается. Бабы воюют, а мужики Богу молятся. Видел, наверно, пейсатых. Здоровые, жирные, ни хера не делают, только детей строгают. Это, конечно, неплохо, население увеличивается, но ведь надо еще и реальную пользу обществу приносить.

–Ты им это скажи.

–Говорить мало. Правительство должно принять специальные законы.

–Принимай, не принимай, на служителей религии повлиять невозможно.

–Ошибаетесь, товарищ полковник, еще как возможно. Петр I же повлиял. Он во время войны заставил монахов Псково-Печерского монастыря укрепления строить, сказал, что сам за всех молиться будет. И стал с утра до вечера честно бить земные поклоны, а поскольку ваши монахи работать любят, также как наши ортодоксы, то они выставили перед храмом икону Божьей матери, на глазах которой были видны слезы. Петр подошел к иконе и попробовал слезу. Она оказалась соленой на вкус. Он ухмыльнулся и обратился с просьбой к Богоматери свой плач прекратить, потому что если она этого не сделает, то он выпорет всех монахов, так что их задницы заплачут кровавыми слезами. Богоматерь царскую просьбу услышала.

–Откуда ты знаешь?

–Уроки учил. Пятый класс, вторая четверть. Многие эмигранты считают такой подход правильным, поэтому скоро мы прищемим хвост пейсатым.

–Ты стал здесь еще большим антисемитом, чем я был там.

–Ерунда, я просто крайности не люблю. Ты знаешь, недавно они запретили хоронить на еврейском кладбище солдата, у которого мать хохлушка. Парень, между прочим, погиб во время военной операции против террористов. Значит, защищать их он еврей, а в могиле по-человечески лежать – гой . Когда это случилось, весь Израиль на дыбы встал. Я сам на демонстрацию ходил.

–А Тамара?

–Она осталась дома, сказала, что будет молиться за убитого.

–Да-а, – протянул полковник.

–Понимаешь, Тамара попала под их влияние. Она здесь стала набожнее Главного раввина и даже ребят хотела в ешиву отдать.

–А ты?

Я костьми лег. Сказал, что со мной она может делать что угодно, а детей в цадиков превращать не позволю.

–Молодец.

–Знаю, что молодец, но она и сделала со мной, что хотела.

–То есть?

–Обрезание, – проворчал Гриша, – без этого, по ее мнению, я был не настоящим евреем и она не могла со мной жить.

–Хорошо, что я православный.

–Погоди, она и тебя заставит.

–Э, нет. Я этим инструментом еще пользуюсь, не так часто как раньше, но все равно. И старухе моей приятно, когда все в целости и сохранности.

Он опять назвал Веру Алексеевну старухой. Подсознательно он чувствовал, что она становилась самой собой.

–Что ты здесь собираешься делать? – спросил Гриша.

–Я как раз с тобой хотел посоветоваться.

–Займись с внуками математикой.

–А что, у них проблемы?

–У них нет, а у местной системы образования да. Я в седьмом классе уже дифференциальное исчисление знал, а они все сложение с вычитанием мусолят.

–Ты и учился в специальной школе.

–Это неважно.

–На что же вы в таком случае смотрите? Родители называется.

–Мы целыми днями работаем, а Тамара еще и молится, вот дети и предоставлены сами себе. Растут как трава.

–Значит, нужно их отдать в военное училище.

–Не смешно, товарищ полковник, да и училища у нас нет, так что придется тебе самому принять командование.

–Ладно, сделаем.

–Они из летнего лагеря приезжают только к началу учебного года.

–Я подожду.

–А пока, чтобы скучно не было, можете походить с Верой в клуб ветеранов.

–Кто туда ходит? – спросил Павел Иванович, – старушки-пенсионерки, которым делать нечего?

–Это сейчас они пенсионерки, а раньше они тоже кем-то были, – возразила Вера Алексеевна, – входя вместе с дочерью в кабинет.

–Тебе очень туда хочется? – спросил полковник жену.

–Почему бы нет, – ответила она, – гораздо лучше, чем сидеть дома и вариться в собственном соку. Познакомимся с людьми, узнаем, как они здесь живут. Все равно внуки в лагере.

–Если хочешь, иди одна, – сказал полковник.

–Я и так всю молодость одна провела и вдовой не осталась по чистой случайности.

***

Королева послали тогда в Свердловск-40, который к настоящему Свердловску никакого отношения не имел и находился от него на огромном расстоянии. Город находился в Сибири и был вырыт в горе, чтобы скрыть установку для обогащения урана. Он был строго засекречен и ни на одной карте его не было. Жители Свердловска-40 пользовались всеми привилегиями советской элиты. Они очень хорошо зарабатывали, а в магазинах без очереди покупали продукты, недоступные простым смертным даже в столицах. Свободно продавалась и импортная одежда, но носить ее было негде. Интеллектуальная жизнь города ограничивалась несколькими кинотеатрами и домом культуры, в котором выступали местные артисты-любители. Раз в году Свердловчане-40 могли уехать в отпуск в любое место Советского Союза, во всем же остальном они жили как в тюрьме. Сменить прописку удавалось очень немногим, а остальных ожидала смерть от лучевой болезни. Стариков в городе не было...

Туда-то и прилетел Павел Иванович. На военном заводе уже несколько месяцев работал его сослуживец, Миша Каменец, жена которого была на последнем месяце беременности. Миша рвался обратно в Москву, но начальство отпускало его только на две недели. Королев должен был определить, в какой стадии находится проект, узнать, что нужно для его успешного выполнения, и доложить в Министерство. Павел Иванович рассчитывал пробыть на заводе несколько дней, но Каменец упрашивал его остаться и закончить работу. Поначалу Королев даже слышать об этом не хотел, однако в последнюю минуту уступил настойчивым уговорам Миши и отдал ему свой билет на самолет. Они даже не успели переоформить документы, но было это до эпохи воздушного пиратства и формальности соблюдались не так строго.

Над тайгой в самолете начал барахлить мотор и командир корабля запросил посадку на ближайшем аэродроме. Ему отказали, а садиться без разрешения на военный объект он не рискнул. По рассказам людей, слышавших записи "черного ящика", он умолял диспетчера принять самолет, ведь все его пассажиры владели более важными государственными секретами, чем то, что они могли увидеть. Ничего не добившись, экипаж вынужден был продолжать полет, но до следующего аэродрома не дотянул.

О смерти пассажиров оповестили только ближайших родственников. Ведь Свердловск-40 считался городом-спутником настоящего Свердловска, поэтому ни аэродрома при атомном реакторе, ни самолета официально не существовало, также как и рейса, на котором должен был лететь Павел Иванович. В списках погибших была его фамилия, а сам он не мог признаться Мишиной жене, что произошло в действительности. Она бы сочла его убийцей. Она работала в бухгалтерии Министерства и они сталкивались довольно часто. После аварии встречи эти были мучительны для обоих, но избежать их было никак нельзя и Павел Иванович подал рапорт с просьбой перевести его в любое другое место. Вера Алексеевна подключила к этому своих родственников и ему предложили преподавать на военной кафедре Московского ВУЗа. Возможность получить там генеральские лампасы была равна нулю, но зато жизнь его стала гораздо спокойнее.

***

В клубе ветеранов пожилые люди, разбившись на небольшие группы, разговаривали, смотрели телевизор или читали. Некоторые играли в карты или в шахматы. Как он и ожидал, мужчин здесь было немного и никто из них особой симпатии у него не вызывал. Он сел в кресло и взял какую-то газету.

–Первый раз здесь? – услышал он глуховатый голос.

Королев поднял глаза. Напротив стоял пожилой человек, гражданская форма которого не могла скрыть военной выправки.

–Да.

–Полковник Владимир Бегун, – протянул он руку.

–Полковник Павел Королев, – сказал Павел Иванович, вставая.

–Какие войска?

–Бронетанковые.

–Коллега, значит. Интересно, какая сейчас техника в советской армии. Когда я уходил, на вооружении был еще Т-54.

–Хорошая машина.

–Ну, это с какой стороны посмотреть.

–Со всех сторон.

–Только не изнутри. Сидеть в нем неудобно, ноги вытянуть нельзя, а для того чтобы тебя расслышали надо орать во всю глотку.

–Так ведь он предназначен для военных действий, а не для увеселительных прогулок.

–Все равно его можно было сделать лучше. Ведь если техника хорошая, то и воюется легче и побеждается быстрее.

–А еще легче воюется пультом управления на компьютере. Бой проходит под музыку, а количество призовых очков высвечивается на экране.

–Да вы не обижайтесь, полковник, я ведь и сам был убежден, что советские танки лучшие в мире, а когда сравнил, то понял, что это совсем не так.

–Как же это вы сравнили?

–Поездил.

–Значит, здесь любому желающему дают на танке покататься? Если я, допустим, захочу полетать на бомбардировщике, так мне и самолет с ракетами выдадут?

–Выдать не выдадут, а в кабину пустят, за штурвал подержаться позволят.

–Откуда вы знаете?

–Я работал экскурсоводом в музее вооруженных сил.

–А теперь чем занимаетесь?

–Пишу исследование о роли женщин в различных армиях мира.

–Вот и пишите, – хотел было сказать Королев, но в последний момент удержался. По дороге сюда Вера Алексеевна просила его не спорить с незнакомыми людьми и, даже если не согласен, кивать головой и говорить "интересно".

–Интересно, – ехидно сказал он.

–Еще как интересно! – не заметив иронии, согласился Владимир Бегун, – я этим так увлекся, что целыми днями историю изучаю. Скоро я буду читать здесь лекцию, так что милости прошу.