Текст книги "Учитель жизни(СИ)"

Автор книги: Владимир Ноллетов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 6 страниц) [доступный отрывок для чтения: 2 страниц]

– Самый старательный ученик: ни одной проповеди не пропускает, – с улыбкой заметила Ира. – Ну, еще и Наташа до этого не пропускала... Анюта, а ты совок не брала?

– Я?.. Нет, тетя Ира.

– А что, в Климовке больницы нет? – спросила Даша, вспомнив Гаврилыча.

– Какая там больница, – буркнула Оксана. – Тут даже школы нет. Типа из Желтого Яра автобус за учениками приезжает.

Даша ждала, что Волков заговорит с ней, станет расспрашивать. Однако он лишь раза три бегло взглянул на нее.

– Странно, что Семеныч на лекцию не пришел, – озабоченно произнес Волков. – Не мог же он заблудиться.

Оксана взглянула на Юлю:

– Вы же с ним вместе за грибами пошли.

– Мы потом... в разные стороны разошлись.

– Нет, это он реально в деревню слинял, бухнуть, – решила Оксана. – Ему же раз в полмесяца обязательно нажраться надо...

– Оксана! – воскликнула Ира.

– Душа, говорит, требует.

– Так еще и десяти дней не прошло, – заметила Юля.

– Все-таки я пойду поищу, – сказал Волков.

– И я с вами! – в один голос воскликнули Юля и Оксана.

– Нет, лучше я один.

Все, кроме Даши, вышли во двор. Юля стала объяснять, в какую сторону пошел Семеныч. Даша приоткрыла дверь в угловую комнатку, увидела раскладушку, стол, табуретку, полку с книгами. На столе стояла пишущая машинка и небольшое зеркало.

– Я типа не поняла. Ты что высматриваешь? – раздался за ее спиной голос Оксаны. Дашу покоробил бесцеремонный тон. – Короче, сюда без спросу не заходят.

Вернулись и Аня с Юлей. Даша молча вышла из избы.

Ира искала что-то во дворе.

– Совок не могу найти, – пояснила она. – Странно. Хороший железный совок был. – Ира присела на врытую в землю скамью.

Даша села рядом, спросила, чтобы завязать разговор:

– Много людей обычно приходит?

– По-разному. Вот на прошлой неделе целая, можно сказать, делегация была из Красноярска.

– А вы пятеро почему здесь остались?

– Семеныч, например, бомжом был. К нам пришел голодный, в рваной одежде, без денег, без документов. Учитель всех принимает, кто в беду попал. Оказался смирным, работящим. Не нарадуется, что есть теперь, на старости лет, крыша над головой. Ему уже за шестьдесят. Оксана из детдома сбежала. Учитель на улице ее подобрал, в Желтом Яре...

– Разве ее не ищут?

– Она теперь уже совершеннолетняя... Юля от мужа ушла. Она сама из Сосновска. Из приличной, интеллигентной семьи. Полюбила его заочно, по фотографии. За то, что на ее любимого поэта Есенина похож. Впрочем, я особого сходства не вижу. Они стали переписываться, когда он срок отбывал. В этом же романтика, а Юля девушка романтичная! Стихи свои ему посылала. Когда освободился, переехала к нему в Климовку, хотя ее родители были против. Официально не расписались. Он не захотел. Вместе они недолго прожили. Однажды он, пьяный, ударил ее. Она девушка гордая, собрала вещи и поехала домой. А отец не пустил. Неделю у подруги пожила, потом не выдержала, вернулась к мужу. Тут уж он стал руки распускать чаще. Не мог простить, что она от него уходила. Юля пришла к нам... И еще Анюта. Местная. Девятиклассница, Из дома ушла. Там каждый день пьянки, скандалы. И мать пьет, и отчим. Бутылки собирать даже ее иногда заставляли. Кроме того, климовская шпана проходу ей не давала, красавице такой, приставала. – Ира вдруг понизила голос. – Вроде бы и сам отчим в пьяном виде начал приставать. Как каникулы начались, сюда пришла. – Она помолчала. – Вся мужская работа на Семеныче. Стол, скамейки, вот эту тоже – все он сделал... Готовит Анюта. Она вкусно готовит. Чистоту в избе поддерживаем по очереди. Анюту лишь от этой обязанности освободили.

– И Во... И Учитель в очереди?

– Ну что вы! – испуганно воскликнула Ира.

– А Сергей за что сидел?

– В драке одного покалечил. Говорят, если он в драку ввяжется – остановиться уже не может, невменяемым становится.

– А вы приехали из Красноярска?

– Да... Может, перейдем на "ты"?

– С удовольствием. А это правда, Ира, что ты продала там квартиру и все деньги отдала Учителю?

– Нет. Я их храню в банке. – Она вдруг рассмеялась, непонятно почему.

Вернулся Волков через два часа. Семеныча он не нашёл.

– Может, хотел побольше грибов собрать, – встревожено сказал Волков. – Увлекся, далеко зашел, в глушь. А там и кабаны водятся, и волки, и медведи.

– Когда мы расстались, у него уже полная корзина была, – взволнованно произнесла Юля.

– Да реально он в деревне, – сказала Оксана. – Завтра явится, вот увидите.

За ужином Даша спросила:

– А что, в Климовке киргиз живет?

– Жил, – ответила Ира. – И не киргиз вовсе. Русский. Кличку ему такую дали. Они с женой из Киргизии сюда переселились.

– Беженцы?

– Он говорил, что их там не притесняли. Просто хотели среди своих жить, среди русских. Дом хороший построил, всем на загляденье. На зависть, вернее. Усадьбой его называл. Хозяйство большое завел. Они с женой любили и умели работать. Скоро зажиточными стали. За это их и возненавидели. Все в Климовке бедные, а они – богатые! Подожгли. Все сгорело. Они обратно в Киргизию уехали.

Говорила Ира толково. Даша пока не заметила в ней никаких странностей, если не считать беспричинный смех в разговоре о банке.

– Не называл бы усадьбой, может, и не подожгли б, – усмехнулась Оксана. – А так ведь им обидно: у них у всех типа дома, избы, а у него, видите ли, усадьба!

Волков принял глубокомысленный вид.

"Сейчас очередную сентенцию выдаст", – подумала Даша.

– Если хотят подняться до уровня того, кому завидуют – это зависть созидательная, полезная. Если хотят того, кому завидуют, низвести до своего уровня – что гораздо легче, – это зависть разрушительная, отвратительная. Сожгли именно от этой зависти.

– Теперь Усадьбу Киргиза шпана местная облюбовала, – добавила Ира.

После ужина она заботливо спросила:

– А что вы такой задумчивый, Учитель? – Волков действительно казался погруженным в себя.

– На остановке обрывки разговора слышал. Девушка с собой покончила. То ли в Сосновске, то ли в Желтом Яре. – Он помолчал. – Самоубийство всегда потрясает. Люди так борются, так цепляются за жизнь! И вдруг человек добровольно расстается с жизнью!.. Это было бы для нас непостижимо, если бы нам самим – многим из нас – не приходила, хоть раз в жизни, мысль о суициде. – Он снова помолчал и важно произнес: – Самоубийцы реже всего встречаются среди очень сильных и среди очень слабых людей. У очень сильных хватает сил самоубийство не совершить, а у очень слабых не хватает сил его совершить.

Вечером Даша решила прогуляться.

– Только далеко не уходи, – сказала Ира. – И держись каких-нибудь ориентиров.

За сарайчиком Даша наткнулась на курившую Оксану.

– Учитель не одобряет, – объяснила та. Она дымила сигаретой и смотрела на Дашу недобрым, дерзким, оценивающим взглядом. Вдруг выпалила: – Уезжала бы ты назад! Ничего хорошего тут тебе не будет. По-любому. Мошкара реально заедает. Если в платье или юбке, из избы без толстых колготок лучше не выходить. И что тут за люди? Юлька – дура. Умная дура. За уголовника вышла. А в Сосновске у ней конкретно классные женихи были. А он даже расписываться не захотел. Потом вообще выгнал... К нам вот прибежала. Плохо она кончит, реально... Мозги у нее набекрень... А эта очкастая вообще чокнутая. В Красноярске квартира двухкомнатная была, работа хорошая. Все, короче, бросила, сюда явилась. Типа правде учиться. – Оксана усмехнулась.

– Вроде нормальная...

– На нее временами находит. Раз в месяц. Крыша, короче, совсем едет. Тогда ее реально без присмотра оставлять нельзя.

– Деньги за квартиру она Учителю отдала?

Несколько секунд Оксана молча смотрела на нее.

– Типа того... А что?

– Я в автобусе об этом слышала.

– А... Семеныч, короче, на зоне отсидел... Хотел на работу устроиться – нигде не взяли. К нам прибился.

– А ты сама откуда?

– Ниоткуда, – криво усмехнулась Оксана. – Детдомовская я!

– Что же ты не уходишь?

– А мне и здесь хорошо!

Оксана вернулась в избу.

Кроме главной тропы была еще одна, поуже. Они сходились под прямым углом. Даша по узкой тропинке углубилась в тайгу. Ей хотелось побыть одной, разобраться в своих чувствах и мыслях. Она села на пень, достала телефон, попробовала позвонить Юрию Алексеевичу. Связи не было. Пошла дальше. Через несколько минут вышла к небольшому ручью. Он тихо журчал среди кустов черники. Мошкары здесь было больше. Дно в одном месте углубили. Очевидно, тут брали воду. Она пошла вдоль ручья. И увидала место живописное и мрачное. Здесь валялось несколько сосен. Их корни напоминали застывшие щупальца. Упали сосны давно, уже покрылись мхом. Вдруг она увидела совок. Он лежал возле одного из поваленных деревьев. Под стволом была вырыта ямка. На дне ее валялись осколки банки. На некоторых из них, на полиэтиленовой крышке видны были бурые пятнышки. Скорее всего, это была кровь. Она хотела поднять совок, но передумала. Пошла назад. Про разбитую банку, про совок, следуя своему правилу, решила ничего не говорить.

Даша все ждала, что с ней заведут разговор о деньгах, предложат отдать деньги, какую-то часть, по крайней мере, секте. Но пока никто об этом не говорил.

Спать легли на полу, лишь Оксана – на печке. Волков спал за перегородкой.

– А зачем ты одежду под голову положила? – спросила Дашу Оксана. Она все замечала.

– Просто... Люблю, чтобы голова высоко была.

Даша спала плохо, тревожно, ворочалась с боку на бок. Среди ночи ее разбудили чьи-то приглушенные всхлипыванья. Плакала Аня. Вскоре она затихла.

5

Когда Даша проснулась, Аня уже хлопотала у печки. Из своей каморки вышел Волков.

– Ты уже и воды успела, Анюта, принести, – одобрительно сказал он.

– И умывальник я наполнила.

– Молодец!

Он прошел к умывальнику. Как Даше объяснили, снаружи его не прибили из-за гнуса. Над ним висело зеркало. Юля и Оксана тоже поднялись и, полуодетые, стали в очередь к умывальнику. Как успела заметить Даша, они, в отличие от Иры и Ани, Волкова совсем не стеснялись.

За завтраком Даша почувствовала, что она должна что-то спросить. Она же вроде пришла сюда учиться истине. Кроме того, сказывалась профессиональная привычка задавать вопросы. Она подняла глаза на Волкова.

– Учитель! – Даша с трудом выдавила из себя это слово. Было для нее что-то унизительное в таком обращении. Но иначе было нельзя.– Есть ли жизнь после смерти?

Волков отложил ложку, произнес серьезно и веско:

– Нет. Есть два суррогата бессмертия: дети и творчество. Бессмертия души нет. Вера в загробную жизнь возникла от страха перед смертью. Смерть всегда казалась людям ужасной и чудовищно несправедливой. Действительно: живет человек, живет со своими чувствами, мыслями, замыслами, воспоминаниями. И вдруг его нет. И никогда – никогда! – не будет. Люди не могли смириться с этим, поэтому и придумали потусторонний мир.

– А как вы относитесь к Порфирию Иванову?

Оксана покосилась на нее.

– Да дай ты Учителю спокойно поесть.

– Ничего, я люблю, когда спрашивают. Он, конечно, вызывает интерес и симпатию. Его призывы любить людей, вести здоровый образ жизни привлекают. Но прежде чем учить жить, нужно усвоить высшие достижения человеческого духа. Нельзя учить истине, не зная Льва Толстого, Достоевского, Бетховена. Микеланджело, не имея представления об устройстве макро– и микромира. Печально, что образованные люди приезжали учиться у этого полуграмотного человека. В этом – вечное неуважение русской интеллигенции к самой себе. То, что он называл себя Богом Земли – отталкивает.

– А кого вы считаете интеллигентами? Настоящими интеллигентами?

– Настоящий интеллигент – это человек, который прочитал в детстве и юности много хороших книг.

– А совок-то на месте! – удивилась Ира. Действительно, возле печи лежал совок. – Кто его нашел? – Все молчали.

– Огород надо полить, – сказала после завтрака Ира. – Семеныч каждый день его поливает.

За водой пошли Юля и Даша.

– Лес застыл без печали и шума. Виснет темь, как платок, за сосной, – продекламировала Юля с неуместным надрывом. – Есенин.

Они пришли к ручью.

– Скоро черника поспеет, и бабки из Климовки сюда потянутся, – сказала Юля. – Говорят, на этом неплохо заработать можно. В Климовке работы нет. Кто как может зарабатывает. Молодые уехали. Шпана, в основном, осталась.

Они наполнили ведра. Юля разулась, стала мыть ноги. Даша воспользовалась случаем и пошла к поваленным соснам. Совка не было. Осколков тоже. Ямка была засыпана. Юля уже звала ее. Она пошла назад.

На обед Аня сварила борщ. Ели здесь четыре раза. Кроме завтрака, обеда и ужина было еще чаепитие после лекции, на которое приглашали и пришедших послушать.

Оксана попробовала и скривилась.

–Типа недосолила ты его что ли, шеф-повар?.. У тебя же, Анька, раньше борщи классные получались.

– Ничего, – примирительно произнесла Юля. – Дядя Леня говорит: "Недосып на работе, недосол на столе".

Аня понуро молчала.

После обеда Волков ушел к себе. Застучала пишущая машинка. Он печатал до самой лекции.

Сегодня Валера пришел не один. С ним зашли двое юношей. Они Даше сразу не понравились.

– Шпана климовская, – шепнула Даше Юля.

Валера со смущенным и виноватым видом развел слегка руками.

– Вот тоже захотели послушать.

– И послушать пришли, и как эти... как парламентарии, – сказал один, маленький и вертлявый, с длинным крючковатым носом. Губы его постоянно кривились в недоброй ухмылке, а в глазах горел недобрый задор. Он подошел к Юле. – Серега просил передать: ты можешь вернуться.

Юля рассмеялась коротким довольным смехом. Но тоном сказала презрительным:

– И это все? – Она горделиво вскинула голову. – Если хочет, чтобы я вернулась, пусть сам попросит. Так ему, Колян, и скажи, – И снова засмеялась.

Второй, высокий, сутулый, лопоухий, с длинными болтающимися руками, уставился на Аню тусклыми глазами и грубо произнес:

– Жора, короче, сказал: ты от него и здесь не спрячешься. Короче, все равно его будешь.

– Никогда, – опустив длинные темные ресницы, тихо произнесла Аня.

Все сели за стол.

Вышел Волков ровно в три. Опять в костюме и галстуке. Он сел на свое место, оглядел всех. Даша включила украдкой диктофон.

– Поговорим сегодня об истине. Нет выше цели, чем постичь истину.

Валера записал. Это вызвало у Коляна громкий смех. Лопоухий тупо ухмыльнулся. Девушки зашикали. Волков ждал.

– И как же ее постигать? – успокоившись, весело поинтересовался Колян.

– Человек должен постигать истину самостоятельно. Слепо принимать чужую истину нельзя. Но необходимо, конечно, быть знакомым с достижениями человечества в постижении истины.

– Чтобы велосипед не изобретать, – вставила Юля.

– Совершенно верно, Юля!

– Пиши, пиши, – толкнул Колян локтем Валеру. И снова хохотнул.

Волков быстро встал, нервно прошелся два раза по комнате, затем, взяв, видимо, себя в руки, опять сел.

– Приступая к поискам истины, надо решительно отмести все, что уводит от нее. Это всякие псевдонаучные учения: астрология, ясновидение...

– Про ясновидение это вы не в тему, Профессор, – сказал Колян. – В Желтом Яре бабка есть ясновидящая.

– Ясновидения не существует. Сейчас так называемых ясновидящих даже привлекают для раскрытия преступлений! Это не только глупо, это опасно. Ясновидящие могут указать на невинного человека.

– Та бабка не ошибается...

– Да хватит уже, – прошипела Оксана.

– Это религия. Над человеком, решившим познать истину, не должны довлеть никакие догмы. Процесс постижения истины включает в себя сомнение во всем, во всех утверждениях. И если я изначально не имею права сомневаться в каких-то утверждениях, то истина, которую я найду, будет неполной, ущербной.

– А вы что не записываете, девочки? – ерничал Колян. Его лицо постоянно выражало какую-то работу мысли, словно он соображал, какую еще пакость совершить. – На свою девичью память надеетесь?

Волков посмотрел на Коляна.

– Вы же обещали, – тихо сказал своим спутникам Валера.

– Ты не вякай. Пиши!

– Вы мешаете, – сказал Волков.

– Да мы слушаем, профессор... Постигание истины... Дальше!

Волков заговорил после долгой паузы.

– Поэтому трудно постигать истину верующему. Как, между прочим, и коммунисту. Ведь советская идеология, несмотря на ее атеизм, – это та же религия, со своими догмами и богами...

Колян толкнул локтем дружка и мотнул головой в сторону Валеры.

– Во строчит-старается!

– Да замолчишь ты? – не выдержала Оксана.

– А ты что такая размалеванная? – повернулся Колян к ней. – Как настоящая... – Не договорив, он осклабился.

– Как проститутка, короче, – брякнул лопоухий.

– Уходите! – сказал Волков.

– А если мы не уйдем? – Колян нагло посмотрел на него.

Волков хотел встать, однако сдержался. Он молча и напряженно ждал. Девушки, Даша тоже, в один голос стали требовать, чтобы они ушли.

Со стороны огорода послышались шаги, голоса, и в избу вошли два туриста с огромными рюкзаками. Даша обмерла. Она сразу узнала одного из гостей. Это был Скворцов, студент из Красноярска, которому все пророчили блестящую научную карьеру. Она как-то брала у него интервью.

– В последний день своего турпохода, – затараторил второй, тоже видимо студент, спортивного телосложения, рыжий и веснушчатый, – решили завернуть к вам. Узнать истину, так сказать. – В голосе его слышалась легкая ирония. Скворцов молча приглядывался к Даше.

Волков пригласил их сесть. Рюкзаки они поставили у входа.

– Вы вот этих помогите выпроводить, – обратилась к ним Оксана. – Учителю мешают.

Рыжий оценивающе оглядел Коляна и лопоухого.

– Это можно, – весело проговорил он. – Вспомню свою тэквандовскую юность.

Те встали.

– Еще увидимся! – недобрым тоном заверил Колян. Они ушли.

– Разрешите наш спор! – воскликнул рыжий, иронично, почти насмешливо улыбаясь. – Вот он, – он указал пальцем на Скворцова, – утверждает...

– Предполагаю, – поправил Скворцов.

– ...предполагает, что этруски говорили на языке, родственном языку индейцев атапасков. Я говорю, что это чушь. – Он взглянул на Волкова остро и пытливо. Так бойкий ученик задает учителю каверзный вопрос, очень надеясь поставить его в тупик.

– Это вполне возможно, – подумав, заговорил Волков. – Атапаски – часть индейцев на-дене,а языки на-дене вместе с северокавказкими, китайским. тибетским и некоторыми другими входят в гипотетическую сино-кавказкую макросемью. Вероятно, в нее входил и этрусский язык.

– Но ведь этруски и на-дене относятся и к разным расам, и к разным гаплогруппам.

– Действительно, у на-дене гаплогруппы Q и C,а у этрусков предположительно – G, одна из сино-кавказских гаплогрупп, так называемая хаттская . Видимо, немногочисленная группа сино-кавказцев, европеоидов по внешности, двинулась на восток и около шести тысяч лет до нашей эры на территории нынешнего Китая столкнулась с монголоидным населением. Сино-кавказцы бесследно растворились в нем, но передали свой язык. Пришедшие позже из Юго-Восточной Азии предки на-дене, носители гаплогруппы С, представители так называемого "Приморского клана", вошли в соприкосновение с тем монголоидным населением, переняли у них тот язык и принесли его в Северную Америку.

– Понял, – улыбнулся рыжий.

Неожиданно появился новый посетитель

6

Это был скромно одетый молодой человек с умным и строгим лицом. Он зорко оглядел присутствующих, осуждающе посмотрел на размалеванное лицо Оксаны, на ее мини-юбку, прочитал надпись на стене.

– Учеников ваших сейчас встретил. Дерзкие!

– Это не ученики, – сказала Ира. – Это хулиганы местные.

– Отец Петр. Дьякон желтоярской церкви, – представился он. – Пришел посмотреть, послушать. И несколько вопросов у меня имеется...

Его усадили. Волков продолжил лекцию.

– Истину ищите, опираясь на свой неповторимый опыт, прислушиваясь к своей интуиции.

Скворцов вдруг тряхнул своими вихрами, торчавшими во все стороны.

– По-моему, я вас где-то видел, – тихо сказал он Даше. Кажется, его интересовало только это.

Она похолодела.

– Не думаю. Наверно вы меня с кем – то спутали.

– Каждый постигает истину по-своему. Я, например, решая проблему, оцениваю ее сначала интуицией. Что ей противоречит, отбрасываю. Затем оцениваю разумом. Что ему противоречит, отбрасываю. Остается истинное. И это происходит само собой, машинально. Это всегда было во мне. Истину легче постигают люди, сочетающие в себе мыслителя и художника. Однако пытаться найти истину должны все.

Скворцов улыбнулся Даше:

– Вспомнил, где мы встречались! В прошлом году вы...

Даша умоляюще посмотрела на него и, едва заметно, отрицательно помотала головой.

Вопреки ее ожиданиям он сразу все понял. Смутился. Пробормотал:

– Нет, я, кажется, обознался.

И еще один человек заметил ее знаки: Оксана буквально впилась в нее глазами, подозрительными, враждебными.

– Некоторые, задавшись целью познать истину, – продолжал Волков, – начинают читать только философские книги, причем все подряд, без системы и выбора. Это неверный путь. Философию надо изучать осторожно. Сколько людей, недостаточно образованных, неподготовленных, без твердых устоев, помешалось на этом. Если человек начинает заниматься философией, он рискует, во-первых, оторваться от реальности, во-вторых, утратить цельность восприятия мира, в-третьих, иссушить сердце. – При этих словах Скворцов с любопытством посмотрел на оратора. – А истина познается прежде всего сердцем. Самая стройная и законченная философская система ничего не стоит, если она создана без участия сердца. Эйнштейн не зря говорил, что Достоевский дает ему больше, чем Гаусс. – Скворцов слушал с растущим интересом. Волков повернулся к девушкам. – Гаусс – это великий математик.

– Ну что ж, мы, пожалуй, пойдем, – весело заметил рыжий. – Спасибо, просветили.

– Сейчас, Сема, – сказал Скворцов и первый раз обратился к Волкову: – А что вы думаете об эволюции? – Тот задумался.– Как вы относитесь к утверждению, – продолжал Скворцов, не дождавшись ответа, – что эволюция – это завоевание духом материи. Сначала дух и материя существовали отдельно. Потом дух вселился в органическую материю. Это человек. Потом в неорганическую. Это компьютер.

– Это его утверждение, – ткнул рыжий пальцем в сторону Скворцова.

– Интересная мысль. – Волков немного помолчал. – Но дух без материи не существовал. Любая наша мысль имеет материальную основу. Это цепочка электрохимических реакций в нашем мозгу.

– Всего лишь цепочка реакций? – впервые вступил в разговор дьякон. Его тон как бы говорил: "Разве вы сами не чувствуете, какую нелепость сказали?"

– Да. Но разве, зная это, мы должны меньше восхищаться мощью человеческого разума? Чувства совести, милосердия, любви развились в нас в результате эволюции, в результате жизни наших предков в первобытном стаде. Но разве поэтому мы должны меньше ценить эти чувства? Материя, материальное происхождение наших мыслей и чувств их не принижает – человек в себе самом поднимает материю на новый уровень.

– Занятно, – строго произнес дьякон. – Но ведь эволюция – это планомерное, целенаправленное движение вперед. Кто же поставил перед жизнью эту цель?

– Самый трудный для атеиста вопрос. – Волков слегка сощурил глаза. – Я много лет над ним думал.

– Для атеиста это вопрос неразрешимый, – сказал дьякон.

– Для человеческого ума нет неразрешимых вопросов. Конечно, можно было бы отделаться какой-нибудь красивой фразой, например: "Посредством эволюции материя познает самое себя". Но сути это не объясняет...

– Не объясняет, – подтвердил отец Петр. – Кто тогда надоумил материю познавать саму себя?

– Попробую добраться до сути... Физические тела, от атомов до звезд, стремятся принять форму шара. Им, значит, так удобнее. Кто вложил в них это стремление? Никто. Это действуют фундаментальные физические законы. Живые существа, как и звезды, – это автономные системы, состоящие из элементарных частиц. Поэтому эти законы и в них действуют. Все, от амебы до человека, стремятся к тому же – удобнее устроиться в этом мире. Системы усложняются, совершенствуются (самая совершенная система – человек), но принцип остается тот же, такой же, как у звезды – лучше приспособиться. Это и есть цель эволюции. То есть, первопричина эволюции – те же физические законы, которые заставляют звезду принимать форму шара.

Дьякон покачала головой.

– Это не просто материализм. Это какой-то матерый материализм. Простите за тавтологию.

Рыжий посмотрел на своего товарища.

– На автобус опоздаем.

– Идем-идем, Сема. Последний вопрос. Считаете вы Гегеля великим философом?

Даша вспомнила, что и в том интервью Скворцов упоминал Гегеля.

– Считаю одним из величайших. Хотя каждый, наверно, кто брался его изучать, ощущал, как все в нем восстает против такой невероятно высокой степени абстрагирования. В середине девятнадцатого века два мыслителя попытались уйти от этого гегелевского абстрагирования, причем в противоположные стороны. Артур Шопенгауэр, предшественник философии жизни, – в сторону чувств; Огюст Конт, основатель позитивизма, – в сторону науки.

Студенты встали.

– Услышал кое-что для меня новое, – сказал Скворцов. – Послушал бы еще, но нам надо идти.

– Вы, короче, в деревню не заходите, – сказала Оксана. – А то эти отморозки реально дружков соберут. Они злопамятные.

– Пусть собирают, – хладнокровно заметил рыжий. – Впрочем, мы туда и не собирались заходить. – Он ушел с облегчением, словно выполнил скучную обязанность, Скворцов – с сожалением.

– Получается, вы атеистическую пропаганду среди молодежи проводите? – строго заговорил отец Петр. – У нас несколько молодых прихожан перестали церковь посещать. Оказалось: они к вам ходили.

Волков внимательно глядел на него и молчал.

– Коммунисты сколько лет атеизм насаждали, храмы разрушали. И вот результат. Люди погрязли в грехе, – убежденно говорил дьякон. – Кругом – преступность, разврат. Бездуховность. Это все от неверия. А молодежь особенно нуждается в вере. В воспитании. В духовности. Для нее же сейчас нет ничего святого...

– Есть лишь две святыни – истина и человеческая личность, – вставил Волков.

– А бог? – Дьякон покачал головой. – Все зло – от неверия и бездуховности, – повторил он..

Волков вдруг порывисто встал и заходил по избе.

– Это большое заблуждение – отождествлять веру и духовность,– горячо заговорил он. – Можно не верить в бога и быть высокодуховным человеком. Высокодуховным и высоконравственным... Разве мало было в истории этических мыслителей – язычников и атеистов... И нельзя быть по-настоящему духовным человеком, не зная творчества великих писателей, композиторов, художников, философов. Духовный человек – это человек, усвоивший высшие достижения человеческого духа.– Волков говорил с вдохновенным лицом и сверкающими глазами. Сейчас он был очень красив.– Совершенно согласен с вами, что молодежь надо воспитывать. Самое главное – воспитание. Но воспитывать ее нужно, приобщая к настоящей культуре, к настоящему, высокому искусству... Я уважаю чувства верующих. Верю, что Христос действительно существовал, проповедовал замечательное учение, основанное на любви. Осуждаю большевиков за уничтожение храмов, за преследование священников. Но в своем атеизме-то они были правы. Это их большая заслуга, что в советское время почти все были атеистами. Теперь быть атеистом не модно, даже как будто предосудительно. Многие коммунисты внезапно стали убежденными верующими!.. Конечно, если считать верой любовь к Христу как к прекрасному, высоконравственному человеку, то я тоже верующий. Если считать богом универсальный физический закон, которому подчинены все другие законы, тогда я тоже верю в бога. Но как можно верить в бога библейского? В двадцать первом веке, при таком уровне развития науки. Это выше моего понимания!

– Последнюю фразу всецело одобряю. Да, это выше нашего понимания. И не надо пытаться понять. Надо верить!

– Вера и постижение истины несовместимы. Если человек глубоко проникнется представлением о том, как устроен мир, осознает бесконечность пространства и времени, он верить не сможет. Солнце в сто тысяч раз больше Земли. А есть звезды в триста тысяч раз крупнее солнца. В нашей галактике миллиарды звезд, а во Вселенной миллиарды галактик. Представьте это себе! И все бесконечное пространство пронизано смертоносным космическим излучением. Где же здесь место для высшего существа, по образу которого создан человек, для рая, для душ умерших?

– Если бога нет, кто же тогда все создал? Кто создал человека, вложил в него душу? Будете утверждать, что он произошел от обезьяны?

– Конечно! Ученые это давно и неопровержимо доказали. Не верить в теорию Дарвина – это мракобе... это абсурдно. – Полминуты Волков ходил молча, смотря в пол. – Верующие пытаются непостижимые загадки природы объяснить существованием бога, то есть еще более непостижимой загадкой... Вера в бога возникла от страха первобытного человека перед непонятным и грозным окружающим миром, страхом перед смертью; от этого и вера в бессмертие души. Человек в своей слабости хочет, чтобы над ним была какая-то сила, которая защитит и поможет.– Он вдруг остановился, взглянул на отца Петра. – Впрочем, я ни в коем случае не пытаюсь навязать вам свое мнение. Я считаю, что убеждать верующих в том, что бога нет, – это верх бестактности.

– Тогда что же вы только что делали? – усмехнулся дьякон. – В бога не верите, а в вашей секте-то вы, наверно как бог.

Волков нервно рассмеялся.

– Да какая же у нас секта! Секта – это страшно. Страшно уже само это деление на учителя, эдакого пророка, единственного носителя истины, полубога, и учеников, которые каждому его слову слепо, бездумно верят, беспрекословно ему подчиняются, преклоняются перед ним. Всякая секта состоит из людей, которые любят властвовать, и людей, которые любят подчиняться. А мы просто обмениваемся мыслями.

Валера, который все время что-то записывал, отложил ручку и непонимающим, недоуменным взглядом уставился на Волкова.

– Но говорите только вы, ученики ваши только слушают, – заметил отец Петр.

– Пусть и они лекции читают, если хотят. Я лишь рад буду.

– Значит, я не должен вам верить, Учитель? – как будто даже с обидой спросил Валера.

– Слепо не верь, Валера. Слепая вера – от робости души и лености ума. Надо следовать библейской заповеди: "Не сотвори себе кумира". Не признавайте никого выше себя, будь то гуру, вождь, бог. Для человека унизительно признавать какое-либо существо выше себя. Каждый человек – это целый мир. Ничего не принимайте на веру. Берите от других то, что не противоречит вашему здравому смыслу, вашему видению мира, вашей сути. Истину ищите самостоятельно. Ни перед кем не преклоняйтесь. Слепое преклонение порождает Пол Потов. Ни за что на свете не теряйте своей духовной свободы. Если чувствуете, что вас хотят духовно поработить – тут же порывайте с такими людьми.

– Гордыня вас обуяла, – сурово произнес дьякон, вставая из-за стола. – Дьявольская гордыня.– Он ушел с недовольным видом, бросив на прощанье: – Люди говорят, плохие дела у вас тут творятся. Не зря видно говорят...