Текст книги "Подвал"
Автор книги: Владимир Козлов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)
Козлов Владимир
Подвал
Владимир Козлов
Подвал (пьеса)
Небольшое помещение в подвале многоэтажного дома. Стены заклеены журнальными постерами с изображениями спортсменов, певцов и полуобнаженных девушек. В углу – штанга, гантели и гири. У стены – старый продавленный диван, возле него – импровизированный столик, составленный из нескольких деревянных ящиков от бананов.
Появляются АНДРЕЙ и ЮЛЯ. Андрей – брюнет, высокого роста, полноватый, коротко стриженый, одет в темную незастегнутую куртку поверх недорогого черного костюма и светлой рубашки. Юля – блондинка с длинными распущенными волосами, в длинном черном пальто и сапогах на высоком каблуке.
Юля оглядывается по сторонам. Андрей закрывает дверь изнутри на ключ, кладет ключ в карман.
АНДРЕЙ. Чтоб не ломились всякие придурки.
ЮЛЯ. Ага... А что здесь вообще такое?
АНДРЕЙ. Раньше была "качалка" – еще в мое время. (Он кивает на гири и гантели в углу). Сейчас уже никто не качается, никому это не надо. Так, приходят пацаны потусоваться, выпить – чтоб не сидеть дома с родоками. Обычно – осенью или зимой, когда холодно. Летом все на свежем воздухе, само собой.
ЮЛЯ. И что они тут делают?
АНДРЕЙ. Как, что делают? Сидят, музыку слушают, выпивают... А что пацанам еще делать? Я себя вспоминаю... Ладно, надо это самое...
Андрей достает из одного кармана начатую бутылку коньяка с закручивающейся пробкой, из другого – почти полную, заткнутую салфеткой бутылку вина.
ЮЛЯ. А ты неплохо затарился...
АНДРЕЙ. А ты что думала – этим придуркам все оставлю? Обопьются... Хватит с них и так. Ну что, по коньячку или по винчику? Да ты садись, что ты стоишь, как неродная? И снимай свое пальто. Здесь жарища – вон батарея в углу.
Юля снимает пальто, остается в светло-синем нарядном платье чуть выше колена. Андрей забирает у нее пальто, вешает на вбитый в стену гвоздь. Юля брезгливо смотрит на грязную нештукатуреную стену, с которой соприкасается пальто. Андрей снимает свою куртку, на Юлино пальто. Юля садится на угол дивана, Андрей – рядом.
ЮЛЯ. Так, а из чего мы будем пить?
АНДРЕЙ. Вопрос, конечно, интересный...
ЮЛЯ. А ты что, о рюмках не позаботился?
АНДРЕЙ. Не-а. Забыл. Тут есть какие-то стаканы... Должны быть, но ты из таких пить не будешь...
ЮЛЯ. Что, очень грязные?
АНДРЕЙ. Ага, типа того.
ЮЛЯ. Ладно, давай из горла.
АНДРЕЙ. Что, как алкоголики?
ЮЛЯ. Ну да, а что нам остается?
Юля смеется.
АНДРЕЙ. Ты что будешь, вино или коньяк?
ЮЛЯ. Вино.
АНДРЕЙ. Ну и я тогда тоже – пока.
Юля отпивает из бутылки, передает ее Андрею. Андрей делает большой глоток, ставит бутылку на стол.
АНДРЕЙ. Хорошо пошло. Ну что, правильно, что не остались на дне рождении?
Юля пожимает плечами. Андрей пододвигается ближе, обнимает Юлю за плечи. Она отодвигается, вжимается в угол дивана. Андрей подсаживается еще ближе.
ЮЛЯ. Не надо.
АНДРЕЙ. Что?
ЮЛЯ. Не надо, я сказала.
АНДРЕЙ. А я ничего такого не делаю...
ЮЛЯ. Не прикидывайся дурачком. Раз я сказала "нет", значит – нет.
АНДРЕЙ. Мало ли, что ты сказала...
Андрей обнимает Юлю, тянется губами к ее лицу. Она сопротивляется.
ЮЛЯ. Андрюша, не надо...
АНДРЕЙ. Ты что, дура?
ЮЛЯ. Нет, я в порядке. Это ты...
Андрей встает с дивана, поворачивает выключатель на стене. Свет гаснет, комната погружается в полную темноту.
Шум, крики, скрип дивана, звуки падения предметов на пол.
ЮЛЯ. Не надо, перестань...
АНДРЕЙ. Тихо, падла. Заткнись, а то сейчас...
ЮЛЯ (с плачем) Не надо!..
Все звуки затихают, слышен только скрип дивана, всхлипывания Юли и тяжелое дыхание Андрея. Потом все звуки прекращаются, слышны лишь всхлипывания.
Резко зажигается свет. Юля лежит на диване, одним движением поправляет задранное платье, подтягивает трусы с колготками. У нее красное от слез лицо, помада размазана, тушь для ресниц растеклась по щекам, волосы в беспорядке.
Андрей стоит у выключателя. Его пиджак расстегнут, рубашка выбилась из брюк. Молния в брюках расстегнута.
Диван сдвинут в сторону. Ящики, составлявшие стол, рассыпались. Бутылка лежит на полу, из нее вылилось вино.
Андрей выходит за сцену, через некоторое время возвращается. Он наклоняется, поднимает с пола бутылку, смотрит, сколько осталось, делает глоток.
АНДРЕЙ. Хочешь?
Юля не отвечает. Она лежит на диване, глядя в одну точку, и продолжает всхлипывать. Андрей допивает вино одним глотком, ставит бутылку на пол.
АНДРЕЙ. Ну, не хочешь – как хочешь.
Андрей делает несколько шагов вокруг дивана, останавливается, смотрит на Юлю, заправляет рубашку в брюки, достает из кармана пиджака пачку сигарет, закуривает.
АНДРЕЙ. Сигарету дать?
ЮЛЯ. Дай.
Андрей поджигает сигарету, протягивает Юле. Она привстает на диване, затягивается, сбрасывает пепел на пол.
ЮЛЯ. Какой ты все-таки шакал, Андрей. Я думала – ты нормальный человек, а ты – сволочь, подонок, мразь...
АНДРЕЙ. Поговори, поговори. Что ты говоришь, что собака гавкает...
ЮЛЯ. И поговорю. И не только поговорю. Ты мне за это ответишь. Я это не просто так говорю...
АНДРЕЙ. Говори, что хочешь. Мне – до жопы.
ЮЛЯ. Я вот посмотрю, до жопы тебе будет или нет. Как посадят тебя, сука, лет на десять, вот тогда я посмотрю, до жопы тебе или нет. Тогда ты, блядь, по-другому запоешь...
АНДРЕЙ. Ты думай, что говоришь, а то я могу и это самое...
ЮЛЯ. Что ты мне можешь? Я тебя не боюсь. Пошел на хуй, урод. Ты урод, ясно, кто ты? Самый последний урод и подонок. Я тебя видеть не хочу...
АНДРЕЙ. Давай теперь будем обсерать, обзываться. А я тебя сюда, между прочим, силой не тянул. Сама пошла, правда?
ЮЛЯ. И что, я для этого с тобой сюда шла?
АНДРЕЙ. А для чего тогда?
Андрей бросает окурок на пол.
ЮЛЯ. Подонок ты, подонок, Андрей. Я таких давно не встречала.
АНДРЕЙ. А каких встречала?
ЮЛЯ. Не твое дело, понял?
АНДРЕЙ. Не мое – так не мое. Нечего тогда мне на мозги капать. Лежит она, ноет. Голова от тебя болит.
ЮЛЯ. Это я – ною? Сейчас ты у меня поноешь... Все, надоело. Иду в милицию.
Юля пытается встать с дивана. Андрей кидается на нее, наваливается сверху, хватает рукой за горло.
АНДРЕЙ. Ты у меня знаешь, куда пойдешь? Задушу, на хуй, поняла? Задушу – и с концами. И никто тебя не найдет. Ясно?
Юля пытается руками убрать руки Андрея с горла. Он не отпускает.
ЮЛЯ (сдавленно). Ну Андрей, ну отпусти, ну пожалуйста.
АНДРЕЙ. Задушу, – и все, пиздец тебе, ясно?
ЮЛЯ. Отпусти... Пожалуйста... Никуда я не пойду. Ну пожалуйста...
Юля плачет, сопротивляется, пытается вырваться. Андрей отпускает руки, садится рядом на диване, достает пачку сигарет, закуривает. Юля молча рыдает.
АНДРЕЙ. Лучше бы я тебя задушил... А то и правда сдашь, сука.
ЮЛЯ. Никому не скажу, я клянусь тебе. Я тебе здоровьем матери клянусь, всем, чем хочешь...
АНДРЕЙ. Не верю. Это ты сейчас так говоришь, а только выйдешь отсюда сразу к ментам.
ЮЛЯ. Да куда я пойду? Ты что, глупый? Мне никто и не поверит, я сама сюда пришла, никто меня не тянул, и свидетелей нет...
АНДРЕЙ. Это ты так говоришь, чтобы я тебя отпустил. А потом...
ЮЛЯ. Слушай, а зачем мы вообще сюда пошли, в подвал? Почему ты не к себе меня повел? Боялся, что соседи услышат?
АНДРЕЙ. Соседи – до жопы. Просто сейчас мамаша дома. И сестра. Квартира – однокомнатная...
ЮЛЯ. Дай мне затянуться.
Андрей передает Юле сигарету. Она делает затяжку.
ЮЛЯ. Ты мудак, Андрюша. Ты все испортил...
АНДРЕЙ. Что я испортил?
ЮЛЯ. Бесполезно объяснять. Слушай, там еще что-нибудь есть в бутылке?
АНДРЕЙ. Есть еще коньяк, но ты сказала – не будешь.
ЮЛЯ. Буду. Теперь я все буду. Теперь уже все равно.
Андрей встает, подходит к своей висящей на стене куртке, достает из кармана коньяк. Он подходит к Юле, протягивает ей бутылку. Она откручивает крышку, отпивает, передает бутылку Андрею. Андрей тоже делает глоток.
ЮЛЯ. Может, здесь еще и музыка есть?
АНДРЕЙ. Стоит какой-то мафон, но работает или нет – не знаю.
Андрей подходит к магнитофону, жмет на кнопку. Включается "Ласковый май", песня "Белые розы".
АНДРЕЙ. Охереть надо – песни моей молодости. Не знал, что пацаны сейчас это слушают... Или может, случайно попала кассета...
ЮЛЯ. "Белые розы"... Помню, я тащилась от Юры Шатунова. Тогда "Ласковый май" еще только появился... И от Андрея Разина. А недавно видела его по телевизору – он такой стал толстый, некрасивый. Депутат госдумы. Я на их самом первом концерте у нас была – на стадионе. Стадион – битком, десять тысяч человек – представляешь? А ты был на их концерте хоть раз?
АНДРЕЙ. Нет, на концерте не был, зато, помню, на дискотеках постоянно. Весь девятый класс. Сначала был еще "Мираж", а потом уже начался "Ласковый май"...
ЮЛЯ. А потом – Женя Белоусов...
АНДРЕЙ. Слушай, ты с какого года получаешься?
ЮЛЯ. Не скажу. У женщин возраст не спрашивают.
АНДРЕЙ. Да ладно ты, не понтуйся...
ЮЛЯ. Ну, с семьдесят четвертого.
АНДРЕЙ. Ничего себе... Я думал – ты младше. А я с семьдесят третьего. А в какой ты школе училась?
ЮЛЯ. В двадцать второй.
АНДРЕЙ. А я в четырнадцатой.
ЮЛЯ. Что, серьезно?
АНДРЕЙ. Да, а что?
ЮЛЯ. А я там работаю.
АНДРЕЙ. Как работаешь? Учительницей, что ли?
ЮЛЯ. Да. Веду русский язык.
АНДРЕЙ. Ни хера себе – учительница. А то смотрю – все такая из себя...
ЮЛЯ. Какая?
АНДРЕЙ. Ну, деловая или типа того.
ЮЛЯ. Никакая я не деловая. Обычная учительница. Зарплата – копейки, сам знаешь, как нам платят в школе. Дети сейчас тоже стали – еще хуже, чем мы в свое время. Нам до них далеко... Вот они – это да, деловые. Есть, конечно, и хорошие, которые поступить куда-то хотят, думают там об учебе, о том, чтоб нормально устроиться... Вон, у меня подружка – вместе учились, в одной группе – уехала в Москву, устроилась на фирму. Правда, секретарем, но все равно. Получает шестьсот долларов, квартиру снимает... Кандидат наук, между прочим. Закончила аспирантуру. А здесь сидела в говне, как и я...
АНДРЕЙ. Не знаю, мне лично и здесь неплохо. Работаю охранником в банке, сутки через трое. Иногда еще и халтура бывает – ну, на пиво там. Машину недавно взял – "мерседес" восемьдесят второго года. Старый, конечно, но "мерседес" есть "мерседес", правильно?
ЮЛЯ. А что живешь с родителями почти в тридцать лет, это – нормально?
АНДРЕЙ. Это – вопрос решаемый. У меня бабка парализованная лежит, вот-вот концы отдаст. У нее – своя квартира двухкомнатная, в центре, на Советской.
ЮЛЯ. Ну, все равно... Хоть пока, до этого, квартиру бы снял...
АНДРЕЙ. Хотел много раз уже, да все лень. Что, может еще по чуть-чуть?
Андрей берет с ящика бутылку коньяка, протягивает Юле. Она отпивает, возвращает ему бутылку. Андрей тоже делает глоток. Он достает пачку сигарет, вынимает две сигареты, зажигает, отдает одну Юле, затягивается.
АНДРЕЙ. Чего ты не уйдешь из школы? Нашла б нормальную работу, а то этих придурков учить... Я знаю, какие сейчас пацаны, – с этими, которые здесь тусуются, иногда базарим. Они зажрались, у них все сейчас есть. Пиво, водка – сколько хочешь. Не то, что, помню, мы – водка с двух часов, очереди. Это потом уже – по талонам. Пиво тогда особо не пили... Помню, когда в армию уходил, мамаша отходную делала – тогда только водка свободно появилась...
ЮЛЯ. Вот ты говоришь – уйди из школы. А куда тут особо уйдешь? Везде безработица, везде сокращают. Подруги живут, как придется. У многих дети... Одна только Танька смелая, которая в Москву... Ну так у нее там родственники, тоже не в пустоту ехала... Вот ей я завидую, потому что там это жизнь. Столько может себе позволить... Приезжала недавно – и косметика у нее хорошая, и шмотки фирменные, из магазинов. Не то, что здесь – все с базара, говно всякое вьетнамское или турецкое...
АНДРЕЙ. Все вы ноете, все вам плохо. А мне, я тебе говорю, совсем не плохо. Денег, конечно, много не бывает, но я б не сказал, что я так уж плохо живу. По субботам – сауна, отдельная комната, берем на четверых, строго. Только если работаю, то не хожу, а так – постоянно. На пиво, на бензин тоже хватает, а что еще надо? А вы все жалуетесь, жалуетесь...
ЮЛЯ. Ты просто эгоист. Никогда ни с кем не жил, ни о ком не заботился...
АНДРЕЙ. Ну и что с того? Вижу я своих пацанов, которые женились. Многие давно уже, сразу после армии, а один придурок вообще до армии – правда, по залету... И вижу я, как им хорошо, просто вообще. Только б от семьи куда-нибудь подальше, только б не видеть. Кто на работе сидит до ночи, кто бухает, кто еще что... А ты сама чего замуж не вышла?
ЮЛЯ. Я была замужем.
АНДРЕЙ. Что, серьезно?
ЮЛЯ. Конечно, серьезно. Что я, врать тебе буду? Давно, еще в институте на последнем курсе.
АНДРЕЙ. И что потом?
ЮЛЯ. Ничего. Развелись. Пожили полтора года и развелись.
АНДРЕЙ. Что, не сошлись характерами?
ЮЛЯ. Ага, типа того.
АНДРЕЙ. Может, у тебя и дети есть?
ЮЛЯ. Нет, детей нет. Какие могли быть дети? Время такое, и жили не особо хорошо с самого начала. Подай-ка бутылку.
Андрей подает Юле коньяк. Она делает большой глоток. Андрей берет бутылку у нее из рук, тоже отпивает.
ЮЛЯ. А ты многих сюда приводил?
АНДРЕЙ. Кого – многих?
ЮЛЯ. Ну, женщин, девушек...
Андрей неопределенно поводит плечами.
ЮЛЯ. И все всегда соглашались сами? Все всегда было хорошо?
АНДРЕЙ. В основном.
ЮЛЯ. А так, чтобы нормальные отношения – встречаться, куда-то приглашать – такого что, у тебя вообще не было?
АНДРЕЙ. Почему – не было? Всякое было.
ЮЛЯ. Может, скажешь, еще и влюблен был в кого-то?
АНДРЕЙ. Был, конечно, но давно. Когда еще совсем пацан был, до армии. Все по глупости...
ЮЛЯ. Почему – по глупости?
АНДРЕЙ. Она взрослая баба была, разведенная, с ребенком.
ЮЛЯ. Ни фига себе. И что?
АНДРЕЙ. Ничего. Побегал за ней, как придурок, месяца два, потом так надоела, что даже смотреть не хотел в ее сторону. Хорошо, что скоро в армию надо было. Вот и все... Ты, это самое, ты меня извини за это дело. Я не хотел так. Думал, все будет нормально. Извини, ладно. Ты ж сама понимаешь глупость это все, да? Я ж не пацан какой-то, правильно? Давай мы это как-нибудь по-нормальному...
Андрей подсаживается поближе, кладет руку на плечи Юле. Она стряхивает ее.
ЮЛЯ. Ты что – совсем одурел? Ты что, не понимаешь, что ты со мной сделал? Ты со мной поступил, как с говном...
АНДРЕЙ. Ладно ты, успокойся...
ЮЛЯ (в истерике). Ничего не ладно! Ты подонок, урод! Ты на меня насрал... Таких, как ты, надо стрелять, вешать.
Юля вскакивает.
ЮЛЯ. Урод ты, идиот, недоносок! Я тебя ненавижу, я бы тебя убила!
Юля кидается на Андрея, начинает молотить его кулаками, хватать за волосы, пытается поцарапать ногтями. Андрей отбивается, потом хватает Юлю за плечи и швыряет на диван. Он заносит над ней руку.
АНДРЕЙ. Ну-ка успокойся! А то я тебя сейчас убью здесь, на хуй.
Андрей садится на другую сторону дивана. Магнитофон, игравший все это время, молчит.
ЮЛЯ. Таким, как ты, надо отрезать члены. Таких надо кастрировать. В какой-то стране в Африке за изнасилование отрезают член, за кражу – отрубают руку. Так и у нас надо делать. Таких, как ты, по-другому воспитывать нельзя.
АНДРЕЙ. Говори, что хочешь. Пиздеть – не мешки таскать.
ЮЛЯ. И думаешь – это так тебе сойдет? Нет, ты ответишь, ты за все ответишь. Так ответишь, что мало не покажется. И я не шучу. Я полностью серьезно это говорю. Если с какими-то дурами все сходило, то со мной не сойдет.
АНДРЕЙ. А хули ты меня пугаешь? Не надо меня пугать. Ну, напишешь ты заяву, а дальше что? Менты на таких как ты, знаешь, как смотрят? Это если приходит молодая девка – шестнадцать там, семнадцать лет. А что им до такой, как ты, которую уже полгорода отодрало? Свидетелей нет, скажут, откуда мы знаем – вдруг там все было по-нормлаьному, а потом ты взъебнулась и начала права качать, чтобы бабок снять на халяву? Ну, поверят они тебе, возьмут заяву. И что потом будет? А я тебе скажу, что потом будет. Потом мы тебя подкараулим в подъезде – я и еще пара пацанов, с работы моей. Только они еще выше и крепче. Трогать не будем, само собой, скажем культурно, чтоб ты заяву свою забрала, и ты заберешь ее, никуда не денешься, потому что...
ЮЛЯ. Дурак ты. Ни к каким ментам я не пойду. Я лучше вызову "бригаду". Деньги найду, одолжу, если надо, понял? А как "бригаду" найти – это не проблема. Столько лет в школе работаю, знаю таких отпетых, что до них тебе как до луны... И вот тогда я посмотрю, кто у нас посмеется. Посмотрю, как тебя сначала отработают – так, чтоб ты ни стать не мог, ни на жопу сесть, а потом тебе отрежут твой член, понял? Чтоб ты больше никогда и никому, понял...
Юля начинает хохотать. Постепенно ее смех переходит в слезы. У нее начинается истерика. Андрей молча наблюдает, сидя на другом краю дивана.
Юля медленно успокаивается. Она достает из сумки носовой платок, вытирает глаза.
ЮЛЯ. Там еще что-нибудь осталось?
АНДРЕЙ. Ага.
ЮЛЯ. Дай тогда.
Андрей дает Юле бутылку. В ней – около трети. Она отпивает немного и отдает бутылку Андрею. Он отпивает.
ЮЛЯ. Что, кассета закончилась?
АНДРЕЙ. Да, наверное.
Андрей встает, идет к магнитофону, жмет на кнопку, достает кассету. Она замоталась.
АНДРЕЙ. Кассета замоталась. У тебя есть что-нибудь такое? Ну, типа ручка или карандаш?
ЮЛЯ. Есть ручка.
АНДРЕЙ. Что, может еще и красная?
ЮЛЯ. Нет, обычная.
АНДРЕЙ. Ладно, давай.
Андрей подходит к Юле, берет у нее ручку, вставляет в кассету, крутит. Он идет назад к магнитофону, включает кассету. Играет современная попса.
АНДРЕЙ. Может, лучше опять "Ласковый"?
ЮЛЯ. Нет, пусть будет это.
Андрей идет к дивану, садится, достает из кармана коньяк.
АНДРЕЙ. Ну что, добьем?
ЮЛЯ. Давай, что на него смотреть?
Андрей передает бутылку Юле. Она выпивает половину остатка, передает Андрею. Андрей допивает и ставит бутылку на пол рядом с диваном, достает сигареты.
АНДРЕЙ. Будешь?
ЮЛЯ. А как же?
Андрей зажигает две сигареты, дает одну Юле. Юля затягивается, выпускает дым.
ЮЛЯ. Я вот все пытаюсь бросить и – прикинь – никак не могу. Решила, что буду курить, только когда выпиваю или когда нервничаю. Ну и что ты думаешь? Нервничаю я по много раз в день – на работе этой сраной, и выпивать тоже захотелось чаще. А ты не пробовал бросить?
АНДРЕЙ. Не-а, не пробовал. А зачем?
ЮЛЯ. Как зачем? От этого – всякие болезни, кожа плохая становится...
АНДРЕЙ. Мне это до лампочки. Здоровье, пока, слава богу, есть, а там будет видно...
ЮЛЯ. Не, я бы бросила... Если бы смогла. Я ж говорю – силы воли не хватает.
Андрей делает последнюю затяжку, бросает окурок под ноги.
АНДРЕЙ. Юлька, слушай, ты это... Ты на меня не злись за то, ладно? Я не хотел, чтоб оно было так. Я хотел, чтобы все нормально, по-человечески... Ты ж не какая-нибудь малолетка – мы вон с тобой почти с одного года. У тебя в каком месяце день рожденья?
ЮЛЯ. В апреле.
АНДРЕЙ. Семьдесят четвертого? А у меня – в октябре семьдесят третьего. Каких-то всего полгода разница...
ЮЛЯ. Ты так все время – охранником?
АНДРЕЙ. Да нет, ты что? Это я только года три, как. А до этого – шесть лет водилой, директора рыбозавода возил. Я до армии учило закончил на автокрановщика – тогда самая цивильная специальность была, все туда ломились, даже после одиннадцатого. Я как раз заканчивал – первый год сделали одиннадцатый класс. Девятый закончили – и потом сразу в одиннадцатый. Про что я говорил? А, про учило. Там на аттестат смотрели, а у меня все более-менее: половина троек, половина четверок. Закончил, получил права. Два месяца потом погулял – и в армию. Пацаны некоторые крутились, а я подумал – что я, не мужик? Надо и в армию сходить. Ну и особо не жалею, служил под Москвой, тоже водилой, сначала на "Урале", потом комполка возил на "козле". Пришел – пацаны там в бизнесе дергаются, кто – в Польшу, кто – в Турцию. А я подумал – на хер это надо? Мамаша устроила на рыбозавод – и не жалею. Потом завод закрылся, директора – на пенсию, а завод продали каким-то коммерсантам, они всех людей разогнали. Меня тогда Витька – он тоже сегодня, кстати, был – к себе в банк устроил. Он там давно уже в охране. Видела такой высокий, белый, с короткой стрижкой?
ЮЛЯ. Да, видела, конечно.
АНДРЕЙ. А кто вообще тебя пригласил?
ЮЛЯ. Светка. Она раньше в моей школе работала.
АНДРЕЙ. Тоже учительницей?
ЮЛЯ. Ага. Математику вела.
АНДРЕЙ. Ну вас и развелось, однако.
ЮЛЯ. Кого – нас?
АНДРЕЙ. Учительниц.
ЮЛЯ. А что тут такого, ты мне скажи? Что плохого, чтобы быть учительницей? Я поступала – тогда еще этих всех новых профессий не было. Это сейчас можно выбирать, что хочешь. А тогда, кто поступал – шел или в пединститут, или в политех. Но я сразу решила, что в политех не пойду, у меня с математикой всегда было не особо....
АНДРЕЙ. А где ты с мужем познакомилась? В институте?
ЮЛЯ. Ну, допустим, в институте.
АНДРЕЙ. А чего ты так сразу?
ЮЛЯ. Ничего. Как будто я больше нигде и познакомиться не могу, только в институте.
АНДРЕЙ. В одной группе были?
ЮЛЯ. Нет, в параллельных.
АНДРЕЙ. Он что, твой ровесник?
ЮЛЯ. На три года старше. Он после армии поступил.
АНДРЕЙ. И как вы с ним зацепились?
ЮЛЯ. Обыкновенно. Летом, на море. У нас практика летом была в детском лагере – недалеко от Анапы. Типа, вожатыми. Ну, днем там с детьми, само собой, а ночью... Развлекались, короче говоря. Там вино было недорогое... Зато утром потом ходили, как зомби.
АНДРЕЙ. И чего вам было жениться, если не по залету?
ЮЛЯ. Не знаю. Наверное, хотелось жить своей жизнью, чтоб без родителей.
АНДРЕЙ. У него что – квартира была?
ЮЛЯ. Не-а, не было. Снимали сначала. Он тогда крутился, бизнес хотел замутить, так ничего и не вышло.
АНДРЕЙ. И что потом?
ЮЛЯ. Ничего. Надоела мне эта бодяга, я вернулась к родителям. Ладно, хватит о грустном. Все это – ерунда. Мы еще с тобой не старики какие, мы еще молодые, все у нас должно быть хорошо.
АНДРЕЙ. Само собой. Как оно еще может быть?
ЮЛЯ. А ты в бога веришь?
АНДРЕЙ. Чего?
ЮЛЯ. В бога веришь?
АНДРЕЙ. Нет, конечно.
ЮЛЯ. И не крестили тебя?
АНДРЕЙ. Крестили. Всех крестили, кого я знаю. А тебя?
ЮЛЯ. И меня. У меня бабушка была очень религиозная, она захотела. Родителям было, в общем, все равно.
АНДРЕЙ. И ты веришь в бога?
ЮЛЯ. Да, конечно.
АНДРЕЙ. И в церковь ходишь?
ЮЛЯ. Хожу иногда – по праздникам. А что тут такого, я не понимаю. Это что, плохо? Ты так говоришь, как будто смеешься с меня. Что тут смешного?
Андрей подсаживается ближе к Юле, обнимает ее за плечи. Юля не сопротивляется. Андрей придвигается еще ближе. Они целуются.
ЮЛЯ (сонным голосом). Нет, не надо. Я засыпаю. Все. Спокойной ночи.
Андрей отодвигается, берет сигареты, закуривает. Он курит, рассматривая Юлю, потом выбрасывает наполовину выкуренную сигарету, засыпает.
Свет на сцене гаснет и тут же загорается, показывая, что прошло время. Позы Андрея и Юли слегка изменились. Оба спят.
Юля открывает глаза, потягивается, смотрит на спящего Андрея. Она встает, уходит за сцену, через пару минут возвращается.
Юля подходит к входной двери, берется за ручку, возвращается к дивану, осторожно лезет в карман брюк Андрея, достает связку ключей, снова идет к дверям.
Юля вставляет в замок ключ. Он не подходит. Она пробует другой – то же самое. Третий ключ входит в замок, но не поворачивается. Он застревает в замке, Юля дергает его, пытаясь достать. Вся связка падает, с шумом ударившись о бетонный пол у порога.
Андрей открывает глаза, вскакивает, бежит к Юле. Она испуганно смотрит на него. Андрей с ходу бьет Юлю ногой в живот. Она приседает. Андрей начинает бить ее кулаками, останавливается, прислоняется к стене. Юля плачет, сидя на корточках.
АНДРЕЙ. Что, хотела съебаться, пока я сплю? Хотела ментов сюда привести? Признавайся, сука...
ЮЛЯ. Никого я не хотела привести. Боялась, что ты меня не отпустишь. Я боялась, что ты меня убьешь.
АНДРЕЙ. Сейчас я тебя точно убью, сука...
Андрей бьет Юлю ногой в ребра, она падает, встает, прислоняется к стене.
ЮЛЯ. Только ударь еще раз. Только посмей...
АНДРЕЙ. Ну и что мне будет?
ЮЛЯ. Увидишь.
АНДРЕЙ. Ты меня уже пугала. Я испугался – просто пиздец...
ЮЛЯ. Испугаешься.
АНДРЕЙ. Думаешь, что ты мне вчера про "бригаду" наговорила, так я поверил? Да я с любыми пацанами договорюсь. Расскажу им, что ты за коза. Они у тебя бабки возьмут, а меня не тронут. Мы еще бухнем с ними...
ЮЛЯ. Включи мозги, подумай головой. У тебя никаких шансов. Ты можешь меня бить, сколько хочешь – это будет только против тебя. Лучше отпусти, и я уйду.
АНДРЕЙ. И что потом?
ЮЛЯ. Ничего.
АНДРЕЙ. Что, не пойдешь к ментам?
ЮЛЯ. А ты все-таки боишься, да?
АНДРЕЙ. Ничего я не боюсь. Я тебе уже сказал – меня не посадят. В таких делах бабам менты не верят. Свидетелей нет...
ЮЛЯ. А побои? Ты что, парень? Сейчас ты уже не открутишься, только если я сама тебя прощу...
АНДРЕЙ. А ты простишь?
ЮЛЯ. Не знаю. Ты не заслуживаешь. Дай мне лучше сигарету.
Андрей достает пачку. Там – одна сигарета.
ЮЛЯ. Кури, оставишь мне.
АНДРЕЙ. Ладно, кури ты, мне оставишь.
ЮЛЯ. Почему это такое великодушие?
Андрей зажигает сигарету, дает Юле. Она берет ее, затягивается, идет к дивану, садится.
ЮЛЯ. Ну и что мы теперь будем делать? Сколько еще здесь сидеть? Мне все-таки домой надо. Сколько там времени?
Андрей приподнимает манжет пиджака, смотрит на часы.
АНДРЕЙ. Без двадцати шесть.
ЮЛЯ. Ну все, троллейбусы сейчас начнут ходить. Мне надо идти.
АНДРЕЙ. Ты пойдешь к ментам или нет?
ЮЛЯ (улыбаясь). Что ты хочешь, чтобы я сказала? Что пойду? И что тогда – ты меня убьешь? Да не убьешь ты меня, понял? Ты боишься. Если б ты мог убивать, то не сидел бы охранником в своем банке, а был бы каким-нибудь бандитом. А если и убьешь – случайно или по пьяни – то тут же обосрешься от страху и сам побежишь сдаваться ментам... И сколько ты меня здесь будешь держать? День, два? У кого-нибудь еще есть ключ?
АНДРЕЙ. Есть. У пацанов.
ЮЛЯ. И они каждый день сюда приходят?
АНДРЕЙ. Почти что. Сегодня воскресенье, должны придти.
ЮЛЯ. Во сколько?
АНДРЕЙ. Ну, не знаю – после обеда.
ЮЛЯ. Ну вот, видишь – этот вариант отпадает. Остается второй – сказать, что ни к каким ментам не пойду и вообще никому ничего не скажу, могу даже поклясться. Сердцем матери, например – у вас клялись сердцем матери в школе?
АНДРЕЙ. Ага.
ЮЛЯ. И у нас тоже. Ну, поклянусь я, допустим. Для меня это все равно ничего не значит – я уже столько раз клялась и нарушала. Поклянусь, ты меня отпустишь, а потом... Так что, все это бессмысленный разговор, правда?
АНДРЕЙ. Может быть.
ЮЛЯ. Ну, я пошла?
АНДРЕЙ. Как хочешь.
ЮЛЯ. А какой ключ?
АНДРЕЙ. Сама разберешься.
Андрей сидит на диване, смотрит в одну точку. Юля приседает, поднимает связку ключей, подбирает ключ от входной двери, отпирает. Она проходит к стене, снимает с гвоздя свое пальто, надевает, берет сумочку.
ЮЛЯ. Ну все, пока.
АНДРЕЙ. Пока.
Юля выходит. Андрей остается сидеть на диване.
