Текст книги "Париж"
Автор книги: Владимир Козлов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)
Козлов Владимир
Париж
Владимир Козлов
Париж
Дальнобой выбрасывает огрызок яблока в окно, вытирает руку о линялые спортивные штаны, достает из пачки "Marlboro" сигарету и сует пачку мне.
– Бери, не стесняйся.
– Не, я не курю.
– А что так? Спортсмен?
– Не-а, просто не курю.
– Ну ладно, мое дело – предложить, твое дело – отказаться.
Он затягивается, сбрасывает пепел за окно.
– А в Париже кто у тебя?
– Никого.
– И чего ты тогда туда едешь?
– Так просто. Путешествую.
– Ты это кому другому говори, понял? А мне можешь сказать честно и откровенно – что баба у тебя там. Точно?
– Не-а.
– Ладно, колись, что ты боишься?
– Ничего я не боюсь.
– Ну, как знаешь. Вообще, французским бабам я палок еще не ставил – все впереди! С немками – было дело, еще при коммунистах. Они к нам на завод приезжали, из ГДР – я тогда на моторном работал, директора возил. Одна такая ебливая попалась – всё ей "фикэн-фикэн". Знаешь, что такое "фикэн"? Это по-немецки "ебаться".
Я хмыкаю, киваю головой.
– Да, а зовут тебя как?
– Вова.
– А я – Андрей. Будем, стало быть, знакомы.
Он отнимает руку от руля, сует мне.
За окном – однообразный автобан, иногда расцвеченный рекламными щитами.
Андрей говорит:
– Вообще, мне повезло, что попал в дальнобои. Это, сейчас, можно сказать, элита. Да не только сейчас – всегда было. Два года назад напарник сына женил – тогда еще в малом предприятии работали, это сейчас стало ООО. Так он ему знаешь, что подарил? "Мерседес". Все еще удивлялись, гадали – кто у жениха папаша? Думали, начальник какой, а он – простой мужик, дальнобой. А сын, что ты думаешь, закончил университет – у нас, в Гродно, исторический факультет... Ну, как он учился – про это я говорить не буду – сколько там шампанского и коньяка ушло... Короче, закончил в том году, и что? Думаешь, устроился по специальности? Ничего подобного. Ездит с батькой в рейсы, сменщиком. Хотя работа, само собой, неплохая. Если рейс не затянулся, время есть, то можно по свалкам полазить. Мы вон машины раньше привозили – в основном, не на продажу, а так, знакомым.
– А рэкетиры не трогают?
– Знаешь, не особо. Всяких случаев было, само собой. Но мне как-то везло, что ли... Тьфу-тьфу-тьфу... Раз в Москве подвалили – человека три, здоровые такие пацаны, все с цепями, в коже. Ну, я им говорю – груз уже сдал, еду пустой назад в Гродно, заправляться больше не надо. Денег, стало быть, никаких, одни белорусские. Показал им пачку пятерок, они спрашивают сколько это? Ну, долларов двадцать. Один подержал в руках, посмотрел и отдал назад.
Останавливаемся на заправке. Андрей говорит:
– Давай выйдем, разомнем ноги. Перекусить хочешь?
– Я мотаю головой.
– Ладно, не выделывайся. Пошли, поедим по-человечески.
Заходим в забегаловку, Андрей берет две по порции колбасок с картошкой, себе кока-колу, мне – пиво. Я лезу в карман за деньгами. Он говорит:
– Спрячь.
– Спасибо.
Садимся за стол в углу. По телевизору идет "Евроспорт".
Андрей выпивает половину колы, отставляет стакан.
– Видишь, как оно – все цивильно, красиво. Германия все-таки, это тебе не хер собачий. Да уже и в Польше нормально становится – я из Гродно часто мотаюсь через границу – знакомые там, родственники. И могу тебе сказать – в Польше уже живут по-нормальному, это у нас еще жопа кругом... У меня малый подрастает – в десятый перешел. Надо уже думать, куда его отдавать учиться, и даже не знаю...
– К себе сменщиком...
Андрей улыбается.
– Ну, только если. А то нигде нет нормальной работы...
Я кусаю колбаску, отпиваю пива.
Впереди светится автозаправка.
– Ну, путешественник, пора тебе на выход. Я сейчас поворачиваю на Магдебург. Не сцы, здесь тебя сразу подберут.
Фура тормозит, я подпрыгиваю на сиденье. Андрей сует мне руку. Я жму ее, беру рюкзак и выпрыгиваю.
Выставляю руку с оттопыренным пальцем, махаю добитому темно-красному "форду". Он тормозит. За рулем – стриженый налысо турок, в ухе болтается серьга. Я сую голову в окно.
– Аахен?
Турок кивает, я сажусь спереди. На заднем сиденье – коробки и чемоданы. Негромко играет рэп. Правый динамик хрипит. Я закрываю глаза и вырубаюсь.
Машина тормозит, я открываю глаза. Мы – на эстакаде, внизу – еще один автобан. Турок показывает пальцем вправо.
– Аахен.
– Данке.
Я выпрыгиваю из машины, спускаюсь вниз по сухой грязной траве. Машины летят километров под сто, никто не останавливается.
Иду по обочине – к ближайшей развилке или заправке. В серой от грязи траве валяются пустые сигаретные пачки, жестянки, упаковки от чипсов.
Махаю фуре с латвийскими номерами, она останавливается. Я поднимаюсь по лесенке к кабине, открываю дверь. Водитель – невысокий седой мужик.
– Здравствуйте, до Парижа не довезете?
– Могу только до кольца, я в Бордо еду.
– Хорошо.
Я сажусь, фура трогается.
– Что, путешествуешь? Из России?
– Ага.
– А я из Латвии, из Риги. Если б ты знал, какая херня у нас сейчас творится. Русских ебут во все дыры. В магазин зайдешь за молоком – продавцы по-русски не будут разговаривать, хоть и понимают все, суки. По работе там, повышение какое или еще что – только своим, латышам. У меня жена в школе работает, учительницей, должна была в Швецию ехать на стажировку – так нет, в последний момент переиграли, взяли латышку. Или дочка – институт закончила, а на работу не берут по специальности, латышского не знает.
– А обучение там на каком было?
– Последний год вроде на латышском, я сильно не вникал в это дело. Знаю только, что сидит сейчас без работы, если б не я – вообще торчали бы в жопе, а так хоть более менее, концы с концами сводим. В Риге квартплата знаешь какая? За трехкомнатную – шестьдесят долларов в месяц... Неслабо, правда?
Едем медленно, кусок дороги огорожен оранжевыми мигалками.
– Блядь, смотри, какая херня – дорогу ремонтируют, движение в одну полосу. Не могу остановиться – полиция сразу зачмурит, штраф ввалит. Ты, может, на ходу выпрыгнешь? Я приторможу...
– Ладно, на ходу так на ходу.
Фура замедляет ход, я открываю дверь. Высоко.
– Ну, все, спасибо.
– Счастливо.
Держась за ручку, спускаюсь по лесенке, швыряю рюкзак на обочину, прыгаю, падаю на землю, махаю латышу рукой, ору:
– Все нормально.
Тру рукой ногу. Штаны на колене разодраны, вымазаны кровью. Поднимаюсь и иду по обочине.
*
По Елисейским полям бродят толпы народа, все громко орут на разных языках. Светятся рекламы фильмов на кинотеатре "Gaumont". Я иду медленно, хромаю.
Выхожу к площади Звезды. Машины, подрезая одна другую, объезжают Триумфальную арку. Трое чуваков сцут, стоя лицом к проволочной сетке, за сеткой – зеленый кустарник. Один поворачивается, смотрит на меня, улыбаясь во весь рот.
