Текст книги "Могу хоть в валенке дышать !"

Автор книги: Владимир Карпов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)

Увидел меня, распахнул обе руки, подняв и неизменную лыжную палку.

– Господа товарищи, ко мне приехал сын, представитель России.

Торжественно меня обнял, как представителя. Его нагнала женщина, стала давать ему деньги.

– Не надо мне этой дряни, – отмахивался отец.

Но женщина все-таки сунула ему свернутые бумажки в карман.

– Деньги – говно, – продолжал по пути отец. – Могу зарабатывать – три семьи кормить! По два-три раза на дню приглашают на выступления. Денег иные дают немерено, я стараюсь не брать. Особенно доллары эти презираю. Суют!..

– Красненькую взять? – подсуетилась заискивающе старушка.

– Мои дети – не пьют! – Прибил нас отец обоих со старушкой к земле. Глухая, понимаешь, совсем, а выпивает! Сошлись – еще вроде слышала все, а сейчас глохнет и глохнет!..

Еще бы!..

– А у меня во! – отец по-детски ощерился, показывая... о Боже!.. проклевывающийся ряд молочных детских зубов! – В восемьдесят лет стали расти. Двадцать семь зубов! Я пять за жизнь выдирал, так те не растут, а которые сами выпали, стали расти. Но они сейчас медленно растут, не как у младенцев. Вот за год всего как выросли. Года три, мне врач сказал, расти будут.

– Так тебя, может, в книгу Гиннесса?

– Нет. Такое бывает. Не часто, но бывает.

Старушка пошла домой, а мы с отцом прямиком отправились на рынок. Действительно никогда не считавший деньги отец рядился за мелочь до ругани. Дыни он царапал ногтем, проверяя зрелость, и почти каждому из торгующих "дал нагоняй" за то, что рано сорвали или долго везли... Это было время, когда по всей нашей распавшейся стране катились волны националистических распрей. И я ждал, что кто-то из продавцов-узбеков скажет, мол, дед, дуй к себе в Россию и там указывай! Ничего подобного! "Аксакал, понимает", уважительно кивали они головами.

Наконец он выбрал две дыни. Я взял одиннадцатикилограммовую, а отец семикилограммовую. Жара меж тем вошла в полную полуденную силу. Ладно, если бы мы были где-то в селе, среди деревьев и саманных домиков. Но в центре пробетонированного города, где от зноя исходит пеной асфальт, едва поспевая за отцом, я взмолился:

– Как ты можешь тут жить?! Дышать же нечем!

И тогда отец сказал мне слова, пред которыми мог бы обезмолветь сам Сократ. Родившийся за год до Первой мировой, переживший на веку несколько войн, революций и социальных формаций, в умопомрачительную жару шагая размашисто впереди с лыжной палкой и семикилограммовой дыней, он огласил окрест:

– Я могу хоть в валенке дышать!