Текст книги "Сезам, парашют !"

Автор книги: Владимир Григорьев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

Григорьев Владимир
Сезам, парашют !

Владимир Григорьев

Сезам, парашют!

И вот накатило в священную науку астрономию торжество формул и находок с острия пера, работающих на наличие во вселенной разума не ниже нашего. Притихшие было практики космопользования разом оживились и на "ура" исхлопотали стартовые паспорта для звездных экспедиций, чтобы в предсказанных точках вселенского океана выйти на цивилизации сильного типа. Тянуть было никак нельзя. Неотвратимые прогнозы футурологов вещали категорическую перемену мнений по поводу чужого разума на следующем вековом витке развития астрономии. Жди потом, когда ее капризная спираль вновь довьется до официального признания наличия!

Новенький, с конвейера звездолет серии "Телераз" в великолепном соответствии с полетной программой сел на виток вокруг одной из планет, перспективных на разум. Десантник-зондарь Джек Олсуфьев взглядом распрощался с Командиром, с Переводчиком – церемонии на "Телеразах" не поощрялись – и прыгнул с наезженной колеи витка, нырнул, пошел на индивидуальный спуск к умной планете. Красиво, изящно вышло это у Джека Олсуфьева, как всегда на пируэте. Матерый десантник шел на абордаж сверхдальнего разума, да и капсула его была на загляденье. Штатные сообщения о спуске поступали на борт "Телераза" первым сортом.

– Завис в пятистах метрах над чистым грунтом, – докладывал Разведчик. Чуток отстоюсь.

– Что, атмосферы в сам деле никакой? – осторожно подал голос Командир с базовой орбиты.

– Абсолютно, – живо откликнулся Разведчик. – Все приборы единогласно дают вакуум.

– Значит, точка! – При всей своей знаменитой сдержанности Командир не скрыл радостных интонаций. – Видать, цивилизация супер. Всю атмосферу успели слопать, черти!

Радость Командира хорошо нам всем понятна. Астрономы на данном этапе своей науки подыскивали действующий разум как раз на такой, безатмосферной планете.

– Вижу транспортные коммуникации, – продолжал декламировать Джек Олсуфьев. – А вон, подальше... постройки. Поселок!

– Скользни без снижения и зависни. Действуй!

Невидимые ракетные струи, сплетенные из драгоценного физического вакуума, подогнали капсулу Разведчика к околице причудливых построек, так что общий вид жилого массива – курортного, по первому впечатлению, просматривался теперь и на экранах "Телераза".

– Замечательно соответствует! – открытым текстом радовался Командир. Вспоминаешь, Джек, наших прогнозистов? Их милые картинки?..

Но тут что-то если не стряслось, то случилось. Во всяком случае, зондарь надолго замолчал.

– Командир, – позвал он наконец, и там, на борту комфортабельного, непробиваемого "Телераза", могло почудиться, что в голос Разведчика Олсуфьева вкралась изжитая в людях тревога. – Командир, вижу живые существа. Они пошевеливаются... Подпрыгивают... Они поднимаются... Поштучно... В воздух!

– Встреча! – по инерции радовался Командир. – Удача выше норм вероятности. Только какой же воздух? Джек, воздуха ведь нет!

– Нет воздуха, Командир. Опечатался. Но не знаю, как выразиться.

– Выразиться? – Командир притих. – Они что, выступают? Знаки агрессии? Пусть приближаются. Спокойнее, Олсуфьев.

– Никто не угрожает. Все пристойно. Похожи на людей. Вот один рядом вертится... Но ведь на воздушном шаре. Без скафандра. На воздушном шаре разве полетишь? – Удивление в голосе Разведчика дошло, пожалуй, до норм неприличия.

– Удивление – мать философии, – подбадривал сентенциями далекий Командир. Верил он в эту минуту сам себе?

– Перестань! – Разведчик осердился. – Тут второй прилетел. Этот на махолете, на орнитоптере, чуешь? А ты мне максимы Аристотеля качаешь.

– На Аристотеле прилетел? – сдержанно ахнул Командир.

– Без воздуха, на крыльях, на воздушном шаре, – безнадежно повторял несчастный Разведчик. Третий астронавт, Переводчик, будучи от рождения немым, помалкивал. Немота в межзвездных делах ценилась на вес золота. Она оборачивалась владением языком жестов, легко понятным представителям любой цивилизации и даже любого пола.

– Так-так. Бесспорно, махолеты, равно как и шары, летать не могут. Впадая в стиль ретро, Командир все же спохватился: – То есть здесь не могут, на данной планете. Может, все же воздух есть? Приборы врут? Все сразу?.. Или ты забарахлил, Джек, сам?

– Командир, – затосковал Разведчик, – дай добро вернуться на борт. Нехорошо мне. Тут мимо кто-то на парашюте сквозит, на стропах. А я лягушонка пробного на улицу выкинул. Разорвало. Пустейший тут вакуум.

– Приказываю вам, – Командир круто повернул к ледяному официозу, приказываю владеть собой. Продолжайте наблюдение. Все!

– Выполняю! – Нокдаун минул, и Разведчик вошел в рабочую форму мастера атаки и защиты ближней космической дистанции. – Вот поднимается на треугольном крыле. Дельто. Почти как у нас на спортбазе. Так, вот и планер пожаловал. Кидаю еще лягушонка. Лопнул. Ага, дирижабль из-за горизонта выгребает. На подмогу, видно.

– Сочувствую, Джек. – Командир малость расслабился, подобрел. – Не горюй. Младенцу ясно, что ни шар, ни планер, ни дельто, ни парашют, наконец, летать не могут. Тут, разумеется, черт побери! Ясно, что нас элементарно миражируют. Конечно, и у нас на Земле такие вот детские аппараты считались ересью, нежитью, чепухой. Профанацией деловых людей. Считались века... А нетопыри взмыли. И тебе спорт, и почта, и транспорт. М-да. – Командир выдержал паузу и с облегчением закруглился: – Но здесь-то всерьез невозможно. Мираж, ересь... Джек, мы тут выползли на ковчеге из тени, дай-ка нам крупные планы, фасы твоих фантомов, профили.

В воздухе отсеков "Телераза" вспыхнули столбы света, а в них закружились контуры примитивных, но милых своей невозможностью летательных аппаратов. Кадр укрупнился, и в прожекторных столбах ожили лики местных фантомов, зрачки глаз, их губы.

– Миражи они лепят, что надо! – с удовлетворением отметил Командир.

И только один Переводчик, великий в своем деле немой, начинал угадывать во всей этой неразберихе присутствие здравого смысла. Он жадно ушел в чтение жестов мерцающих фигур, в артикуляцию ртов призраков. Переводчик еще не решался выложить свои догадки текстом на стене, но не сомневался, что Разведчика приветствуют не миражи, а натуральные подлинники. Он поведает Командиру разом, когда окончательно осознает, что все это прекрасно летает в пустоте, без привычной опоры о воздух – изящные электростатические, магнитодинамические аппаратики, ласкающие перепонками крыльев, сферами оболочек разряды планетарного силового поля, токи причудливых извивов магнитолинии. А пилоты без скафандров, ну, что же? Обвыкся же человек плавать под водой без скафандра.

Вот скользит крепкая тень звездолета по планете, как по скатерти. Тени повезло. Воздуха нет, четкость поразительна. Гербовый оттиск красивой птицы – журавля в небе – раскинулся под "Телеразом". Можно легко угадать расправленные крылья – ими звездолет ловит звездные пассаты и тайфуны, подзаряжается электроэнергией; упруго целит вперед изящная журавлиная головка, начиненная электроникой, приютившая самих астронавтов; видно обтекаемое туловище, рулевое оперение хвоста...

Вечные фигуры движения бытия! Мы всегда будем отрицать их и приветствовать, забывать, находить, перекраивать. Слава их переменчивому постоянству! Пусть они вводят нас в извечный грех счастливого заблуждения. Да уверует Командир в полет шара, треугольника, лоскутного, как прабабушкино одеяло, парашюта. Ведь и сам он гонит в кромешной пустоте за тридевять земель, парит в пустоте на сказочно современной птице.